Сэнгоку моногатари

Много лет назад. В зале легла тишина. Было слышно только, как мерно постукивает по княжеской ладони веер. - Ну что ж. – Голос князя Юкиторы разрезал тишину, когда она стала уже невыносимой. – Если, как ты уверяешь, тебя оклеветали… я хочу увидеть твою преданность. - Да, господин. Акамацу Рюноске, сидевший перед господином на коленях, твердо кивнул. Другие вассалы, сидевшие, по старшинству, по двум сторонам, молчаливо переглядывались. Переговариваться, даже шепотом, никто не решился. - Мне будет дозволено написать брату? – спросил Рюноске. Князь Юкитора качнул веером. - Ему сообщат. Действуй. Сейчас. Сугавара, поможешь ему. - Да, господин. Сугавара, высокий светловолосый шинигами в черной форме без дополнительных знаков различия, поклонившись, поднялся с места. Принес и положил перед осужденным меч с красной оплеткой, и сам, с обнаженным мечом, занял позицию у него за спиной. И Рюноске вдруг отчетливо понял: больше не будет ничего. Ни воды, льющейся по клинку, ни предсмертного стихотворения… Он обнажил меч и обернул лезвие листом бумаги. Положил его перед собой. В три рывка высвободился из косодэ и тщательно заправил рукава к себе под колени. Взялся правой рукою за меч… Внезапный треск заставил всех вздрогнуть. Кусок потолка шмякнулся сверху. Осужденный и кайсяку шарахнулись в разные стороны. Из дыры струйкой сыпалась пыль. Оттуда высунулась перепачканная пылью мальчишеская рожица. И тотчас – с треском разодралась бумага и рейки, другой мальчишка, чуть старше, влетел в залу на неумелом корявом шунпо, прямо через фусума. - Отдай, сопля несчастная! Кому говорю! - Я синоби, я синоби! – младший мальчишка, свесившись вниз головой с потолочной балки, дразнясь, помахал над головой у старшего растрепанной книжкой. - Ты не синоби, ты чучело! Никогда тебя не возьмут в синоби! Таких тупиц в синоби не берут! – старший, вдруг придумав, расплылся в издевательской ухмылке. – Хотя нет. Возьмут в куноити. С девчачьим именем как раз в куноити берут! - Оно не девчачье! – оскорбленно завопил сверху младший. - Девчачье, девчачье! Хосити-химэ! - Сам ты девчонка! - Вы… вы куда! Влетит же! Вот придурки, двое! У вас у двоих на всех мозгов меньше, чем в помойном ведре! – запыхавшись, на бегу придерживая длинные рукава, за ними бежала девчонка примерно одного возраста с младшим. С разгону влетела в прореху в фусума… и вдруг резко остановилась. Так, что не удержавшись, чуть не грохнулась под ноги Сугаваре, если б тот вовремя не подхватил ее. - И…извините, - торопливо пробормотала девчонка. Старший мальчик, тоже запоздало сообразив, где он находится и что натворил, разом спал с лица и поспешно опустился в почтительную позу, поклонился в пол: - Нии-сама, нижайше прошу меня простить. Я не нарочно! - Хоситимару. Ютимару. Цукико. – Отчеканил князь. – Что происходит? - Он у меня книжку стащил! – немедленно нажаловался Ютимару. - Не стащил, а взял на время! Ябеда! – возмутился Хосити, вися вниз головой. - Зачем она тебе! - Почитать хотел! - Да ты читать-то умеешь полтора слова, и те каной! Ты ее разрисовать хотел дурацкими рожами, я тебя знаю! - Да больно мне надо! - Тихо. – Прикрикнул князь Юкитора. Не повышая голоса – но так, что всем разом стало ясно – именно прикрикнул. Дети разом умолкли. - Хоситимару. Подойди ко мне. Мальчик неохотно спрыгнул вниз. Шунпо у него было еще хуже. Что, впрочем, было и неудивительно, в столь юном возрасте; скорей удивительно, что вообще было. Одному из вассалов пришлось подстраховать его и поставить на ноги. Хосити приблизился и опустился перед отцом в надлежащую позу. Юкитора, коротко замахнувшись, ударил его по лицу веером. Хосити вздрогнул. Зыркнул волчонком, весь вспыхнул и стиснул зубы. Но не проронил ни слова. На щеке у него наливалась красная полоса. - Хоситимару. Своим поведением ты позоришь клан Такэдзаки и себя как наследника клана. Ты забыл о почтительности, которую тебе надлежит соблюдать по отношении ко мне, как к твоему отцу и главе клана. Ты без разрешения влез туда, куда тебя не звали, и таким путем, которого тебе не разрешали. Ты забыл о почтительности, которую тебе надлежит соблюдать по отношению Ютимару, как к твоему дяде и как к старшему. Ты хватаешь без разрешения его вещи и позволяешь себе в отношении него оскорбительные выражения. Я жду извинений. Хосити хмуро глядел исподлобья, из-под густой челки. Но под отцовским взглядом все-таки поклонился. Низко. - Отец, я приношу свои глубокие извинении. - И перед Ютимару. Было видно, как мальчишка стиснул кулаки на татами. Но все-таки развернулся и к дяде и склонил голову. Буркнул: - Извиняюсь. - Ютимару. Ютимару вздрогнул и поспешно перевел взгляд на старшего брата. - Ты точно также, забыв о почтительности ко мне, как к главе клана и твоему старшему брату, без разрешения влез туда, куда ты не допущен. И ты забыл о почтительности, которую тебе надлежит питать к наследнику клана. Твои извинения. Ютимару послушно извинился. Желания делать это у него было не больше, чем у племянника, но, может быть, в силу возраста или чего-то другого, скрывать свое нежелание у него получалось заметно лучше. - Цукико. Похвально, что ты пыталась урезонить мальчиков. Но почему ты, девочка, позволяешь себе называть своего старшего брата и своего дядю «придурками»? - Потому что они придурки, - проворчала Цукико. - Это не имеет значения. Долг женщины – удерживать мужчин от опрометчивых поступков, но делать это мягко и с надлежащим почтением. И ты тоже вошла сюда без разрешения. Цукико вздохнула. - Отец, я прощу прощения. Ютимару-сан, нии-сан, извините, - лицо ее было повернуто больше всего к Хосити, поэтому только Хосити прочитал по губам, - придурки. Юкитора оглядел провинившихся детй. - По комнатам все трое. Под замок до завтрашнего утра. И передайте своим наставникам, что я ими очень недоволен. Дети вышли. В зале царил разгром. Что, впрочем – Юкитора был сильно разгневан, но не станешь же отрицать естественный ход вещей - часто бывает в доме, где обитают сразу несколько детей, обладающих изрядной духовной силой. Двое вассалов все еще ждали посреди зала. Юкитора махнул им сложенным веером: - Заканчивайте. Через несколько минут голова Акамацу Рюноске повисла на лоскутке кожи. Охрана на воротах видела, как усадьбу покинул лысеющий, средних лет, шинигами в черном, один из младших офицеров. Приказа никого не выпускать на тот момент у них еще не было. Этот летний сезон господин Рютэру с супругой проводили в загородной усадьбе семьи Акамацу. Небольшая, пристроившаяся на склоне холма, поросшего сосновым лесом, она хорошо продувалась ветром, и летом тут было не так невыносимо жарко, как в Сейрейтее. Правда, комаров все равно много, зеленые сетки от насекомых никогда не пролеживали в кладовке. Сюда, подальше от столичной духоты, суеты, шума и треволнений, они переехали, поскольку Окэкки-но-ката была в положении и очень беспокоилась. Как и ее муж. Своего первого сына, названного по семейной традиции Рюитиро, они потеряли год назад. Тогда по Сообществу Душ прошлось моровое поветрие. Болезнь унесла трехлетнего Рюитиро, унесла новорожденную Масако, дочку Сихоина-тайчо, еще множество детей и в знатных, и в простых семьях. С тех пор опасность минула, но все-таки… По счастью, все тревоги оказались напрасными, госпожа Окэкки в положенный срок благополучно разрешилась здоровым мальчиком. Все по той же традиции сына назвали Рюдзиро. Как раз завтра ему должен был исполниться месяц. Малыша только что покормили и обтерли мягкой влажной салфеткой, и сейчас он, распеленутый, принимал воздушные ванны на энгаве на расстеленном одеяльце. Кормилица перевернула малыша на животик, и оба родителя с умилением наблюдали, как он сучит крохотными ножками и уже пытается приподнять голову. - На тебя все-таки больше похож, - не без толики ревности заметил Рютэру. – Глаза точно твои. - Вот подрастет еще – тогда и увидим, на кого больше. И кто это у нас тут такой маленький и хорошенький? Кто у нас тут маленький дракончик? - Мать взяла малыша на руки, и он тотчас заулыбался ей и ухватился ручонкой за длинную прядь волос. Окэкки рассмеялась. – Ой, он нам «цу» посылает! Набежавший из сада ветер принес запах цветущей белой гардении, закачал ветряные колокольчики, и длинные нежно-зеленые полоски бумажной «прохлады» зашептались между собой, точно и впрямь принося прохладу. Где-то в саду протяжно прокричала кукушка… - Прошу прощения, госпожа, маленького господина пора одевать, - кормилица обратилась к своей госпоже, и та без возражений передала ребенка ей на руки. - Погодите, дайте и мне подержать! – отец тоже забрал малыша. Тот сморщил было мордашку, готовясь зареветь, но вместо этого снова заулыбался. – Правда, Омива-сан, у нас маленький дракончик? Рю-тян, да? Приветик, Рю-тян. В это время появившийся слуга доложил: - Господин, прибыл Накаяма Юсукэ, вассал вашего старшего брата. Просит принять его как можно скорее. Кормилица Омива вспыхнула от радости. Когда она переехала сюда, муж ее остался служить в Сейрейтее, и она не надеялась увидеть его так скоро. Окэкки, поймав ее взгляд, понимающе улыбнулась и кивнула ей. Обе женщины, забрав малыша и собрав все детские принадлежности, поспешили уйти с энгавы. В Готейские служебные дела им мешаться не стоило. Шинигами никак не мог отдышаться, точно он всю дорогу сюда из города промчался мгновенным шагом. Впрочем, Рютэру почти сразу понял: именно так и было. Вот что рассказал Накаяма. Акамацу Рюноске, старший из братьев и глава клана Акамацу, был обвинен в тайных сношениях с кланом Сихоин. Кто сочинил донос, Накаяма не знал, но князь Юкитора клеветнику поверил. Он приказал господину Рюноске совершить сэппуку. Господин Рюноске это исполнил. И сейчас сюда двигается вооруженный отряд с таким же приказом для остальных членов семьи Акамацу. - Си…Это было «си», - неподвижно глядя в пол, пробормотал Рютэру. - Рютэру-доно?.. - Это было не «цу», а «си», - невнятно объяснил Рютэру. Поднял глаза. – Мой старший брат поступил в соответствии с долгом и честью. А я, в соответствии со своим долгом и честью – я без боя сдаваться не собираюсь. Отступить в замок мы уже не успеем. Примем бой здесь. Замок они могли бы удерживать долго… Но до него было больше суток пути. А здесь, в неукрепленной усадьбе, было всего несколько человек охраны, все шинигами уровня асигару, и прислуга – простые души и слабые шинигами, даже не окончившие Академии. Рютэру обернулся на звук. В дверях стояла его жена, нервно кутаясь в зеленый вышитый утикаке. И за ней – Омива, бледней полотна. На руках кормилица держала обоих детей. - Жена, ты все слышала? – сказал Рютэру. Окэкки кивнула: - Да, господин. - Уходи. Забирай ребенка и уходи, скорей, пока еще есть время. - Нет. – Женщина шагнула вперед, сбрасывая утикаке. На ней было белое кимоно и вакидзаси за поясом. Белое кимоно – вовсе не спальное. Она качнула головой, отметая споры. – Двое задержат их вдвое дольше. - Хорошо. Рютэру кивнул. Спорить не было времени. И, к сожалению, не было смысла. - Дай мне подержать нашего сына, - попросил он. Окэкки, взяв малыша у кормилицы, передала отцу. Маленький дракончик крепко спал, зажав в кулачке угол пеленки. Оба, мать и отец, склонив головы, смотрели на своего сына. - Акамацу Рюдзиро,- тихо сказал Рютэру. – Вырасти мужчиной. - Вырасти, - повторила Кэкки. Омива и Юсукэ молча смотрели друг на друга. - Ты знаешь, что нужно делать, - глухо проговорил самурай. Кормилица судорожно прижала сына к груди. Но все же твердо сказала: - Да. Малыш, проснувшись, захныкал и засучил ножками в пеленке. Омива принялась покачивать его. - Дай мне, - попросил Юсукэ. Увидев перед собой вместо мамы неизвестного дядьку, малыш заревел во всю глотку. - Мамору, - тихо позвал отец. Своей большою рукой нежно погладил крохотную детскую ручку. И вторую. Мамору удивленно затих и уставился на отца большущими любопытными глазенками. – Мамору, - повторил отец. – Маленький защитник. Мамору сморщился и громко чихнул. Накаяма с помощью жены привязал Рюдзиро себе за спину. Омива привязывать не стала, своего сына взяла на руки. Господин Рютэру тем временем наговаривал в бабочку приказ оставить замок и всем постараться скрыться. Окэкки-но-ката приказал принести бумагу и письменные принадлежности, и всей прислуге - немедленно уходить. Накаяма еще раз оглянулся назад и ушел в шунпо. Только оказавшись на достаточном расстоянии от усадьбы, Накаяма позволил себе краткую передышку. Обернулся взглянуть на усадьбу. С холма хорошо было видно, как с трех сторон бегут в атаку солдаты, и как поднимается над крышей столб ярко-алого дыма, свиваясь в фигуру дракона. С другой стороны из-под крыши ударило зеленое пламя. Уходить можно было только вверх по холму, все другие пути успеют перекрыть, это Накаяма понял с самого начала. В идеале бы на шунпо. Но он потратил много сил на дорогу сюда, и от усталости шаги получались кривые и дерганные. Ребенка за спиной укачало, он уже начал хныкать, как бы не разревелся в голос. Детский плач наверняка выдаст их. - Тихо, тихо, тшшш… - выворачиваясь назад, Накаяма, сам не зная как, пытался успокоить ребенка. Если сейчас его снять со спины, Накаяма боялся, что без помощи хорошо привязать обратно уже не сумеет. – Тише-тише, в норке мыши… Каким-то чудом ребенок все же умолк, похоже, заснул. Накаяма с ужасом думал, что будет, когда тот проголодается или окажется мокрым. Надо было успеть уйти как можно дальше. Некогда отдыхать. Он поднялся и двинулся в путь. Всё это время, от самой усадьбы, Накаяма ощущал отдаленную реяцу жены, и когда останавливался передохнуть на несколько коротких мгновений, каждый раз причувствовался и отмечал, где та сейчас. Омива двигалась по главной дороге, оставляя след для погони, медленней мужа, но все же достаточно быстро, чтобы не вызывать подозрений. Затем в ту же сторону двинулось еще несколько чужих реяцу; они двигались кучно и быстро, и с такого расстояния Накаяма не мог определись, сколько их. Затаившись между корнями большой сосны и зажимая ребенку рот, он следил, как преследователи настигают цель. Потом реяцу Омивы резко вспыхнула – и угасла. Вот и всё. Накаяма осознал, что он плачет. Догнать женщину с ребенком не составило особого труда. Женщина выхватила нож с криком: - Прочь! Не сметь трогать наследника Акамацу! Сугавара срубил ее одним движением. Перевернул тело. Ребенок, ударившийся при падении, заплакал. Сугавара занес клинок вертикально, примеряясь для удара. И вдруг отвел его, наклонился над ребенком, внимательно к чему-то причувствовыясь, даже присел и, стянув перчатку, потрогал его. Позвал одного из своих людей: - Проверь еще ты. Точно ведь у него нет духовной силы? Тот тоже присел над ребенком. - Ничего не ощущается, Сугавара-доно. Но, сами ведь знаете, у маленьких детей духовная сила не всегда ощущается, даже чаще всего, проявляться начинает уже позже. - У сына… Рютэру-сана, - Сугавара на полмгновенья запнулся, - духовная сила точно есть. Он сам мне это говорил, в прошлом месяце, когда устроил пирушку в честь рождения сына. Что у ребенка духовная сила уже ощущается. Сугавара поднялся. - А… Сугавара-доно, а ребенок? – неуверенно спросил подчиненный. Сугавара обтер клинок и вложил его в ножны. - Нам приказано устранить Акамацу Рютэру и его наследника. Это ребенок – не сын Акамацу Рютэру. Убивать его незачем. Он еще раз кинул взгляд на мертвую женщину и живого ребенка, и отвернулся. - Если этому ребенку суждено выжить… тут ходят много, его найдут. Накаяме Юсукэ повезло несказанно. Причем он сам даже не знал, насколько ему повезло. Он не знал, что поиски продолжались, и что не нашли шинигами с младенцем исключительно чудом. Накаяма сумел уйти достаточно далеко и укрыться в горах. Постепенно туда же подтянулись и другие вассалы Акамацу, кто сохранил верность обезглавленному клану. Из взрослых Акамацу в живых оставалась одна Тэруко, младшая сестра Рюноскэ и Рютэру. Она училась в Академии на последнем курсе и сейчас как раз была в Мире Людей на практике. Пока до нее было почти невозможно добраться врагам, но и своим, чтобы предупредить - ещё невозможнее. Один из асигару, переодевшись торговцем вразнос, отирался поблизости от тех Врат Миров, через которые обычно выпускали-запускали студентов. Вовремя перехватить госпожу ему удалось, так что в женские комнаты Академии Тэруко уже не вернулась. В горной хижине протекала крыша. Под нее подставили бадью для мытья, и капли сначала звонко ударяли в деревянное дно, а теперь, когда воды уже стало больше, а дождь усилился – вода просто журчала. Из-за лоханки места, где сесть, стало еще меньше, а было и так немного, так что вассалы клана Акамацу вынужденно сидели тесно и не по рангам, а уж как получится. Главный вассал, подводя итог обсуждению (собственно, обсуждения сегодня по сути и не было, много говорили между собой до того, пока ждали), обвел всех присутствующих взглядом: - Итак, полагаю, это единственный вариант. Один из старейшин покачал головой. - Не нравится мне все это… Я уже говорил. Женщина во главе клана – это уже само по себе странно. А еще и молодая девушка, незамужняя и даже еще не закончившая Академию… но других вариантов все равно нет. Сейчас клану нужен тот, кто способен драться. Тэруко, в пути сменившая приметную студенческую форму на где-то добытые ношенные хакама и косодэ неброских цветов, сидела сейчас по-мужски, скрестив перед собой ноги, и с непривычки нога у нее затекла. Вассалы, все развернувшись к ней, поклонились в пол и застыли. Вода журчала. Шумно засопел во сне ребенок, спавший тут же рядом, в корзине. - Поднимите головы. – Голос Акамацу Тэруко прервал тишину. – Благодарю вас всех за преданность. Это большая честь для меня. Хотелось бы мне никогда не принимать на себя эту ношу; или, по крайней мере, если принять – не при таких обстоятельствах. Но ничего не поделаешь. Наш клан переживает трудные времена, и я обещаю вам, что сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить свой долг перед кланом и перед теми, кто служит ему. Она поднялась. Коротким мгновенным шагом, чтобы никто не заметил затекшую ногу. - Мы возвращаемся в Сейрейтей. Когда капитану Второго отряда сообщили, что какая-то женщина с ребенком просит ее принять, он еще ничего не знал… хотя, может, и знал. Хотя нет, знать было неоткуда даже капитану Второго отряда. Но что о чем-то догадывался – это несомненно. Потому что принял просительницу он сразу же. Женщина в дешевом кимоно серо-синего цвета опустилась на колени перед главой могущественного клана. И сразу же подняла голову. - Я – Акамацу Тэру, глава клана Акамацу. Со мной Акамацу Рюдзиро, мой наследник. И от имени нашего клана я прошу принять меня на службу как вассала клана Сихоин. - Акамацу! Отэру-сан! Как хорошо, что с вами все в порядке! – господин Таданага даже всплеснул руками. – Примите мои соболезнования. Сочувствую вашей потере. Ваши братья и невестка выказали такое достоинство и мужество, какое нечасто встретишь. И я совершенно уверен, что вы ничем им не уступаете. Конечно же, я вас с радостью приму! С этого дня вы под покровительством клана Сихоин, и прошу вас, не беспокойтесь ни о чем. А кое-кто еще с досады собственный хвост сгрызет, когда поймет, что он потерял! Да, да, договор… - он повернулся, чтобы отдать соответствующие распоряжения, - договор составим к завтрашнему утру, тогда и подпишете, сейчас уж чего суетиться, вечер уже, а вы пока отдыхайте, я думаю, устали здорово? Вам подготовят покои тут, в усадьбе. - Благодарю за оказанную честь и за вашу заботу, господин. – Отэру запнулась, чуть было не сказав «Сихоин-тайчо» вместо «господин». Непривычно было называть господином того, кого всего несколько дней назад считала главой враждебного клана. – И прошу позволения в знак моей преданности вам добавить в свое имя иероглиф «ясу» - «честный». И еще… - все это время она держала ребенка у себя на коленях, придерживая одной рукой, а теперь, взяв его на руки и подавшись вперед, с поклоном положила его перед Таданагой. – Как подтверждение искренности наших намерений вверяю вам моего племянника, наследника клана Акамацу. Наследник, недовольный переменою, принялся усиленно брыкаться. - Конечно, конечно… - Таданага придвинулся поближе. – Какой хорошенький! Такой красивый мальчик… да, мальчик? Хорошенький? – он умильно поболтал над малышом своими пухлыми пальцами. Хорошенький мальчик без лишних раздумий ухватил палец и потянул его в рот. – А что он ест? Наверное, сладкими тянучками кормите? - Да, - подтвердила Ясутэру. – Новую кормилицу не решились брать, мы скрывались, а это могло нас выдать. - Ну это понятное дело. А так-то на одних тянучках разве ж долго протянешь? – Таданага попытался высвободить свой палец, Рюдзиро протестующе заревел, Таданага от попытки благоразумно отказался, и малыш вернул палец себе в рот и удовлетворенно зачмокал. – На одних тянучках большим и сильным не вырастешь! Ну ничего, кормилицу вам подберем как можно скорее. И да, насчет приданого-то… для ребенка… - он обернулся уже в другую сторону. – Каэдэ-сан, пожалуйста, подбери им вещи из тех, что остались от моей дочки… какие в хорошем состоянии и для мальчика подойдут. Каэдэ-сан была старшей (и старейшей) служанкой в семье Сихоин, трудившейся здесь уже не первый век. Говорят, что она принимала на этом свете самого Фудзира-но Митинагу. - От Масако-химэ, господин? – с удивлением уточнила пожилая женщина. Таданага даже замахал на нее рукавом (свободным): - Что ты, что ты, конечно нет! Люди только в дом вошли, а их сразу плохими приметами засыпать! От Кацу-химэ что осталось, из чего она выросла. Ясутэру-сан, - он снова повернулся к своему новоиспеченному вассалу, - я так думаю, через несколько дней, когда уладим все формальности и вы отдохнете, вам надо возвратиться в Академию. Сопровождающего я вам дам, во избежание неприятностей. От ворот до ворот проводят. И с ректором тоже поговорю, чтобы к вам не было претензий; уверен, он войдет в положение, вы же все-таки не просто так прогуляли, по безалаберности. Сдавайте экзамены. Я уже сейчас зачисляю вас в состав Второго отряда, пока, сами понимаете, пока у вас нет диплома, могу только как асигару, но так только будет… у вас ведь есть шикай? Офицерская вакансия для вас есть, она вас ждет. Акамацу Ясутэру закончила Академию с отличием. Как бы ни досадовал Такэдзаки Юкитора, но теперь, когда Акамацу были официально признанными вассалами клана Сихоин, глава клана – членом Второго отряда Готей-13, а наследник надежно укрыт в самом защищенном доме Сейрейтея, как бы не получше защищенном, чем здания Академии и Совета Сорока Шести вместе взятые, любые враждебные действия против клана Акамацу означали враждебные действия против клана Сихоин. Поукротить Сихоиновские амбиции князь Юкитора мечтал давно, но, по здравому размышлению, время для этого еще не настало.