Сэнгоку моногатари

С западной стороны к замку близко подступали горы, и полоса воды тут была уже и стояла ниже. Свою ставку князь Такэдзаки разместил на северо-западе, на склоне, в достаточном отдалении. И отсюда же направил второй отряд на западную стену, на рассвете, одновременно с атакой с востока. После короткой перестрелки нападающие пошли на штурм. Их встретили копьями. Такамура, поднявшись выше схватки, бил по противнику короткими зарядами мокрого песка. Белые флаги, зеленые флаги, копья, каски, кирасы, клинки, руки и ноги, треск, звон и крики – все смешалось, выделять в этом месиве врагов становилось все труднее, Такамуре по ногам прилетело шаккахо, он успел отскочить, опалило только краем, он не успел увидеть, кто кинул, закрыл шикай и, взревев, ринулся вниз в гущу схватки, вскинув меч. Кого-то рубанул, поперек шеи рядом с зеленым флагом, кого-то ударил ногой… и – что-то переменилось. Точно переменилось. Нападающие дрогнули. Нападающие начали отступать. Широкой волной покатились назад, прочь от купола! - Вперед! – заорал Такамура, указывая мечом. – Они отступают! Черта с два они уйдут! В атаку! И сам на шунпо рванулся вперед, за купол. Настиг одного, полоснул мечом. Тот успел развернуться, даже поднял меч, но и только. Такамура добил следующим ударом, и пехотинец с зеленым флажком кувыркнулся вниз и плюхнулся в воду. Такамура, не оглянувшись – не было времени – помчался дальше. Асигару неслись за ним, с копьями наперевес, ненамного отстав. Зеленые бежали, бежали! И тут – задрожал воздух. Такамура резко затормозил. - Тот, кто коронован именем человека, носящим маску из плоти и крови, летящий на десяти тысячах крыльев. Ближайший из асигару, по счастью, успел - не успел затормозить, но хотя бы поднять копье вертикально. От толчка оба пошатнулись, едва удержались на воздухе. Воздух дрожал от чужой реяцу. Пехотинцы с зелеными флажками рассыпались, разбежались. - Двойной лотос вырезан в стене синим пламенем. Обжигающее пламя достигнет небес. Воин в красных с золотом доспехах выступил вперед. Воздух вокруг него дрожал, и реяцу – давила, гнела к земле. Вот только земли внизу – не было. А в ладонях у него – синим огнем разгорался двойной сокацуй. - В стороны! – как бешеный заорал Такамура. - Я – лейтенант Андо Ёситада. Хадо номер семьдесят три… - Такамура Таро, третий офицер… - голос сорвался, Такамура взлетел ввысь, занося меч в дзедан. Открывать шикай уже не было времени. – …гарнизона! В лице лейтенанта мелькнуло удивление. - … Сорен Сокацуй. Такамура с размаху обрушил на него меч. Вот только лейтенанта там уже не было. Мгновенным шагом он скользнул в сторону – и вверх, к Такамуре. Уже с обнаженным клинком. Если бы Такамура Таро пробыл офицером чуть дольше. Если бы успел получить свое первое офицерское жалование. Если бы успел заказать себе и получить – частично в рассрочку, на одно годовое жалование приличного ничего, конечно, не купишь – настоящий офицерский доспех. Но на Такамуре все еще была простая пехотная кираса, какие в клане Сиба выдавали всем асигару при поступлении их на службу. Лейтенантский меч смял пластины тонкого плохого железа, прорвал шнуры, металл лопнул и разошелся, загибаясь острыми зубьями, клинок, не замедлясь, вошел в ткань и рассек ткань, вошел в плоть под ребрами… и вырвался из раны с широкой струей темной крови. Такамура согнулся пополам, хватаясь за раненый бок, еще пытался подняться, но не мог, ноги подгибались, он начал заваливаться набок… Сорен сокацуй влетел в группу пехотинцев. Будь он направлен прицельно и с надлежащей силой… Но Андо поневоле бросил его небрежно, скорей стряхнул с рук, чтобы освободить их. Да и пару мгновений своим бойцам Такамура все-таки выиграл. Хадо взорвалось, бойцов раскидало в стороны, кого-то откинуло к куполу, кого-то свалился в воду, но потерь не было. Одного пехотинца швырнуло вперед, и это оказалось удачным – он даже успел подхватить выпавший из рук Такамуры занпакто. Появившийся как раз сейчас отряд подкрепления не задело и вовсе. Андо стремительным движением вбросил клинок в ножны. - Тот, кто коронован именем человека, носящим маску… Желтая молния ударила ему в руку. Окасен, кинутый спешно без заклинания – в лейтенанта с лейтенантский реяцу. Андо поморщился и потряс кистью. И только. Перчаток на нем не было, но на руке – не появилось даже ни ссадины, ни ожога. А вот разгорающийся сорен сокацуй погас и исчез. Лейтенант Андо пристально смотрел на воина в до-мару темно-ржавого цвета и шлеме с позолоченным моном между рогов – цветок горечавки в круге. И с тати с ярко-розовою оплеткой - в руке. - Добрый день, Нацуко, - наконец заговорил он. – Танцуй среди зеленых крон, Кютюсирабёси. Освобожденный из ножен, меч вовсе не изменился. Только из рукояти вытянулась белая лента. Она колебалась на речном ветерке… вовсе без ветра… шелково шелестела… словно шептала. Шептала. Или это был не шелест? Не шепот? Скорее песня… чуть различимая… чуть слышный голос… женский голос. Он пел, он шептал, он словно качал на теплых волнах… окутывал… завораживал… очаровывал… чаровал… Молодой пехотинец, только что выбравшийся из воды, закрыл глаза. Моргнул, пытаясь открыть, силясь удержаться. Глаза у него закрылись, и он опустился на колени. Голова сама собою склонилась на грудь. На губах появилась блаженно-мечтательная улыбка… парень не замечал, что с него ручьями льется вода, что он держится на воздухе и в любой миг может лишиться этой неверной опоры… что его копье выскользнуло из бессильно разжавшейся руки и, плеснув, исчезло в воде. Двух отрядов, на полтора десятка шинигами в общей сложности, больше не существовало. Просто не стало. Вместо отрядов – была россыпь людей, заворожено склоняющихся кто где стоял и замирающих со странной улыбкой. Раненого Такамуру успели вытащить из воды. Он был без сознания. Один рукав его полоскался в воде. А по воде – расплывалось красное… - Ёси…тада. Давно не виделись. Онацу распрямилась с заметным усилием. Помотала головой, как мотают, отгоняя остатки липкого ночного кошмара. Сделала шаг. Голос шептал. Он окутывал, он долил, он опутывал, точно невидимое мягкое бакудо. Двигаться, шевелиться, идти… идти против него – было все равно что идти против сильного ветра или течения. Женщина в кабуто с моном-горечавкой – шла. С видимым усилием, точно против течения или ветра – шла вперед. Шаг за шагом. Навстречу лейтенанту Андо. Андо покачал головой. Позолоченные рога блеснули на солнце. Лейтенант Десятого отряда был облачен в доспехи до-мару, темно-красного цвета с отделкою золотистым шнуром и с золотистыми же кистями с двух сторон на груди. Но наплечники на нем были – массивные о-содэ. Шлем покрыт выкрашенной в алый цвет косматою шкурой яка. Лейтенант покачал головой – и пряди алого меха колыхнулись, точно от ветра: - Не узнал бы по мону, не узнал бы по розовому мечу - узнал бы того, кто всегда бьет окасеном. - И, в отличие от тебя, попадет. По лицу лейтенанта пробежала какая-то тень. Но все-таки он подтвердил: - По хадо ты всегда выбивала больше очков. Зато в шунпо, согласись, я был лучше. – Он замолчал и заговорил снова. - Нацуко, послушай. Я не знал, что ты здесь… Онацу насмешливо перебила: - Иначе бы не явился? - Не неси чепухи. – Андо поморщился. – Нацуко, выслушай меня. Я не хочу с тобой сражаться. В конце концов, мы в Академии пять лет сидели рядом на лекциях! У меня к тебе предложение. Уходи отсюда. Я позволю тебе беспрепятственно уйти. Ты же не офицер гарнизона, я знаю, Кира никогда не присягают никому, кроме Сообщества Душ, у тебя нет обязательств перед князем Сиба, это никак не заденет твоей чести. Шансов удержать замок у вас нет, но тебе – нет причин умирать. Андо говорил с нажимом, с напором, силясь убедить. Онацу прищурилась: - У меня к тебе предложение гораздо лучше, Андо-фукутайчо. Бери свой меч в зубы и катись отсюда живее, пока еще цел. Обещаю, бить в спину не буду. - Жаль. Что ж. Начнем танец, Кютюсирабёси. Двойная сила. Белая лента дрогнула, напитываясь темно-красным. - Реви в горах, Аои-но сика. Клинок дрогнул, вытягиваясь и меня форму, превращаясь в длинную цепь с массивным шипованным шаром на конце. Голос Кютюсирабёси все еще звучал. В ушах у Нацу пищал гадкий назойливый звук, отвлекая, мешая сосредоточиться. Она подобрала в руке цепь, готовясь к удару. И тут… Никто не видел, как он умудрился подняться. Но тем не менее – он стоял. Его шатало, глаза у него были мутные, точно с большого похмелья. Но тем не менее – пехотинец был в сознании и стоял на ногах. И его меч в позиции тюдан-но камаэ был недвусмысленно нацелен в грудь лейтенанту. - Оставьте госпожу Нацу. Сражайтесь со мной. Онацу, не оборачиваясь, проговорила: - Дзинсити, уйди. Если ты можешь двигаться, лучше позаботься о раненых. - Как ты преодолел голос? – с удивлением спросил Андо. – Голос моей Кютюсирабёси завораживает любого… - он покосился на Онацу, – во всяком случае, любого мужчину. Чтобы быть способным хоть сколько-то ему противиться, нужна или духовная сила, соизмеримая с моей, или защитное кидо. - А мне наплевать! – резко выкрикнул парень. Видно было, что даже слова даются ему с трудом – только вот так, рывками. - У меня моя Асука есть. И она мне не простит, если я брошу на произвол судьбы госпожу Нацу. Я – Дзинсити, пехотинец Пятого отряда Готея-13. Лейтенант Андо, я вызываю вас на поединок. Андо открыл рот расхохотаться. - Не пошли, - оборвала его Нацу. - Ты всегда был придурком, не превращайся еще и в пошляка. Андо передумал смеяться. - Ты права. Это и вправду банально. – Он перевел взгляд на шинигами в дзингасе и окаси-гусоку. – Онацу-сан права. Пехотинец Дзинсити, уходи и позаботься о раненых. Дзинсити дернул головой. Рыжие волосы из-под каски лезли ему на лоб. - Простите, госпожа Нацу. Нет. Нацу повысила голос: - Уходи и займись ранеными! Это приказ. Пехотинец Дзинсити, я приказываю тебе как пятый офицер. - В отставке, - не преминул съязвить лейтенант. - Без разницы, - отбрила Нацу. Дзинсити еще колебался. Но в этот момент послышался слабый, болезненный звук. Такамура застонал и попытался понять голову. Дзинсити метнулся к нему. Офицер в шлеме с алою шерстью яка и офицер в шлеме с кувагата и горечавкой стояли друг против друга в боевых стойках. Катана – в тюдан-но камаэ. И тигирики – наизготовку. С востока долетали разрозненные звуки взрывов. Вода внизу подернулась рябью. - Подумать только. - Андо покачал головой. - Пятый офицер Тринадцатого отряда. Ты ведь так быстро продвигалась, ты вполне могла бы дослужиться даже до лейтенанта. И вместо этого ты вдруг выходишь замуж за Гондзи и уезжаешь за ним черт знает в какую глушь. - Чем стать таким лейтенантом как ты, лучше утопиться. Андо досадливо покривился. - Ты совсем опровинциалилась в этой глуши. Ты хотела сказать, вскрыть себе горло. - Утопиться, - твердо повторила Нацу. – Даже это – намного лучше, чем стать таким лейтенантом, как ты. Ветер шевелил алые пряди. Донес и унес запах гари. Кютюсирабёси устремилась вперед. С лезвия вырвался поток алой реяцу. Онацу вильнула вбок, цепь захлестнула поток – и разорвала. Онацу ударила, тяжелый шар впечатался в лейтенантский шлем… только задел вскользь, сорвал несколько прядей, они запутались на шипах. Андо успел отступить мгновенным шагом. Сам ринулся в атаку. - Энкосен! Алый поток разбился о щит, и на миг показалось – завяз и клинок. Но нет. От контратаки он снова ушел, шар тигирики пролетел ниже. - Сабицура-но Гондзи, - с горечью высказал Андо. - Разве это пара для женщины из семьи Кира, пусть и по удочерению? Чертов сирабёсин писк так и стоял у Нацу в ушах, все время отвлекал, не давал как следует примериться для удара. От него хотелось отмахнуться, точно от комарихи, хотелось снять шлем и вытряхнуть писк из него. Ее удар обломил кусок золоченого рога. - Ты… - выдала она, тяжело дыша, – на черта похож! - Спасибо за комплимент, - Андо тоже уже начал запыхиваться. – «Андо-черт» – это прозвище, которое надо заслужить. Я пока еще не заслужил. От нового удара он ушел. От еще одного – тоже. Еще – отбил энкосеном. - Это бесполезно. – Лейтенант невольно согнулся. Дышал он уже тяжело, шумно. - Согласна. Нацу уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться. - Твой тигирики бьет дальше, но это тебе ничем не поможет, я все равно быстрее тебя. - Только ты - только и можешь, что уклоняться, чтоб не потратить свою последнюю атаку. - У тебя их тоже не так и много осталось. - Вот только у меня – шикай как закроется, так и откроется. А если закроется у тебя – все мои бойцы снова придут в себя. Десяток сокацуев враз – этого хватит даже лейтенанту. - Ты уверена, что за то время, пока они будут приходить в себя, я не успею дотянуться до тебя и без шикая? - Не уверена. Но если успеешь это – не успеешь больше ничего. А десяток сокацуев – это десяток сокацуев. Андо все-таки рассмеялся. - Вот даже не сомневался, что ты это скажешь. Ну что – пресс? Как в старые добрые времена? Онацу все еще колебалась. - Закрой шикай и дай моим людям отойти за купол. Я прикажу им ничего не предпринимать до конца поединка. - Хорошо. Назойливый писк наконец прекратился. Онацу даже выдохнула с облегчением. Все-таки отстегнула шлем. Обернулась – воины действительно уже приходили в себя. Она сунула шлем в руки ближайшему и отдала нужный приказ. Сама закрыла шикай и убрала занпакто в ножны. Повернулась к Андо. - Пресс. Хорошо, что все пехотинцы успели зайти за купол. И раненым помогли тоже. Потому что теперь мало кто смог бы пошевелиться вообще. Две могучие реяцу давили – друг друга и все живое вокруг. Воздух уже не дрожал, он застыл и стал тяжелым, как камень. И давил – точно каменная плита. На лбу Онацу вздулись синие вены. По лицу Андо тек пот. Воздух хрустел. - Хочешь знать… почему я вышла замуж за Гондзи… и уехала за ним черт знает в какую глушь? - Всегда хотел. - Потому что я – захотела выйти за Гондзи и захотела уехать в глушь. Еще вопросы? - Мне жаль. Что тебе придется убедиться, что ты все же сглупила. - Ты так ничего и не понял, лейтенант Андо. – Онацу не могла покачать головой. Она покачала бы, если б могла. – Мой муж был вассалом Сиба, не я. Я – Кира. Это – мой дом. И в нем – мои люди. И никаким Такэдзаки, никаким Андо, никакому черту с горы хозяйничать здесь я не дам! Андо закашлялся и упал на колени. Он все еще силился подняться – но больше не мог. Рядом с Онацу вновь оказался Дзинсити. Она не видела, когда он появился, сейчас ли, или нарушил приказ. - Я все закончил. Нацу-сама, вы возьмете его голову? Онацу не успела ответить. Пожалуй, она даже не удивилась задрожавшему воздуху. Она все еще не снимала собственный пресс, только ослабила ненамного, и от этого воздух не просто дрожал – он ощутимо скрипел. - Отходим, - коротко распорядилась Онацу. – Против них двоих я не выстою. Андо вымученно улыбнулся. Под глазами у него явственно обозначились черные круги. - Против этого бойца тебе не выстоять даже против него одного. Против него я не способен выстоять, хоть я и лейтенант. - Кто он? – спросила Онацу. Андо покачал головой. - Не у того спрашиваешь. Уходи пока можешь уйти, Нацуко. До встречи. И не считай, что я проиграл. - До встречи, Андо Ёситада. Не считай, что я не победила. Из-за купола тетушка Нацу и остальные шинигами хорошо видели, как воин в оранжевых доспехах склонился над лейтенантом, и как лейтенант ему что-то сказал. После чего Андо с трудом поднялся. Пространство раскрылось, и воин в оранжевом и лейтенант вместе исчезли.