«Ночь решает проблемы любые, простые и сложные,
Все, что день натворил, наломал, исправляет подряд.
Обо всем остальном людям знать не положено.
Почему ты не спишь? Спи, тебе говорят»
(Михаил Светин – Спать пора; из к/ф «Чародеи»)
Цзэ Юйчэнь вот уже который день подряд разрывался между желанием вернуться в Ушаньцзюй и объясниться перед У Се, или покаяться Сяцзы, терпеливо выслушав его ехидные замечания в отношении собственных умственных способностей, чтобы после отправить к Чжан Цилину с серьезным разговором. Самостоятельно лезть с советами к древнему воину после устроенного им самим в Ушаньцзюй спектакля Сяо Хуа откровенно опасался. С Ци Хэем они, по крайней мере, будут если и не на равных, то Чжан Цилин все равно не сможет избавиться от надоедливого медведя так же быстро, как и от не менее надоедливого главы Цзэ. Обычно Сяо Хуа не был столь щепетилен в вопросах деликатности, если речь заходила о друзьях или хороших знакомых, но только не в этот раз. Взыгравшая совесть требовала немедленно исправить все, что он успел натворить всего за несколько жалких минут. Пускай добродушный Кань Цзянь и заверил его, что У Се в полном порядке и уже успел посрамить Эрбая и всех его партнеров; что Чжан Цилин по-прежнему остается рядом с ним, оберегая от опасностей; что парнишка по имени Ли Цу отлично вписался в эту маленькую непонятную многим компанию, однако в воздухе отчетливо повисла некая недосказанность, от которой верный помощник семьи У легкомысленно отмахивался, но которая продолжала нервировать самого главу Цзэ. В самом деле, Сяо Хуа никогда не желал У Се зла. И уж точно не хотел, чтобы из-за его собственной гордости оказались разрушены отношения, достойные того, чтобы их оберегали всем миром. Ведь даже Сяцзы, в красках пересказавший Цзэ Юйчэню все, что произошло у подземного озера, включая поцелуй, говорил о У Се и Чжан Цилине совершенно серьезно, предостерегая давнего друга от возможных ошибок. И господин Хуа не сомневался ни секунды – если он расскажет о своем неблаговидном поступке Ци Хэю, то тот однозначно встанет на защиту парочки расхитителей. Палец мужчины застыл над кнопкой вызова: за окном ночь давно вступила в свои права, а часы, примостившиеся на столе, показывали час после полуночи – не самое благоприятное время для звонков, особенно таких. Смахнув с экрана насмешливо маячившую иконку контакта, Цзэ Юйчэнь решительно взялся за документы – сон не шел, а тратить драгоценное время на пустое созерцание потолка в своей холодной пустой спальне он не привык. Работа успокаивала, давала возможность отдохнуть от хоровода бытующих в голове мыслей. Мерное движение стрелки настенных часов успокаивало. В практически неподвижной, застойной тишине скрипящий звук, раздавшийся из-за двери, показался оглушающе громким. Хотя поместье семьи Цзэ и считалось одним из старейших зданий, принадлежавших Цзюмэнь, оно сохраняло невиданную прочность. За все то время, что Сяо Хуа являлся главой девятой семьи, он ни разу не слышал даже нестройного скрипа деревянных половиц, не говоря уже о подобном раскатистом звучании, вновь на краткий миг заполнившем ставшую внезапно совершенно пустой голову Юйчэня. Практически бесшумно выскользнув из-за стола, глава Цзэ сделал пару осторожных шагов по направлению к злополучной двери, намереваясь разоблачить шутника, но стоило ему коснуться прохладного полированного дерева, как звук повторился, удаляясь. Распахнутая настежь дверь открыла взору Сяо Хуа лишь пустой, погруженный в сумрак коридор. Резкий поток воздуха пронесся прямо над головой мужчины, причудливым образом обогнув его, обдавая пронизывающим холодом. Дверь с треском захлопнулась, отрезая Юйчэня от единственного источника света. Тяжелый сладковатый шлейф, оставленный невидимой силой, заставил главу Цзэ закашляться. Цветочный аромат накрывал удушливой волной, лишая возможности вдохнуть полной грудью, вызывая головокружение, дезориентируя. Каждый шаг, сделанный в темноте на ощупь, давался с трудом. Цзэ Юйчэнь успел тысячу раз пожалеть о том, что оставил свой телефон на столе в кабинете, однако возвращаться за ним казалось сущим сумасшествием. Все, о чем он продолжал думать, из последних сил удерживая себя на краю сознания – добраться до выхода. Скрипящий звук начал усиливаться, вот только Сяо Хуа уже не был уверен, что это не он сам издает его. Тело казалось невероятно тяжелым, словно набитым камнями, пригибающими ставшую вмиг неустойчивой человеческую конструкцию к полу. Новый порыв ветра едва не сбил главу Цзэ с подгибающихся ног, обдавая смрадным запахом, от которого к горлу подкатила тошнота, а желудок судорожно сжался, болезненно пульсируя в такт гудящим от смеси витающих в воздухе ароматов вискам. Ушей достиг зловещий шепот, настойчиво пробирающийся прямо в мозг, парализуя. Далекие шипящие голоса окутывали со всех сторон, проникая под кожу, заставляя сердце испуганно трепетать в груди. Страх накатывал морским прибоем, обдавая брызгами смешавшихся в мыслях образов и соленой пеной холодного пота, бисеринками стекающего по спине. Цзэ Юйчэню казалось, прошла вечность, прежде чем коридор, укутанный липким сумраком, закончился, выпуская изнеможенного беглеца на улицу через надрывно скрипящие ворота. Оказавшись на свежем воздухе, Сяо Хуа рухнул в ближайшую клумбу, не устояв на ослабших ногах. Мелкими глотками проталкивая в сведенные судорогой легкие прохладный ночной воздух, он напряженно вслушивался в окружающую тишину. Нещадно тянуло в сон, но мужчина не мог позволить себе подобной роскоши. Как не мог вернуться в особняк, от которого веяло пронизывающим до самых костей холодом. Идти по опустевшим в поздний час улицам Пекина в слабой надежде застать человека в черном в том самом захудалом отеле – самая странная из идей, пришедших в эту ночь в голову Юйчэню, однако другого выхода из сложившейся ситуации притупленный отступившей паникой мозг просто не видел, из последних сил цепляясь за маячивший на периферии сознания знакомый образ. На удивление Ци Хэй не просто оказался в Пекине, он даже снизил градус привычного ехидства, стоило Сяо Хуа, сбиваясь на нервный шепот, пересказать события последних пары часов. Не отпустило главу Цзэ и после половины бутылки эрготоу – сон не шел, то и дело прерываясь, а любой доступный для восприятия звук вызывал позорное желание сбежать или, в лучшем случае, забраться под неудобную кровать, ютившуюся среди другой мебели в дешевом гостиничном номере. Не помог и ночной звонок У Се, за который стало стыдно, как только Чжан Цилин поднял трубку. Попытка объяснить, что именно ему понадобилось от расхитителя посреди ночи, провалилась. Хотя Чжан, терпеливо выслушав нескладную белиберду, честно предложил разбудить У Се, Сяо Хуа суетливо сбросил вызов, чувствуя себя еще более паршиво, чем до этого. Когда он успел уснуть, Юйчэнь так и не понял, просыпаясь от пробирающегося в легкие удушливого сладковатого аромата. С потолка прямо на постель, любезно отданную ему Ци Хэем, осыпались кроваво-красные лепестки, неспешно кружа над его головой. Зловещий шепот смешивался со звуком прогибающихся под невидимым нечто старых скрипящих половиц. Проникающий сквозь щели в стене холод окутывал, заставляя мужчину дрожать. Он попытался открыть рот, чтобы позвать продолжающего спать на диване Сяцзы, но вместо слов из горла вырвался глухой хрип, сменившийся надсадным кашлем. Тяжелый цветочный аромат усилился, сдавливая легкие. Комната перед глазами начала расплываться. Сяо Хуа почувствовал, как лепестки забивают нос и рот, лишая возможности дышать. Последней мыслью стало сожаление о том, что он так и не извинился пред У Се…***
Наблюдать за собственными похоронами со стороны после всего произошедшего было ничуть не более странным. Погожий денек позволял издали рассмотреть процессию, шествующую между вереницы надгробий. Цзэ Юйчэнь с облегчением отметил среди пары сотен человек железную троицу и Хэй Сяцзы, державшихся чуть в стороне. Кань Цзянь был прав – У Се выглядел вполне довольным жизнью, если, конечно, не считать ситуацию с похоронами дальнего родственника. Да и Чжан Цилин не избегал контакта с потомственным расхитителем, то и дело поддерживая за локоть, когда тот оступался. Все же У Се, как оказалось, довольно сильно переживал столь плачевную кончину главы Цзэ. Босс У даже соизволил где-то раздобыть любимые цветы Сяо Хуа, а в своей речи выражал лишь сожаления и пожелания обрести покой. Вмиг потемневшее небо, стоило господину Хуа подумать о несправедливости жизни, разразилось протяжным громом, и на землю хлынул дождь. Кроваво-красные крупные капли собирались в ручейки, стекающие по лицам людей и каменным дорожкам, образуя причудливые узоры. Отчетливый сладковатый аромат повис в воздухе, заставляя процессию натужно кашлять. Дождь прекратился. Вместо него над головами зачарованно застывших на месте скорбящих закружились миллионы рубиново-алых лепестков, плавно осыпающихся вниз. Цзэ Юйчэнь с нарастающим ужасом наблюдал, как люди один за другим начали падать на холодную землю, оставаясь лежать на ней прикрытыми багровыми простынями из цветочных лепестков. Крик Сяо Хуа так и не достиг ушей упавших последними У Се и Чжан Цилина, как всегда защищавшего потомственного расхитителя до последнего вздоха. Рядом с ними ничком лежали Ван Панцзы и Ци Хэй. Последний выглядел расслабленным, словно человек в черном давно успел смириться со своей незавидной участью. Глава Цзэ забрал жизни всех тех, кто помнил о нем, позволив себе всего лишь на краткий миг позавидовать живым. Затянувшийся кошмар стал реальностью, от которой хотелось умереть самой страшной смертью. Вот только Сяо Хуа уже был мертв, как и все его близкие люди и друзья, расставшиеся со своими жизнями по его прихоти. Картина перед глазами Юйчэня походила на бойню. Кровавую и по-своему прекрасную. Он попытался закрыть глаза, чтобы не видеть сотворенного им злодеяния, но сцена расправы продолжала насмешливо стоять перед его внутренним взором, тревожа трепыхающуюся на усилившемся ветру несчастную душу. Отчаянный крик вознесся к небесам, сотрясая безмолвную синь…***
- Господин Хуа? Цзэ Юйчэнь распахнул глаза, встречаясь ими со смутно знакомой девушкой. Кажется, она была служащей семьи Цзэ, хотя Сяо Хуа уже не в чем не был уверен, а потому просто продолжал молча смотреть на ту, что потревожила его вечный сон. - Господин Хуа, как вы себя чувствуете? - Ты… - Господин Хуа, вы пролежали с лихорадкой четыре дня. Вам не стоит напрягаться в ближайшее время, - прощебетала девушка, плавно скользя по комнате. - Что? – Сяо Хуа резко подскочил в постели, оглядываясь. Усилившееся головокружение и пригибающую к земле слабость он стойко проигнорировал, продолжая потерянно крутить головой по сторонам. - Не помните? – удивленно ахнула собеседница. – Вы слегли сразу, как вернулись из Ханчжоу. Старик Мао сказал, что вы выглядели подавленным и не с кем не пожелали разговаривать. Заперлись у себя в кабинете, там же и упали в обморок. - Четыре дня, говоришь? – взяв себя в руки, менторским тоном уточнил глава Цзэ. – Что происходило в эти четыре дня? - Пару дней назад звонил господин Хэй, обещал заехать сегодня. А вчера днем звонил босс У... - У Се звонил? – перебил девушку Сяо Хуа, отчетливо напрягаясь. - Босс У просил передать вам пожелание скорейшего выздоровления, - заученным текстом прощебетала собеседница. - И это все? - Также босс У просил передать, что не может принять ваше предложение. Через неделю Железный Треугольник с учениками отправляется к подножию Борхошуу, поэтому у него не будет возможности поддерживать с вами связь. - Я понял, - устало кивнул Сяо Хуа, властным жестом выпроваживая девушку из спальни. Вдохнув полной грудью, он поморщился, ощутив витавший в воздухе сладковатый аромат, обдавший его удушливой волной. Пообещав себе ввести новый запрет на использование цветочного парфюма служащими семьи Цзэ, господин Хуа откинулся обратно на подушку. Взгляд Юйчэня упал на лежащий на прикроватной тумбочке телефон. Зажегшийся экран насмешливо мигнул зависшим в поле вызова контактом, заставляя владельца на несколько секунд задержать дыхание – возможно, происходящее с главой Цзэ в этом поместье вовсе не было сном, и обморок с последующей лихорадкой стали результатом происков неизвестных сил. Дав себе еще одно обещание – разобраться в случавшемся, как только его навестит Хэй Сяцзы – господин Хуа расслабился. В конце концов, среди череды неудач были и положительные моменты. Похоже, что известие о его болезни смогло немного смягчить У Се, не давая возможности расквитаться с ним за произошедшее в Ушаньцзюй. Жаль, что это не изменило другого: Железный Треугольник остался верен себе, и точно не собирался играть по правилам Цзюмэнь. Впрочем, у него все еще была возможность попытаться склонить их на свою сторону. Оставалось лишь придумать действенный, но, желательно, гуманный и безопасный (в первую очередь для самого себя – еще одну его выходку ни У Се, ни тем более Чжан Цилин терпеть точно не станут) способ заставить железную троицу пересмотреть свои приоритеты. Оставалось дождаться появления Хэй Сяцзы. _____________________________________________________________ Комментарий к главе: РМ и МР не стали каким-либо образом заставлять сожалеть Сяо Хуа о своем поступке, когда он при всех попытался надавить на У Се его родством с Ли Цу. Но Енот и Панда решили это исправить, потому как мы против такого отношения к У Се даже со стороны Цзэ Юйчэня. Хотя по итогу господин Хуа все равно не изменился, вновь пустившись в составление грандиозных планов в отношении Железного Треугольника, но, по крайней мере, теперь он понял, что должен действовать более деликатно. Да и мы все прекрасно знаем, что у него все равно ничего не выйдет – железная троица отправится в собственное приключения с ребятами. Приятного чтения! P.S.: не будем приписывать себе все лавры и честно признаемся, что многие из формулировок нам помогли составить РМ и МР, чтобы текст выглядел более колоритно. Надеемся, что уважаемым читателям понравится то, что у нас вышло. ---------- С уважением к читателям, Панда и Енот ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic