Сэнгоку моногатари

Персиковое дерево имело то преимущество, что взрослые, серьезные, духовно сильные шинигами, отягощенные титулами, чинами, конфуцианской ученостью, вторыми именами Столько-то-ро и огромным мешком самурайского достоинства за спиною – лазить по деревьям считали ниже этого самого достоинства. Разве что мгновенным шагом – но мгновенным шагом шнырять между веток надо было еще научиться, а они – кто забыл, смотри выше. Словом, никто из старших еще ни разу не добрался до наследника Такэдзаки в этом его прибежище. Но как наблюдательный пункт в данном случае оно подходило не очень. Поэтому сейчас Хоситэру растянулся на крыше, внимательно следя за происходящим во дворе Главной усадьбы. Несколько слуг и пехотинцев из охраны столпились вокруг юноши, почти мальчика, в персиковом камисимо, с прической косё. В руках у того был капитанский занпакто. - Вот, Исимэ-сан, - пехотинец подтянул за веревку и подтолкнул вперед застывшего человека. – Привел, как приказано. Человек был полностью неподвижен, с таким же застывшим отсутствующим лицом, и не передвигался, а скорее перемещался, скользил по земле, не меняя позы. Простая душа ничего не больше б и не заметила, но для шинигами был хорошо виден кокон из бакудо, в котором парализованный и погруженный в беспамятство человек был точно насекомое в янтаре. - Третьего офицера Хориямы все так и нет, - с волнением ответил Исимэмару. Оглянулся на слуг… несколько человек вперебой подтвердили его слова. Хотя по виду парня явно было видно, что ему хотелось бы услышать ровно противоположное. – Нигде не могут найти. В отряд бабочку посылали – там тоже нет. - Для обряда все готово, как тайчо-сама приказал, - возразил пожилой пехотинец, державший веревку. - Я знаю… и каннуси уже здесь. Господин велел начинать обряд, если он будет без сознания больше двух часов подряд. Уже пора начинать, - парень как-то запнулся, уж не всхлип ли попытался сдержать. – Но господин приказывал, чтоб это сделал Хорияма-сан. И ведь хоть бы кого из офицеров найти! И как назло, в резиденции никого, даже господин Хоситэру, вроде тут был, с утра говорил, что в отряд сегодня не пойдет, если что, пусть тут ищут – а теперь и его нету. - Тогда выход один, Исимэ-сан. Простите мою грубость, что смею вам советовать, если б не отчаянные обстоятельства, я бы никогда…. Но, боюсь, ждать уже некогда. Придется вам самому. Исимэмару явно не приходило ничего подобного в голову. - Боюсь, у меня совсем нет опыта в таких делах… может, лучше тогда вы сами? - Исимэ-сан, я служу дому Такэдзаки вот уже почти двести лет, и почтительно смею надеяться, что не был бесполезен. Для меня честь - помочь исполнить последнюю волю тайчо-самы. Но, - пехотинец сделал отрицательный жест, - я ведь не самурай. Как я могу взять в руки капитанский занпакто? Это будет величайшей непочтительностью, и еще неизвестно, как занпакто тогда поведет себя. Исимэмару все еще колебался. - Да, но… я ведь только косё и еще не ношу мужскую прическу. А это ничего? Можно так? - В описании обряда сказано только, что меч должен быть обагрен свежей человеческой кровью. Про то, кто его может или не может держать, ничего не сказано. А тайчо-сама доверил свой меч именно вам. - Это хоть кто? – Исимэмару мотнул головой в сторону человека в коконе, похоже, смирившись со своей участью. - Преступник. Лавочник, по пьяни набросился на жену с ножом. Да еще и чуть не устроил пожар. Тайчо-сама держал его в тюрьме как раз на такой случай. - А женщина, она выжила? – поспешно спросил Исимэмару. - Спасли. Унохана-тайчо, ее, считай, уже с перерождения за подол вытащила. Парень коротко и глубоко вздохнул. И распорядился: - Всем отойти. Хоситэру смотрел с крыши, как пехотинец еще подтолкнул преступника и надавил на плечо, чтобы опустить того на колени. Кокона он так и не снял. Наверное, так милосерднее. Но он, Хоситэру, бы снял. Мальчишка, зажав зубами листок бумаги, обнажил клинок и принял с ним нужную стойку. Помедлил, примеряясь, а может, и собираясь с духом. И – как показалось Хоситэру, в точности он разглядеть не мог – отчаянно зажмурясь, рубанул со всех сил. Кровь выплеснулась широкой струей. Исимэмару, правой рукою держа рукоять, левой, через приготовленную бумагу, взялся за клинок у самого острия и, аккуратно держа меч перед собою, унес его в дом. Как убирают тело, Хоситэру досматривать не стал. Перевернулся на спину и стал глядеть в синее небо с пробегающими крепкими облачками. Значит, папаша действительно решил из шинигами сделаться просто ками. Честно сказать, Хоситэру относился к этой затее весьма скептически. Но ладно, посмотрим. Если дело так-таки выгорит – должно же новоявленное божество как-то себя явить. А нам, обычным простым богам смерти, пора заниматься своими делами на этом свете. Пока всё складывалось, как надо. Хорияму сейчас усиленно поят, он, Хоситэру, специально выделил на это денег, интересно только, саке или чаем. Саке, конечно, надежнее. Но, с другой стороны, так можно и самому перебрать незаметно. В любом случае, Хорияма сейчас развлекается и не знает, что происходит в усадьбе, следовательно, не сообщит Юкихиро. Юкихиро после службы собирался к своей ненаглядной Надэсико, которую отец ему так и не разрешил ввести в дом официальной наложницей. Он, Хоситэру, бы разрешил. Не один ли черт. Но он был последним, чьего мнения спросили бы в этом деле. Значит, Юкихиро явится только заполночь, возможно, выпивши, и наверняка в таком состоянии, чтоб только брякнуться и уснуть. Отец, судя по всему, продержится в лучшем случае до утра. И навряд ли уже придет в себя настолько, чтоб самому что-то сделать. Хоситэру осторожно переполз по крыше, чтобы спрыгнуть с другой стороны. Пальцы босых ног надежно цеплялись за черепицу. У него как раз было время, чтоб подготовиться. Из-за болезни господина все полы, даже в коридорах, в главной усадьбе застелили татами, чтобы лишний шум не побеспокоил больного, поэтому быстрые шаги молодых ног прозвучали глухо. Их бы и не расслышали, если б не ждали. Короткий стук в дверь, скрип отодвигаемой створки – даже не дожидаясь ответа – срывающийся мальчишеский голос: - Хоситэру-сама!.. - Да? – отозвался тот из-под одеяла. - Хоситэру-сама… господин… ваш батюшка… мой господин, он… он всё! – мальчишка все-таки всхлипнул. Хоситэру рывком вскочил с постели. Лязгнул металл. Над изголовьем висел маленький белый кидошный огонек-ночничок, света было достаточно, чтобы разглядеть доспехи. Исимэ всё еще не мог удержать всхлипов, но действовал четко: пристегнул молодому господину недостающие наплечники, подал белую повязку хатимаки. Хоситэру мотнул головой, расправляя волосы. Привесил к поясу свой занпакто и сунул за пояс второй короткий меч и веер. Переглянулся с отцовским косё – и коротко, резко выдохнул. Сделав круговой жест, произнес в выставленную ладонь: - Приступаем. Дунул, и с ладони сорвалась стайка черных бабочек. - Пошли. Я беру на себя лейтенанта. Он щелкнул пальцами, погасив огонь. - Сюда, этого тоже сюда! Да стой ты, тут куст! Левее, сюда. Извините за непочтительность, это приказ господина. Связанных пленников согнали на поляну рядом с прудом. Метался свет факелов, лязгали и бряцали доспехи. Хоситэру с удовлетворением оглядел результат сегодняшней ночи. Оба Андо, Хорияма, еще несколько Юкихировских рыбок помельче. Лейтенант Андо подчинился без сопротивления, когда увидел, кто пришел его арестовывать. А вот Хорияма попытался драться, он и сейчас еще дергался, встрепанный, связанный веревкой поверх бакудо, а у Сугавары была рассечена рука, он наспех перетянул ее белой тряпкой. И, конечно же, дорогой дядюшка. В голую шею Юкихиро-доно упиралось острие меча Цукихимэ, а свободной рукою она держала его занпакто в бело-серебряных ножнах. Сестра тоже была в доспехах, но без шлема, в черной момо-эбоси. Большинство шинигами были в таком же виде, и все при занпакто. Две женщины вжались в дерево, в огромную кривую сосну в стороне от пруда, не замечая, что пачкают смолой свои шелковые одежды и волосы. Судя по платью, они сегодня даже и не ложились. Одна из них нервно кусала рукав. Вжались – с двух разных сторон. - Что вы вытворяете! Как вы смеете! А вы, вы, - Юкихиро одновременно пытался ругаться, рваться из пут и натянуть полу кимоно, чтобы прикрыть свои голые ноги. Выдернули его как есть – из постели, прямо в спальной одежде, - от вашего брата я и не ожидал ничего, кроме вражды, неизвестно за что, но вы-то – как вы могли! - Неизвестно за что, говоришь? Молодой князь выступил из темноты. Лунный свет блеснул на кирасе. Князь Хоситэру неспешно приблизился к арестованному заговорщику, с обнаженным мечом в опущенной руке. - Это вам лучше знать, за что вы меня всю жизнь так ненавидите, с самого детства, а я никогда против вас не умышлял и не сделал вам ровным счетом ничего дурного! Это произвол, это варварство, это просто позор! Так ли пристало главе клана поступать со своими вассалами, так ли должно почтительному сыну относиться к братьям отца! Где это видано, офицеру безо всяких причин нападать на других офицеров своего же отряда, и это когда капитан еще лежит в этом же доме! Наш господин, мой старший брат, ваш отец – он только что оставил нас, о чем в такой скорбный час думал бы каждый сын? А вы первым делом натравливаете своих людей на меня, вы врываетесь ко мне и вытаскиваете на люди в таком виде, даже не дав привести себя в порядок, даже не сообщив о смерти моего брата, не дав ни отдать последний долг моему старшему брату и покойному господину, ни выразить свою преданность вам, его преемнику! - Итак, значит, вот каковы были твои намерения? И никаких других? – в холодном голосе князя проявился оттенок иронии. - Никаких других. Да, я не всегда был согласен с вами по многим вопросам. Но наш господин выбрал своим наследником вас – и я почтительно следую его воле и всегда ей следовал без каких бы то ни было уклонений, - с твердостью в голосе произнес Юкихиро. Хоситэру перевел взгляд чуть в сторону: - Сестра. - Да, нии-сама. Цукихимэ шагнула вперед, на свет, убрав свой меч в ножны. Юкихиро с видимым облегчением покрутил головой. Цукихимэ поклонилась брату. - Юкихиро-доно, - ее звонкий и твердый голос разом перекрыл все остальные звуки, - говорил мне, что он считает неприемлемым Хоситэру-саму на посту главы клана, и что он планирует взять власть в свои руки. Он назвал имена своих сообщников, а именно третьего офицера Хорияму Киёмори и главного старейшину Андо Хиротаду, и сказал, что рассчитывает привлечь на свою сторону лейтенанта Андо Ёситаду. Кроме того, он искал и моей поддержки. - Неправда! Вранье! Клевета! – Юкихиро попытался вскочить на ноги, но это ему не удалось. Цукихимэ молча протянула к брату свободную руку. Из-под наруча выглядывал краешек сложенной бумаги. Хоситэру вытащил его и развернул. Исимэмару посветил ему фонарем. У него единственного был бумажный фонарь с кидошным белым огнем, а не факел. Хоситэру пробежал бумагу глазами и громко зачитал вслух: - Я, Такэдзаки Дзиро Юкихиро, сим обещаю взять в жены Такэдзаки Оцуки химэ, когда с ее помощью займу пост главы клана Такэдзаки. Резиденция Тэкадзаки, Сейрейтей, дальше дата. - Предательница! Ты все подстроила, вы, вы с ним вместе подстроили! Это всё нарочно подстроено, я не хотел! – Юкихиро заорал, взвизгнул, голос у него сорвался, он закашлялся, через кашель еще пытаясь кричать. – Предательница… я тебе верил! Ты всё… нарочно… дрянь, предательница, предательница! Хоситэру, не глядя, отдал бумагу назад. Коротко бросил: - Всем отойти. По его знаку Цукихимэ вздернула пленника на ноги и подтолкнула его поближе к пруду, к самой кромке воды. Повела рукою, снимая путы. Бросила ему под ноги меч в серебристых ножнах и мгновенным шагом скользнула назад, к остальным. Юкихиро метнулся к занпакто, и даже успел схватить… Хоситэру сделал еще шаг вперед. - Банкай. Пруд лежал неподвижный и гладкий, как черное зеркало, даже лунная дорожка снова протянулась по нему, серебристая. Останки Юкихиро и обломки занпакто наполовину покрыло черною грязью, и грязь тоже блестела под светом луны. В полной тишине было слышно, как визжит женщина… долго, долго, на одной бесконечной ноте…. Хоситэру, все еще с обнаженным мечом в руке (клинок вернулся уже в свою обычную форму тати), повернулся в ту сторону. - Матушка, прошу вас, возьмите себя в руки. Женщина, всхлипнув, умолкла. Постаралась умолкнуть, получилось не очень, она все еще продолжала тихо всхлипывать и скулить, зажимая рот рукавом. Вторая наложница притянула ее к себе, обняв за плечи. Хоситэру шагнул к остальным пленным. - Хорияма Киёмори, третий офицер Десятого отряда Готея-13. Хорияма, встрепанный, облизнул кровь с разбитой губы. От него пахло саке и какими-то женскими запахами. Хоситэру сделал одно короткое движение. Голова отлетела на несколько шагов, и тело, грузно покачнувшись, осело на землю. Хоситэру двинулся дальше. - Андо Ёситада, лейтенант Десятого отряда Готея-13. Лейтенант молчал. Смотрел снизу вверх, не опуская глаз. Связан он был не заклинаниями, веревкой. Хоситэру провел концом клинка, рассекая путы. И отшагнул назад. Лейтенант переглянулся с отцом. Кивнул в ответ на его кивок. И только тогда позволил себе размять затекшее запястье. Хоситэру сделал знак рукою, чтобы старика развязали. И всех остальных тоже. Андо Ёситада низко поклонился и снова поднял глаза на князя. - Господин, прошу вас, прикажите подать бумагу и тушь. Хоситэру обернулся, и по лицу его короткой тенью пробежала досада. Об этой простой вещи он заранее даже и не подумал. Исимэ кинулся было, но кто-то из шинигами опередил его, кто был ближе к усадьбе, ушел на шунпо. А Хоситэру двинулся дальше. Следующим перед ним был юный Исимэмару. Хоситэру сгреб его за длинную челку. Второй рукой по-другому перехватил меч. И шлёпнул юноше на ладонь криво откромсанные пряди. - Исинобу. Одиннадцатый офицер. Вбросил меч в ножны. Прошел вдоль шеренги выстроившихся шинигами, указывая веером: - Касакава – шестой офицер. Горо – пятый офицер. – Шестым офицером в отряде до недавнего времени был Такэдзаки Юкихиро. Четвертым – он сам. – Сугавара – четвертый. Веер был гунбай утива, с чеканенными рисунком петухов и цветущей тыквы тяжелыми лопастями, и с длинной кисточкой на рукояти. Тем временем принесли письменные принадлежности. Лейтенант Андо, разложив перед собою бумагу, написал текст присяги. Его отец, хромая, с трудом подошел к нему. Андо Хиротада служил четвертым офицером в отряде, до того, как по ранению вынужден был уйти в отставку из Готея. Ёситада отдал ему кисть, и он, как главный старейшина, подписался первым: вертикально, немного наклонив вбок. Проколов себе палец, скрепил подпись каплею крови. Лейтенант поставил свою подпись вторым, и за ним по очереди все остальные присутствующие вассалы. Предпоследним расписался Исинобу. Последней – Цукихимэ, завершив круг. И все одновременно склонились в поклоне. Новый глава клана Такэдзаки выдержал паузу. - Поднимите головы. Он прошелся вдоль ряда вассалов. Остановился, с веером гунбаем в руке. - Князь Юкитора, мой отец, сегодня оставил нас. Это тяжелая потеря, и я всем сердцем скорблю о ней и молюсь, чтобы боги даровали ему благое посмертие, в соответствии с его последним желанием. Но это – не значит, что клан Такэдзаки ослаб! Это – не значит, что мы погрузились в уныние и перестали быть воинами! Это – не значит, что Десятый отряд больше ни на что не способен! Князь Юкитора оставил для нас задачу, и мы ее выполним. Исинобу – подготовишь рапорт главнокомандующему Готея-13 о новых назначениях в отряде. Андо-сан – на вас, как на главного старейшину, я возлагаю организацию похорон. Андо-фукутайчо – заканчивайте подготовку к походу. Похороны князя Юкиторы состоятся завтра. Послезавтра – мы выступаем. Эээээ-ээээй! - Оооооо! – дружно грянули самураи. Хоситэру сунул веер за пояс. Развернулся, чтобы идти в усадьбу. Младший Андо почтительно окликнул его: - Тайчо-сама! Вы не сказали, кого назначаете на должность третьего офицера. Хоситэру обернулся. - А третий – это пока будет вакансия.