Сэнгоку моногатари

Тётушка Нацу встретила коменданта так: - Ой, слушайте, что сейчас расскажу! Одному шинигами случилось как-то в дороге заночевать в крестьянской хижине. Хозяин постелил ему постель, уж из чего было, и говорит: «Господин, может, дать вам что-нибудь укрыться?» Шинигами расхвастался: «Это вы, простые души, только и ищете, чем бы укрыться. А я – шинигами! Меня согревает моя духовная сила! Мне любой холод нипочем!» Ну, так и лег. А дело было поздней осенью, когда и олени в горах свое отревели. Ночью так захолодало, что у бедняги зубы стучать начали. И вот он зовет в темноте: «Хозяин, а хозяин! У тебя в доме мыши есть?» Крестьянин отвечает: «Как не быть, господин, водятся.» «А вы здесь в своей глуши моете мышам на ночь лапки?» «Что вы, господин! - удивился крестьянин. – Мы тут про такой обычай даже и не слыхали.» «Тогда дай мне чем-нибудь накрыться, а то будут ночью по мне топтаться – грязными лапами форму испачкают.» Когда Митихара отсмеялся, он обнаружил, что присохшие к ране тряпки уже отмочены и отодраны, и тетушка Нацу заканчивает останавливающее кровь заклинание. - А крови вы потеряли изрядно, - подвела она итог, склонив набок голову. – Пожалуй, наварю я вам чечевицы с грибами. Вечерний доклад заместителя Митихара выслушивал - и сам мысленно посмеялся над собой - сидя на складном табурете, как полководец в ставке во время сражения. Так можно было вытянуть раненую ногу, а то с ней на полу сидеть было сложно. Закончив недлинный доклад, Хироси заключил: - Происшествий не было. Что-то в его голосе вызвало у Митихары сомнения. - Точно не было? Хироси замялся, опустил свои ресницы-бабочки. - Вада-сан, - поторопил комендант. - Я... я бы не сказал, что это происшествие... просто довольно странная вещь. Кто-то у меня в комнате раскидал все бумаги. - Наверное, это был весенний ветер, - улыбнулся Митихара. - Может, конечно, и ветер... - Хироси с сомнением покачал головой. - Но тогда этот ветер самостоятельно отворил окно, влетел, пошалил, а потом вылетел и закрыл его за собой. Митихара-доно! Я вам про другое хотел сказать, - Хироси разулыбался, точно все это время прятал за спиной подарок и вот теперь собрался его доставать. - Я вам хотел в самом конце сказать. Если позволите... Такамура, входи! Впрочем, произошла заминка: Хироси пришлось чуть ли не за ручку подводить к коменданту отчаянно стесняющегося парня. - Митихара-доно... - Ну, говори же, - подбодрил его Хироси. - Я сегодня вышел на шикай! - выпалил Такамура. Вот это была действительно хорошая новость. Особенно в свете сегодняшних событий. - Поздравляю. Ты хорошо потрудился. И для нашего замка офицер с шикаем чрезвычайно важен. Такамура Таро был шинигами во втором поколении. Сам Митихара об этом не знал, это тетушка Нацу рассказала ему обо всех здешних в первые же дни. Академию Такамура закончил без шикая, и очень переживал, что оказался недостойным сыном и не сможет продолжить путь своих родителей. В Готей-13 он не попал, но Сиба-тайчо принял его на службу как вассала и направил сюда в Онигаву, ещё при предыдущем коменданте. - Такамура-сан, - решил Митихара после недолгого размышления. - Ваш шикай мы засвидетельствуем завтра утром. И я в ближайшее же время подам капитану Пятого отряда прошение о зачислении вас в Готей-13 с присвоением офицерского чина. А до того назначаю вас третьим офицером гарнизона. Луны над замком не было видно, после погожего дня небо к вечеру затянули темные дождевые тучи. По-хорошему, донесение капитану следовало отправить как можно скорее. Но Митихара, поколебавшись, все же дал себе поблажку до утра. Возьмись он писать сейчас - невесть что бы понаписал, ещё, чего доброго, туши наляпал, как школьник. Утро началось с пробы шикая. Точнее, на самом деле утро началось с гневного голоса тётушки Нацу: - Каким идиотам понадобилось совать нос в ЗАМОЧЕННЫЙ рис? Дотерпеть, пока сварят, что ли, не можете? Так лопайте прямо из мешка, чего мелочиться! Как оказалось, ночью некто неизвестный (либо неизвестные) проник на кухню и покопался в котле, в котором был поставлен набухать рис для завтрашних онигири. Ошмётки риса валялись вокруг по всей кухне, как напоминание о бренности бытия, и, по уверениям тётушки Нацу, если их собрать и соединить с тем, что ещё оставалось в котле, все равно будет заметно меньше, чем его, риса, туда было заложено. - Может, это крысы? – логично предположил Митихара. Тетушка многозначительно усмехнулась, уперев руки в боки: - Такие крысы, что и Будду сгрызут! Варить этот рис, хотя бы тот, что в котле, Онацу отказалась наотрез. Мало ли кто это был и мало ли какой там оставил заразы! И другого не дам, все еще ворчала она, преувеличенно-шумно гремя посудой. Кто не способен поддерживать порядок в замке – будет питаться просом. А этот чертов рис пусть выкинут птицам. Или рыбам, они всё сожрут. Первое предложение отчего-то не нашло в людских сердцах отклика. А вот второе – как раз даже очень. В итоге три пехотинца в этот день хорошо порыбачили. Шикай Такамуры Таро оказался вполне удовлетворительным. В шикае клинок рассыпался и создавал струю режущего песка. Техника пока была слабо отработана, но это дело наживное, никто еще сумел отработать технику за один день. Митихара влажным рукавом без труда отразил атаку. К тому же моросил дождь, и песчинки летали плохо. Но вообще использование именно мокрого песка сулило неплохие возможности: например, обрушить на противника тяжёлую груду. И ещё надо было проверить, возможно, занпакто может дополнительно забирать песок из окружающей среды. Вот в этих направлениях Митихара по итогам проверки посоветовал Такамуре работать и с чистой совестью подписал свидетельство о шикае. После чего занялся наконец многострадальным докладом. Он сообщил о бунтовщиках, назвал их предполагаемого вожака, учителя Тенъё, описал их учение, что имел возможность узнать, их боевые возможности и способы боя. А также изложил свои соображения по этому поводу. Версий было три. Либо эти души все же обладают духовной силой и нашли способ маскировать ее, чтобы морочить головы простым душам. Либо они обладают неким оружием, которым могут пользоваться и простые души, и которое успешно имитирует наличие духовной силы. Либо же появилась новая разновидность ёкаев. Также сообщил, что отношение городских властей к бунтовщикам выяснить пока не имел возможности. В том же докладе заодно он решил написать и про Такамуру. В комплекте с важным донесением быстрее попадет на стол к капитану, а быстрей попадет - быстрей и решится. Главное, так распределить по бабочкам (в одну такое тяжелое послание явно не поместится), чтобы часть про Такамуру не оказалась отдельно. Строго говоря, такие вещи коменданту вовсе не было нужды писать лично, документы о назначениях обычно составляет писарь, командир только прикладывает свою печать. Но, честно сказать... Писарем в замке служил очень пожилой шинигами, занявший эту должность после того, как по ранению стал непригоден к службе как боец. Разбирался во всех тонкостях делопроизводства старик отлично, одно но - к сожалению, он был глуховат. Поэтому объяснять ему суть дела каждый раз становилось такой морокой… Митихара подбавил воды и растер еще туши. За дверью кто-то заскребся, закашлялся, и раздался одновременно неуверенный и взволнованный голос: - Прошу прощения… Митихара-доно, можно?.. - Входите, Вада-сан, - Митихара отодвинул тушечницу. Интересно было, что у Хироси стряслось? Впрочем, почти сразу Митихара укорил себя за праздное любопытство, как только увидел помощника: на Хироси лица не было. - Митихара-доно, - он даже забыл поклониться, - у меня чайник пропал! - Что? – не сразу даже сообразил Митихара. - Мой чайник! Делся куда-то… нигде нет! Чайник, по словам Хироси, стоял, как обычно, на полочке вместе с другой чайной утварью. С утра Хироси ещё подумал, что пора его почистить, как раз собирался сегодня. А когда вернулся к себе после проверки шикая - чайника на месте не оказалось. Дверь в комнату была задвинута не до конца, но, честно сказать, Хироси сам точно не помнил, хорошо ли ее закрыл. Да это и не имело большого значения, такие двери и кошка лапой раздвинет, если хорошо постарается. - Не мог же он убежать, - с недоумением сказал Митихара. - И украсть навряд ли могли. Было решено взять в помощь несколько самых сообразительных пехотинцев и осмотреть весь замок сверху донизу и снизу доверху, двигаясь навстречу друг другу. Если пропажа не найдется – дальше проверять службы. Митихаре важно было в ходе поисков никого не оскорбить подозрением. Хотя некоторые основания для подозрений были. В столице и в купеческих городах за чайный антиквариат платят бешеные деньги, иная неброская на вид чашка могла стоить, как целый особняк. Этот чайник вроде не представлял из себя ничего особенного, кроме того, что был дорог сердцу мастера, но по меньшей мере сотня лет ему была. Покупатели бы наверняка нашлись. Но Митихаре очень не хотелось думать, что в замке могут быть воры среди бойцов, да даже и среди прислуги. А вот любители идиотских шуток - вполне могли быть. Спустя часа полтора Митихара всерьез начал думать, что давно стоило провести такую инспекцию. За это время они обнаружили: кучу всякого хлама, осиное гнездо, мышиное гнездо, кем-то запрятанный, забытый и уже заплесневевший мешочек с бобами адзуки и настенную живопись сатирического характера. Сам комендант там не фигурировал, похоже, нарисовано это было ещё при его предшественнике, зато среди фигурок, изображённых в стиле палка-палка-буква си, легко узнавался второй офицер, взасос целующийся со своим ненаглядным чайником. Очень к месту, но света на загадочное исчезновение это так и не пролило. А ещё нашли очень симпатичную старинную ширму с тигриным семейством. Митихара решил поставить ее к себе. Две команды встретились рядом с покоями тётушки Нацу. И нельзя сказать, чтобы заместитель коменданта от этого не заробел. Более того - от этого несколько заробел даже комендант. Но все-таки постучался и попросил разрешенья войти. Тетушка Нацу, полулежа у окна, читала и хихикала, прикрывая рот рукавом. Зубы, кстати, она никогда не чернила, даже на праздник. Митихара успел разглядеть название книги, когда Онацу ее отложила: «Собрание новых сэцува из Мира Людей». - Вот ведь мужчины! - высказалась тетушка. - А ещё говорят, женщины всегда ищут обходные пути, а вот мужчины прямолинейны. И вот, пожалуйста, пример: куча взрослых, серьезных, вроде бы даже умных мужчин - и бегают по всему замку, сбивая ноги, глотая пыль и устраивая тарарам, который потом не им убирать, вместо того, чтобы сделать одну простую вещь. - Что? - Какую вещь? - в один голос спросили Митихара и Хироси. Тетушка Нацу наконец-то приподнялась и уселась как полагается. По всей комнате у нее были раскиданы прелестные, яркие, очень удобные на вид подушечки. На стенной панели был нарисован котенок, играющий с петухом. - Поисковое заклинание. Только не говорите, что теперь в Академии этого не учат! Митихара почувствовал себя пристыженным. - Учат, конечно. Ну, Онацу-сан, - он улыбнулся ей, - раз уж зашел разговор про Академию, то, как говорил Кьёраку-сэнсей – кто внес предложение, тот его и выполняет. - А еще говорят так, - тетушка Нацу глянула на мужчин с ехидцей, - кому надо – тот и делает. Хироси засмущался еще больше обычного и даже чуть-чуть покраснел. - Я… если честно, я поисковое совсем не помню. - Если честно, - сказал Митихара. Перед кем тут притворяться-то было. – Я тоже не помню. Тетушка Нацу неожиданно тяжко вздохнула. - Вообще-то я тоже. Помню, что было такое, а как делается – совершенно из головы выпало. Но я-то триста лет назад училась! - Н-да, - Митихара тоже невольно вздохнул. – А поисковое заклинание нам бы очень не помешало. Замок мы уже обшарили почти весь. И ни следа. Неужто совсем никто не помнит? - Прошу прощения… - раздался внезапно голос пехотинца Тосиро. – Митихара-доно, я это заклинание знаю. - Отлично! – обрадовался Митихара. – Никогда не сомневался в твоих способностях, Тосиро. Действуй. А вам, господа самураи, ставлю на вид. И себе тоже. Пехотинец сложил обе ладони лодочкой с подогнутыми большими пальцами и монотонно начал: - Холодные струи, теплый камень, огненный плен, ледяной рассвет, тот невозвратный, кто всегда возвращается, семь полос, обрести утраченное – сагасу! В воздухе постепенно начала проступать тонкая, прерывистая, точно весенняя паутинка, духовная нить… - Кажется, она ведет за ворота, - неуверенно сообщил Тосиро. – Надо по ней идти и смотреть. - Хорошо… Тосиро, идешь по нити. Вада-сан, идите с ним. Вернетесь – доложите. – Митихара отвел глаза от искусительных подушечек. Если он сядет сейчас, то уже не поднимется. Надо было как-нибудь дохромать до своих комнат. – Онацу-сан, приношу свои извинения за доставленное вам беспокойство. Войдя к себе, Митихара… нет, в последний момент все-таки удержался от того, чтобы ругнуться. Бумаги со столика были сброшены и раскиданы по полу, тушечница перевернута. А когда он кое-как опустился наконец на пол и поднял листы – на недописанном докладе красовались следы от лап. Похоже, кошачьих. Хироси с Тосиро вернулись уже затемно. Митихара к тому времени успел частично переписать свой испорченный доклад и закончить последнюю часть, распределить его по трем бабочкам и отправить, вызвать прислугу, чтоб навели тут порядок, выяснить, как продвигается наведение порядка в остальных помещениях (продвигалось не очень), и даже наконец-то поесть. Как и грозилась тетушка Нацу, кормили сегодня одной просяной кашей. Правда, щедро сдобренной свежей весенней зеленью. Прямо как будто повторение праздника Семи весенних Трав. Только в упрощенном непраздничном варианте. Предстал перед комендантом Тосиро в совершенно неподобающем виде. В одном дзюбане, хорошо хоть штаны были на месте, а в его косоде было что-то завернуто, что он неловко держал в охапке. - Нашли! – обрадовался Митихара. И тут же сообразил. – Не нашли? - Митихара-доно, тут вот что, - заговорил первый Хироси, как старший по чину. А Тосиро развернул черный сверток. Это был младенец. Живой, он тут же захныкал, когда его положили на пол. Мальчик, похоже, всего нескольких дней от роду, совсем голенький. - Пеленка была, но мы ее выбросили, - извиняющимся тоном объяснил Тосиро, - она совсем мокрая была. По их совместному рассказу, след привел их в бамбуковую рощу, и вот там они обнаружили ребенка. Точнее, сначала услышали детский плач, пошли на него – и увидели, что младенец лежит на земле. И никого рядом нет, никакого человеческого следа, и следа реяцу тоже. Пока возились с ребенком, пытались его успокоить, нить растаяла в воздухе, а второй раз заклинание уже не стали запускать. Уже не про то думали. - Ну, и принесли сюда, - закончил рассказ Хироси. – Ну а куда его еще девать? Ребенок, скорее всего, недавно умер в Мире Людей и попал сюда. Хорошо, что его сразу нашли, а то бы так и умер во второй раз, не успев вырасти. Тем временем в залу набежали женщины, обсели находку со всех сторон, разохались «ой, какой миленький» и «ох, бедняжка!». Бедняжка это точно. Лежать на холодной земле ребенок явно замерз, и от несмененной мокрой пеленки кожица у него покраснела. - Онацу-сан, - спросил Митихара, - что с ним делать-то? Кормить, купать, чем, как, вот это все? - Вроде молоком кормят… - Онацу пожала мощными плечами. – Кэнсин-сан, мне-то откуда знать? Вы что ж, думаете, женщины это все от природы умеют, как головастики плавать? - Я думал, вы всё знаете, - честно сказал Митихара. Ребенок расплакался, Кумико взяла его на руки и попыталась укачивать, но он только заревел еще громче. - Я про таких маленьких тоже не знаю, - растерянно пробормотал Митихара. – Моя невестка как-то сама… меня только играть звала. - Дайте мне. Искупать его в первую очередь надо, - одна из служанок постарше решительно забрала ребенка у Кумико. – У меня пятеро братьев выросли, разберемся. Нацу-сан, пожалуйста, вы ведь воду нагреете? Митихара с облегчением подумал: пускай разбираются. Завтра надо будет подумать, куда бы его пристроить. Может, в деревне кто-то хочет ребенка? Он бы дал сколько-нибудь денег, на приданое. Раз уж ребенок тут оказался, надо же о нем позаботиться. - Митихара-доно! Митихара-доно! – его размышления прервал запыхавшийся голос Хироси. – Вы не поверите! Чайник нашелся! Второй офицер прижимал свое сокровище к груди, точно мать – потерянное и вновь обретенное дитя. - Я сейчас поднимаюсь к себе, открываю дверь – смотрю, а он стоит, где стоял! – Хироси нежно погладил узорный бок, отлепил от него приставшую соринку. – Как ни в чем не бывало! - Все-таки шутник, а не вор! – с облегчением вырвалось у Митихары. Ночью Митихаре снилось, будто по замку бегает зеленая ящерица размером с котенка, и он гоняется за ней и всё никак не может поймать. А утро началось с просьбы принять Тосиро с женой. Митихара не стал важничать, сказал, пускай входят. За спинами Тосиро и Кумико маячила хитро улыбающаяся тетушка Нацу. Она тоже вошла, хотя о приеме и не просила - Митихара-доно, - заговорил пехотинец. – Мы с просьбой насчет ребенка. Пожалуйста, разрешите нам с Кумико его усыновить! - Зачем? – только и нашелся сказать Митихара. - Свои у нас навряд ли родятся, Кумико простая душа, да и у меня силы тоже не очень много, а что за семья без детей? Пустой амбар, только ветер гуляет. - Господин, вы не думайте, мне Йоко вчера все объяснила! – заторопилась Кумико. – Кормить можно рисовым отваром, если нет молока, вообще, если нет духовной силы, то кушать ему даже совсем не обязательно, но лучше все равно кормить, потому что маленький когда плачет – то покушает и успокаивается. И как купать, и как пеленать, всё показала. Митихара глядел в ее миленькое веснушчатое личико и думал, что отказать у него духу не хватит. - Тосиро, - все-таки сказал он. – Ты точно хорошо подумал? Возможно, у него не будет духовной силы. И даже скорее всего, не так и часто умирают люди с духовной силой. Он не сможет пойти по отцовским стопам. - Ну и что? – искренне изумился Тосиро. – Выучится тогда какому-нибудь ремеслу, когда вырастет. Нешто мы его меньше любить будем? - Хорошо, - Митихара невольно улыбнулся. – Усыновляйте! Кумико с Тосиро радостно закланялись. - Кэнсин-сан, - заметила тетушка Нацу, - вам, как хозяину замка, подобало бы самому дать ребенку имя. - Имя, хорошо. – Митихара задумался. Молодожены подняли на него ждущие глаза. - Надо что-нибудь, чтоб рос здоровым… Как раз, его ведь нашли в бамбуковой роще, так что один иероглиф возьмем «бамбук». – Митихара помолчал, думая, не глупость ли он делает. – По-хорошему, надо бы «такэ»… но что-то оно мне не нравится. Букашка в животе против. Пусть будет «тику». А второй… нашли его весной, можно взять этот. - Господин, - подала голос Кумико, - с «хару» ведь обычно девочек называют. Онацу фыркнула от смеха: - Харунобу – очень даже мужское имя! - Раз мама против «весны», значит, поищем другой, - примирительно сказал Митихару и улыбнулся Кумико, мол, все понимаю. – Тем более что у нас все равно «нобу» нет. О, придумал. Он написал на листке иероглифы «бамбук» и «тысяча». И развернул надписью к родителям: - Тикути.