Сэнгоку моногатари

В другой ситуации Митихара бы отметил и удивился, как быстро он умудрился управится, в чужом отряде добиться свидания с заключенным, потратив всего-то чуть больше часа. Тюрьма во Втором отряде была основательная, в подземелье, с каменными стенами и тяжелыми деревянными дверями, укрепленными какими-то неизвестными Митихаре, но ясно считываемыми заклинаниями. Он ожидал и в камере темноты, но там под потолком висел вполне светлый осветительный шар. - Акамацу-сан… Рюдзиро сидел на полу, отвернувшись, и тут развернулся к нему. Грохнула дверь, лязгнули замки, щелкнули заклинания. - За что? – с болью выговорил Митихара. Рюдзиро поднял на него глаза. - За измену и нарушение приказа, конечно. В тоне его просквозила ирония. И вместе с тем Митихара сразу понял: всё правда. - Но как? Что случилось? – Митихара подсел к нему, схватил его за руку. Но тотчас же отпустил, вспомнив свое первое обещание. - Что случилось… - Рюдзиро покачал головой. – Я пришел в штаб и попросил доложить обо мне господину. Господин передал мне приказ явиться в усадьбу, принять ванну с благовониями, переодеться в шелк и предстать перед ним. После чего выслушал. И приказал завтра утром совершить харакири. Митихара сумел не выдохнуть: «Нет!». Хотя дежурный офицер ему этого не сказал, он сразу понял, что это значит. И все-таки – услышать это с определенностью… - Но за что? Почему? Кто тебя оклеветал? У тебя есть предположения? Я пойду сейчас к Сихоину-тайчо, попрошу меня принять, заставлю принять, скандал подниму. Поручусь ему за тебя! Не получится – пойду к своему господину, уверен, он мне не откажет в просьбе, уж Сибу-тайчо твой капитан должен выслушать! - Остановись. – Рюдзиро двумя руками сжал его руку. – Остановись. Нет никакой клеветы. Я действительно изменил своему господину и нарушил его приказ. - Что?.. – пробормотал Митихара, не в силах осмыслить услышанное. - Пустых под Онигаву я привел самовольно. - Но ведь это было необходимо! Ты спас замок союзника своего господина! – возмутился Митихара. – Ты принес ему мир! - Да, - согласился Рюдзиро. – Вот только он – рассчитывал на победу. Кожа Рюдзиро пахла свежестью и благовониями. Митихара попытался сосредоточиться на этом запахе, разложить его, понять, из чего состоит. Но так и не смог. - Кэнсин… - Рюдзиро не сжал – просто погладил рукой его руку. Правую, не раненую. – Я сказал тебе, что привел Пустых, чтобы спасти тебя. И это правда. Но только это не вся правда. Отряд действительно не успевал. Но Пустые – это было не обязательно. Устроить переполох и сорвать капитуляцию я мог бы и по-другому. Я хотел сделать именно то, что сделал. И что получилось в итоге. - Перемирие? – спросил Митихара. - Мир, - возразил Рюдзиро. Он покачал головой. - Жаль, что мы этого так и не сделаем. Но – времени слишком мало. Да и место неподходящее… - он усмехнулся. Действительно усмехнулся. – Я так мечтал сдвинуть с тобой изголовья, но на голом полу – ну уж нет, извините! Митихара невольно рассмеялся тоже. Хоть и не было ни капли смешно. Но так это прозвучало. - Даже лучше, что не получится, - серьезно сказал Рюдзиро. Уже совершенно серьезно. – Лучше поговорим. Я обещал тебе объясниться. - Да, - сказал Митихара. - Князь Такэдзаки Юкитора казнил моего дядю Рюноске по обвинению в сношениях с кланом Сихоин. Дальше собирался казнить и моего отца, но они с матерью оказали сопротивление и погибли в бою. - Да, я знаю, - сказал Митихара. - Вот только всё дело в том, что князь Таданага действительно предлагал моему дяде перейти на его сторону. Понимаешь? Дядя, разумеется, отказался. Но это уже не имело значения. Таданага-сама ничего не потерял от того, что Рюноске отказался. Такэдзаки лишились двух сильных вассалов, а еще двое, еще не сильные и не вассалы, но многообещающие, перешли под его руку. И привели за собою еще и своих вассалов. Нет, я его не виню, несправедливо было бы его винить в этом. Он действовал в интересах своего клана, с какой стати ему было заботиться о чужих, к тому же враждебных? Но вот так получилось. Понимаешь? Таданага-сама меня вырастил, воспитал и научил всему, что я умею. Разумеется, всё это не просто так по одной доброте сердечной. Конечно, он из меня вырастил такого офицера, какого ему требовалось для его целей. Это понятно. Я это сразу знал, с тех пор, как начал вообще что-то понимать. Но тем не менее – ведь действительно научил. Но дело даже не только в этом. Знаешь, я не помню своих родителей, не помню вообще, как будто никогда и не видел. Я рос без матери и без отца, тетушка Ясутэру заботилась обо мне, но она почти всё время была на заданиях – и тем не менее, все эти годы, все свое детство, я ни разу, ни дня и ни часу, не чувствовал себя одиноким сиротой, лишенным семьи и дома. Благодаря Таданаге-саме. Да. Именно ему. Знаешь, Таданага-сама – он удивительный. Он – старый толстый хитрохвостый енот, который даже нос не почешет без скрытых и веских причин и хорошо продуманных долгосрочных последствий. Наверное, я просто его люблю. Не в этом смысле. В этом – кроме шрама у меня на бедре, между нами никогда абсолютно ничего не было. Рюдзиро улыбнулся и опустил зеленые густые ресницы. Снова поднял на Митихару глаза. - Наши вассалы признали Ясутэру главой клана Акамацу, потому что в клане не осталось взрослых мужчин. И определенное время так оно и оставалось. Она – глава клана, я – наследник. Но наследник в конце концов вырос, мне пора было поступать в Академию, и самое позднее после выпуска мне предстояло пройти церемонию совершеннолетия. Таданага-сама опасался – и вполне обоснованно опасался – что между вассалов пойдут разговоры о том, что Ясутэру пора передавать власть. Таданагу-саму Ясутэру в качестве главы клана вполне устраивала, тем более что она как раз вышла на банкай. А вот нестроения в клане Акамацу – ровно наоборот. И он разработал такой план. Весьма в его духе. Нет ничего удивительного, когда господин имеет любовную связь со своим косё. И ничего удивительного, если он постарается удержать любовника при себе подольше. Даже и несколько дольше обычного возраста, когда подобает менять прическу. Несколько тиранично, конечно, но в общем-то можно понять, правда же? Такой ведь красивый мальчик. Рюдзиро обольстительно улыбнулся. Чувственно и победительно, как улыбается только тот, кто поистине очень красив, и прекрасно осознает это. - А если наследник ходит еще с детским именем и детской челочкой – то про какую передачу власти может идти речь? В клане по-прежнему нет взрослых мужчин. Господин сказал, нет – значит, нет, какие вопросы? - И ты?.. – неуверенно уточнил Митихара. - И я, разумеется, согласился. Ради моего господина и наставника и ради интересов клана Акамацу. Он предложил мне это – и я согласился. Он сразу сказал мне, что ничего между нами не будет. Я принесу ему любовную клятву, и при удобных случаях несколько раз покажу ее другим людям, как будто случайно. Чтобы пошли слухи, которые он, в конце концов, с неудовольствием, что его вассалы судачат о своем господине, все-таки подтвердит. И это всё. Знаешь, если бы он пожелал и большего – я бы, наверное, согласился. Он всегда был для меня наставником и господином, но мне никогда до того, как впервые зашел этот разговор, даже в голову не приходило думать о нем, как о возможном любовнике. Хотеть – я его не хотел никогда. Клянусь тебе. Но тогда, я был намного младше, и у меня никого не было ни на уме, ни на сердце, так что, если бы он предложил мне настоящую любовную связь, а не только клановую – пожалуй, я бы все-таки согласился. Тогда. Теперь - уже нет. Но ничего подобного не было. Я ночевал в его покоях, как подобает косё, но за всё это время он ни разу не дотронулся до меня в любовном смысле и ни разу не завел разговора об этом. - Ясно, - сказал Митихара. Он не нашелся, что больше сказать. - Я тебе сказал тогда, что больше всего на свете я желаю взять голову князя Такэдзаки, - сказал Рюдзиро. – И я сказал правду. Я мечтал об этом, мечтал отомстить за родителей и дядю. Так мне было к нему не подобраться, да и навряд ли осилить, если и подберусь. К тому же кто знает, каковы были бы последствия покушения, удачного или неудачного. Я меньше всего хотел навредить своему господину и клану. Но я очень рассчитывал, что когда дело дойдет до столкновения между Такэдзаки и Сиба – про которое я тебе говорил, и в котором уже не было сомнений, что рано или поздно оно случится – мне представится удобный случай, и я им воспользуюсь. И тут вдруг князь Юкитора умер сам по себе. И мне… понимаешь, мне тут подумалось: и кому мне теперь мстить? Юкиторы нет. Есть Сугавара, но он – он исполнял приказ своего господина, как и я бы исполнил приказ моего. Есть преемник, новый князь Такэдзаки – но он ведь тут совсем ни при чем. Он тогда вообще был ребенком. Можно, конечно, мстить. И по идее даже не можно, а надо. Клан Такэдзаки по-прежнему существует, и именно клан Такэдзаки пытался уничтожить клан Акамацу. Но – какой в этом смысл? Настоящего виновника уже нет в этом мире. Кому мстить? И зачем? Чтобы теперь уже его сыновья мстили клану Акамацу, и дальше – на новый виток? Кому это принесет пользу? Мне? Акамацу? Сихоин? Второму Отряду? Сообществу Душ? Помнишь, мы говорили с тобой о том, как разбирают дома? И как детей отправляют в бордели. Ведь это всё и так происходит. Вот из-за этого. Из-за того, что кто-то кому-то мстит, клан воюет с кланом за земли и замки. Земли и замки – это все важно. Простым душам может казаться, что это все пустяки. Мы, члены кланов, знаем, что это значит и почему это важно. Но – а разобранные дома? А порубленные леса, а дети в борделях, а погибшие души, а вылезшие Пустые и заеденные ими души, потому что шинигами Пустого не отследили, шинигами в это время сражались между собой? Неужто мне – еще добавить всего этого? Или – наоборот, попробовать сократить? Хватит. Хватит всего этого. Надо прекращать. Брать – и прекращать. Рюдзиро шумно выдохнул. Щеки у него раскраснелись. Почти так же, как там, в приятной роще, где воробьи шумно возились в листве. - У меня был приказ: помочь довести отряд до замка. Там мы должны были свежими силами ударить на уставший отряд Такэдзаки, и разгромить. Или, если не получится – точные их силы все-таки были нам неизвестны – хотя бы отбросить от замка. Навстречу уже выдвинувшемуся отряду Сиба. И вот, на подходе, когда я отправил Супаку-тян на разведку к замку и узнал – тут у меня и родился план. Ты не думай… тебя бы я не бросил умирать ни в каком случае. И не думай, что я плохой вассал, что я из собственных побуждений решил действовать вопреки интересам своего господина. Я нарушил приказ. Я это признаю. Я сделал это добровольно, целенаправленно и осознанно. Потому что совершенно уверен, что мир с кланом Такэдзаки для клана Сихоин выгоднее, чем война, даже победная. И для всего Сообщества душ – тоже. И вот как я рассчитал: если сейчас объявятся Пустые – всем шинигами придется ударить на них. На них, а не друг на друга. А после этого – неизбежно придется заключить перемирие. Хотя бы для того, чтобы передохнуть и оказать помощь раненым. Я не знал, что князь Хоситэру сам предложит мир и союз, еще не до конца придумал, как его уговорить, хотя кое-какие мысли у меня были. Но не понадобилось. Ну вот, в общем-то, и всё. Знаешь, я рад, что у меня получилось. - Я тоже рад. Митихара не врал. - Послушай, Рюдзиро, - Митихара придвинулся поближе к нему, наклонился, забрал его руку и прижал ладонью к своей горящей щеке. Он держал свое обещание. Это было не любовное прикосновение. – Рюдзиро, - понизив голос, заговорил он, - послушай, у меня есть заклинание, я его, еще когда учился, купил в Руконгае, не сомневайся, оно опробовано. Я выведу тебя отсюда. Рюдзиро испытующе взглянул на него. Так и не отнимая руки. - Ты готов сам пойти на измену? Он сказал это очень тихо, одними губами. - Нет, - так же тихо сказал Митихара. – Я – вассал князя Сиба. Князь Сиба – союзник князя Сихиона, но я – Сихоинам я не вассал, у меня пред ними нет обязательств. - Нет. – Рюдзиро неожиданно рассмеялся. Он смеялся, откинув голову, и изумрудно-зеленый хвост качался из стороны в сторону, скользя по плечам. – Ты же главного не сказал. Это ведь заклинание обмена внешностью? Тебя надули, малыш Кэйдзи. Ты ведь тогда был Кэйдзи? Зазря выбросил деньги. Во-первых, его и так все знают. А во-вторых, оно никого не обманет. - Деньги я заплатил за дело, - возразил Митихара. Все еще шепотом, хотя смысла в этом, после такого шумного смеха, уже, похоже что, не было. – Оно обменивает не только внешность, но и реяцу. Только поверхностно, верхний слой, но чтобы миновать стражу, этого хватит. Выходи – и уходи. - Нет, - покачал головою Рюдзиро. Твердо и уже безо всякого смеха. – Спасибо тебе. Но – нет. Мне не нужно такого бесчестья. Я не хочу жить беглецом. Я не хочу жить предателем. И я не хочу жить, зная, что за мою жизнь заплачено твоей. - Знаешь, - сказал Митихара. – Я был почти уверен, что ты откажешься. - А я – почти уверен, что ты предложишь. Они замолчали. Молчали. Молчание лежало, как каменная плита. Первым заговорил Рюдзиро. - Ты знаешь, о чем я тебя попрошу. - Да. На сердце у Митихары не лежал камень. Таких тяжелых камней нет в этом мире. - Ты сделаешь это? - Да. - Кэнсин! – Рюдзиро рывком придвинулся к нему. Заговорил торопливо и часто. – Кэнсин, я очень прошу тебя, ради меня, очень прошу. Сделай это. Потом, если хочешь – напейся, или уйди в монастырь, или что хочешь. А потом – возвращайся. Пожалуйста, возвращайся в отряд. Не следуй за мной. Не надо. Живи. Живи столько, сколько будет отпущено тебе века. Подумай о том, что ты – вассал Сиба. И если этого недостаточно – подумай о том, что я тебе сейчас рассказал, и если ты согласен со мной – живи и действуй ради этого. В том, что будет дальше, ты будешь очень нужен. - Что? – глупо спросил Митихара. – Будет дальше? Рюдзиро взглянул на него с удивлением. - А ты еще понял? Дальше - Икко-Икки. Рюдзиро откинулся назад и привалился спиною к стене. Пересел по-другому, вытянув ноги. - Расстановка сил сейчас полностью переменилась. И это к лучшему. Сиба и Сихоин сейчас еще думают над предложением, но, я не сомневаюсь, князь Нобутора его примет. Это для него сейчас лучший выход. В Генсее Пятый отряд сильно потрепали. - Но я был в отряде… - неуверенно возразил Митихара. Рюдзиро качнул головой. - Ты там успел расспросить своих? Я вот успел. Там было нечто удивительное, такого за всю историю Готея никто не припомнит. Тайра при жизни были войском – они и став Пустыми действовали, как войско. У вас там большие потери среди асигару и младших офицеров, и особенно много раненых. Отряд против Такэдзаки ваш капитан собрал, но полноценная война ему сейчас никак не с руки. Так что предложение он примет, и с радостью. Главное, сможет его принять, сохранив лицо, раз ты сохранил ему замок. Не делай такого лица, сохранил, и именно ты. Нечего скромничать. Клан Сихоин наверняка примет тоже. У Таданаги-самы порушились все его планы, но, как он сам любит говорить, если где-то закрылась одна дверь, значит, где-то открылась другая. Он всеми руками ухватится за те возможности, которые появились теперь. Мне кажется, Хоситэру… князь Таданобу пока еще сам недопонимает, какое роскошное предложение он сделал моему господину. Жена с банкаем – такого Таданага-сама ни за что не упустит. - Во Втором отряде будет три банкая, - осознал Митихара. – Столько нет больше ни у кого. Хотя нет… наверное же, госпожа Цукихимэ после замужества уйдет из Готея? Хотя в любом случае, все равно три банкая в клане. - Главное даже не в этом. Мой старый енот всегда за традиции… когда они ему выгодны. В противном случае за новое и передовое. Скорее всего, наплюет он на эту традицию, или, может, найдет прецеденты, что есть традиция еще древнее – и прямо противоположная. Отказаться от дополнительного банкая в отряде – это раз, и от возможности пропихнуть своего ставленника в капитаны другого отряда – это два… да он скорее собственный хвост отгрызет. Хоть у него его и нету. Сейчас ни у кого нет больше двух. У Такэдзаки – снова будет один. У Сиба – один, но, похоже, второй на подходе. И есть основания думать, что у Кутики где-то в рукаве припасен незарегистрированный банкай. Но пока официально один. Но дело не в этом. В клане Сихоин до сих пор нет официального наследника. Таданага-сама вдовец, жена родила ему трех дочерей, которые все уже замужем, были дети от наложниц, но все ушли в младенчестве, а последнее время никто из наложниц даже уже не беременеет. Он слишком силен, по молодости женился на тогда еще более-менее равной, но теперь уже стал так силен, что ему под стать женщины больше никак не находится. Он уже подумывал объявить наследником внука, одного из сыновей Кацухимэ, только не мог выбрать, кого именно, они пока слишком малы, чтобы определить, у кого какие способности. А госпожа Цукихимэ по силе на капитанском уровне, и она молода, она сможет родить ему наследника. Или наследницу, думаю, это будет уже не принципиально. Понимаешь, что енот от такого ни за что не откажется? Итого, получается тройственный союз. Второй, Пятый и Десятый отряды. Идем дальше. Если им удастся убедить главнокомандующего Ямамото, что Икко-Икки опасны и с ними надо разобраться как можно скорее… Ямамото-сотайчо и сам - тот еще енот. Возможно, даже поенотие моего. Ты этого не слышал, я тебе этого не говорил. – Рюдзиро сделал страшные глаза и зажал ладошками рот. – Но если его удастся убедить - а я думаю, что удастся, глаза у него на нужном месте, он не может не видеть, что происходит – то и капитаны Укитаке и Кьёраку, несомненно, пойдут за ним. Значит, еще Первый, Восьмой и Тринадцатый. Итого шесть. Капитан Кутики, с одной стороны, всегда подчеркивал свою лояльность главнокомандующему, с другой стороны, хоть между ними и нет подписанного договора, он женат на сестре капитана Сибы и, по существу, давно выступает как его союзник. Так что на Кутики с большой вероятностью можно рассчитывать тоже. Добавляем Шестой. Одиннадцатый отряд – тот всегда был сам по себе, Одиннадцатый пойдет за любым, кто пообещает ему по-настоящему хорошую драку. А тут есть чем приманить, с таким противником они еще не сражались. Итого восемь. Коалиция из восьми отрядов, больше половины Готея-13. И вся эта мощь совместно ударит не на другую коалицию – а на подлинного врага Сообщества душ. Глаза у Рюдзиро горели. - Подлинный враг, извечный враг – это Пустые. Мы с ними воевали и, видимо, будем воевать всегда, так уж устроены эти миры. Но еще один подлинный враг – это Икко-Икки. Клановые войны вредят Сообществу душ, но Икко-Икки вредят много больше. Тэнъё – опасней и хуже самого злонамеренного князя. Он не просто враждует и сеет вражду. Он обманом толкает простые души на то, что для них невозможно, и что их неизбежно погубит. И еще неизвестно, что происходит с душой после того, как разорвет духовное тело. Следующая кампания будет против Икко-Икки. Вопрос только в сроках. - И что будет с Икко-Икки? – спросил Митихара. Рюдзиро пожал плечами. - Восемь отрядов их разотрут. Фанатики и те, кто уже опьянел от чужой силы, уже не может остановиться – тем всем придет конец. Остальные, думаю, сложат оружие, если им пообещают прощение и безопасность, и покажут, что обещание выполняется. Основные бои будут в городах. Капитаны и лейтенанты, которые могут снести зараз по полгорода, тут бесполезны. Тут понадобятся хорошие кидошники, чтобы вытаскивать их наружу, и хорошие силовики, чтобы уничтожать. И синоби, чтобы ликвидировать их вождей. Силовики как раз такие, как ты. А ты еще и священник, причем как раз школы Чистой Земли. Возможно, тебе удастся кого-то убедить и тем сохранить чьи-то жизни. Рюдзиро умолк и опустил глаза. На мгновенье прикрыл их, опустил густые ресницы. Снова поднял глаза на Митихару и взял его ладони в свои. Взглянул ему прямо в глаза. - Понял? - Понял. Митихара не отводил взгляда. Лязгнули и заскрипели засовы, преувеличенно громко и медленно – охрана весьма деликатно давала понять, что их время вышло, чтобы скорее заканчивали то, что они делают, что бы ни делали. - У тебя при себе? Наша рэнга? – торопливо спросил Рюдзиро. - Да, вот она, - Митихара сунул ему в рукав сложенный лист. - Я напишу. Потом прочитаешь. После того. Тебе передадут, прочитаешь, потом, когда все закончится. - Прошу прощения, господа… Акамацу-сан, Митихара-сан… - охранник был какой-то из младших офицеров. И по возрасту, и по чину. Для него даже его арестант был по иерархии выше, и охранник чувствовал себя очень неловко, это было слышно по его голосу. – Время вышло, всё, совсем уже, больше никак. - Погодите, сейчас, еще только пару слов. Духовного утешения, я еще немножко не договорил. – Митихара развернулся к охраннику, пытаясь давить: всем своим видом, своей выбритой головой, своей кэсой. Парень все-таки стушевался и пробормотал, мол, только парочку. - Рюдзиро, я сейчас скажу тебе одну вещь. Я думаю, она тебя правда утешит. Что я понял тогда. Когда медитировал на крыше, в ту ночь, перед капитуляцией. – Он говорил очень быстро, чуть ли не скороговоркой, ему не хотелось, чтобы охранник не дал ему досказать. – Будда Амида принес Восемнадцатый обет спасти все живые существа без исключения. Но как же те души, которые были убиты Пустыми, погибли другими способами, при которых душа разрушается? Им уже никак не прийти в Чистую Землю. Но Он дал обет: все души, без исключения. Он не принес бы обета, который невозможно исполнить. Он, любя все живое, не стал бы давать нам ложной надежды. Он не может не ведать устройства миров, и Он никак не мог дать невыполнимый обет по незнанию или ошибке. А значит, все – это действительно все. Понимаешь? Все, без единого исключения! Каким-то пока неизвестным нам, или в принципе непостижимым для нас способом – но и они, и те души, которые мы считали погибшими, они тоже спасутся. А значит, они все-таки не разрушаются до конца, от них остается какая-то, может, крохотная, частица, что-то, что может быть восстановлено и спасено. Понимаешь, Рюдзиро? Милостью Будды Амиды все в конце концов придут в Чистую Землю, кто раньше, кто позже, но все! Все спасутся и никто, ни одна душа не погибнет. Он выдохся и умолк. Дыхание кончилось. И увидел, что Рюдзиро не дышит. Рюдзиро смотрел на него, не отрываясь и не дыша. А потом – очень медленно выговорил: - Понимаю… Время снова пошло, сердце начало биться, воздух – входить в легкие и выходить через них. - Ну, если так, - проговорил Рюдзиро, – тогда – до встречи. - В другом перерождении или сразу в Чистой Земле – до встречи. - До свидания. - До свидания. - До встречи. - Да. Встретиться им предстояло завтра утром.