Сэнгоку моногатари

На втором этаже творился ад. А первого – просто не было. Мокрые, перепуганные, надсадно кашляющие от воды беженцы жались к стенам. Два неподвижных тела было накрыто с головой. Хаотично развешанные огни давали неровный свет. Седой мужик, даже с неподвязанными рукавами, с отчаянным упорством давил кому-то бесчувственному на грудь, не разобрать, кому именно, и ругался на каждом толчке. С рукавов у него струями стекала вода. Женщина, на коленях в луже, страшно выла; бесконечно, на одной ноте, не умолкая, не утихая не на мгновение. Протолкавшийся к ней Такамура без слов положил пальцы ей на виски. Женщина, кажется, даже этого не заметила. Но голос быстро стих, и глаза закрылись. Такамура бережно придержал уснувшую женщину и оттащил ее в сторону, к стенке. Митихара про себя одобрил. Горе есть горе, и ей еще предстоит пережить это горе сполна, но сейчас важней – не мешать спасать тех, кого еще можно спасти. В лестничном проеме из воды появилась выбритая макушка, шинигами вынырнул и вытолкнул на поверхность бесчувственного человека. Его, то есть ее, сразу же подхватили и вытащили наружу, а шинигами, глубоко вдохнув воздух, нырнул снова. - Давайте ее сюда, - сказал Митихара. Ныряльщик из него был никакой, но духовной силы у него оставалось кой-сколько. Девушка не дышала и пульса не было. Воздух в легкие… руки на грудь… Митихара на миг задержался, соображая. Сколько духовной силы требуется на простую душу? Меньше, чем на шинигами, слишком много силы сердце, наоборот, окончательно остановит. Сколько? С простыми душами дела иметь ему еще не доводилось. Попробуем взять одну треть. Митихара сосредоточился на своих руках и через сложенные одна на другую ладони направил отмеренное количество духовной силы точно в сердце. Ничего не изменилось. Второй раз… три. Четыре. Пять. Воздух в легкие. Силу в сердце. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Воздух в легкие. Силу… возьмем тогда половину. Один. Два. Сердце под ладонями толкнулось само. Из воды вытащили еще одного. Ребенка. Этот, по счастью, дышал, его привели в сознание быстро. Под ногами хлюпали остатки воды, в помещении всё было перевернуто вверх дном и раскидано, и всё мокрое, фусума наполовину выломаны, наполовину – измочены и измочалены, и повисли хлопьями на решетках, не сдвигающихся, потому что разбухли. - Сколько еще там осталось людей? – спросил Митихара. - Трудно сказать, - сказал пехотинец, тот самый, который нырял. Теперь он передыхал, а его сменил другой. – Но, похоже, уйма, Митихара-доно. Кто-то судорожно закашлялся. Митихара услышал голос тетушки Нацу: - Ну вот, а то вздумал еще тонуть холостым! - Шинигами! – Митихара возвысил голос, чтобы его услышали в этом шуме. – Кто плохо плавает – вернитесь на стены. Враг может атаковать когда угодно. Если найдутся хорошие пловцы – присылайте их сюда. В первую очередь вытаскиваем людей, затем – провиант. Провиант – это тоже людские жизни, необходимо спасти всё, что можно. - Проем бы расширить, Митихара-сама, - сказал один из крестьян, тоже помогавший вытаскивать утопленников. Митихара узнал Сэйдзи. - Я попробую пробить крышу снаружи, чтобы спускаться через нее, - сказал Онацу. – Все равно на первом этаже она уже без надобности. - Хорошо. Возьмите людей, сколько нужно. И только, пожалуйста, не хадо! – крикнул он уже вдогонку. Тетушка Нацу обернулась: - Я похожа на идиотку? - Простите, Онацу-сан, - сказал Митихара ей вслед. – Подними голову, Акихимэ. Цельный рукав. Разрушать что-либо всегда проще Путем разрушения, не зря он так называется. Но Онацу была совершенно права – надо быть идиотом, чтобы устраивать взрыв в воде. Стараясь действовать как можно быстрее, дорог был каждый миг, Митихара разложил алое полотнище вокруг лестничного проема, так, чтобы не задеть никаких несущих конструкций – насколько он понимал – и направил духовную силу занпакто точно и резко вниз. Прорезанное перекрытие обвалилось, плеснув водой. Кто-то из крестьян вскрикнул; на него шикнули – это не взрыв, так и надо. Остатки перекрытия доломали уже вручную. - Господин… - трое мокрых парней подошли к Митихаре. То есть двое парней и девушка. Митихара разглядел, подняв голову – он, на корточках, обводил простейшим барьером края отверстия, чтоб никто не поранился об торчащие острые щепки. – Мы тоже можем на стены. - Духовной силы у нас нету, - поддержала товарища девушка, - но глаза есть, сигнал тревоги подать сможем, если покажете как. - Хорошо. Благодарю, - закончив, он поднялся на ноги. – Кто… - он огляделся, – Дзинсити! Займись этим. Следующим из воды достали мальчика. У Митихары невольно вырвалось: - Цурукамэ! Воздух в легкие. Духовную силу в сердце. Митихара действовал уже без раздумий. Руки работали сами. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Воздух в легкие. Силу в сердце. - Цурукамэ! Он… Сэйдзи! Митихара краем глаза заметил над собою седого мужика. Не поворачиваясь, некогда было отрываться от дела, сказал: - Не надо. Я шинигами, у меня получится лучше. …Три. Четыре. Пять. Воздух. Что ж такой маленький ротик. Силу. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Воздух. Силу. Раз. Два. У кого в имени черепаха – не должен тонуть. Три. Четыре. Не должен! Пять. Воздух. Раз. Два. Ребенок закашлялся раньше, чем разлепил глаза. Его стошнило водой. Митихара отстраненно подумал, что хорошо, что простые души, как правило, не едят. - Мама… - Цурукамэ! Цурукамэ! Сынок! Сэйдзи, где тебя черти носят! Митихара вспомнил, где видел этого седого. Это же отец Цурукамэ. Он пытался укутать сына собственной одеждой, но его кимоно, даже выжатое, само было мокрее мокрого. - А мама где? – спросил Цурукамэ. - Маму еще не нашли… всё, всё… всё хорошо… ну ты и напугал батю! У немолодого крестьянина дергался кадык и губы дрожали. Митихара отвел взгляд и не стал спрашивать, кого тот пытался вернуть к жизни, и получилось ли. Пока Митихара занимался мальчиком, кого вытаскивали еще, он не видел. Но после того живых больше уже не доставали. Появился Хироси со сбившимся набок хвостом и ссадиной на носу. Кроме штанов с поножами, в одном белом дзюбане. И тоже весь мокрый. Митихара уже знал, что по южной стене тоже прошла волна, но слабее. Теперь Хироси доложил подробности. Митихара бился над стариком, но ничего так и не вышло. Духовной силой прожег грудину, терять уже было нечего, дал заряд, как на сильного шинигами, но и это не помогло, сердце завести так и не удалось. Волна с юга была заметно ниже, до середины второго яруса, основной удар был направлен на восточную стену, к тому же воды в ручье было меньше само по себе. Ее несколько придержали все тем же сэки, только направленным горизонтально. Среди бойцов потерь не было. Вада рассудил по-другому, они внутрь проникли, доломав окна в первом этаже, которые уже все равно пострадали от водного удара. Сколько-то душ, Хироси не сосчитал, сколько, было не до того, удалось достать живыми. Достаточно много. Там под потолком образовался довольно большой воздушный мешок, кому посчастливилось, те смогли продержаться. Теперь пытались добраться до продовольственных складов. - Вы представляете, этот паршивец! – тетушка Нацу вновь появилась – буйная. Содэ с ее плеч куда-то исчезли. Митихара не мог вспомнить, были ли они до того. – Как пошла вода, успел свернуть кокон, четырех человек спас, сейчас вытащили их, воздух заканчивался, но успели. Я торговец иголками, я торговец иголками! Это ж заклинание третьего курса, не меньше! - Что? – бестолково спросил Митихара. – То есть, вы хотите сказать, что среди беженцев есть шинигами? Это важно. Спасибо. Можете позвать его? - А сам погиб. – Тетушка Нацу махнула мокрой рукой. – Силенок, видимо, у него действительно было немного. На себя уже не хватило. Митихара склонил голову, отдавая дань неведомому ронину, чьего имени он так и не узнал. - Почему, объясните мне, - тетушка Нацу воинственно уперла кулаки в бедра. Латные набедренники и розовый тати на поясе придавали этой позе несколько странный вид, - до сих пор никто не разжег огонь и не начал сушиться?! - Видимо, потому что до сих пор все шинигами были заняты, - предположил комендант. Не без неловкости: действительно, он до сих пор не сообразил, что промокшим насквозь людям требуется обсушиться. И даже ему самому не мешало бы. Но он-то, как и другие шинигами, может просушить одежду потоком духовной силы изнутри… и надо сделать это прямо сейчас. А вот простым душам без огня не обойтись. Но все шинигами действительно были заняты, одни ныряли за оказавшимися под водою людьми, другие приводили пострадавших в чувство, и сама Онацу-сан, если что, тоже, а крестьяне, конечно же, сами бы ни за что не решились разводить огонь в господских покоях, да и в чем, из чего? Он сложил пальцы и начал читать заклинание, пока разгорающийся между ними желто-оранжевый шар не достиг нужного размера, примерно с солдатский котелок. И тогда оставил его висеть в воздухе и подогнал к ближайшей группе дрожащих в мокрой одежде душ. - Это все-таки огонь, руки можно подносить близко, но внутрь не совать. И вообще ничего не совать. В таком виде он безопасен, но если нарушить сферу, может случиться пожар. – Митихара огляделся и обрадовался, увидев знакомое личико, как окошко «кабаний глаз». – Кумико! Отвечаешь за огонь. Сейчас я развешу еще сферы, следи, чтобы ничего не загорелось, если какая-то начнет затухать – зови шинигами, любого, путь подпитает. И… с Тикути всё в порядке? - В порядке, - женщина кивнула. Вид у нее был озабоченный, у кого сейчас был не озабоченный вид. – Он был наверху, Нацу-сан сказала, чтобы ночевал у нее в Северных покоях, дотуда вода не дошла. - Хорошо. Митихара поймал себя на том, что ощутил огромное облегчение. Из дыры двое мужчин пытались выпихнуть наружу мешок с чем-то, сильно потяжелевшим от воды. - Провиант необходимо достать, - сказал Митихара. Возвысил голос. – Будем работать, пока не вытащим всё, что возможно. И это касается не только шинигами. Вам, простым душам, не нужна еда – но вам не меньше, чем нам, нужно, чтоб замок устоял. Всем всё понятно? – Он оглядел столпившихся людей, вперемешку крестьян и солдат. – По крайней мере в воде у нас недостатка точно не будет. - В воде, в которой гниет черт знает что, - тетушка Нацу тут же испортила комендантскую и без того не слишком удачную шутку и попытку как-то подбодрить людей. – Так что, у кого есть абрикосовые косточки – весь запас сдаем мне. Они нам всем понадобятся. Митихара создал еще семь штук огней. - Дяденька, - малыш Цуракамэ потянул его за рукав, - а у меня жуб выпал! – он с гордостью продемонстрировал дыру между нижними зубами. – Дядя Сэйдзи сказал, теперь через дылку плеваться можно. - Здорово, - Митихара улыбнулся ему и присел на корточки. – Только в замке не плюйся, договорились? На рассвете замок снова атаковали. С восточной стороны такаэзаковская пехота, не приближаясь, вела обстрел бьякураем. Защитники из-за купола отвечали тем же. Небо было чистым и голубым-голубым, точно уже в разгаре погожая осень, а не дождливый сезон начался. И даже понятно почему: капитан Такэдзаки своим банкаем собрал воду не только из обеих рек, но и из облаков. Что это был именно банкай, Митихара не сомневался. Еще в Сейрейтее… лично знаком не был, но готейские офицеры на уровне шестых-пятых-четвертых много знают о других таких же готейских офицерах. У четвертого офицера Десятого отряда точно был водный занпакто. Водная гладь расстилалась вокруг так далеко, что край ее виделся очень смутно, практически неразличим, и уж совершенно невозможно было определить до него расстояние. Но, похоже, расстояние это надо было считать даже не в тё, а в ри. Никаких признаков вражеской ставки не было заметно тоже. Что логично – размещать ее было негде. Не на воде же. То деревянное сооружение, которое Митихара вчера принял за часть осадного лагеря, оказалось смотровой вышкой, и теперь она в одиночестве высилась над водой. С вышки кто-то наблюдал, Митихара не мог разглядеть ни доспехов, ни тем паче гербов, только саму человеческую фигуру, и реяцу на таком расстоянии тоже не чувствовалась. Кто же там, пытался сообразить Митихара, раз за разом поднимая веер – «целься», и резко опуская: «пли!». Долго длиться такая перестрелка не может, пользы в ней нет, только растрачивать духовную силу. Такэдзаковцы, рассредоточившись, били по куполу. Особого вреда защитникам замка от этого не было, но и сами они большого урона нападающим нанести не могли. Бьякурай до них добирался уже на излете, а повторить давешний фокус с сё (воды ведь! сколько воды, грех ее не использовать) уже не получится, они предусмотрительно держались на почтительном расстоянии над поверхностью. - Выбирайте цель самостоятельно, не торопиться, бить по готовности, - распорядился Митихара. Сейчас бы предпринять вылазку. Пока противник не предпринял то, что он определенно затеял. Если эта перестрелка – не подготовка к чему-то большему, то, подумалось Митихаре, он сильно разочаруется в полководческих способностях нового главы Такэдзаки. - О господин, маска из плоти и крови… Все зависит от того, кто там, на вышке. Если там капитан с банкаем – то вести отряд на вылазку значит вести его на верную гибель. -…всякая тварь, трепет крыльев, тот, кто носит имя человека… В ладони постепенно разгорался голубой шар. -…истинность и трезвость. Направь на эту стену снов безгрешных… Или именно этой вылазки от них и ждут. И там для них готова ловушка. -…гнев своих костей. Хадо номер тридцать три – сокацуй! Хадо низких уровней у всех срабатывает приблизительно одинаково. У хадо с тридцатыми номерами дальнобойность и мощь уже сильно зависят от силы самого шинигами. Шар голубого огня взорвался рядом с пехотинцем, которого Митихара выбрал себе в качестве цели. Но только сбил каску и обломил сасимоно. Не очень точное попадание. - Сейчас, - Митихара повернулся к своим бойцам, - по готовности бьете шаккахо, окасеном или сокацуем, по выбору. Главный упор – на мощность. Через четыре-пять выстрелов – дайте залп сё по воде. Затем – снова тридцатыми. Дайте мне самую большую плотность огня, какую сможете. Точность и мощь – вторична. Чтоб они ни дня, ни ночи невзвидели. Залпы сё по воде – через неравные промежутки. И будьте готовы открыть мне проход обратно под купол. – Митихара сунул веер в руку ближайшему пехотинцу. – Командование операцией поручаю тебе. Если там кто-то из старших офицеров… - О господин, маска из плоти и крови… - Митихара начал собирать в ладони голубой шар. Несколько сокацуев метнуть до выхода он успеет.