«Once I rose above the noise and confusion
Just to get a glimpse beyond this illusion.
I was soaring ever higher,
But I flew too high.
Though my eyes could see I still was a blind man;
Though my mind could think I still was a mad man»*(1)
(Kansas – Carry on my wayward son; OST «Supernatural»)
Сяогэ и Панцзы долго не выпускали его из своих объятий – теплых, надежных, родных – не просто прижимаясь лбами, как было заведено в подобных случаях, а держали крепко, словно боялись, что У Се окажется всего лишь очередной иллюзией. Юэбань дал волю чувствам, не замечая изумленных взглядов стоявших немного в стороне товарищей – даже на краю обрыва подрывник старался скрыть свои слезы за широкими ладонями, но только не сейчас. Цилин неосознанно прослеживал взглядом царапины на лице друга, особенно уделяя внимание запекшейся корочке крови – тот так и не удосужился стереть ее – заляпавшей добрую половину щеки, спускаясь ниже на изрезанное тончайшим лезвием плечо, выглядывающее из-под окропленного бурым ровного разреза ткани. Хмурился и также неосознанно поводил руками по подрагивающим спинам У Се и Панцзы. Сам наследник семьи У отвечал друзьям тихим сопением куда-то в шею Вана и отчаянно сминающими изорванную толстовку Чжана пальцами. Буря в душе улеглась – чувство защищенности, подаренное ему близкими людьми, принесло в потрепанную душу долгожданный штиль. Накатившее раскаяние – как он мог забыть их – ненадолго всколыхнуло умиротворенный хаос, но отступило под натиском тепла и искренности. Меньше всего У Се ожидал увидеть друзей и команду в просвете распахнувшихся городских ворот. То, что он оказался в Городе Мертвых, до утомленного сознания тоже дошло далеко не сразу. Во взглядах, направленных на него читалось неверие, сменившееся яростным отрицанием самого его существования. От сорвавшихся с губ Панцзы слов становилось больно: не физически, а душевно. Но разум твердил, что боль была совершенно заслуженной – расхититель верил. Попытка отступить – позорно попятившись назад – с треском провалилась. Цилин не дал сделать и шагу, перехватывая за локоть, притягивая ближе к себе и молча обнимая. В этот момент У Се задохнулся от разрывающих его эмоций, едва справляясь с собой и неуверенно обнимая в ответ. Происходящее слишком походило на сон – безусловно, прекрасный, но и на сотую долю процента не отражающий действительности – чтобы довериться уже ни однократно подводившему его восприятию. Только разрезавший давящую тишину вопль Панцзы помог осознать – правда: объятия, знакомые причитания, внимательный взгляд были реальными. Или нет? - Тяньчжэнь, что с тобой произошло? – отстранившись от друга, поинтересовался Панцзы, заглядывая в упорно отводимые в сторону глаза. Вроде бы невинный жест неприятно кольнул где-то под сердцем – У Се выглядел опустошенным и виноватым, в нем не было той живой энергии, которая обычно плескалась на дне глаз даже в самые скверные моменты жизни. - Я не уверен, - с некоторой задержкой последовал на грани слышимости ответ. - Хреново выглядишь, - к троице практически бесшумно подошел Ци Хэй, издалека заметивший нехарактерную для босса У заторможенность и апатию. - Чувствую себя так же, - пожал плечами расхититель, выпутываясь из кольца теплых рук друзей. - У Се, что случилось? – Цилину решительно не нравилось то, что он видел. Из светлого ума Железного Треугольника словно были вытянуты все жизненные силы – слишком бледный, непривычно отстраненный. Чжан вполне мог сказать, что У Се выглядит запуганным, но вот чем или кем, не знал. А предполагать – худшее из всех зол. - Я, действительно, не уверен в том, что происходило, - расщедрился на более развернутый ответ наследник семьи У, оглядываясь. – Рад, что вы все в порядке. Сяогэ и Панцзы переглянулись – что-то, определенно, было не так. У Се не смотрел на них, избегая контакта глаз любыми способами. От него исходили волны раскаяния напополам с недоверием, вполне ощутимые. По крайней мере, Цилин и Юэбань их именно ощущали. - У Се, что ты делаешь? – голос Ли Цу, неизвестно в какой момент успевшего приблизиться к Железному Треугольнику, прервал переглядывания друзей, вынудив их вновь сконцентрироваться на У Се. - Тяньчжэнь? Потомственный расхититель опустил взгляд на руку, привлекшую всеобщее внимание – кожа на запястье покраснела, на ней отчетливо выделялись следы от ногтей. В попытке убедить себя, что все происходящее не сон и не очередное видение, он продолжал впиваться ими в собственную беззащитную плоть, надеясь вернуть себе рассудок посредством коротких вспышек боли. - Все в порядке, - натянутая, насквозь фальшивая улыбка могла убедить разве что слепого, но точно не людей, способных чувствовать его даже на расстоянии. Как он очутился в тех самых теплых объятиях, У Се так и не понял, осознавая лишь, что его держат крепко две пары надежных рук. Уткнувшись носом в шею Панцзы и изо всех сил сжимая на спине толстовку Сяогэ, не заботясь о ее сохранности, наследник семьи У смог, наконец, в полной мере принять происходящее. Еще одна пара рук, обхвативших его поперек груди, стала новой неожиданностью – Ли Цу прижимался к нему еще более отчаянно, чем он сам к друзьям. - У Се, ты с нами, - слышный только ему одному шепот вдребезги разбил последние сомнения. Даже вышедшее из-под контроля подсознание не было способно спроецировать подобное – Цилин на памяти наследника семьи У никогда так не делал, если и выражая свои мысли словами, то, определенно, не едва различимым шепотом на ухо. Первым отстранился Ли Цу, спешно убирая руки и для верности отходя на пару шагов назад. Проявленные на публике – пусть и немногочисленной – чувства по отношению к объекту постоянных насмешек и выпадов откровенно смущали мальчишку. Радость от понимая, что У Се жив, затмила разум; тревога за него же, потерянно стоявшего перед друзьями, выбила из колеи – закономерным результатом стали совсем не бережные и поспешные объятия, за которые становилось стыдно. В конце концов, его не приглашали присоединиться, хотя очень хотелось. Лю Сан, Кань Цзянь и Ли Цзялэ, воспользовавшись моментом, по очереди коротко обняли «восставшего из мертвых» лидера команды, вполне обоснованно полагая, что выбраться невредимым после такого падения невозможно. Даже эмоциональный Кань Цзянь был предельно осторожен. Отчего Ли Цу стало еще совестней – он в своих объятиях не сдерживался, а потому непреднамеренно мог причинить боль У Се. Последним к обнимашкам присоединился Яньцзин, со всей своей неуемной энергией похлопав потомственного расхитителя по спине, соизмеряя силу, чтобы не навредить еще сильнее. А уж в том, что тот серьезно пострадал – хотя и выбрался живым – Ци Хэй не сомневался, как и в том, что истинное состояние будет скрываться наследником семьи У до последнего. Благо, несуразное поведение в первые минуты воссоединения Железного Треугольника сказало о многом. Ян Хао и Су Вань лишь скромно улыбались в сторонке, не решаясь подойти и поучаствовать в своеобразном приветствии босса У, хотя и были оба рады возвращению признанного лидера экспедиционной группы.***
Город Мертвых – серый и холодный, даже не смотря на разгоравшиеся повсюду факелы – встретил расхитителей звенящей тишиной. Вымощенная камнем широкая дорога, проложенная внутри скалы, выходила прямо на площадь – некогда наполненную оживленным шумом – заставленную затянутыми паутиной деревянными лотками. - Мы находимся на первом уровне, - вернувший прежнюю уверенность У Се, указал пальцем в едва подсвечиваемую даль. – Это, должно быть, торговая площадь, а там – сердце города. - Далековато, - приложив руки к глазам на манер бинокля, проворчал Панцзы. - Где-то должны быть еще одни ворота, ведущие в сам город. Обычно их возводили вместе со стеной, отделяющей нижний город от верхнего. - Похоже, город огромен, - изучающим взглядом пробегаясь по площади и ближайшим постройкам, заметил Ци Хэй. - Господин У Се, смотрите, - Су Вань зачаровано уставился на светящийся высоко над головами людей свод, напоминающий звездное небо в морозную ночь. - Босс, неужели мы выбрались из пещеры? - Нет, - под разочарованный вздох возразил У Се, вместе со всей командой любуясь зеленовато-голубым свечением. – Это личинки светлячков*(2). - Но, босс У, откуда здесь взялись светлячки? - Этим существам больше двух миллионов лет. И сейчас они очень голодны. - О-они же не едят л-людей? – заикнувшись, осторожно уточнил Ян Хао, на всякий случай втягивая голову в плечи. - Эти личинки насекомоядные, - ободряюще похлопав парня по плечу, все же пояснил У Се. – Когда доберемся до сердца Города Мертвых, то станем к ним совсем близко. - Тяньчжэнь, как думаешь, здесь есть ловушки? - В этом нет необходимости, - покачал головой светлый ум Железного Треугольника. – По сути, город неприступен. Окажись мы все по ту сторону ворот, то пришлось бы использовать динамит, чтобы попасть внутрь. - Я думал, что лабиринт ведет прямо туда, - Ли Цу кивнул в указанном старшим направлении. - Свернув практически вначале пути, мы оказались на периферии. Но не думаю, что пройти лабиринт оказалось бы намного проще. Короткий путь порой оказывается намного длиннее, чем окольный. - Нахватался выражений от старого ийца? – недовольно цыкнул Ли Цу. - Улай, не будь лягушкой на дне колодца*(3), - с доброй усмешкой покачал головой Панцзы. – Неважно как, но мы добрались до цели. - Осталось лишь взобраться на эту гору. Идем, - У Се широким шагом направился через всю площадь к видневшемуся вдалеке высокому зданию, на поверку оказавшемуся сторожевой башней. Вокруг нее мелким бисером рассыпалось множество разномастных деревянных сооружений – покосившихся, с провалившимися соломенными крышами. Предложение наследника семьи У подняться на смотровую площадку для лучшего обзора было воспринято скептически, однако явное согласие с этой мыслью Цилина не дало разрастись начавшемуся было шквалу возражений. Чжан без труда взломал хлипкую деревянную дверь, обитую железом, за которой обнаружилось пыльное помещение, заставленное лавками, на одной из них сидел скелет. - Вот и первый житель, - не отставая от друзей, в караульную вошел Панцзы. – Тяньчжэнь, надеюсь, это не твой знакомый? - Ну, разумеется, - хмыкнул У Се, начиная подъем по скрипучей – явно ненадежной – лестнице вслед за Чжаном. – Еще вчера выпивали вместе, а сегодня даже на приветствие не разменялись. - Что ты хочешь найти наверху этой древней башни? – ступеньки под Ваном нещадно скрипели и прогибались, норовя разлететься в щепки. - Хочу осмотреться и составить план города. Сейчас мы имеем представление только об его общей структуре, но было бы неплохо знать, в каком направлении двигаться дальше. - Ух ты, солидный был город, - присвистнул Панцзы, глядя на открывавшуюся, бесконечно простираемую перспективу города с высоты птичьего полета. - Большой, - согласно кивнул Цилин. - Так мы, действительно, нашли древний Ицюй? – восторженно наворачивал круги по смотровой площадке Юэбань. - Похоже на то, - проводя неровные линии в блокноте, удерживаемом на весу, поддержал предположение друга У Се. – Точнее, его малую часть. Сяогэ, что думаешь? - Пока не знаю. Смотри, та часть города разрушена. Стены и сооружения, едва различимые вдалеке из-за скудного освещения, обратились в руины. - Верно. Если верить получившемуся плану, мы вошли через северные ворота, значит, именно в той стороне должны быть следующие. - Хочешь сказать, что кто-то намеренно уничтожил ворота, ведущие во внутренний город? – закончив осмотр, Панцзы включился в разговор друзей. - Сложно сказать, - вместо У Се ответил Чжан. – В ицюйских городах ворота располагались по спирали, начиная с северной стороны. Вход во дворец и храм всегда были обращены на восток. Если западные ворота разрушены, то мы не сможем войти во внутренний город. - Сяогэ, только не говори, что нам снова придется идти по лабиринту, - Панцзы отчетливо передернул плечами. – Даже если мы не отыщем вход, то динамит поможет проложить путь. - В любом случае сначала нужно дойти до развалин, - прервал потянувшегося за связкой динамита подрывника У Се. – Сяогэ, ты идешь? - расхититель обернулся на задумчиво всматривающегося вдаль Чжана. - С этим местом что-то не так. - Айя, Сяогэ, да с этим местом все не так! – в сердцах воскликнул Панцзы. - Не то, - покачал головой Цилин, резко замолкая. - Сяогэ? Встревоженный голос У Се вернул его из дворца памяти – вернее, той ее части, что не растворяется бесследно в самый неподходящий момент – которая могла хранить такую необходимую сейчас информацию, обратно в реальность. - Надо быть осторожными. Нельзя разделяться. - Хорошо. Цилин возблагодарил Вселенную за то, что Железному Треугольнику не нужно слов, чтобы понимать друг друга. У Се и Панцзы не могли знать наверняка, какую опасность, витавшую в воздухе, он почуял, но даже так были готовы довериться Чжану без оглядки. Остальная команда ждала железную троицу у входа в башню под бдительным присмотром Яньцзина. Вкратце обрисовав увиденную со смотровой площадки разруху, У Се решительно двинулся в выбранном направлении. Ли Цу и его друзья старались не отставать от старших ни на шаг, при этом не забывая проявлять изрядную долю любопытства, буквально завалив вопросами У Се и Панцзы. Лезть к Цилину, идущему чуть в стороне и не спускающему напряженного взгляда с царившего в затерянном городе полумрака, они не рискнули. Лю Сан, бредущий в компании с опаской озирающегося Кань Цзяня и хмурого Ли Цзялэ, в очередной сожалел об утраченном остром слухе. Он прекрасно видел, какими взглядами обменивалась нерушимая троица – город явно таил в себе большую опасность, чем они предполагали изначально. Чувствовать себя обузой – так себе опыт, но признать это перед Железным Треугольником было еще и страшно. Хотя разум продолжал твердить, что У Се не отвернется от него из-за такой мелочи, эмоции неизменно брали вверх. - Лю Сан, - слухач поднял голову – судя по проницательному взгляду наследника семьи У, звали его уже неоднократно. - Цзинкс, ты оглох что ли? – недовольно побурчал Панцзы, но Лю Сан уловил в голосе подрывника тревогу. За него, такого бесполезного сейчас. Слова сорвались с губ раньше, чем ему удалось их осознать: - Как ты узнал? - Что? – сбитый с толку Ван выглядел глупо – было над чем посмеяться, однако… - Лю Сан, ты, действительно, не слышишь? – обманывать У Се не хотелось, как и признавать свою никчемность. Предстоящий трудный выбор был сделан за него еще до того, как он задумался над ним. – Это ничего не изменит, - категоричность в голосе светлого ума Железного Треугольника поражала и, несомненно, подкупала. - Слышу, - коротко изрек Лю Сан. – Как все, - немного погодя внес коррективы в собственный нерешительный ответ он. Рука, ободряюще сжавшая плечо, показалась намного горячее – даже сквозь одежду он ощущал исходивший от нее жар – чем ему помнилось, но она несла в себе поддержку, приносящую настоящее облегчение – разум был прав, что его примут любым, а вот эмоции подвели, как всегда. - Хорошо. Будь осмотрителен, - прозвучало предупреждение. Лю Сан кивнул – его призывают быть внимательным и осторожным в этом неподвластном логическим объяснениям месте. Встряхнув Кань Цзяня, высматривающего – как выяснилось из короткого разговора между боссом У и помощником – призраков, напомнив Ли Цзялэ и ребятам о необходимости подпитывать организм водой и полезными питательными веществами, а не только протеином из изрядно истощившихся запасов батончиков для спортивного питания, У Се предложил всем передохнуть до того, как они доберутся до руин, уже отчетливо видневшихся впереди в каком-то десятке иней. Устроенный на прямой и широкой улице привал проходил в тишине. У Се выводил на древней мостовой подвернувшимся под руку камнем ему одному понятные символы. Сяогэ и Панцзы переглянулись – происходящее не было чем-то необычным, но после воссоединения Железного Треугольника у городских ворот все представало в ином свете. Наследник семьи У словно побывал в Хуанцюане*(4) за то время, пока они были разделены, и успел оставить там частичку своей души. С другой стороны, иное объяснение, как тому удалось выбраться из смертельной опасности, им дано не было, придумывать же его самим было чревато последствиями. В первую очередь для них самих: особая взаимосвязь железной троиц позволяла им чувствовать друг друга даже на расстоянии, и любой неверно сделанный вывод по отношению к братьям рикошетом бил сразу по всем. Раньше Чжан полагал, что труднее всего обстояло дело с ним самим – таким молчаливым, отстраненным и скрытным – но спустя столько лет знакомства с Юэбанем и У Се он прекрасно осознавал, что сложнее всего среди них троих читался именно последний. Наследник семьи У был открытой книгой, вот только написанной на доселе неизвестном миру языке. Стоило найти знакомый символ и понять его смысл, как страница переворачивалась, оставляя позади доступное и открывая взору непостижимое. И хотя с взаимопониманием у Железного Треугольника проблем не случалось (последние годы так точно), постичь разум молодого третьего господина У не выходило, оставалось лишь довериться человеку, который занял в душе и сердце Цилина практически все место, вытесняя одним свои существованием пустоту и холод, поселившиеся там еще задолго до рождения наследника пятой семьи. Но, похоже, сам У Се об этом не догадывался, продолжая быть поддержкой для Сяогэ во всем (даже вопреки здравому смыслу – кто кого должен защищать). И Чжан не желал врать самому себе, принимая, как есть просто – ему это нравилось. Нравилось, что есть люди (особенно, один конкретный человек), всегда стоявшие на его стороне. Нравилось их оберегать и быть тем, на кого они готовы полагаться без оглядки. Нравилось быть рядом – сейчас он понимал этого как никогда ясно – и вряд ли судьба позволит ему еще раз почувствовать себя настолько нужным кому-то просто так, без всякой выгоды. А еще нравилось странное чувство, возникающее где-то в груди при взгляде на У Се, такое необъяснимое, похожее на разливающиеся по всему телу тепло. Давать четко сформулированное понятие этому феномену Цилин не решался, где-то в глубине души боясь разочароваться в собственных неверных выводах, а после потерять что-то нечто более ценное, чем собственный покой. Да и сравнивать ему было особо не с чем, чтобы доступно объяснить даже самому себе (не говоря уже о ком-то дорогом – это единственное, что было ясно как день), в чем сакральное значение этого самого чувства. Сидевший рядом Панцзы пошевелился, привлекая внимание Чжана – У Се закончил разрисовывать доступное ему пространство вокруг себя витиеватыми символами и теперь внимательно вчитывался в них, задумчиво барабаня пальцами по мостовой. Юэбань и Цилин снова переглянулись: их друг безостановочно и совершенно неосознанно выстукивал их имена. Лю Сан, знавший код, выглядел не менее удивленным. Постепенно ритм ускорялся и становился менее четким, разобрать неровно отбиваемые звуки теперь с трудом удавалось даже Сяогэ и Панцзы. И будь у них иное значение, оно бы ускользнуло от них, но опознать собственные имена, на которых железная троица тренировалась посылать друг другу сообщения азбукой Морзе, они могли даже во сне. - Тяньчжэнь? – голос Вана прозвучал вкрадчиво и совсем незнакомо, подрывник словно боялся отвлекать друга от его, несомненно, важного занятия. - А? Да, идем, - У Се оторвался от созерцания поразительно быстро, тут же включаясь в работу. - Что за письмена? – как бы невзначай поинтересовался Панцзы, кивая в сторону местами успевшей исказиться надписи. - Заметил по дороге сюда, - Цилин отчетливо видел, что У Се не врет, но и не говорит всю правду. Судя по кинутому на него взгляду со стороны Юэбаня, тот тоже уловил недосказанность. Последний раз наследник семьи У упорно скрывал свою болезнь ото всех, кроме Чжана, однако на этот раз закрылся даже от него. – Сяогэ, тебе знакомы эти символы? Цилин покорно всмотрелся в белесые штрихи, кивая: - Письменность древних цян. Уверен, что они выглядели именно так? – вопрос прозвучал бы глупо – в отличии от него У Се никогда и ничего не забывает – в любое другое время, в любом другом месте, но только не здесь и не сейчас. - Уверен, - судя по тому, как вздрогнули ребята, стоявшие прямо за спиной босса У, его ответ прозвучал слишком резко, если даже не грубо, но Сяогэ и Панцзы на то и были неотъемлемой частью Железного Треугольника, чтобы понять посыл – У Се ни в чем не был уверен. – Знаешь, что здесь написано? Чжан очень хотел бы заверить, что в переписанном – и не известно откуда взявшемся в голове У Се – послании не было ничего зловещего (ну, хотя бы плохого). И поступил бы именно так с любым другим человеком. - Сяогэ? - Это лишь фрагмент текста, - выдал Цилин, втайне надеясь, что его слова заставят наследника семьи У успокоиться и забыть, хотя и понимал – этому не бывать. Однако он никак не мог ожидать последующих слов: - Если напишу все, что запомнил, сможешь прочесть? - Да, - отступать было некуда: Чжан смирился с неизбежным, готовый принять последствия собственных необдуманных слов. - Отлично. Стена ближайшего каменного строения в самые кратчайшие сроки оказалась сплошь исписана немного кривоватыми, кое-где осыпавшимися и моментально утратившими четкость символами. - Ты что посвятил все то время, пока мы добирались до города, запоминанию этой фигни? – ехидно хмыкнул Яньцзин. - Видел не дольше нескольких минут, - пожал в ответ плечами У Се, продолжая непрерывно изрисовывать стену. – Готово. Сяогэ? Цилин вчитался в представший перед глазами текст, внутренне холодея с каждой новой строчкой – где бы У Се не побывал, чтобы увидеть его, было чудом, что он выбрался оттуда живым. Об остальных бросающихся в глаза изменениях задумываться не хотелось, но Чжан понимал – надо и придется. - Ну, что там? – нетерпеливо поинтересовался Панзцы. Сяогэ вздохнул – тянуть дальше не имело смысла: - Это трактат об очищении души от скверны. - И в чем суть? – поторопил его Ци Хэй, явно тоже желавший поскорее узнать смысл написанного. - Человека, попавшего под влияние теней, начинают преследовать тайные страхи, затем он постепенно забывает всю свою жизнь и поддается влиянию тьмы, что живет в его душе. Он становится одержимым злобой и ненавистью, сгорая изнутри медленно и мучительно, теряя самого себя до тех пор, пока не погрузится в пустоту, из которой нет пути назад. Разрушенная душа скитается между мирами, порождая хаос и разрушения. Становится тенью, ищущей новую жертву. - И как это связано с очищением души от скверны? – недоумевающее уточнил Лю Сан. - У такой души есть шанс на перерождение в момент перехода в мир теней, если о ней кто-то скорбит. - Ну, - недоверчиво фыркнул Панцзы, - о каждом человеке найдется кому поскорбеть. - Скорбь должна порождаться особой связью. Нерушимой, искренней и чистой. - В этом вопросе Железный Треугольник утрет нос любому, - самодовольно заявил Юэбань. – Нам троим точно не грозит скитание по миру теней. Цилин согласно кивнул, не рискуя расспрашивать У Се о случившемся, но догадываясь, что тот успел заглянуть за грань. - Все равно непонятно, - задумчиво потер подбородок Ли Цу, - при чем тут очищение? - Переродившаяся душа подобна чистому листу, что на нем будет записано, то и станет новой истиной, - Чжан зачитал последнюю строчку из текста, не делая попыток объяснить ее значение. Вроде бы было все предельно ясно, но смысл все равно ускользал от него. - Так душа возвращается в тело человека, о котором скорбят? Или отправляется на перерождение в другом теле? – не унимался мальчишка. - На этом все. - А если человек попадет под влияние теней, но сможет как-то защитить свою душу? Что тогда? - Только сломленным душам открываются призрачные врата, ведущие в пустоту. За ней и находится мир теней, - пояснил Цилин. - Но если представить, что найдется человек, который сможет противостоять их влиянию, какие будут последствия? – Ли Цу не сводил вопросительного взгляда с Чжана. - Не знаю. - Разве сломленный человек не слаб? Поток вопросов никак не прекращался, и Цилин начал чувствовать отчетливое раздражение по отношению к любопытному парню: У Се всегда был умным, и если они продолжат обсуждать древний трактат, то наследник семьи У обязательно поймет, откуда он сумел выбраться, но сможет ли это принять? И уж чего бы Чжан точно не мог сказать о друге, так это то, что он слаб – более стойких к ударам судьбы и сильных духом людей он еще не встречал. - Сломленный человек и тот, у кого сломленной оказалась душа, не всегда одно и то же, - покачал головой Панцзы. – Сломленный человек – слаб, ты прав, Улай. Но человек со сломленной душой может оставаться сильным и даже стать великим благодаря этому. - Помните, в легенде говорилось, что беглые ийцы начали сходить с ума от страха, порожденного этим местом? – подозрительно молчаливый до этого момента У Се сосредоточено смотрел на виднеющиеся руины. - Возможно, они все попали под воздействие неких сил, которые древние цяны причисляли к теням. Даже если город и лабиринт воплощают тайные страхи людей, то не все из них могут привести к смерти или разрушению души. - Точно, - поддержал друга Панцзы. – Мы вот всегда влипаем в жуткие истории и притягиваем различные неприятности. Но если вдруг окажется, что кто-то из нас троих боится тараканов, не подозревая об этом, и лабиринт или город воплотит страх в реальность, то нам все равно ничего не будет грозить. Мы слишком молоды, чтобы помереть от вида таракашки. - Тараканы? – хмыкнул У Се. - А что, их можно есть, - со всей своей возможной непосредственностью пожал плечами Юэбань. - Есть? - Пока служил в армии, чего я только не ел, - поделился своими воспоминаниями Ван, довольно хлопнув себя по животу. - Ну, ты даешь, - прошипел Ли Цу. Ян Хао скривился. Су Вань отчетливо побледнел. Богатая юношеская фантазия тут же нарисовала перед внутренними взорами юных расхитителей огромных тараканов, бегающих по тарелке, зажаренных в масле, а еще тушеных и запеченных с овощами. - Хватит, Панцзы, их сейчас вырвет, - прерывая Вана, в красках расписывающего всевозможные деликатесы из тараканов, на полуслове, У Се поднял с земли свой рюкзак. – По крайней мере, мы знаем, что еще одна крохотная часть ийской легенды может оказаться правдой. Доберемся до развалин и посмотрим, сможем ли войти в сам город. Перед расхитителями, перекрывая улицу, высились груды камней: обращенные в руины здания, рассыпались по древней мостовой. - Похоже на взрыв, - Панцзы присел на корточки рядом с искореженной опорой, погребенной под завалом. – Ворота засыпаны. Кто-то целенаправленно уничтожил половину нижнего города, - объявил подрывник. - Может, это случилось во время осады города циньскими войсками? - заметил Ли Цу, привлекая тем самым всеобщее внимание. – Что? - Хотя порох к тому времени и был уже открыт*(5), но еще не использовался на поле боя, - покачал головой У Се. – Его начали применять в военных целях только во времена Тан. - Точно! – хлопнул себя по лбу Панцзы. – Ань как-его-там во время правления династии Тан как раз отправился в долину на поиски источника с весенней водой. - Неплохо, - ехидством в голосе Ци Хэя можно было плавить бетон. - Помолчал бы, - не остался в долгу Юэбань. – Ты не был там и не слышал легенды. Говорю тебе, этот ийец мог добраться до города и попробовать взорвать его. - Если ты прав, то какие у него были на это причины? – не давая разгореться зарождающемуся спору в духе Панцзы и Яньцзина, который мог длиться часами, поинтересовался У Се. - Зомби? – нашелся с ответом Ян Хао, вызывая одобрение Вана. - Он прав, Тяньчжэнь, - поддержал находчивого парня подрывник. - Хорошо. Предположим, что по ту сторону нас поджидают ходячие мертвецы, - сохраняя серьезное выражение лица, принял предложенный вариант босс У. – Что будем делать? - Лучше бы там были просто ожившие скелеты, - поежился Су Вань. -И чем, интересно знать? – хмуро глянул на друга Ли Цу. - Известный факт – зомби охотятся за мозгами! Мне мой еще пригодится, - сложил руки на груди Су Вань. - Удивлен, что ты о нем вспомнил, - не заставил себя долго ждать очередной язвительный комментарий от Яньцзина. Отмахнувшись от спорщиков, справедливо полагая, что Панцзы, Ци Хэю и ребятам просто нужно выпустить пар и взбодриться, У Се с Сяогэ и остальной командой принялся за осмотр руин в надежде отыскать лазейку, подходящую для того, чтобы пробраться в верхний город. - Сяогэ, кажется я что-то нашел, - наследник семьи У помахал рукой, подзывая Чжана. – Смотри, это похоже на естественный размыв грунта. - Да, - Цилин опустился на корточки рядом с другом, подсвечивая фонариком обнаруженное там отверстие, уходящее вглубь под полуразрушенную скалу, ограждавшую нижний город от верхнего. – Вероятно, раньше здесь было русло реки, протекающей через город и снабжающей его пресной водой. Но она давно пересохла. - И что думаешь? - Смотри, - Чжан протянул светлому уму Железного Треугольника раскрытую ладонь с грунтом. - Лёсс*(6)? – удивленно выдохнул У Се. – Единственная река в Сычуани, чье ложе сложено лёссом – Цзинхэ. - Верно, - кивнул Цилин, отряхивая руки. - Но в этой местности не могло быть ее притоков. Долина расположена намного выше. - Это могло быть связано с одним из прорывов реки*(7). - Один из первоначальных притоков до смещения? - Либо приток, образовавшийся в результате смещения реки. - В первый прорыв Хуанхэ сместилась почти на сто тысяч ли к юго-востоку, а долина горы Мэань – на юго-западе. - Незначительная часть русла могла сохраниться во время засыпки прорана*(8). - Возможно. Если произошла донная эрозия, то уровень в реке постепенно начал снижаться, что привело к ее пересыханию. - Тяньчжэнь! Сяогэ! Что тут у вас? - Вы уже разрешили спор? – подколол подошедшего подрывника У Се. - Мы долго решали, но остановились на зомби, - доверительным шепотом сообщил Юэбань, вызывая улыбки на лицах друзей. – Что это? - Русло пересохшей реки, на которой был построен город. Здесь достаточно места, чтобы проползти под скалой. - Тогда я пойду первым, - вызвался Панцзы, порываясь спрыгнуть на дно, но был пойман за руку Цилином. - Я пойду. Ты остаешься. - Как скажешь, - одного взгляда на Сяогэ хватило, чтобы Ван без пререканий отступил. Юэбань глупцом не был, а потому сразу понял намек – У Се не должен оставаться без присмотра. А отвлечь внимание наследника семьи У на пространные разговоры в отсутствии Чжана мог только бесшабашная душа Железного Треугольника. Все-таки чудесное возвращение У Се не прошло бесследно – это бросалось в глаза. Тот стал более скрытным и замкнутым, хотя природный актерский дар и помогал потомственному расхитителю отыгрывать привычную роль, но обмануть лучших друзей у него не получалось. Профессионально увлекая негласного лидера железной троицы и всю команду в бессмысленный треп, Панцзы размышлял о превратностях судьбы. Так часто видеть друга на краю гибели было, откровенно говоря, страшно. Но еще страшнее оказалось наблюдать, как тот изменился после очередного «воскрешения», и не знать причину произошедших за столь короткий срок перемен. Оставалось только быть рядом и не дать рухнуть вниз. Юэбаню хватило того раза, когда за спиной Сяогэ на долгие десять лет захлопнулись Бронзовые Врата, отрезая его от У Се. Тогда Ван еще не в полной мере осознавал, чем обернется столь долгая разлука этих двоих, и уж точно не ожидал, что из невинного и наивного паренька наследник пятой семьи превратится в расчетливого и хладнокровного босса У, от одного имени которого многих бросало в дрожь, других же перекашивало от ненависти к этому человеку и желания его убить. Остановить такого У Се могла разве что сама Смерть, обломавшая, вероятно, на этом поприще ни один десяток кос. Но и тогда, и сейчас Панцзы был готов стоять на стороне друга до самого конца. - Все чисто, - размышления Вана прервал голос выбравшегося обратно к команде Цилина. - Так мы, действительно, увидим настоящий Город Мертвых?! – глаза начинающих расхитителей горели бешенным энтузиазмом, в отличии от заметно погрустневшего Кань Цзяня – ему, определенно, не нравилось это дурацкое название, от которого по всему телу начинали скоростной бег предательские мурашки. Следом за нырнувшим обратно в найденный проход Чжаном по очереди начала пролезать вся остальная команда. Осыпавшиеся им на голову песок и известняк забивались в носы и приоткрытые от усердия рты, попадали в глаза, вызывая жжение. Снова оказаться на поверхности было благом. У Се и Панцзы выбрались наружу последними. Цилин незаметно выдохнул от облегчения – он ждал друзей, не понимая, почему всегда и везде пробирающиеся вперед всех на этот раз они решили пойти последними. Помогая обоим подняться из заметно разрушившегося за время простоя русла на твердую поверхность, он незаметно обменялся взглядами с Юэбанем, получая подтверждение – все в порядке. Железная троица обернулась – команда во главе с Ци Хэем, отличающимся ничем непрошибаемым ехидством и пренебрежительным отношением практически ко всему, замерла, с нарастающим благоговением рассматривая представший перед ними величественный Город Мертвых. _____________________________________________________________ Комментарий к 17 главе: Все запутанней и запутанней становится наша история, и пока не спешит приближаться к своей развязке. Железный Треугольник снова вместе. Но однажды мы говорили – на этот раз У Се пожалеет, что не отступился – и стремимся выполнить свое обещание. А еще помним, что напророчил ему старый ийец. На самом деле, У Се повезло, что у него есть такие друзья, как Сяогэ и Панцзы, которые готовы на все ради своего солнца. Примечания: 1.Однажды я над суетой и шумом вознесся – Для того лишь, чтобы заметить проблеск истины за иллюзией. Я парил в неведомых высотах, Но взлетел слишком высоко. И хотя мои глаза могли видеть, я был слепцом; И хотя я мог мыслить, я был безумцем. (перевод строк из оригинального саундтрека к сериалу «Сверхъестественное» в исполнении группы Kansas «Возвращайся, блудный сын») P.S.: авторы знают, что «carry on» переводиться, как «продолжать», но исходя из смысла песни (так, как мы ее понимаем), нами было решено заменить слово «продолжай» на слово «возвращайся», как и слово «своенравный» – «wayward», на «блудный». 2. Светлячки Arachnocampa luminosa – встречаются в Новой Зеландии. Самое большое их скопление наблюдается во всемирно известном пещерном комплексе Вайтомо – это сеть из более 150 разнообразных по строению карстовых пещер на юге Вайкато на Северном острове Новой Зеландии. По утверждению учёных личинки светятся преимущественно от голода, причём, чем острее голод, тем ярче их свечение. Таким образом, они привлекают насекомых в свои шелковые нити, однако личинки также могут питаться спорами грибов. P.S.: авторам очень понравилось в этих пещерах – там, действительно, очень красиво, поэтому было решено упомянуть о таком интересном (а на вид еще и мистическом) явлении. 3. Лягушка на дне колодца – китайская пословица, используется для обозначения человека с узким кругозором. 4. Хуанцюань (黄泉 [huángquán]) – загробный мир в китайской мифологии. Иногда отождествляется с преисподней или адом, однако для обозначения этих понятий чаще используется слово – Диюй (地狱/地獄 [dìyù]). Схожее по смыслу с Хуанцюань понятие – Цзюцюань (九泉 [jiǔquán]) – девять источников (тот свет) или загробный мир (не ад). Кроме того в китайской мифологии существует мир теней (царство теней или царство мертвых) – Иньцзянь (阴间 [yīnjiān]), мир призраков (царство теней, загробный мир или три из шести кругов (сфер) перевоплощений: преисподня (круг ада), голодных духов, животных) – Минцзе (冥界 [míngjiè]), а также судилище загробного мира (судилище в преисподней) – Иньцао (阴曹 [yīncáo]). В даосизме загробный мир – Дифу (地府 [dìfǔ]). В противовес разнообразным наименованиям (с различным вкладываемым в них смыслом) загробного мира существует всего одна разновидность мира небесного, а именно: Тяньгун (天宫 [tiāngōng]) – чертоги небожителей или небесный дворец. Иногда для обозначения того же понятия употребляется слово Тяньтан (天堂 [tiāntáng]) – рай – которое чаще используется в переносном смысле (вроде рая на земле). P.S.: подводя итог, хотим отметить, что в нашей работе понятия используются именно в том значении, которое в него вкладывается. Поэтому Хуаньцюань – загробный мир, а не преисподняя. 5. Порох был открыт в Китае в 8 веке до н.э. в результате эксперимента по получению эликсира бессмертии для императора. В то время в состав пороха входили сера, уголь и селитра. В начале нашей эры китайские медики применяли компоненты порох в лечебных целях. В полной мере порох начали использовать только в 9 веке нашей эры при создании мин и глиняных ручных бомб (тогда они уже существовали). В 11 веке было изобретено первое в истории пороховое оружие – боевые ракеты, в которых порох вначале загорался, а затем происходил его взрыв. Использовали это пороховое оружие при осадах крепостных стен. 6. Лёсс – осадочная горная порода, неслоистая (пористая), суглинисто-супесчаная, имеет светло-жёлтый или палевый цвет, сложена преимущественно пылеватыми зёрнами алевролита (твёрдая осадочная горная порода со слабой структурой на поверхности) слабой крепости. Залегает в виде покрова от нескольких метров до 50-100м на водоразделах, склонах и древних террасах долин. Характерным свойством является просадочность при природной нагрузке. 7. Прорыв реки – наводнение, значительное затопление определённой территории земли в результате подъёма уровня воды в реке, озере, водохранилище или море, в том числе через разрушенную водой дамбу или плотину. Первый прорыв Цинхэ произошел в 602 году до н.э., на его устранение было направлено около 100 тысяч человек, при этом река сместилась почти на 100 км на юго-восток современной провинции Сычуань. Следующие два прорыва датированы 168 годом до н.э. и 132 годом до н.э., в результате река текла по двум руслам. Только в 109 году до н.э. во время засухи проран был заделан. 8. Проран – промоина, отверстие в плотине, дамбе, прорванной водным потоком. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic