«First, you both go out your way And the vibe is feeling strong. And what's small turned to a friendship A friendship turned to a bond, And that bond will never be broken – The love will never get lost. And when brotherhood come first, Then the line will never be crossed»*1 (Wiz Khalifa feat. Charlie Puth – See You Again; OST Furious 7)
Сознание медленно прояснялось, но словно свинцом налитые веки не желали подниматься, чтобы дать У Се возможность осмотреться и понять, где он находится. Приходилось полагаться на другие органы чувств – и то, что они подсказывали, категорически ему не нравилось. Больницы, как правило, не сулили ничего хорошего, особенно если ты расхититель гробниц и поступаешь в качестве пациента в совсем жалком состоянии, которое сложно адекватно объяснить дотошному медперсоналу. Однако, вопреки нарастающему недовольству – кто вообще додумался притащить его сюда, когда Ли Цзялэ и Кань Цзянь все еще в Долине Смерти – У Се чувствовал себя в полной безопасности, что, в принципе, было странно, хотя и объяснимо. Вот только объяснение могло быть только одно, и оно снова не вязалось со всей картиной в целом. Чувство безопасности резко сменилось тревогой: Сяогэ и Панцзы не могли находиться рядом, а это значило только одно – долина Хэйчжу продолжала играть с ним, заставляя утомленный разум принимать желаемое за действительное. Когда на грудь У Се опустилась чья-то рука, он, не теряя ни секунды, подорвался, мертвой хваткой вцепляясь в горло противнику. От смены положения голова закружилась, левый бок взорвался болью, и У Се повело в сторону. Женский визг и звон бьющегося стекла резанули по ушам, вызывая приступ дурноты. Нестерпимо хотелось лечь обратно и уснуть, но нарастающая тревога задушила опасное желание на корню. Попытка повалить захваченного противника провалилась – У Се понял, что падает сам. Сильные руки с необычайной легкостью подхватили его, не давая завалиться на многострадальный бок. - У Се? – голос прозвучал до боли знакомо, вот только верить в наваждение наследник семьи У не спешил. Вместо этого, кое-как справившись с непослушными связками и онемевшими мышцами лица, он лишь хрипло рассмеялся: - Тебя не может здесь быть. Удар двери о стену был сродни удару кирпичом по гудящей голове У Се. Однако еще один не менее знакомый и родной голос заставил замереть и прислушаться к происходящему. - Тяньчжэнь, что ты делаешь?! Глубоко вдохнув, У Се предпринял новую попытку открыть глаза. Нечеткая расплывающаяся картинка постепенно приобрела некоторую ясность, давая возможность оценить происходящее. Перед ним, всего в одном чи, упершись коленом в больничную койку и удерживая самого У Се на руках, стоял Чжан Цилин. Его обычно бесстрастное лицо выглядело крайне обеспокоенным. Необычайно темные, почти черные, глаза пристально всматривались в бледное перепуганное лицо младшего господина У. Казалось, что слабые, но цепкие пальцы, судорожно сжимающие его горло, совершенно не беспокоили Цилина. - У Се? – вибрация от голоса прошлась по руке, посылая сонмы мурашек по всему телу от осознания, что он – У Се – напал на человека, столько раз спасавшего его от смерти и продолжающего оберегать даже сейчас. - Сяогэ, - вышло тихо. – Прости. Губы Чжан Цилина тронула легкая улыбка – У Се выдохнул, успокаиваясь и беря себя в руки. - Тяньчжэнь, ты, наконец, очнулся! – ураган имени Ван Панцзы смел обоих мужчин, заключая их в поистине медвежьи объятия. - Панцзы, что произошло? – хрипло поинтересовался У Се, когда Ван Юэбань немного умерил свой пыл в проявлении искренней – в этом не было никаких сомнений – радости от вида живого и вновь адекватного друга. - И это ты меня спрашиваешь? – подбоченился Панцзы, всем своим видом выражая недовольство. – Оставил своих братьев в неведении, а сам укатил навстречу новым приключениям?! И куда вздумал отправиться – в Долину Смерти! Ты подумал, как я и Сяогэ чувствовали бы себя, погибни ты в таком месте, а мы, возможно, никогда не узнали об этом?! Как ты вообще додумался скрыть от нас что-то, а? - У тебя теперь есть Мэймэй, - вставил У Се, пока пузо и душа Железного Треугольника переводил дыхание, явно готовясь продолжить свою обличительную тираду. - Как ты мог подумать, что я не пойду за тобой? А Сяогэ? Так сложно было позвонить ему и попросить приехать? – гневно гнул тот свою линию. – Посмотри, мы оба примчались сразу, как узнали, что ты пропал! Да я поседел, когда мне сообщили об этом! - Пропал? – переспросил все еще туго соображающий У Се. – Пропал… Попытка резво вскочить с больничной койки провалилась: боль в боку, головокружение и с новой силой накатившая слабость пригнули его к полу, принуждая во избежание падения опуститься обратно на разворошенную постель. - Надо найти Кань Цзяня и Ли Цзялэ! И узнать, где Ли Цу и его друзья! Друзья У Се переглянулись. Чжан Цилин коротко кивнул, будто отвечая на немой вопрос Панцзы, и, повернувшись лицом к озадаченному расхитителю, с расстановкой пояснил: - Ты пропал. Кань Цзянь и Ли Цзялэ в порядке. Остальные… тоже. Заминка не осталась не замеченной У Се – вдруг пришло осознание, что Цилин, едва ли слышавший о Ли Цу, может даже не догадываться о причине, по которой он отправился в опасное путешествие практически в одиночку ради спасения мальчишки. Все-таки большая часть десятилетней истории по эту сторону Врат так и осталась недосказанной – слишком больно и сложно было говорить о событиях минувших дней, но еще сложнее оказалось скрывать от близкого человека изменения, произошедшие с самим У Се. Чжан Цилин не задавал вопросов, если замечал, что на лицо наследника семьи У – обычно светящееся неподдельной радостью при виде Сяогэ – наползала тень. Это был своеобразный сигнал, говоривший лучше любых слов. Вот только порой эта самая недосказанность приводила к неловким ситуациям, подобным этой. - Что произошло? – повторил У Се свой вопрос, удобнее устраиваясь на койке. Его проницательный взгляд прошелся по друзьям, тяжелея с каждой секундой. Первым сдался Панцзы. Устало опустившись на придвинутый к узкой кровати стул, он на мгновение задумался, прежде чем начать: - Пару недель назад мне позвонил Сяо Хуа. Он сказал, что ты вместе с Кань Цзянем отправился в долину Хэйчжу, чтобы отыскать пропавшего Ли Цу. Последний раз вы вышли с ним на связь из Шаншаня. Оказалось, что за вами двумя увязался Ли Цзялэ. Спустя трое суток с Сяо Хуа связался Кань Цзянь, он сообщил, что ты и Ли Цзялэ пропали. Просто растворились в тумане. Поисковый отряд семьи Цзэ вошел в долину. Им удалось отыскать Ли Цзялэ неподалеку от перевала вместе с парочкой наемников… Ван Юэбань замолчал: обычно веселый и непосредственный, сейчас он выглядел подавленным. Последний раз У Се встречался с Панцзы больше трех месяцев назад, с тех пор в темных непослушных волосах лучшего друга добавилось седины. И младшему господину семьи У не хотелось верить, что именно он стал причиной новых серебристых завитков, украшавших макушку пуза и души Железного Треугольника. - Как узнал, то я первым же рейсом примчался в Чэнду, - тем временем продолжил Панцзы. – И оказалось, что не один я, - хмыкнул он, заметно расслабляясь. – Сяогэ и Хэй Яньцзин через сутки тоже были в Хэйчжугу. Вместе с людьми Сяо Хуа мы каждый день обходили южную часть долины и до утра ждали твоего возвращения у перевала Шимэнь. На седьмой день надежды не осталось, и мы отослали людей семьи Цзэ домой. Даже Лю Сан не смог ничем помочь. В ту ночь я, Сяогэ и Ци Хэй решили зайти в Долину Смерти втроем… - Как долго я отсутствовал? – осторожно уточнил У Се. - Десять дней, - Чжан Цилин, стоявший возле окна с самым отстраненным видом, сделал шаг вперед. - Это невозможно. Когда нас настиг туман было около двух часов дня, - пустился в объяснение своего рьяного протеста У Се, видя неверие на лицах друзей. – В лабиринте я пробыл не более четырех часов. - Поверь, Тяньчжэнь, ты свалился прямо в наши с Сяогэ руки, когда выбежал из-за перевала и потерял сознание, - в доказательство своих слов Ван Юэбань весомо потряс руками прямо перед носом У Се. – Сяогэ тащил тебя на своей спине до самой деревни. А пока мы ехали до больницы, нарушили с десяток правил. Ты не приходил в себя еще четыре дня. Доктор Хуан сказал, что у тебя выраженное истощение, переохлаждение всего организма, сотрясение, трещина в ребре и множественные ушибы и ссадины, - загибая пальцы, старательно перечислял Панцзы, при этом на разный лад коверкая медицинские термины. – Я боялся, что будет как после нашего возвращения с Чанбайшань. - А что с Ли Цу и остальными? - Улай со своими дружками выписался из больницы еще вчера, - Панцзы закатил глаза, тем самым показывая свое отношение к несостоявшимся расхитителям. – Хотел сбежать, но мы с Яньцзином их перехватили. Говорю тебе, если дело касается нарушения правил, то эти трое дадут нашему Железному Треугольнику фору, - добродушно продолжил он. У Се улыбнулся краешком губ, вспоминая как Панцзы доказывал ему и Ван Мэну, что именно он похож на сорванца Ли Цу. Хотя младший третий господин семьи У считал – его друг больше походил на солнечного Су Ваня. - Наемник? - Под присмотром Кань Цзяня. Послушай, Тяньчжэнь, сейчас все отдыхают в гостевом доме, тебе тоже стоит присоединиться и, наконец, познакомить Улая и Сяогэ. - Я понял-понял. Панцзы, когда я смогу выписаться? Ван Юэбань смерил У Се задумчивым взглядом, словно выставлял одному ему известный диагноз, и расплылся в широкой улыбке: - Я поговорю с доктором Хуаном, - он резво вскочил со стула. – Не торопитесь. У Се выдохнул – лучший друг, как всегда верно понял намек, и точно не появится в палате в ближайшие полчаса, виртуозно заигрывая с медсестрами и не менее виртуозно заговаривая зубы доктору. И то, что по истечению негласно отведенного ему времени Панцзы обязательно придет с готовой выпиской на руках, не было никаких сомнений. Стоило двери в отдельную палату закрыться за широкой спиной Ван Юэбаня, провожаемой отрешенным взглядом темных глаз, Чжан Цилин сосредоточил все свое внимание на единственном, действительно, интересующем его объекте – У Се. - Почему ты не позвонил? – в его обычно бесстрастном голосе слышались нотки горечи. – Тебе, правда, нужно было ехать сюда в одиночку? - Нужно, - кивнул У Се. - Ради… Ли Цу? – похоже, на этот раз Цилин не собирался отступать, даже видя очевидную, но вовсе не обычную для У Се, растерянность. - Да, - поменяться ролями с самым немногословным человеком – новое достижение для У Се, не отличающегося скупостью на слова. – Я похитил его несколько лет назад, когда планировал уничтожение клана Ван, - скинув внезапное оцепенение, продолжил У Се, не давая себе времени на раздумья и сомнения в правильности выбора места и времени для подобных откровений. – На его спине была карта, указывающая направление к Гутуну, поэтому я решил использовать Ли Цу в своих целях. Но в итоге привязался к нему, хотя он меня и ненавидел, а теперь зол за то, что я вернул его домой. Чжан Цилин кивнул, принимая сказанное. Появление этого парня в жизни У Се не было чем-то непредсказуемым, но слова о том, что светлый и немного наивный наследник семьи У совершил нечто подобное, неприятно отзывались где-то в груди. Цилин надеялся избавить друга от боли и страданий, отправляясь вместо него на десять лет за Бронзовые Врата, а в итоге стал причиной череды непредсказуемых и зачастую жестоких поступков и действий со стороны У Се, желающего всем своим существом навсегда освободить Чжана от обязательств перед этим миром. После возвращения Сяогэ, они не обсуждали прошедшие десять лет. У Се и Панцзы лишь обмолвились, что для него эта вахта стала последней: Пределу ничего не угрожает, семьи Ван больше нет. Те жалкие остатки ее представителей, что порой продолжали встречаться на пути, уже не могли действовать, как прежде, лишившись всего после взрыва их научного центра. Большего из друзей вытянуть у Цилина не получилось. Он видел многочисленные шрамы на предплечье У Се, но ответом стало лишь короткое: «Чтобы помнить». И Чжан не сомневался, что тот нанес себе эти шрамы самостоятельно и добровольно, словно наказывая самого себя. О шраме, пересекающем шею в столь опасном месте, У Се не говорил и подавно. Лишь однажды пьяный Панцзы намекнул, что шрам достался Тяньчжэню от некогда хорошего знакомого самого Цилина*(2). Вот только проклятая память никак не хотела давать даже малейшей подсказки для выяснения имени, посмевшего напасть на У Се. А еще – Чжан Цилин хорошо это помнил – облегчение на лицах Ван Мэна, Хо Сюсю, Ци Хэя и Сяо Хуа, которые в один голос утверждали, что в день ухода Цилина за Врата, сердце У Се застыло на десять долгих лет: не было больше солнечных улыбок и звонкого смеха, даже перепалки с Панцзы и Сяо Хуа сошли на нет, не было больше привычного тепла и дружелюбия, притягивающих людей лучше любого приворотного зелья – с тех самых пор У Се окутывали пронизывающий холод, ледяная ярость и холодный расчет. И от этого знания Чжан Цилину становилось страшно. Он видел, что У Се изменился как внешне, так и внутренне, но рядом с Сяогэ оставался все тем же светлым и капельку наивным парнем, будто боялся, что его оттолкнут или забудут, если он поделится своей болью с вернувшимся другом. Вот только Цилин не собирался отталкивать и уж тем более ни за что не смог бы забыть человека, привнесшего в его однотонную жизнь столько тепла, света, доброты и искренности. Ему хотелось помочь У Се справиться с внутренними демонами, нужно лишь найти правильные слова, которых не было вот уже столько времени. Все, что Чжану оставалось – быть рядом и оберегать. Когда У Се буквально упал в руки удивленных, и оттого замешкавшихся, появлением мальчишек Сяогэ и Панцзы, сердце Цилина пропустило удар при виде бледного подобно рисовой бумаге друга. Глаза Ван Юэбаня выражали такой же страх. Они оба отчетливо помнили, как всего чуть больше полутора лет назад жизнь по капле покидала исхудавшее тело, обтянутое посеревшей кожей; как пару месяцев спустя Железный Треугольник смехом маскировал подступающие к горлу слезы от осознания, что схватка с Эрцзином может стать для них последней. Но тогда они были вместе. Известие, что У Се пропал в Долине Смерти, куда отправился всего лишь с Кань Цзянем и Ли Цзялэ спасать неизвестного Чжану мальчишку, оказалось настолько пугающим, что на несколько мгновений он потерялся, слыша лишь словно заевшую пластинку звучавшее в голове слово «пропал». Добраться за сутки от Эцзина-Ци до Хэйчжугу и узнать, что Панцзы тоже примчался на поиски друга, стало настоящим облегчением. Новая волна паники захватила Цилина спустя неделю бесплодных поисков. Когда даже приехавший на помощь Лю Сан не смог ничем помочь, было решено втроем с Панцзы и Яньцзином войти в долину Хэйчжу с целью найти хотя бы тело У Се – думать об этом Чжан себе запрещал, но гнетущие мысли то и дело возникали в изнуренном беспокойством сознании. И вот, когда У Се лежал на заднем сидении пикапа, мчавшегося с явным превышением скорости в государственную больницу Шаншаня, Цилин позволил себе выдохнуть, но беспокойство не оставляло его ровно до тех пор, пока сегодня утром друг не предпринял попытку его задушить. Это было странно и не поддавалось никакой логике, но Сяогэ стало легче, стоило наследнику семьи У вскинуться с больничной койки и несильно сжать его беззащитное горло – навредить таким образом бывалому воину все равно было невозможно, зато осознание того, что другу стало лучше, успокаивало. Едва слышный хриплый голос, утверждающей, что Цилин всего лишь галлюцинация, всколыхнул усмиренное было чувство тревоги. У Се, казалось, мысленно находился где-то в другом месте – дурном месте, заставлявшем его думать, что все происходящее нереально; что друзья, действительно, могли оставить его. Объятия Панцзы окончательно привели в чувство У Се и подарили долгожданное спокойствие самому Цилину. Их лучший друг умел разрядить обстановку и заставить поверить окружающих во что угодно. Единственное, что не давало покоя Чжану – причина, по которой У Се отправился спасать явно небезразличного ему мальчишку. Полученный исчерпывающий – пусть и короткий – ответ привел Сяогэ в смятение. Но, оглядываясь назад, он понимал, что изменившийся за десять лет У Се не всякий раз пытался скрыть эти изменения, то и дело позволяя Цилину заглянуть в свою душу. И он соврал бы, сказав, что изменившийся друг хуже того светлого паренька, который до сих пор жил в воспоминаниях Чжана – стал другим, но сохранил себя. - Он злится, потому что хотел узнать о человеке, которого я ждал, - все еще хрипловатый голос вырвал Чжан Цилина из размышлений, побуждая вновь сосредоточиться на внимательно следившем за ним У Се. Открытая улыбка осветила лицо расхитителя гробниц, делая похожим на прежнего юного себя. – Но Ли Цу сильно пострадал при взрыве научного центра семьи Ван, поэтому я вернул его домой. Даже не знаю, стоит ли вас знакомить. Ли Цу – та еще заноза, - продолжил У Се, в глазах которого плясали озорные чертенята. - Это интересно, - хмыкнул Цилин, заочно давая свое согласие на знакомство с мальчишкой, по весьма категоричному описанию Панцзы больше походившим на дьяволенка.***
На город опустился вечер, когда серебристый пикап отъехал от государственной больницы Шаншаня. Доктор Хуан оказался достаточно въедливым и ответственным человеком, чтобы настоять на осмотре У Се перед выпиской. И хотя результаты обследования не удовлетворили усердного работника медицинской службы – именно этот пациент мог стать настоящей головной болью. И вот сидя, вопреки обыкновению, на заднем сидении машины под теплым боком Сяогэ и слушая воодушевленную болтовню Панцзы, У Се постепенно погружался в царство Морфея. Чжан Цилин даже не вздрогнул, когда потяжелевшая голова друга безвольно упала ему на плечо – лишь удобнее устроился на своем месте, чтобы не побеспокоить неаккуратным движением такой необходимый целебный сон после долгого забытья. В противовес ночным гонкам, устроенным Ван Юэбанем несколько дней назад, пикап ехал по центральной улице города необычайно спокойно и плавно, будто плыл по течению тихой глубоководной реки. Несокрушимая сила Железного Треугольника и его же бесшабашная душа всегда незаметно для У Се – как им казалось – оберегали друга: была ли то смертельная опасность или же просто кошмар, навеянный духотой ночи. И стоило им двоим оставить У Се, как тот вновь окунулся в самую гущу событий, ставя интересы друзей выше собственной жизни – как делал всегда. Ведь ни Панцзы, ни Цилин до сих пор не забыли, как хрупкий паренек, коим когда-то был наследник семьи У, вытащил их обоих из ловушки, искусно созданной семьей Чжан. В воцарившейся тишине Ван Юэбань, глядя на мирно спящего друга, смог, наконец, в полной мере осознать, что и на этот раз им с Сяогэ удалось успеть до того, как станет слишком поздно. Вновь видеть У Се на пороге смерти было пугающе до одури. Панцзы пришлось приложить достаточно усилий, чтобы сохранять внешнее спокойствие, в то время как сердце отбивало бешеный ритм где-то внизу живота, ухнув туда в момент появления бледного изнеможенного друга. Остальные события той ночи подернулись дымкой в воспоминаниях Ван Юэбаня. Сейчас он не мог с полной уверенностью сказать, как добирался до больницы или что конкретно говорил доктору Хуану, чтобы тот не привлекал полицию. Единственным прочно осевшим воспоминанием после возвращения с горы Мэань стал крик медсестры и звон разбившегося стакана, а после выбивающая из колеи картина того, как У Се самозабвенно пытается задушить Цилина. Здание гостевого дома, появившееся из-за поворота, заставило Панцзы вынырнуть из невеселых мыслей. Паркуясь между внедорожником Ци Хэя и Сяогэ и миниатюрной Хафэй Брио команды Ли Цу, он не без внутреннего удовлетворения отметил, что мальчишки послушно дожидаются возвращения Железного Треугольника, не испытывая на прочность нервы и навыки человека в черном. Появление в просторном светлом холле не до конца проснувшегося У Се, привлекло живой интерес сердобольной хозяйки, хорошо помнившей господина, снявшего едва ли не добрую половину домика около трех недель назад на столь продолжительный срок. - Господин, вы вернулись, - прощебетала она. – Как прошло ваше путешествие? Вы уж извините нас, но когда прибыли эти господа и сказали, что они ваши друзья, я сдала им оставшиеся комнаты. А в тех, что вы сняли, расселила молодых людей. - Спасибо, госпожа, все хорошо, - тряхнув головой, с обаятельной улыбкой ответил У Се, полностью пробуждаясь. – Они, действительно, мои друзья. - Но на всех у нас не хватает комнат, - запричитала женщина, завидев вошедшего последним Чжан Цилина. - Не беспокойтесь. Нам места хватит, - заверил мигом засуетившуюся хозяйку У Се. Просторная комната с огромной кроватью – та, в которой заночевал У Се перед отъездом в Хэйчжугу – сверкала чистотой. Глаза Панцзы удивленно расширились, и он с немым вопросом уставился на друга. - Этой кровати хватит на троих, - беззаботно отмахнулся расхититель. – Все комнаты заняты. Та, где ты останавливался до этого, сдана Хэй Яньцзину. - Признавайся, ты развлекался с красотками? - С чего ты взял? - Для чего еще тебе могла понадобиться такая широкая кровать? – Ван Юэбань выглядел, как человек только что раскрывший мировой заговор. - Знал, что потом придется спать на земле, - ухмыльнулся в ответ У Се. – Но ты можешь спать на диване. - Еще чего! – праведно возмутился Панцзы, чуть ли не с разбегу запрыгивая на мягкий пружинистый матрас. – Мы столько раз просыпались в одной кровати, - продолжил он, словно не замечая всей двусмысленности ситуации и произнесенных им слов. – Один раз даже с Сяо Бай. Ну и пробуждение было, - хохотнул Юэбань, раскинувшись звездочкой на покрывале с разноцветным геометрическим рисунком. – Что скажешь, Сяогэ? – не унимался душа и пузо Железного Треугольника, давая возможность У Се проскользнуть в ванную комнату мимо застывшего столбом Цилина. Чжан молча сканировал немигающим взглядом кровать, будто она была ожившим монстром, с которым предстояла схватка. Одно дело – делить с друзьями палатку в лесу, полном опасностей, или прятаться в полуразрушенной пагоде от ливня, делясь живым теплом друг с другом. Другое, спать в одной – пусть и огромной – кровати. Перед глазами всплыло утро после очередной попойки в компании У Се и Панцзы – только с ними Цилин мог позволить себе употреблять алкоголь – которое они встретили в Ушаньцзюй. И там, определенно, была кровать. Одна… На троих… Частично заваленная книгами кровать в комнате У Се. События того вечера никак не желали воспроизводиться, обрываясь примерно на третьей партии бильярда и между второй и третьей бутылкой байцзю*(3). Но факт оставался фактом – Цилин в ту ночь без всякого зазрения совести завалился вместе со своими друзьями-собутыльниками на чужую кровать и, более того, благополучно проспал утреннюю тренировку. - Эй, Сяогэ, - за размышлениями Чжан пропустил момент, когда к нему успел приблизиться У Се, поводя рукой перед остекленевшим взором. - Спать, - коротко бросил Цилин, затолкнув голос разума, твердивший, что в комнате стоит еще и вполне удобный диван, на задворки сознания. - Отлично! – Панцзы проворно соскочил с належанного места и одним широким движением сбросил покрывало к подножию кровати. – Моя половина справа, - безапелляционно заявил он, под изумленными взглядами друзей устраиваясь на выбранной стороне кровати. Переглянувшись, У Се и Чжан Цилин, синхронно рассмеялись: пузо и душа Железного Треугольника ничуть не изменился с годами. Не оставляя в подобных вещах выбора окружающим, он сильно упрощал им жизнь, избавляя от необходимости облекать свои сомнения в слова – нужно было лишь последовать его примеру и лечь спать. _____________________________________________________________ Комментарий к 7 главе: А вот и долгожданное воссоединение Железного Треугольника! Ура!!! Но давайте еще немного поговорим об этой главе? Начнем с того, что мы, в первую очередь, старались показать переживания Панцзы и Сяогэ, которые в силу особенностей своего характера выражают их по-разному. Там где один не пожалеет слов и эмоций, другой молча выразит свою поддержку. Возможно, кому-то покажется, что эти два персонажа ударились в ООС, но это не так. Если помните, то Панцзы не единожды демонстрировал свою искренность в переживаниях за друга, ругая его, а пару раз – в Перезагрузке – и вовсе предаваясь своеобразной кратковременной истерике, прежде чем взять себя в руки. Это смерть Пяопяо он оплакивал в одиночку за закрытыми дверями в течение одной ночи. Если же дело касается У Се, то Панцзы не скупится на открытое – и порой бурное – проявление эмоций. Цилин по большей части проявляет свои эмоции и чувства через действия, прикосновения – как правило, только в отношении близких друзей – и взгляд. Но столь продолжительное общение с Ван Юэбанем и У Се не прошло для него бесследно, поэтому в Перезагрузке (и у нас, к слову) он выражает свое беспокойство, ко всему прочему, словами, а радость и веселье – улыбкой и смехом. Кроме того, мы решили сделать персонажей более реальными в плане получения различных травм или некоторых физиологических потребностей. Несколько раз удариться головой и не получить при этом даже банального сотрясения головного мозга – невероятно! А если есть сотрясение (которое, вопреки расхожему мнению, уже более двадцати лет не подразделяется по степени тяжести), то есть и его симптоматика: как минимум головокружение, головная боль, тошнота и потеря сознания в момент удара (пусть и не кратковременная, как должно быть, но допустимая). Мы не стали нагружать текст витиеватыми диагнозами и заумными медицинскими терминами, выражая их максимально просто от лица Панцзы. Но хотим отметить, что трещина (на самом деле такого диагноза вовсе не существует) приравнивается к закрытому перелому без смещения, хотя может и не проходить по всему поперечному срезу кости. И поскольку У Се предстоит продолжить свои приключения в компании друзей, то мы ограничимся именно незначительной трещиной и ушибом, которые едва ли остановят его или помешают наслаждаться сном в одной кровати с Сяогэ и Панцзы XD Ну а истощение и переохлаждение оставим как есть, не углубляясь в медицинскую тематику. Следующий момент, который нам бы хотелось обсудить с читателями – относительность временных промежутков в нашей истории. Сразу отметим, что и У Се, и Панцзы с Сяогэ правы. Для одного прошло не более четырех часов, другим пришлось десять дней к ряду жить беспокойством о судьбе друга. Как же так получилось? Те, кто прочитал статью о Лощине черного бамбука, уже знают ответ, даже если не догадываются об этом. Остальным придется подождать – быть может, У Се найдет объяснение этому феномену в мифах и легендах о Долине Смерти. Так почему же У Се и ребята вернулись из долины в таком плачевном состоянии, пробыв в лабиринте всего ничего? Все очень просто – выйдя на поверхность, все шестеро одним махом нагнали упущенное время, но об этом чуть позже. На этом мы, пожалуй, закончим наши пространные речи и отправимся писать следующую главу этой истории. До встречи на следующей неделе! Примечания: 1. Сначала, у нас был один путь И настрой быть сильными. И эта малость превратилась в дружбу, А дружба стала связью, И эту связь невозможно разорвать – Любовь никогда не исчезнет. И когда братство выходит на первый план, То ему не будет конца (перевод оригинального саундтрека к фильму Форсаж 7) 2. Чжан Хайкэ – персонаж из книги «Тибетский морской цветок», возглавляющий морскую ветвь семьи Чжан в Гонконге, который и оставил шрам на шее У Се. Точную причину этого поступка мы вряд ли вспомним, но наше общее мнение – это, в первую очередь, была ревность. Чжан Хайкэ был другом детства Чжан Цилина, но потом Цилин забыл его. Насколько мы помним (хотя читали новеллу очень давно), Чжан Хайкэ узнал, что У Се единственный, кого Цилин никогда не забывает, и, кроме того, он отправился вместо наследника семьи У на десять лет за Бронзовые Врата. И мы к нему еще вернемся, поэтому запомните это имя! 3. Байцзю – один из основных видов китайского традиционного алкоголя – крепкие дистиллированные напитки (проще говоря, что-то вроде нашей водки). Помните Панцзы в Перезагрузке одновременно из нескольких бутылок пил «эрготоу»? Это и был байцзю из кукурузы или сорго – кукурузная пятидесяти восьми градусная водка. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic