В плену

Около шести лет назад

      Ойкава вытирал кровь с рук и с трудом сдерживал рвоту. Рядом лежали очередные жертвы ищейки – богач, владевший несколькими крупными предприятиями, влияние над которыми Вашиджо-сан так хотел заполучить, и его семья, – а еще несколько людей с другой группировки, тоже охотившиеся за ним. Перерезанные глотки, простреленные черепа, вспоротые животы и много, очень много крови. Омерзительно.       По сути жертв можно было избежать, но вышло как обычно. Вашиджо будет рад, он вообще жаден до крови и убийств и странно радуется, когда его подчиненные, решая дела, убивают хотя бы двух. «Ненормальный старик. Когда же ты сдохнешь», - подумал Ойкава и сам испугался своих мыслей. Вашиджо-сан недавно тяжело заболел и сейчас находился в критическом состоянии. Все члены группировки очень переживали за состояние босса и каждый день навещали его дом. Все, кроме Ойкавы.       Апатия, усталость, отвращение и ненависть – вот что чувствовал Ойкава последние несколько месяцев.Ему надоело оружие, ему надоела кровь, ему надоели крики и мольбы пощадить, которые уже снились в кошмарах. Ему надоело искать. Ищейка –его талант, но на деле та еще паскуда. Раньше Ойкаве нравилось, что он принадлежит преступному миру. Сколько денег и уважения он получил, ища нужных боссу подлецов и перерезая чужие глотки! Сколько было азарта! А сейчас? Ему тошно от одной только мысли, что опять придется убивать.       Ойкава перевел взгляды на трупы. Перерезанное горло, вспоротый живот, а у этого еще и лицо обезображено побоями: Дайшо постарался. Ойкава сжимает и разжимает кулак, чувствуя, как кожа неприятно разлипается: он плохо стер кровь. Неужели раньше ему это нравилось?       Почему он здесь? Как это произошло?       Иваидзуми рядом хмуро оттирал кровь с брюк и ботинок. Брюнет терпеть не мог этот резкий кровяной запах. Постоянно после разборок жалуется, что чувствует его везде, хотя характерный запах отсутствовал. «Шиза», - говорил в таких случаях Суна.       Тендо, насвистывая какую-то мелодию, ходил между трупов и снимал с них драгоценности. Ойкава сжал зубы. Настоящий стервятник, не гнушается даже вещами покойников. «Сожри их еще, чтобы следов не осталось».       - Тут проблема, - в комнату вошел Мацукава, за локоть он вел мальчика лет девяти. Огромные испуганные глаза, лицо мокро от слез, но мальчик не издавал ни звука, только дрожал. Видимо, он успел спрятаться, когда на их дом напали.       Мацукава в замешательстве посмотрел на остальных.       - Что делать?       - Убей, - пожал плечами Дайшо.       Мацукаву передернуло, а Иваидзуми заметно напрягся.Дети попадались довольно редко, и обычно их либо случайно убивали во время перестрелки, либо оставляли где-нибудь на улице подальше от места разборок. Ойкава терпеть не мог такие моменты. Дети… В чем они виноваты? Ойкава считал, что отнять жизнь у ребенка – самый жестокий поступок, который только может быть.       - Сам и убивай, - Мацукава отошел к Ойкаве и Иваидзуми.       - Я по-твоему совсем монстр? – Дайшо скептически изогнул бровь.       - А то, рожа подходящая, - проворчал Иваидзуми.       В это время Тендо медленно приблизился к дрожащему мальчику, взял его за плечо и поставил у стены.       У Ойкавы оборвалось дыхание, а сердце забилось с бешеной скоростью. Надо уйти. Он не хочет здесь находится, он не хочет видеть еще одну смерть. Хватит с него смертей. Ойкава, чувствуя головокружение, сделал шаткий шаг, и все. Тело отказалось слушаться. Ноги будто вросли в пол. Вдруг кто-то крепко, до слабого хруста, сжал ладонь шатена. Это был Мацукава, который, чтобы хоть как-то сдержать себя, ухватился за Ойкаву.       Еще никогда Ойкава не видел друга таким. Мацун, как коротко его звали, - вечно спокойный, флегматичный, саркастичный и совершенно бесстрашный – сейчас с ужасом смотрел, как Тендо наводил пистолет на ребенка. Ужас, смешанный с осознанием и болью, выразился на всегда равнодушном лице Мацукавы.       Ойкава повернулся к Тендо. Звук затвора.       - Тендо, - в голосе Иваидзуми послышалась просьба. Нет, мольба.       «Не надо!» - боже, как же ему хочется закричать, оттолкнуть мальчика и самому встать под пулю! Но Ойкава стоял на месте, продолжая терпеть боль в руке от хватки Мацукавы и слушая хриплое дыхание Иваидзуми.       Выстрел. Мальчик рухнул на пол, открывая вид на кровавый след на стене. Тендо выстрелил прямо в лоб.       - Это же ребенок, - Ойкава не понял, кто именно это сказал: то ли Иваидзуми, то ли Дайшо. Последний избегал взгляда.       - Берите, что мы там искали, и пошлите, - Тендо убрал пистолет и бодрым шагом направился к выходу.              В тот день Ойкав опять не пошел к Вашиджо. Он, проигнорировав звонки и сообщения от Ушиджимы, остался дома и весь вечер прорыдал на плече у Иваидзуми, который в одиночку выпил три бутылки вина. Хватит с него.       В тот вечер Мацукава за раз выкурил полную пачку сигарет и даже не заметил пробравшегося в его квартиру Ханамаки, вколовшего себе двойную дозу успокоительного. Хватит с него.              ***       Ойкава, скрестив руки на груди, нетерпеливо отбивает ритм пальцами и выжидающе смотрит на Суну. Тот с завязанными за спиной руками и уже изрядно побитым лицом устало глядит на шатена.       - Не испытывай мое терпение, - Ойкава сжимает пальцы на горле Суны, большим давя на выступающий кадык. Брюнет заходится в кашле и начинает хрипеть, дергается в стороны и бьет ногами по полу. Кислород быстро заканчивается. Лоб покрывается липкой испариной. Ойкава даже бровью не ведет: он сделает все, но этот придурок заговорит. И пусть умрет во время допроса, жертва не будет напрасной. Минус один из шайки Ушиджимы. Разве это не может не радовать?       Пальцы разжимаются.       - Я же ничего не скажу, - отдышавшись, хрипит Суна и кротко улыбается. – Я же, вроде как, клялся верой и правдой служить Ушиваке. А ты хочешь, чтобы я его предал.       Ойкава, нахмурившись, отворачивается. Совсем забыл, что Суна, несмотря на равнодушный вид и не самую приятную манеру общения, очень верный. Для него не существует понятия предательства, ничто не заставит его отречься от босса. «Твои бы порывы да в благое дело».       - Ладно, можешь не говорить, где ваш штаб, - Ойкава ядовито улыбается. – Просто скажи: с Сугаварой все в порядке?       - Если не считать того, что вы его обманывали и к нему присматривался Тендо, то да, с ним все в порядке, - Суна делает важный вид и щурит глаза.       Ойкава вспоминает показанное Кенмой «объявление» и несколько раз бьет Суну по лицу. Тупо, необоснованно, но ему надо выместить злость. Бить стену на глазах у того, кто, конечно же, будет высмеивать, совсем не хотелось. А вот избить его – почему нет? Суна сплевывает кровь и шмыгает разбитым носом. Дышать становится труднее, кровь затекает в горло и неприятно жжет. Пальцы на руках начинают неметь от слишком туго завязанных веревок.       «Дохлый номер». Ойкава и сам понимает, что из Суны ничего не выбьет. Есть вариант взять его в заложники, но кто даст гарантию, что Ушиджима сломя голову побежит спасать своего шакала? Таких, как Суна, у него много, потеря одного не будет чем-то серьезным. Да Ушиджима уже через пять минут забудет, что у него в подчиненных был парень по имени Суна Ринтаро. Вот если бы это был Тендо или хотя бы Цукишима, тогда другое дело.       Ойкава брезгливо стряхивает кровь с рук. Суна выглядит ужасно. Если связать его еще и по ногам, полностью обездвижив, и положить на пол, то он захлебнется собственной кровью. Перед этим можно еще несколько раз сильно ударить или пнуть под ребра, тогда конец настанет еще быстрее. Ойкава чувствует, как при этих мыслях по коже пробегают мурашки. Он давно не убивал и боится начинать снова. Конечно, бывали случаи, когда приходилось решать дела убийством, но убивал не он. Иваидзуми, Куроо, Мацукава и, на крайний случай, Ямагучи, но Ойкава старался как можно меньше обращаться к таким методам. Сам – нет, спасибо, наубивался.       - Кстати, - подает голос Суна. Ойкава задерживает дыхание: от брюнета несет кровью. Самый мерзкий запах. – Почему ты ушел? Почему вы ушли? Знаешь, Тендо уже заебал своими разговорами, увидел во мне хорошего слушателя. Нельзя было Бокуто или Ханамаки оставить, а?       Воспоминания помимо воли яркими, слишком яркими картинками предстают в памяти. Ойкава даже спустя столько времени помнит того ребенка. После этого он почти год просыпался посреди ночи и судорожно проверял, нет ли на его руках крови.       - Ты все равно не поймешь, - бросает Ойкава. Наемникам не понять той жестокости, что они творят. Они этого просто не замечают. Они видят лишь цель и деньги, которые получат за ее убийство. Суна – именно такой человек. Равнодушный и послушный, всегда выполняющий заказ. Просто робот. Вдруг Ойкава спрашивает. – Ты же видел Сугавару? Что ты чувствуешь, когда смотришь на него?       Суна хрипит от набравшейся в горле крови и несколько раз хлопает глазами.       - Нашел, что спросить, - но все же на минуту задумывается. – Да ничего. А должен?       Ойкава усмехается. Что и требовалось доказать.       - Я же говорю, не поймешь.       С Суной надо было что-то делать. Позвать Мацукаву, чтобы тот его убил? Мацукава покрутит пальцем у виска да еще пошлет. Подбить Кенму на убийство? Почему бы нет? Очень интересная авантюра. Ищейка согласно заскулила от предвкушения, внутренний дьявол дал добро, но так не пойдет. Ударить еще несколько раз и пусть медленно мучительно умирает? Хорошая идея, к тому же в каком-то смысле Ойкава будет не причастен к смерти Суны. Он же просто избил, а не убил, верно?       - Давай закурим? – вдруг предлагает Суна.       - Не курю, - Ойкава разжимает кулак, которым уже хотел замахнуться для удара, - бросил.       Суна смеется.       - Вау, да ты прям правильным стал! Ну мне хоть дай покурить, - он кивает себе на брюки. – Не побрезгуешь в штаны ко мне залезть?       Ойкава, закатив глаза, раздраженно вздыхает, но все же достает помятую пачку, сует Суне сигарету и поджигает ее. Почему помог? Сострадание от бывшего курильщика: сам помнит, как тяжело, когда хочется, а покурить не можешь.       Суна некоторое время молча курит. Ойкава удивляется, как у него получается делать это без рук. «Интересно, а Мацун так может?» Все-таки эти двое были главными любителями никотина в группировке.       - А ты случайно таким образом не хотел меня разжалобить? – спрашивает Суна, зажав сигарету зубами.       - Я даю тебе прикурить, а ты мне все рассказываешь? – предполагает Ойкава, садясь на стул напротив, и смотрит на побитое лицо бывшего товарища. – Хотелось бы, но ты, падла такая, молчать будешь. «Я верен Ушиваке», - передразнивает он Суну и смеется.       Суна выплевывает сигарету и кривит рот в подобии улыбки. Сигарету тушит ботинком. Сплевывает остаток никотина в слюне. Как же мерзко. Еще и запах этот. Неужели он сам, Ойкава, был таким?       - Ты мне все планы порушил, - начинает жаловаться Суна и слегка морщится. Видимо, травмирована челюсть.       «Вы мне тоже планы порушили, знаете ли!»       - Я хотел сходить на ярмарку, прикупить что-нибудь Сугаваре в комнату, а то она больно мрачная и серая, - Ойкава до скрежета сжимает зубы, едва услышав имя пленника. Суна, как всегда, в каком бы состоянии ни был, издевается, насмехается, изводит. Ойкава думает, что вполне сможет убить его, и даже совесть грызть не будет. – А с таким ебалом даже домой не пустят.       - А ты прям по центру города собрался гулять, да? – зло выплевывает шатен. – Ты же преступник, тебя полиция ищет.       - Как бы да, как бы нет, - Суна поджимает губы. – Полиция, по крайней мере, не вся, не знает же, что я – это я. Знаешь ли, Ушиджима – не Вашиджо-сан.       - Ты о чем? – Ойкава напрягается. Почему Суна так спокойно говорит о полиции? Не боится, что его поймают? Что значит «полиция не знает, что я – это я»?       - Вашиджо-сан терпеть не мог полицию, помнишь? – Суна наклоняет голову, вопросительно заглядывая Ойкаве в глаза. – А вот Ушивака дал им денег, чтобы к нам не приставали. И продолжает давать, как мне кажется.       - О, да вы откупились! – ухмыляется Ойкава. Теперь понятно, почему их еще не поймали. Дело не только в уникальных способностях скрываться от преследования и заметать следы, но и в подкупе.       «Да кто-то так же сделал», - раздается голос Иваидзуми в голове, и Ойкава притихает.       Что правда, то правда. Чтобы обеспечить себе и остальным мирную жизнь после ухода из группировки, нужно было убедить полицию в их благих намерениях и чистых помыслах. Полиция – одна из самых продажных каст в любом обществе. Часть тайника Вашиджо Ойкава отдал полиции в качестве дара для искупления. Конечно, можно было скрываться, ходить там, где нет полиции(лица Ойкавы и остальных были известны только им), некоторые могли жить обычной жизнью, так как не были замечены ни разу, но Ойкава хотел, чтобы каждый, кто ушел с ним, жил свободно, не боясь быть схваченным и посаженным за решетку. Все получилось.       - Но вас продолжают искать? – говорит Ойкава больше как утверждение, нежели вопрос.       - Ага, - кивает Суна.       - Значит, не всю полицию подкупили?       - Просто есть честные копы, представляешь? – скалится брюнет, показывая окровавленные зубы.       Ойкава вскидывает головой, откидывая челку, и сжимает кулак.       - Следите за Ямагучи, - вдруг говорит Суна, и Ойкава удивленно смотрит на парня. Тот отводит взгляд. – Так, на всякий случай.       - Это угроза? – хмурится шатен. «Вот только посмейте и Ямагучи тронуть!»       - Это совет.       И Ойкава бьет. Куда-то в висок и, чтобы наверняка, нажимает на точку на шее. Голова Суны падает на грудь. Кровь из разбитого носа и приоткрытого рта течет по рубашке, пропитавшаяся ткань которой липнет к коже. Просто отключился. Ойкава вытирает ладонь об спину Суны, где рубашка осталась чистой, и спокойно выходит из подсобки, которую ворчащий Кенма так любезно одолжил для дружеской беседы.       - Он там хоть живой? – сердито спрашивает Кенма, а у самого страх в глазах и руки трясутся.       Ойкава весело смеется и машет рукой.       - Живой, живой, - внутри опять зарождается азарт. – Если хочешь, можешь первую помощь оказать. Так, на всякий случай.              ***       Ойкава возвращается к машине и на ходу пытается вспомнить, в какой же бордель Тендо поселил Ячи. Сам Ойкава бывал в таких заведениях всего несколько раз, и то за компанию. Атмосфера похоти, разврата, красивые полураздетые девушки с томными глазами и странная дымка – возможно, есть в этом что-то притягательное, но на Ойкаву особо не подействовало. Скорее, оттолкнуло. Даже в качестве разрядки он бы туда не пошел.       И вот в это место Тендо хочет засунуть Сугавару. Ойкава раздраженно хлопает дверью и тут же вспоминает, что машина не его. «Ничего страшного, заплачу». Надеяться, что ни один владелец борделя не захочет брать Сугавару, бессмысленно: бордели – самое извращенное место, их владельцы рады всему, что им могут предложить. Заполучить в рабство парня – невиданная удача. Ойкава слышал, что есть несколько публичных домов, имеющих смешанный «товар». А Сугавара – красивый и милый, его точно захотят взять.       - Знать бы еще, куда ехать, - вздыхает парень и, подумав, набирает номер. Перспектива проверить каждый бордель в Токио – не самая приятная. – Акааши, ты случайно не в офисе?       - Да, мы с Бокуто-саном вернулись уже, - на фоне слышится чересчур громкий и разочарованный вздох, видимо, принадлежащий Бокуто. – Что-то случилось? Нашел что-то?       - Обсудим после, - отмахивается Ойкава. – Можешь найти нужный бордель? Есть только имя проститутки.       - Бордель? – по голосу слышно, как удивлен Акааши. – Я правильно услышал? Бордель? Ты чего удумал?       - Проститутку зовут Ячи Хитока, - Ойкава не обращает внимание на вопросы. – У нее может быть нужная информация. Мне кажется, она может знать, где находится штаб Ушиджимы, - в ответ лишь напряженное молчание. Ойкава уверен, что Акааши сейчас морщится и, скорее всего, не разделяет уверенности шатена. – Просто найди и все.       - Ячи Хитока, - медленно повторяет Акааши, будто вспоминая. – Та самая, да? Возможно, ты прав, но… Ханамаки-сан, что? – Ойкава слышит, как Такахиро что-то бубнит. – Она в борделе Энношиты. Адрес знаешь?       Ойкава довольно улыбается с быстрого ответа. Дело остается за малым – расспросить Ячи. Интересно, она его еще помнит? «Милая, не подведи! Надеюсь, ты что-нибудь знаешь».       - Адрес знаю, спасибо, - Ойкава заводит машину. – И да, - Акааши угукает, собираясь внимательно слушать, - ну называй ты этого дурака просто Бокуто, а то он опять расстроиться.       - Я подумаю, - сквозь зубы отвечает Акааши и тут же сбрасывает. «Какой обидчивый».       Ойкава не задумывается, откуда Ханамаки знает, в каком именно борделе находится Ячи. Просто радуется, что теперь дела пойдут быстрее.              Энношита Чикара выглядит как совершенно обычный человек и больше походит на офисного работника или учителя. Вот только за непримечательной внешностью скрывается не самая скромная натура. Ойкава считает, что, не имея в характере хотя бы капли извращенности, невозможно содержать такие заведения как бордель. Вот и Энношита за видимым благородством и воспитанностью скрывает свою темную сторону. Свой бордель он замаскировал под массажный салон(хотя и эти услуги тоже оказываются). Ойкава иногда думает, что Энношита выбрал более правильный путь бизнеса: со своего дела Чикара деньги гребет лопатами. По сути, он просто пользуется потребностями людей и делает на этом деньги. «Настоящий бизнесмен» - усмехается Ойкава.       -У него, вроде как, чисто женский бордель, - размышляет Ойкава вслух.       Салон Энношиты располагается неподалеку от центра города. Это красивое трехэтажное здание, с дорогой отделкой и большой яркой вывеской «Массажный салон». Ойкава входит внутрь. Приглушенный свет, опять эта странная дымка(шатен замечает свечи), приятный аромат каких-то цветов.       - Привет-привет! Узнал? – Ойкава улыбается темноволосому молодому мужчине, который только что заполнял какой-то журнал. Мужчина щурит глаза, вспоминая, и спустя несколько секунд радушно улыбается в ответ.       - Ойкава! Сколько лет! – он выходит из-за стойки и разводит руки. – Дай обнять, что ли?       - И я рад тебя видеть, Энношита, - Ойкава честен. Энношиту можно считать единственным человеком из темного прошлого, кому Ойкава действительно рад.       - Как из группировки ушел, так и пропал совсем, - Энношита говорит с некоторым укором, возвращается обратно за стойку. – Кое-кто из твоих иногда заходит, но о тебе никогда не говорит.       Кое-кто. Ойкава, усмехнувшись, качает головой. Так вот откуда Ханамаки знает «место работы» Ячи.       - А ты какими судьбами? – Энношита смотрит заинтересовано, на его лице появляется хитрая улыбка, и Ойкава чувствует, что краснеет, как школьник.       - Дело есть, - уклончиво отвечает он. Энношите не обязательно знать, что он приехал сюда допрашивать одну из работниц. Брюнет понимающе кивает. – Слушай, у тебя пополнение? – Ойкава косится на двух парней, вьющихся около краснеющей, но довольно улыбающейся девушки, и светловолосого парнишку, которого гладит по бедру подвыпивший мужчина с похабным огнем в глазах. – Раньше только девушки были.       - Ну, надо удовлетворять все желания клиентов, - Энношита пожимает плечами и мило улыбается. Ойкава в который раз удивляется, как этот милашка-ангелок додумался открыть подобное заведение. – А что насчет тебя? Хочешь кого-нибудь конкретного?       - Да, Ячи, - кивает Ойкава.       Энношита пробегает взглядом по записям и опять улыбается.       - Она как раз свободна. Позволь проводить тебя в комнату.       Ойкава со странным, но приятным чувством ностальгии идет по коридору борделя, хотя и был здесь всего несколько раз. Он не думал, что опять окажется здесь. Он помнит эти красно-бардовые стены, эти ковры, которые уборщицы так старательно очищали от следов обуви; мебель в коридоре тоже помнит, особенно этот стол, на котором, вопреки правилам борделя, предавался утехам с привлекательной блондинкой. Окна по обыкновению зашторены, что создавало приятный сумрак, а лампы в виде канделябров добавляли особой атмосферы.       - Кстати, группировки тебя все еще посещают? – спрашивает Ойкава, когда они поднимаются по лестнице. – Мия, Яку, Ушиджима?       Энношита кивает.       - Конечно. Правда, сами главари, - он долго подбирает нужное слово, - не так часто, но их подчиненные, можно сказать, постоянные клиенты. Причем, очень щедрые.       - А Тендо ходит? – Ойкава понимает, что его вопросы могут казаться подозрительными, что может подставить Энношиту под удар, но у него нет выхода. Сугавара важнее, чем какой-то бордель.       Но Энношита отвечает спокойно, даже не задумывается:       - Да, ходит. Иногда предлагает парней и девушек в качестве «массажистов», - Ойкава цыкает: знает он, где Тендо их находит – либо жертвы очередных разборок, либо те, кого он «сломал». – Сегодня, например, тоже одного предложил. Очень симпатичный, на него будет спрос, - брюнет пускается в размышления.       Ойкава медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. Скотина Тендо. То, чем он занимается, простыми словами называется торговлей людьми. Должники, случайные жертвы, дети богачей, которые отказались сотрудничать с Ушиджимой, - все эти люди становятся рабами индустрии разврата. Бизнес Энношиты лишь поддерживает «хобби» Тендо. Скорее всего, Энношита даже не задумывается, где Тендо берет людей; ему лишь важно, чтобы те были здоровы и готовы были работать, выполняя любое желание клиента. Просто бизнес, просто желание заработать. Энношита просто работал. В какой-то степени Ойкава понимает его: когда занимаешься бизнесом, то даже аморальное становится нормальным, если несет развитие для дела. Но с точки зрения человечности это отвратительно.       - Можешь фото показать? – просит Ойкава.       Энношита удивленно смотрит на шатена.       - Извини, не могу рисковать. А вдруг он тебе понравится, и ты откажешься от милой Ячи? Обидишь ее: еще никто не менял ее на парня, - Ойкава, скрестив руки на груди, строит недовольную мину. Энношита хлопает его по плечу. – Спроси у Ячи фотку. Сегодня с ней как раз обсуждал это.       «Отлично, ты с проституткой обсуждал, как мой Сугавара будет у тебя работать!» - про себя возмущается Ойкава и сдержанно улыбается. Мой. Только что назвал Сугавару своим. «Какой ты собственник, Дурокава! А он, бедняга, об этом и не знает».       Энношита впускает его в просторную комнату. Большая кровать, два кресла, крепкий стол у стены, широкий подоконник и стойкий запах ванили – довольно сильного афродизиака.       - Пока располагайся, а я позову Ячи, - Энношита прикрывает дверь.       Ойкава оглядывает комнату, решая, куда приземлиться, и, придя к выводу, что стесняться нечего, плюхается на кровать. Мягко, удобно, пружинит. Необычно опять здесь оказаться. Мебель в комнате дорогая, замечает Ойкава, и не удивительно: желающих развлечься всегда много, и они готовы платить сколько потребуется, лишь бы продлить удовольствие. А Энношита заботиться о своих «работниках» и их условиях труда. Он не позволит им «работать» на скрипучих жестких кроватях и в комнатах с обшарпанными стенами. К тому же красивая обстановка настраивает на нужную волну.       - Спасибо, что подождал. Это так мило с твоей стороны, - нежный, с придыханием женский голос заставляет Ойкаву очнуться. Он приподнимается на локтях и улыбается, как дурак.       Прошло пять лет с того момента, как он в последний раз видел Ячи. Удивительно, но за это время она совсем не изменилась. Работа в подобной сфере никак не сказалась на ней внешне. Все такая же маленькая, тоненькая, светленькая, с румянцем на щеках и милым голоском. Самое то для всяких извращенцев. Ойкава замечает несколько засосов на шее и синяки на запястьях.       - Расслабься, это просто я, - Ойкава машет рукой, прерывая Ячи, которая явно действует по сценарию: извиниться перед клиентом, встать, наклонившись немного вперед, чтобы показать едва прикрытую грудь, а дальше начать спрашивать о желаниях. При этом, как шатен заметил, девушка смотрит в пол, хотя обычно все «жрицы любви» смотрят прямо в глаза. – Привет.       Ячи выпрямляется, всматривается в лицо Ойкавы и, наконец, узнав, ойкает, прикрывается руками и стыдливо опускает взгляд. Парня лишь забавляет это: неужели после стольких лет такой работы в ней осталось стеснение? Или это потому, что он знакомый?       - Ты никогда не приходил ко мне, - тихо говорит Ячи, усаживаясь в кресло. – Почему?..       - Я и не собирался к тебе приходить за этим, - Ойкава бросает девушке простынь. – Прикройся, если стесняешься. У меня к тебе дело.       Ячи обматывает вокруг тела простынь, буквально утопая в ней, и бросает на Ойкаву настороженный взгляд.       - Какое же дело бывший преступник может предложить грязной проститутке? – наконец спрашивает девушка.       Ойкава тихо вздыхает. Даже спустя столько времени бедняга Ячи считает себя грязной и именно поэтому продолжает работать в борделе. Как можно было так сильно сломать человека, чтобы он считал себя самым безобразным и паршивым существом на свете, которому место только в такой гнили? Никто не знает, как это сделать, а вот Тендо знает. Ойкава спокойно относился к забаве Тендо, пока однажды тот не нашел Ячи. Еще школьница, невинное дитя, влюбившееся в плохого парня. Клише, но с печальным концом.       Ухаживания, подарки, ночные встречи в парке у дома – сердце Ячи таяло с каждым днем, и с каждым днем цель Тендо становилась ближе. Возможно, девушка сама была виновата, раз решила связаться с этим уродом. Видимо, начиталась подростковых романов и решила, что и с ней случиться такая же сказка. Нет, ее просто сломали.       Возможно, сама виновата. Возможно, Ойкава заставлял себя так думать, чтобы немного успокоить бурлящую совесть. Ведь мог что-нибудь сделать, но не попытался.       А надо ли было? Ойкава старается об этом не думать. «Да ты о многом пытаешься забыть».       - Умоляю, только без этого, ладно? – Ойкава морщится и подается вперед, опираясь локтями на колени. –Кто из группировки Ушиджимы к тебе ходит? – девушка морщится и низко опускает голову. Шатен недовольно цыкает. – Не время сейчас драму разыгрывать. Просто скажи, кто именно, и я задам следующий вопрос.       Ячи встряхивает плечами, будто сбрасывает какую-то невидимую тяжесть, поднимает голову. Лицо ее напряжено. Ойкава готов поспорить, что Тендо к ней заглядывает. Иначе такой реакции не было бы.       - Тендо бывает, но очень редко, - Ячи касается пальчиком нижней губы. – Суна часто приходит сюда, но не только ко мне. Еще этот парень, совсем молоденький. Гошики вроде бы.       - Да ладно? –Ойкава не сдерживается и издает смешок. –Да он, оказывается, уже совсем взрослый. Прости, - тут же извиняется, заметив смятение Ячи. – Давай дальше.А бывает такое, что просят приехать на вызов, или как это назвать? Ну, к клиенту на дом?       Конечно, это можно было бы спросить и у Энношиты, но это лишний повод для подозрений, а Ойкава и так задал владельцу странные вопросы.       - Да, такое есть, - кивает Ячи. – Но к тем, кого я назвала, не ездила, всегда здесь.       Осечка. Промах. Провал. Надежда превратилась в пепел. Ойкава думал – нет, чувствовал, - что уже близок к разгадке. Он чувствовал ее невесомое касание на кончиках пальцев. Только ухватиться – и Сугавара найден, а Ушиджима и его шайка – наказаны с особой жестокостью. Но нет: надежда ускользнула из рук в последний момент, оставив досадное послевкусие.       - Почему ты про них спрашиваешь? Захотел вернуться? – на лице Ячи появляется презрение. – Тендо говорил, что ты ушел из группировки.       - Вернуться? Дура, что ли? – Ойкава мгновенно раздражается, вскакивает с места и пинает кресло, на котором сидит Ячи. Та вскрикивает от неожиданности и в страхе сжимается в калачик. – Как о таком можно подумать?       Ойкава раздраженно ходит по комнате. Жутко хочется выбить окно и сломать стол, а еще со всей силы ударить кулаком в стену, чтобы на ней остался кровавый след, а кости – затрещали от боли. Одно упоминание о группировке вызывает ярость и отвращение, а предположение о возвращении в тот мир заставляет неистовствовать. Да лучше застрелиться, чем опять оказаться плечом к плечу с Ушиджимой и остальными.       Больше не хочу убивать.       Не хочу избивать.       Не хочу видеть кровь.       Не хочу опять везде быть с Ушиджимой.       Ойкава с трудом успокаивается. Как там говорит Акааши? Вдох-выдох? А Ячи не виновата. «Надо бы поработать над эмоциями».       - Фотография, - голос Ойкавы немного дрожит. – Энношита сегодня говорил с тобой о новом… - он пытается подобрать слово.       - Ты о том парне, которого Тендо предлагает в работники? – догадывается Ячи и, придерживая простынь, семенит к тумбочке. – Вот фотография.       «Энношита, ты распечатать даже успел?» - Ойкава буквально выдергивает кусок бумаги из рук девушки и садится в кресло.       И опять Сугавара. Фотография та же, что показывал Кенма. Ойкава понимает, что такая «продажа» Сугавары лишь манипуляция, издевательство, блеф. Ушиджима не оставит пленника в живых. Знает, что Ойкава ищет. Даже знает, где и по каким местам он ходит, поэтому дал добро Тендо творить такую мерзость.       Ойкава осторожно проводит по фотографии, повторяя линии, изгибы лица, волос, плеч. Это все кажется таким родным.              /Ойкава все-таки уговорил Сугавару остаться на ночь, чтобы устроить марафон кино. Блондин смущенно взял предложенные хозяином футболку и шорты и удалился в ванную, чтобы переодеться. Ойкава подавил в себе желание пойти за ним. Обещал же Иваидзуми без всяких выкрутасов.       Сугавара бочком вошел в гостиную и сел на диван, тут же утопая в подушках, которые Ойкава натащил со всей квартиры(«Так удобнее!»). Видно, что Сугавара утянул шорты до максимума, даже майку заправил, чтобы держались лучше. Ойкава отвернулся и зажал рот рукой, чтобы не запищать от умиления. Он и мечтать не мог увидеть Сугавару в своей одежде. А как он поправляет постоянно спадающую с плеча футболку! Шатен спрятал коварную улыбку: специально выбрал с широким воротом.       - Я усну, как только будет одиннадцать, - предупредил Сугавара.       - Ой, да брось! – отмахнулся Ойкава, протягивая другу огромную чашу с попкорном. –Там такие фильмы – не уснешь. Да и я не дам.       Сугавара, улыбнувшись, потянулся за чашей. Пальцы блондина коснулись пальцев Ойкавы. Того словно прошиб электрический ток. Какое нежное, хоть и случайное прикосновение! Ойкава шевельнул пальцами, немного меняя их позицию, и легонько сжал теплые мягкие пальцы Сугавары.       Сугавара не двигался. Смотрел не испуганно или смущенно, скорее заинтересованно. Его пальцы вдруг напряглись. Ойкава не отводил взгляд, вдруг сделал глубокий вдох и улыбнулся. Как же приятно касаться любимого человека! Даже вот такое крохотное касание чужой кожи уже заставляло кровь бурлить.       - Ойкава, - позвал Сугавара, - может отдашь уже?       - Ой, извини, - Ойкава отдернул руки, как от кипятка, и умчался на кухню. – Я принесу попить.       - Но не выпить, ладно? - крикнул вдогонку Сугавара и потер щеку. Горячая.              Сугавара продержался до двенадцати. Ойкава настолько был поглощен фильмом, что не сразу заметил, как рядом засопел блондин. Понял это только тогда, когда тот прижался к его плечу.       Ойкава медленно, словно боясь разбудить, повернулся к Сугаваре. Слегка взъерошенные волосы, рот приоткрыт, футболка сползла с плеча, дыхание спокойное. Шум фильма мгновенно исчез, Ойкава слышал только стук своего сердца. Парень потянулся за телефоном. Сугавара зашевелился, укладываясь поудобнее, и обхватил руку Ойкавы, точно мягкую игрушку. Шатен включил камеру на телефоне, быстро сделал фото и, точно какое-то достижение, отправил его Иваидзуми. Ответ, который пришел мгновенно, конечно же, смотреть не стал и вообще выключил телефон, чтобы не слышать настойчивые звонки от друга(ругать же будет!).       Ойкаву уже не интересовало происходящее на экране. Он, завороженный, смотрел на спящего Сугавару. Без сомнения, это – самое милое и трогательное, что он видел в своей жизни. «Вот бы так всегда было». Ойкава осторожно убрал нависшую прядь с лица блондина, невесомо касаясь кожи.       Вдруг Сугавары провел языком по сухим губам, прикусил нижнюю и тихо выдохнул.Ойкава почувствовал, что горит. Приятный жар начал подниматься по телу, в горле пересохло. В голове только мокрые, горячие, но до того сладко-приятные мысли. Рука, словно обретя волю, сама потянулась к чужой шее, огладила оголившееся плечо.       - Ты чего? – Сугавара, внезапно оказавшийся лежачим, проснулся от резкой смены положения. Ойкава со странно пылающим лицом укутывал его в плед.       - Спи! – взвизгнул Ойкава, накрывая Сугавару с головой. – Хочешь – фильм смотри. Но лучше спи. А я сейчас приду.       А сам убежал в ванную, желая окатить себя ледяной водой. Чтоб тебя, влюбленность!/              Ойкава улыбается от нахлынувших воспоминаний. Интересно, повторится ли такое еще раз?       Ячи садится на подлокотник и всматривается в фотографию, но Ойкава чувствует взгляд девушки на себе. Видит, что-то хочет спросить, но мнется.       - Говори уже, - вздыхает парень.       - Все эти вопросы – это из-за него? – Ячи кивает на фотографию. Ойкава хмыкает. – Он важен для тебя?       Ойкава сглатывает ком.       - Ты так смотришь на этого парнишку, - продолжает девушка, мягко забирая фотографию, и приближает к глазам. –Смотришь так, будто он… что-то очень дорогое и ценное. Твой взгляд, - Ячи касается уголка глаза Ойкавы, - знаешь, такой нежный. Я, наверное, так же смотрела на Тендо.       Парень прикрывает глаза и усмехается. Догадалась? Видимо, правду говорят, что у девушек сильная интуиция.       Ячи осторожно кладет руку на плечо Ойкавы и заглядывает ему в глаза.       - Ты… любишь его? Верно?       Ойкава переводит взгляд с фотографии на девушку. Ее взгляд мокрый, печальный. Нижняя губы дрожит. Ячи коротко выдыхает и улыбается мягко, трогательно, как в самом начале знакомства с Тендо. Почему-то Ойкава чувствует, что может довериться Ячи.       - Очень.       Вдруг Ячи порывисто обнимает его, сжимает плечи, наваливается на него. Ойкава давится воздухом и поднимает руки, боясь случайно коснуться Ячи. Мало ли, как она может отреагировать. Девушка медленно проводит по затылку шатена, накручивая волосы на пальцы.       - Какой же Тендо скотина, - сквозь слезы шипит Ячи и резко сжимает руку, которой гладит волосы. – Когда ж его убьют? – она садится на Ойкаве поудобнее и, слегка отстранившись, смотрит прямо в глаза. –Этот парень…Ты просто обязан его найти.       - А ты думаешь, по какому поводу я к тебе пришел? – улыбается Ойкава. Он чувствует себя неловко, сидя в таком положении, да еще с полуголой девицей на коленях. Парень, так и не придумав, куда деть руки, складывает их на груди. – Знаешь, я думал, Тендо возит тебя в их штаб или хотя бы к себе, а он хитрый.       Ячи задумчиво трет пальцем подбородок.       - Мне кажется, где-то за городом, - Ойкава вопросительно смотрит на девушку, и та поясняет. – Тендо часто возмущается, что слишком далеко ехать. Поэтому я решила, что… вот.       - За городом? – Ойкава откидывается на спинку кресла. Помнится, Вашиджо мечтал о резиденции за городом, но был велик риск быть обнаруженными. – Не особо верится.       - А ты не знал? – Ячи наклоняет голову. – Ушиджима, вроде как, заплатил полиции, и те разрешили.       Слова Суны подтверждаются.Ушиджима, оказывается, умеет ладить и договариваться с нужными людьми. Да и выбрал он уж слишком хорошее место. Пригород – мечта любого преступника, особенно если его деятельность связана с похищениями и убийствами. Есть, где спрятать, есть, где закопать. А вот во времена Вашиджо им приходилось прятаться по заброшкам, недостроям и барам. Стоит признать, Ушиджима позаботился о будущем группировки.       Значит, где-то за городом. Круг поисков сужается. Надежда вновь загорается слабым огоньком.       - Спасибо, Ячи, ты богиня, - Ойкава делает жест ладонью, прося девушку слезть. Та легко спрыгивает с кресла. Шатен замечает, что девушка уже не прикрывается, даже отбросила простынь. Ойкава кидает на тумбочку несколько купюр. – За помощь. А, и еще, - Ойкава вспоминает кое-что, - Ханамаки тебя посещает?       - Нет, - качает головой Ячи. – Он ходит к Каори-чан. Но иногда мы видимся. Он всегда такой доброжелательный.       Ойкава отворачивается, чтобы скрыть улыбку: появилась неплохая тема для шуток над другом.       - Ну ладно, пока! – парень накидывает пальто. – Береги себя. И спасибо еще раз.       - Удачи, Ойкава, - Ячи машет рукой. Вдруг взгляд девушки с робкого и полного нежности меняется на холодный и безжалостный. – И убей Тендо, - и снова улыбается, - пожалуйста.              ***       Сэми старается не замечать лежащую в углу комнаты отрезанную голову, но выходит плохо. Взгляд то и дело натыкается на это, и липкая рвота подступает к горлу. Остальные находящиеся в кабинете Ушиджимы спокойно разговаривают, смеются, кто-то даже играет в карты. Не хватает только Суны, который после рейда сразу отправился домой. «Опять избили», - догадывается Сэми.       Из кабинета Ушиджимы Сугавара вернулся бледнее обычного. Его вырвало, едва он переступил порог комнаты-тюрьмы. Сейчас, видя голову с застывшей гримасой боли и страха на лице, Сэми понимает, почему так произошло.       Разговоры затихают. Ушиджима входит в кабинет, на ходу раздавая указания. Он что-то спрашивает, что-то требует, кто-то отвечает. Сэми не следит за ходом мыслей говорящих, просто стоит у стены, прикрыв глаза, и ждет, когда же уже всех отпустят, и он сможет пойти к Сугаваре. Бедняга не ел почти два дня. Еще немного, и начнет падать в голодные обмороки. Да и гастрита для полного счастья не хватает.       - Сэми, завтра идешь в рейд, - слышит блондин и напрягается. Он давно не ходил в рейды и не хочет начинать опять. Знал, что однажды про него вспомнят и заставят пойти. – Иди домой, отдыхай. Утром получишь указания.       Ушиджима хрустит пальцами и делает несколько шагов к Сэми. Все расступаются, освобождая дорогу боссу. Сэми остается один на один с Ушиджимой. Сэми не хочет идти в рейд не только потому, что боится убивать опять. Он боится оставлять Сугавару. В прошлый раз его чуть не изнасиловал Тендо. Кто знает, что может случится еще?       - Ты слишком привязался к пленнику, - Ушиджима смотрит свысока. – Из-за тебя он переносит плен более терпимо, чем должен был. Мне нужно другое.       - Чтоб ты знал, даже несмотря на то, что я всегда рядом, жизнь в плену для Сугавары совсем не сказка, - Сэми пугается дерзости в своем голосе. Если продолжит в том же духе, все может кончится плохо. Ушиджима не терпит возражений, а Сэми, в целом, никто, один из многочисленной армии. От его смерти группировка много не потеряет. Парень сглатывает ком и повторяет. – Я останусь в штабе. Так будет удобнее.       - Ты идешь домой, а завтра – в рейд, - голос Ушиджимы звучит твердо, властно и грубо, между лопаток пробегают мурашки. – Это приказ.       Сэми хочет ослушаться, хочет остаться. Но ноги сами идут к двери. Сэми ненавидит свою бесхребетность. А может, он просто боится гнева Ушиджимы? Или быть убитым? Вот так, прямо на месте, пулей, выпущенной по безмолвному приказу кем-то из приближенных этого монстра. Как же хочется уйти, свалить, сбросить оковы преступного мира и жить вместе с мамой и сестрой! Почему он не может рискнуть? Ему бы хоть каплю смелости Ойкавы…       - Сэми, ты отличный боец, один из лучших. Я хотел бы, чтобы ты чаще ходил в рейды, - слышит парень за спиной. – А ты пытаешься отдалиться.       Сэми прошибает холодный пот. Последняя фраза Ушиджимы бьет по живому, как правда, которую так пытаешься скрыть, заставляет краснеть и стыдиться. «Повторяет его историю», - слышится в толпе, и Сэми взглядом ищет того, кто это сказал.       - Надеюсь, ты услышал меня, - Ушиджима складывает руки за спиной. – А с Сугавару сегодня посторожит Дайшо.       «Думаешь, выбрал наименее кровожадного? – хмыкает блондин. – Спасибо, что не Тендо».       Сэми, не попрощавшись, хлопает дверью.              ***       Ойкава возвращается в офис, когда уже начинает темнеть. Рабочий день закончился около часа назад, поэтому вся компания расположилась в приемной. Акааши и Ямагучи прибираются на рабочем столе. Уставший Мацукава дремлет на плече у Куроо, при этом нагло положив ногу на Ханамаки.       - Я вернулся, - громко извещает Ойкава и для большего эффекта хлопает дверью.       Мацукава просыпается и недовольно смотрит на шатена.       - Ты угнал мою машину.       - Почему ты меня не подождал? – тут же встревает Савамура. Смотрит обиженно-негодующе. Ойкава видит: протрезвел, взгляд ясный, речь связная. Уже хорошо.       - Дайчи, от тебя несло так, будто ты уже неделю в запое, - отмахивается Ойкава и садится на диван, нарочно задевая Бокуто, чтобы тот подвинулся. – Да и Мацукава бы ругался, что его машина перегаром провоняла.       - Я буду ругаться в любом случае, - продолжает ворчать Мацукава.       - К тому же, Дайчи, дорогой мой, - Савамура морщится от приторного тона Ойкавы, - ты бы не сдержался и убил бы Суну еще до того, как тот успел бы что-нибудь сказать.       Все взгляды обращаются к Ойкаве. Тот сияет, как медный таз, понимая, что из всех он единственный, кто смог найти важные зацепки.       - Ты видел Суну? – голоса сливаются в один, и Ойкава невольно морщится от шума.              - Итак, что мы имеем? – закончив рассказ о своих похождениях в роли ищейки, Ойкава прижимает ладони друг к другу и обводит друзей задумчивым взглядом. – Первое – Ушиджима заплатил полиции, поэтому может ходить и жить, где хочет. Второе – его штаб, скорее всего, находится где-то за городом. Третье – Сугавару выставили на продажу, а потенциальные покупатели – владельцы борделей и баров. Четвертое – Ханамаки ходит к падшим женщинам, чтобы удовлетворить свою похоть.       - А вот это можно было не говорить! – возмущается покрасневший Ханамаки, но его голос утопает в дружеском смехе.       - Ладно, прости, - Ойкава в примирительном жесте поднимает руки и, сбросив остатки веселья, мгновенно становится серьезным. – У кого какие идеи? Можем начать поиски прямо сейчас, - он оборачивается к тому, кто точно не откажется. – Савамура?       Но Мацукава мгновенно реагирует на создание альянса: хлопая Савамуру по щеке, отворачивает его в противоположную сторону от шатена, до второго дотягивается ногой, так как тот сидит далеко, и пачкает чистые выглаженные брюки.       - На ночь глядя вы никуда не пойдете, - говорит Мацукава, взявший на себя роль голоса разума компании. – Даже если с оружием. Вас загребут и грохнут вместе с Сугаварой. Это первое. Второе – Савамуре надо еще протрезветь, а тебе, придурок с синдромом спасателя, вообще лучше отдохнуть, - Ойкава открывает рот, чтобы возмутиться, но на весь кабинет раздается громкое урчание. – А еще поесть.       Ойкава поджимает губы и откидывается на спинку дивана. Желание продолжить искать Сугавару даже ночью жжет в груди и подает импульсы, от чего руки и ноги дрожат. Но и ослушаться и перечить Мацукаве не хочется. Странная сила воздействия, которой обладал Иваидзуми, перешла к Мацукаве, и теперь он контролировал порывы и заскоки Ойкавы. «Преемник чертов!» А может, Иссэй прав? Искать ночью, в темноте и непонятно где – бессмысленно и опасно. К тому же организм утомился от постоянного стресса, беготни по городу и внеплановой голодовкой. Надо убить тревогу и перевести дух. Еще два дня, у них есть два дня. Остается только надеется на честность Ушиджимы.       - А вы? Что у вас? – спрашивает Ойкава. Практически все были задействованы в этой беготне по городу в поисках хотя бы малейшей информации.       - Ничего, - качает головой Куроо.       - Меня бросили, оставив в офисе, - Ойкава закатывает глаза: Савамура все еще обижается.       - Боже, - вздыхает брюнет. – Я возьму тебя с собой в следующий раз и даже разрешу пострелять, если встретим кого-нибудь из этих говнюков. Сойдет за извинение?       - Вполне, - Савамура довольно улыбается. Мацукава хмыкает: как же мало для счастья нужно!       - Тоже особо ничего, но мы встретили Цукишиму, - докладывает Бокуто. Все взгляды обращаются к нему и Акааши. – Мы проверяли бары на окраине по наводке этого…       - Футакучи, - подсказывает Акааши.       - Ага, - Бокуто благодарно улыбается. – Там и встретились.       - Если сейчас скажешь, что ты его не убил и этот ублюдок все еще жив, ты мне больше не друг, - хмурится Куроо, в упор глядя на Бокуто.       Тот неловко чешет затылок и переводит взгляд с Куроо на Акааши.       - Жив, - тихо произносит Бокуто, и Куроо, грубо выругавшись, вскакивает с места и начинает ходить по комнате. – Там были люди! Я же не мог стрелять посреди улицы!       - Ой, а раньше тебя это не волновало! – шипит Куроо и замахивается, но тут же опускает руку.       Бокуто понуро опускает голову и ссутулит плечи. Нижняя губа дрожит, глаза начинают блестеть, слышится пыхтение. Сомнений нет: бедняга сдерживает слезы. Сейчас скрестит руки на груди, еще ниже опустив голову, или вообще психанет и уйдет. Куроо чертыхается про себя: «Второго человека за день обидел. Молодец, Тецуро, так держать!»       - Куроо-сан, вы бесподобны, - Акааши смотрит с укором и пытается заглянуть Бокуто с лицо.       - Сделай что-нибудь, - Савамура толкает Ойкаву в плечо, но тот лишь отмахивается: сами разберутся, наша помощь не нужна, без нас всегда справляются.       Куроо осторожно касается плеча Бокуто.       - Прости, вспылил, был не прав, - он с трудом подбирает слова. Кто-нибудь, заберите у него эту вспыльчивость и грубость!       - Да ладно, - Бокуто выпрямляется и несмело смотрит на друга. – Проехали. Но ты это, - он резко хватает Куроо за руку, - не говори так больше. Ну, про «волновало- не волновало», ладно?       Куроо широко улыбается и, устроившись между Бокуто и Акааши, обнимает обоих за плечи. Бокуто выглядит счастливым, Акааши же незаметно сжимает кулаки. Ойкаве кажется, что он слышит, как айтишник считает про себя, пытаясь успокоиться. Ямагучи переглядывается с Ханамаки, и оба делают фотографию на память.       - Я же говорил, - Ойкава разводит руками. Бокуто и Куроо всегда быстро мирятся, без драк и криков, вот такие уж они. Даже вмешательства не требуется. – Цукишима что-нибудь говорил?       - Ничего, - Акааши пыхтит, выворачиваясь из объятий Куроо. –Сказал ждать дальнейших указаний Ушиджимы.       Про расспросы про Ямагучи он умалчивает, а Бокуто не добавляет. Оба не хотят волновать и беспокоить паренька. Кто знает, как он отреагирует, если узнает, что им интересовался кто-то из прошлой, темной жизни. Ямагучи ведь парень чувствительный, мнительный.       Ойкава и сам молчит про странный «совет» Суны касательно Ямагучи. Ведь просто попугать хотел, поиздеваться, как любит.       Шатен потягивается и зевает. Уже поздно, надо расходится и, как сказал Мацукава, хоть немного отдохнуть.       - Что ж, завтра исследуем пригород, - говорит Ойкава. – А сейчас по домам. Акааши, не смей ночевать в офисе и всю ночь сидеть за ноутбуком. Мацукава, пока не выкинешь все окурки и не проветришь, никуда не уйдешь, - а сам первый идет к выходу. Но его останавливают, хватая за локоть. – Что?       - Можно я у тебя переночую? – тон Савамуры не предполагает возражений. Ойкава видит, что брюнет уже твердо решил ночевать у него. Даже если не разрешат, он все равно придет и будет сидеть у входной двери.       - Хорошо, - поколебавшись, соглашается Ойкава. – Но с условием: ты готовишь ужин.       Савамура смеется и подталкивает друга вперед.       - Идет! Могу приготовить любимое блюдо Суги, хочешь?              ***       Почти пятнадцать минут Куроо и Бокуто пытаются уговорить, а точнее затащить Ямагучи к себе на просмотр фильмов. Акааши, хочет он этого или нет, идет с ними. Айтишник, понимая, что ничего не сможет противопоставить упрямству этого дуэта, заранее сдался и согласился.       - Ты хочешь бросить Акааши одного? – Куроо решает давить на совесть, и это почти срабатывает: Ямагучи начинает колебаться. Брюнет обнимает паренька за плечи, буквально повисая на нем. – Слушай, тебе надо расслабиться. Чем фильмы не вариант, а? Хорошо время проведешь…       - Пиццу на халяву поешь, - поддерживает Бокуто и так же, как Куроо на Ямагучи, повисает на Акааши.       Ямагучи, как бы ни любил и ни уважал Куроо и Бокуто, не хочет идти от слова совсем. Он хочет поскорее нырнуть в свою теплую постель и утонуть в глубоком сне, чтобы хоть на несколько часов забыть о похищении Сугавары, подосланном посреднике и Ушиджиме. Сон всегда спасает Ямагучи от негативных мыслей, еще с подростковых лет. Если что-то беспокоит – спи.       Но Ямагучи чувствует, что сегодня сон не сможет помочь в полной мере. Память то и дело воспроизводит случай на кладбище и кое-что, точнее кое-кого. Цукишима не выходит из головы.       - Если он не хочет, не надо его заставлять, - подает голос Акааши, и Куроо с Бокуто тут же замолкают. Ямагучи благодарно улыбается. – Не наседайте на него. Если хотите сделать что-то полезное, то предложите проводить.       - Нет-нет, - Ямагучи машет руками и предпринимает попытку выпутаться из объятий Куроо. – Спасибо, я сам. Хочу прогуляться.       - Ну ладно, - Бокуто немного разочарован. – Но в следующий раз ты пойдешь с нами.       - Пойдешь ведь? – Ямагучи видит надежду во взгляде Акааши. Бедный брюнет – неотъемлемая часть каждой посиделки Бокуто и Куроо. Видеть кого-то еще в этой компании – что-то вроде отдышки для Акааши.       - Да, конечно, - Ямагучи продолжает отступать назад. – До завтра!       И сворачивает в переулок, чтобы за ним не успели увязаться. Квартира Куроо и Бокуто(брюнет после смерти сестры переехал к другу) находится неподалеку от дома Ямагучи. Он часто ходит домой с этими двумя, ему нравится их компания. Возможно, и сегодня надо было согласиться на проводы до дома, но Ямагучи необходимо было побыть одному.       Случай на кладбище заставил вспомнить неприятное.Цукишима – бывший лучший друг, без которого Ямагучи не мог представить своей жизни. Именно Цукишима заставил закомплексованного Ямагучи поверить в себя. А потом…       Ямагучи с трудом сдерживает рвоту, вспоминая все произошедшее за время в группировке и сестру Куроо. Цукишима находится в непосредственной близости от Сугавары. Гнать, гнать страшные мысли! Скорее бы попасть домой и, приняв снотворное, уснуть.       Парень идет по темному переулку. Небезопасно, но таким путем до дома можно добраться быстрее. Кроме бродячих кошек и пьяниц встретить кого-то еще здесь нельзя. Ямагучи останавливается, чтобы перевести дух. Касается поясницы, нащупывает пистолет, спрятанный за широкой толстовкой. Холодный корпус касается разгоряченной кожи. Товарищи уверены, что Ямагучи не таскает с собой оружие, а берет его в руки только по приказу Ойкавы. Ямагучи тихо усмехается. Как же они ошибаются. Оружие всегда должно быть рядом.       - Йоу, - от стены отлипает тень и медленно приближается к застывшему Ямагучи.       Почему он не заметил? Руки путаются в складках одежды, дотянуться до пистолета становится проблематично. Паника нарастает, горло сдавливает страх. Кто это? «Надо было идти с Куроо-саном!»       Тень – высокая, худощавая, на ее бледном лице что-то чернеет. Очки? Даже в темноте видно, что волосы светлые, кончики закручены в причудливые завитки.       - Цукишима? – Ямагучи отступает на шаг, но держится прямо. Страх и паника исчезли. – Ты что тут делаешь?       - Домой шел, - пожимает плечами Цукишима, продолжая идти навстречу Ямагучи.       - Твой дом в другой стороне, - хмурится брюнет, сжимая кулаки. Черт, да как достать этот пистолет? Еще никогда Ямагучи не чувствовал такую жажду крови.       - О, Куроо? – лицо Цукишимы удивленно вытягивается, парень смотрит куда-то за спину Ямагучи.       Тот оборачивается, и в ту же секунду к его лицу прижимают платок, смоченный хлороформом. Сладковатый запах бьет в нос. Ямагучи начинает вырываться, но Цукишима плотнее прижимает платок. Ямагучи продолжает вдыхать хлороформ, задержка дыхания не помогает. Перед глазами постепенно темнеет, сопротивление становится слабее. Спустя пару минут Ямагучи теряет сознание и обмякает в руках Цукишимы.              ***       Один день прошел. Остается еще два.       Сугавара косится на Дайшо, который как-то странно-напряженно смотрит в стену. Взгляд его не читаем, но Сугаваре кажется, что парня немного трясет.       «Даю тебе три дня». Четыре слова бьют набатом в голове. Остается два дня. Сугавара, терпя боль в руках и ребрах, поджимает колени к груди и упирается в них лбом.       «Найди меня. Прошу…»