«Подходит к концу ещё один год, Жизнь забирает данное время нам, в счёт долгов. Всё на кон – знакомое чувство, не так ли? Но улыбаться можно даже и на грустном спектакле: От плавных па и до крутых виражей, Как судьба непредсказуема забыли уже. Движемся по течению, лишь бы ветер не стих. На удачу надеемся, пальцы успев скрестить»
(St1m – Яма)
Яньцзин отстукивал уже двенадцатое сообщение к ряду в надежде уловить ответ из-под высившегося на дне древнего колодца завала, однако эхо по-прежнему оставалось единственным собеседником человека в черном. - Что я скажу главе? Еще меньше получаса назад непринужденно бравирующий парень из семьи У цветом лица сливался со стенами потайной комнаты, безнадежно поглядывая на груду камней, в которую так некстати превратился пол. - О, не думаю, что У Эрбай способен расстроиться по такому незначительному поводу, - уловив в голосе Цзян Муданя истерику, поморщился наемник. – Все-таки на одну проблему в его жизни станет меньше, - усмехнулся Ци Хэй, отталкивая неразумного юнца подальше от идущего трещинами колодца. – Или больше, - чуть помедлив, со знанием дела продолжил он. – По крайне мере, оспаривать его слова кроме госпожи У будет точно некому. - Глава… - Хочешь сказать, что У Эрбай относится к своему племяннику с теплом и нежностью, как настоящий родитель? Мне всегда казалось, что бросать умирающего родственника на произвол судьбы, лишив его средств к существованию и крыши над головой, как-то негуманно. Но, похоже, у семьи У свои понятия о гуманности. - Босс У вел себя неразумно, - пожал плечами Цзян Мудань, тем самым вызывая на губах человека в черном новую ядовитую ухмылку. - Вероятно настолько, что избавиться от него чужими руками пожелала даже собственная семья. - Нет. - Тогда, полагаю, накачать наркотиками, спровоцировать похищение, лишить всего и кинуть с кучей проблем не считается, - с примирительной тончайшей блуждающей улыбкой подвел итоги дискуссии Ци Хэй, возвращаясь к прерванному занятию. - Босс У не просил о помощи, - не думал сдаваться внезапно воспарявший духом расхититель. - Ни капли не сомневаюсь, что каждый из служащих и партнеров семьи У незамедлительно бы кинулся ему на помощь, стоило только свистнуть. Вот что, парень, - устав от однообразия разгоревшегося спора, припечатал Яньцзин, - раз считаешь себя способным помочь делом, а не словами, мой тебе совет: присоединись к остальным в поисках подсказок, оставленных нам твоим боссом. Нужно отыскать способ достать их из колодца. Живыми или мертвыми. - Чжан Цилин не позволит боссу У пострадать, - на последок бросил Цзян Мудань, поспешно выметаясь из комнаты под не сулящим ничего хорошего тяжелым взглядом человека в черном. - Яба Чжан не всесилен, - мрачно отозвался Ци Хэй, обращаясь к опустевшему пыльному помещению. Сомнений в том, что Чжан Цилин самым немыслимым образом умудрится прикрыть У Се собой, у наемника не возникало. Хотя памятуя о стремлении босса У защищать воина из клана Чжан буквально от всего, Яньцзин не исключал и иного исхода, когда глупый и самоотверженный наследник пятой семьи без колебаний отдаст свою жизнь за своего Сяогэ. Не самый равноценный обмен, но все-таки сбрасывать со счетов светлый ум Железного Треугольника человек в черном не стал бы ни при каких обстоятельствах, как и подрывника, готового на все ради парочки неугомонных друзей. Однако здесь и сейчас Ци Хэй не был уверен даже в том, что после падения выживет хотя бы один из нерушимого трио. И уж точно не загадывал наперед, кому именно «посчастливится» и дальше топтать грешную землю, впав в глубокое отчаяние, которое, в конце концов, все равно приведет к гибели. Не желая смерти никому из них, наемник, тем не менее, надеялся на один из двух возможных благоприятных исходов: либо Железный Треугольник продолжит совместными усилиями изводить Цзюмэнь и толпы конкурентов в придачу, либо окажется навечно погребенным на дне колодца или под бездушными гранитными плитами, по-прежнему оставаясь единым нерушимым целым. Чудом успев отпрыгнуть в сторону от проседающей стены, Яньцзин смачно выругался: потайная комната представляла собой разруху, поддерживаемую в пространстве только благодаря заклинившей поворотной двери. Речи о том, чтобы вытащить железную троицу из колодца, не могло идти просто потому, что пространство вокруг него опасно сотрясалось под весом второго этажа. За сам особняк Ци Хэй не переживал: несущие опоры надежно удерживали его от разрушения. Несколько внутренних простенков не в счет. Дом отличался поразительной устойчивостью. Пожалуй, неплохим подспорьем в поисках спасения могли стать перепуганные расхитители, снующие по усадьбе с призывными криками, отчего-то напоминающими человеку в черном брачный зов бегемотов. Оставалось только угомонить беснующуюся ораву молодежи, организовав их должным образом и при этом случайно не напугав еще сильнее. Уж что-что, а в придании нужного эффекта любой ситуации равных Яньцзину не было. Совершенно неожиданной новостью стало исчезновение еще одного члена экспедиционной группы, о котором стало известно, как только полтора десятка юных дарований собрались в комнате наемника. Сам Ци Хэй совершенно не помнил, о ком в действительности шла речь: а-Син воспринимался человеком в черном неясным образом, порой маячившим где-то на периферии. Но переживания Цзян Муданя свидетельствовали о том, что пропавший был вполне реальным человеком, а не блуждающей тенью. А, значит, потайная комната с колодцем могла оказаться лишь верхушкой айсберга из тайн и загадок дома на холме.***
Чертыхаясь и отплевываясь от пыли и грязи, набившейся в рот, Панцзы медленно ковылял по кругу, в который раз осматривая колодец, куда провалился Железный Треугольник. Однозначно можно было считать удачей хотя бы то, что никто из них серьезно не пострадал. Несколько ссадин и ушибов, на самом деле, малая цена за незабываемый полет в бездну под аккомпанемент рушащихся сверху камней. Гораздо более омерзительным открытием стала груда человеческих скелетов, устилавшая дно колодца. Мужчины и женщины, небрежно сброшенные вниз, в неизвестность, оканчивали свои дни в темноте и сырости, в компании прожорливых крыс и таких же несчастных истлевающих жертв. Исключительно везло тем, кто ломал шею при падении, лишая возможности своих убийц наблюдать за их муками. Впрочем, быстро освоившийся У Се авторитетно заявил, что самому свежему скелету уже больше сотни лет, а некоторые останки пролежали в колодце несколько столетий. Из чего светлый ум Железного Треугольника не безосновательно сделал вывод о жертвоприношениях, считавшихся нормой жизни для влиятельных, уважаемых и богатых семей вплоть до начала девятнадцатого века. Убийство рабов и слуг не считалось преступлением, если они становились подношениями богам. И сбрасывание в колодец, пожалуй, было одним из самых милосердных видов жертвоприношений. Хотя даже сам босс У с готовностью бы оспорил столь изуверское утверждение. Цилин мерно простукивал толстые холодные стены, игнорируя тупую боль в поспешно вправленном запястье, однажды уже пострадавшем при прыжке с тридцатиметровой скалы вслед за камнем рухнувшим вниз У Се. Оно, определенно, не стоило того, чтобы отвлекаться от поисков выхода: становиться добровольной компанией скелетам воин точно не планировал. Пыхтение Панцзы и болтовня У Се успокаивали, помогая сосредоточиться. Чжан точно знал, что оба дорогих человека практически не пострадали при падении, а колодец не таил в себе никаких опасностей, кроме не слишком-то обнадеживающей возможности остаться в нем навсегда. - Прямо как в истории о леди Батори*(1), - хмыкнул подрывник, стоило наследнику семьи У замолкнуть, уставившись на кладку за грудой камней так, словно видел впервые. – Что там, Тяньчжэнь? - Гексагон, - смахнув со стены грязь и паутину, оповестил заинтересованно крутившегося за спиной друга У Се. - И что это значит? - Не знаю. Возможно, это символ какого-то божества, для которого и были совершены ритуальные убийства. - Как думаешь, Тяньчжэнь, - смерив задумчивым взглядом безмолвных скелетов, ставших невольными жертвами людского садизма, жажды власти и наживы, заговорил Панцзы, - нам удастся выбраться отсюда, или придется коротать время с нашими новыми знакомыми? - Думаю, что под особняком должно быть что-то еще. Мне никак не дает покоя история усадьбы. Дом, построенный семьей Ляо в начале одиннадцатого века, позже был отстроен заново. Кажется, во время грозы с гор сошел селевой поток и разрушил его. Но посмотри на колодец и скелеты! Они не тронуты. Разве не странно? - Айя, Тяньчжэнь, только не говори, что наши новые знакомые скрывались в старом колодце от грозы, и их завалило сверху. Это нелепо. - Вовсе нет. Посмотри внимательно на них, - босс У присел на корточки перед ближайшим скелетом, указывая на сломанную шею. – Их насильно столкнули в колодец. И судя по количеству тел, жертвы приносились раз в поколение. Знаешь, семья Ляо из Мэйлин напомнила мне легенду о другой семье Ляо. О ней написал в своем сборнике сказок Гань Бао*(2). - Те Ляо, что практиковали черную магию и из поколения в поколение взращивали злобных духов и ядовитых тварей? Брось, Тяньчжэнь, это же просто сказка! Тем более, в конце той истории вся семья умерла от чумы. - Я и не говорю, что написанное Гань Бао, действительно, случалось, - отмахнулся от друга босс У. – Это всего лишь ассоциация. Но Ляо из Мэйлин не брезговали жертвоприношениями и процветали. И никто не знает, что случилось с ними в конце девятнадцатого века. В одну ночь они просто исчезли, а усадьба долгое время переходила из рук в руки, пока не оказалась заброшенной. Жители деревни убеждены, что проклятие настигало каждого, кто переступал порог дома. Последний владелец упал с обрыва. Господин, живший здесь до него, утонул в горном озере. В сороковых годах в усадьбе располагался военный госпиталь. - Тяньчжэнь, в том, что в госпитали умирали люди, нет ничего необычного, - покачал головой подрывник. - Госпиталь закрыли. Причина осталась неизвестной. Хотя ходили слухи, что из палат стали пропадать пациенты, а с ночных постов – медицинский персонал. В пятидесятых дом принадлежал опальному политику. Он покончил жизнь самоубийством. В восемьдесят четвертом году семья, перебравшаяся в усадьбу семьи Ляо из Наньчана, покинула ее на следующий день, заявив, что она проклята. Больше этих людей никто не видел: они не вернулись в Наньчан и не обосновались где-то еще – одним словом, никаких сведений о дальнейшей судьбе пятерых человек. В конце девяносто девятого года в особняке останавливалась группа туристов, направлявшаяся к храму Угун, двое участников похода бесследно исчезли в одну ночь. Остальные, согласно новостным газетным вырезкам, скончались в течение последующих полутора недель. Точная причина ряда смертей не известна. До тысяча девятьсот двадцать шестого года усадьба считалась заброшенной и пустовала. Несколько лет за ней ухаживал приезжий старик, поселившийся в деревне. Но осенью двадцатого года он не вернулся. Тело так и не было обнаружено. Считается, что он так же упал с обрыва. Господин Ху приобрел кота в мешке. Причем продавец, как удалось установить Сяо Хуа, это дальний родственник последнего владельца земли и дома, проживающий за границей. Если верить сведениям из жилищного архива Наньчана, в период с одна тысяча восьмисот семьдесят третьего года по одна тысяча девятьсот тринадцатый усадьба сменила около двух десятков владельцев. После одна тысяча девятьсот двадцать шестого количество смертей, связанных с усадьбой Ляо, увеличилось. Ни один из владельцев не задерживался в ней дольше, чем на пару месяцев, умирая при загадочных обстоятельствах, а их гости бесследно исчезали. За полтора века в этих местах пропало около пары сотен человек, семьдесят один из них официально признаны умершими. - То есть ты считаешь, что усадьба семьи Ляо, действительно, проклята? – нахмурился Юэбань, всматриваясь в обнаруженный потомственным расхитителем странный символ. - Не знаю. Возможно, все дело в роковом стечении обстоятельств, неудобном расположении или погодных условиях. Сейчас я уверен только в том, что колодец не единственный тайник, скрытый под особняком. И, вероятно, Яньцзин и остальная команда в ничуть не меньшей опасности, чем мы. - Сбежавший помощник господина Ху? – навскидку предположил Панцзы. – Он прихватил все свои вещички еще в первую ночь. Сомневаюсь, что он опасен. - Тогда почему он не взял машину? - Решил обдурить не только нас, но и своего благодетеля. - Все-таки я не понимаю, - нарушив затянувшееся молчание, вновь заговорил босс У, - с какой целью были принесены жертвы. Колодец в качестве жертвенного алтаря использовали многие народы, особенно в этом отличились майя, но на территории Китая подобный способ умилостивления богов использовался крайне редко. И в основном кочевыми племенами. Похоже, что представления семьи Ляо о жертвоприношениях отличались от общепринятых норм и стандартов. Многие китайские правители забирали с собой на тот свет всех своих наложниц, детей, кроме двух-трех прямых наследников и тех, кто уже находился в браке, и слуг. Принести в жертву богам сотню человек ради хорошего урожая и благоприятной погоды считалось обычным делом. В древности такие ритуальные обряды совершались чуть ли не каждый год. Похоронить целый город, признав его проклятым, такое тоже можно засчитать за некое очищение народа от скверны. На самом деле, я в какой-то мере даже могу понять Церена и окопавшихся под землей древних бо, жаждущих крови ради бессмертия. Но в чем смысл сбрасывать еще живых людей в замурованный под домом колодец? - Знаешь, Тяньчжэнь, я бы поспорил с тобой о нормах и морали жизни, но, кажется, в твоих словах есть разумное зерно, - вмешался в монолог лучшего друга подрывник, настойчиво дергая расхаживающего по колодцу У Се вниз. – Смотри, - палец Панцзы ткнулся в ключицу одного из скелетов, медленно соскальзывая туда, где должна была находиться вторая. – У всех скелетов не хватает левой ключицы. Я не врач, но, похоже, их забирали еще при жизни. Видишь, есть следы. - Что-то вроде ножа, - склонившись над останками жертвы, заключил босс У, проводя подушечками пальцев по засечкам на акромиальном отростке лопатки. – Если жертвы умирали уже в колодце, значит, некто удалял у них ключицу еще при жизни. Отсюда отметины на плечевом отростке. Отделить ключицу от лопатки можно только перерезав акромиально-ключичную и клювовидно-ключичную связки, а следом, - аккуратно подвинув рассыпающийся по косточкам скелет, У Се подцепил ногтем несколько отчетливых зазубрин, оставшихся на грудине и первом ребре, - перерезав грудино-ключичную и реберно-ключичную связки. Для этого нужен достаточно длинный разрез. Жертву должны были надежно зафиксировать или опоить, чтобы иметь возможность заполучить желаемое. - Айя, Тяньчжэнь, боюсь узнать, откуда у тебя такие познания в анатомии? - Тебе, действительно, лучше об этом не знать, - переходя к следующему скелету, заверил пузо и душу Железного Треугольника потомственный расхититель. – Обрати внимание, хотя ключицы не хватает у всех жертв, но некоторые из них явно подвергались пыткам, а других умерщвляли более гуманным способом. У многих из них ключица была удалена профессионально, однако были и те, кому не повезло. - Ага, не все поколения семьи Ляо умели держать в руках нож, - насмешливо фыркнул Панцзы. – Серьезно, они что, больше восьми веков учились на хирургов? - Не совсем. Семья Ляо была благородного происхождения. Но до того как они получили наследуемый титул и вошли в высшее общество, предок Ляо держал мясную ферму. Он был купцом, сколотившим состояние на продаже мяса. Думаю, он знал, как правильно отделять кости от мышц и связок, чтобы не повредить товар. - Тяньчжэнь, когда ты успел… - Прежде чем принять решение и отправиться в Мэйлин, я изучил несколько исторических справок. Хотя я не был до конца уверен, что речь в них идет именно о семье Ляо из Мэйлин, однако те тетушки из деревни подтвердили мою теорию. Позже министр Ляо взял в жены старшую дочь купца Ляо и пристроил его младшего сына, кое-как сдавшего императорский экзамен, мелким чиновником во дворец. - Ляо и Ляо, как удобно, - не сдержался от очередного смешка Юэбань. - Младший сын купца взял фамилию мужа своей сестры, а после их смерти взялся воспитать шестилетнего мальчика, впоследствии ставшего родоначальником благородных Ляо. Эта усадьба находилась в имуществе сына купца до тех пор, пока сын министра Ляо не стал совершеннолетним. Мелкому чиновнику пришлось вернуть мальчику то, что принадлежало ему по праву рождения. Но самое интересное, что министр Ляо происходил из семьи чинушей империи Ляо*(3). Он эмигрировал за десять лет до начала военных действий между государствами Ляо и Северная Сун, блестяще сдал императорский экзамен и добился министерского поста, хотя и занимал его чуть больше восьми лет без особых успехов. - Что-то я не слышал о министре Ляо времен правления династии Сун. - Если бы не тот короткий очерк о беглых киданях*(4), я бы и сам не знал об этом. - Так вот где ты пропадал целые сутки, а, Тяньчжэнь?! Авторитетно заявляю, что профессор У – чертов книжный червь, не имеющий никакого понятия об инстинкте самосохранения. И здоровый сон с правильным питанием стоит по пунктам записать именно сюда. И вообще, Тяньчжэнь, если ты знал, что усадьба проклята, то за каким хреном поперся сюда?! – стряхнув с себя оцепенение от услышанного, взвился Панцзы. - Я не ребенок. Кроме того, ты же не веришь в проклятия! - Ты хуже любого самого бестолкового и безответственного ребенка, Тяньчжэнь. Я слишком часто вижу тебя на пороге смерти. И это не добавляет веры в лучшее, знаешь ли! - Панцзы, я жив, - тихо напомнил разбушевавшемуся другу У Се, не рискуя повышать голос. Подрывнику стоило выговориться. Маловероятно, что ему бы пришло в голову ударить или каким-либо образом навредить потомственному расхитителю, но вопреки утверждениям о полном отсутствии у него инстинкта самосохранения, босс У все же обладал им в какой-то довольно незначительной, но предостерегающей переходить дорогу Панцзы, мере. - Я видел, как Сяогэ утаскивал тебя из-под дождя, - чуть спокойнее продолжил подрывник. – Ты по-прежнему слушаешь гром? - Не совсем, - возразил светлый ум Железного Треугольника. – Я стараюсь избегать его, но он… завораживает?.., - неуверенно закончил он, пристыжено опуская глаза. – Обычно я не помню, что происходило. Просто просыпаюсь где-нибудь и возвращаюсь домой или в отель. - Тяньчжэнь, - севшим голосом ошарашено просипел Юэбань, - ты поклоняешься Лэйгуну? - Поклоняюсь – громко сказано. Скорее, это похоже на принуждение или транс. - Сначала были змеи и галлюцинации, теперь – гром, - сокрушенно покачал головой Панцзы. - Ну, пока я просто гуляю под дождем. - Пока?! - Надеюсь, что так все и останется. По крайней мере, не станет хуже. Танцевать тот странный танец на глазах у прохожих было бы чревато последствиями. - Я уже официально признал тебя сумасшедшим, Тяньчжэнь. Хотя, пожалуй, за все эти годы прогулок по гробницам мы из железного трио превратились в сумасшедшую троицу. Так себе эволюция. Тебе смешно, да, Сяогэ?! – Панцзы взмахнул руками, направляя полный праведного негодования взгляд на фыркающего воина. - Я нашел выход, - проигнорировав наигранно обиженное сопение друга, оповестил мужчин Чжан. - И как давно ты веселишься за наш счет?! – прищурившись, сложил руки на груди подрывник, получая в ответ пожимание плечами, в купе с поселившейся в уголках губ усмешкой похожее больше на хорошо замаскированную насмешку, чем на ожидаемое раскаяние. - Действительно, выход, - осторожно заглянув в обнаруженный Цилином довольно узкий проход, присвистнул босс У. – В колодце не было лестницы, значит, все-таки существует еще один путь наверх. - Ну, полагаю, у нас нет выбора. Придется идти проложенным маршрутом. Кивнув, Сяогэ бесшумно скользнул в затхлый сумрак, прислушиваясь к шорохам и шагам следующих за ним расхитителей. Снующие у ног крысы с пронзительным писком разбегались в стороны, стоило немного ослабившему контроль над внутренним зверем Чжану приблизиться к ним. Свисавшие с потолка обрывки паутины пробуждали неприятные воспоминания: заколотая непальским ножом гигантская восьмилапая тварь, едва не заразившая У Се своим семенем, вставала перед глазами зловещим образом, предзнаменующим беду. И где-то в глубине души, там, где обитала тьма, Цилин жалел, что не имел возможности расправиться с монстром, посмевшим напасть на его бесценное сокровище. Подобные мысли отдавали чем-то грязным и неправильным, походящим на одержимость, вынуждая воина относиться к самому себе с некоторым недоверием и опаской. Хотя последние, ярко запомнившиеся события в Юйцунь, говорили, скорее, в пользу Сяогэ, неспособному причинить вред самому невероятному и любимому человеку в своей жизни. Крутой поворот вывел Железный Треугольник к глухой, расписанной потрескавшейся краской стене, на треть заваленной отвалами грязи вперемешку с осколками скалы. - Похоже на стену дома, - легко постучав по преграде, вынес вердикт Панцзы. – Хотя вряд ли бы семья Ляо стала заморачиваться разукрашиванием подвала. - Дерево, слой лака, штукатурка и пятицветный рисунок, - босс У поддел кончиком перочинного ножа кусочек растрескавшегося покрытия. – Ничего не напоминает? - Настенная живопись стала популярной в эпоху Сун. Сяогэ, что думаешь? - Цайхуа*(5). Середина одиннадцатого века. - Эти элементы не соответствуют системе у-син, - пустился в изучение стены У Се, придирчиво осматривая каждый цунь. – И не иллюстрируют привычные для того периода сюжеты литературных произведений. - Смотри, Тяньчжэнь, тут изображено какое-то насекомое. Разве не похоже на излюбленный живописный жанр богачей и держателей власти – хуаняохуа*(6)? - Предел. - Что? – на лице подрывника застыло недоумение. - Сяогэ, ты уверен? - Уверен. - О чем, черт возьми, вы двое говорите?! - Похоже, семья Ляо знала о существовании Великого Предела, - пояснил У Се, не отводя глаз от неподвижно застывшего, равнодушного взгляда воина. - Все, что я вижу здесь – стремно нарисованное насекомое, - запротестовал Панцзы, в доказательство своих слов ткнув пальцем в смазанный темный силуэт. - Великий Предел – это Абсолют. Подобно Единому в учении чань и дао в даосизме Великий Предел не обладает формой, самого себя не проявляет и нигде не пребывает, то есть не имеет пространственно-временных атрибутов*(7). По сути, в искусстве Предел – абстрактное понятие, которое не может быть изображено или описано. - То есть это огромное размытое пятно на всю стену – Предел? Я имел в виду, тот самый Предел? - Да, - совершенно нейтральным тоном подтвердил догадку друга Цилин, старательно удерживая маску отстраненности на своем лице. Воспоминания о десяти годах заточения по ту сторону Бронзовых Врат – то, чтобы он с благодарностью и удовольствием предал забвению. Непередаваемое чувство единения с чем-то неведомым, полного опустошения и вместе с тем переполнения, хаос и порядок, растворенные в бессмысленном потоке информации, существующей вне времени и пространства, кромешная тьма, ослепляющая белизной горных вершин, и единственная связующая с реальностью нить, которой был и остается У Се. Вот только потеря воспоминаний о Пределе и десяти годах неизвестности означала лишь одно… И потерять то, что он имел сейчас, ради сиюминутного облегчения – такой слабости себе Сяогэ просто не мог позволить ни при каких обстоятельствах. - Вот это я понимаю – творческий подход, - уловив повисшее в воздухе напряжение, хмыкнул подрывник. - Сяогэ, скажи, ты слышал, чтобы Пределу приносили человеческие жертвы? - Небесный Дворец. - Те сосуды, к которым ты не позволил мне прикасаться? – заглядывая в темные глаза, осторожно уточнил У Се, тут же прикусывая язык: уверенности в том, что Чжан помнит, не было. – Когда совы сбросили меня вниз, - постарался он внести немного ясности, так и не добившись вразумительного ответа. – Ты не помнишь этого, верно? Я повредил несколько ребер при падении, но ты нашел меня, - все же получив в качестве ответа монотонное мычание, продолжил говорить потомственный расхититель. – Я сам плохо помню, что было потом. Просто в какой-то момент все изменилось, и ты находился рядом. Кажется, ты впервые смеялся тогда надо мной и Панцзы. А еще там были высокие глиняные сосуды. Ты смотрел на них, и выглядел настороженным, хотя утверждал, что бояться нечего. Небесный Дворец – своего рода жертвенный алтарь. Я прав? - Да. - Получается, Ляо, на самом деле, могли поклоняться Пределу и приносить жертвы… Кому? – все еще чувствуя себя сбитым с толку, Панцзы нервно постучал по пятну, признанному им самим неким насекомым, хотя теперь подрывник сомневался, что это не было обычным темным пятном. - Предел сводит с ума. - Айя, Сяогэ, ты говорил так тысячу раз, но посмотри на себя! Ты не похож на сумасшедшего! - Пятнадцать минут назад ты утверждал обратное. - Предел обезличен, - покачал головой босс У. – Нет смысла поклоняться тому, чего не существует. Но можно создать объект поклонения. - Вроде проводника? - Вроде. Все зависит от того, как именно семья Ляо представляла себе Предел и его возможности. Например, если речь шла о богатстве, то логичнее всего было взять золотую рыбку и с помощью ритуала создать идола, олицетворяющего посланника. - Сомневаюсь, что Предел действует подобным образом, - скривился Юэбань. - Нет. Но У Се прав. - Возьмем Лэйгуна, например. Даже если мы втроем станцуем для его статуи где-нибудь за пределами Мэйлин, то вероятность грозы все равно не превысит одного процента. Однако Наньхай-вану совершенно не мешал этот факт, чтобы построить целый город, выступающий в качестве ритуального алтаря. Он просто научился создавать гром, и его вера, по итогу, спасла мне жизнь. - Так все дело в вере? - Не совсем, - Цилин покрутил в пальцах короткий нож, под возмущенный вздох У Се нанося короткий росчерк на подставленную ладонь, окрасившуюся алыми каплями, собирающимися в центре. Обмакнув указательный палец в кровь, Сяогэ вдумчиво провел им по картине, обрисовывая одному ему понятные детали, выделяя их, делая четче для восприятия озадаченных его поступком мужчин. - Жаба, скорпион, змея, паук, сколопендра, - принялся за перечисление подрывник, с изрядной долей изумления наблюдая, как неясные пятна, хаотично расположенные на облупившемся изображении, превращаются в хорошо различимых ядовитых существ. Панцзы не представлял, о чем именно думал воин, когда решил таким нехитрым способом погрузиться в изобразительное искусство, но недовольно пыхтящий У Се, внезапно сменивший свой настрой, стал лучшим показателем важности сделанного Чжаном открытия. Кроме того, Юэбань, как истинный ценитель прекрасного, просто не мог не признать, что друг обладает особым чувством художественного стиля и незаурядным талантом к рисованию. – Разве, это не пять ядовитых тварей*(8)? - Похоже на то, - согласился босс У. – Тогда, кто шестой? - Шелкопряд. - Айя, Сяогэ, все знают, что шелкопряды были признаны ядовитыми существами в народе мяо. Но речь идет о союзе киданей и ханьцев. - Принадлежность купца Ляо к ханьцам – лишь предположение. - Сяогэ, ну почему ты такой, а? – беззлобно фыркнул подрывник. – Разве господин Пан не бывает прав наравне с вами? - Не сейчас. - Если речь шла о черной магии, то неудивительно, что семью Ляо и их усадьбу считали проклятыми. - Понятно только одно: они приносили некому покровителю человеческие жертвы, - примирительно подытожил У Се. – Но стена… Что если селевой поток разрушил только часть здания, а его нижний этаж просел и оказался под землей? - В таком случае, у тебя найдется объяснение странной конфигурации фундамента особняка. Напоминает мертвый город с его зачарованным дворцом. - В Городе Мертвых два дворца были зеркальным искаженным изображением. Вряд ли семья Ляо настолько глубоко постигла суть черной магии, чтобы научиться создавать подобные иллюзии. А вот построить новый дом, использовав в качестве фундамента останки старого, для этого достаточно укрепить основу снаружи дополнительным цоколем. - Дело осталось за малым, - демонстративно закатил глаза Юэбань, - понять, как попасть внутрь. - Дверь. - Айя, Сяогэ, ты на полном серьезе предлагаешь снести стену?! - Дверь, - повторил Цилин, ничуть не изменившись в лице. – За твоей спиной. Крутанувшись на месте, подрывник уставился на кладку позади себя, недоверчиво оглядываясь на Чжана. Бесстрастное лицо воина не выражало ровным счетом ничего, но на дне практически черных глаз горел лукавый огонек, о существовании которого посторонние люди, часто окружавшие Цилина, даже не подозревали. Однако хорошо знавший друга не первый год Панцзы, прекрасно видел: Сяогэ подшучивает над ним в своей немного странноватой, но по-своему забавной и очаровательной манере. - Айя, Сяогэ, ты снова делаешь это, - с деланной обидой отвернувшись обратно к стене, фыркнул пузо и душа Железного Треугольника. Сделав несколько шагов вперед и обогнув подрывника, Чжан надавил на выделяющийся на общем сероватом фоне более темный участок кладки, без особых усилий сдвигая его вглубь стены. Достаточно широкий коридор с высоким арочным потолком вывел Железный Треугольник в полуразрушенное помещение, пестрящее красками. Повсюду виднелись засохшие грязевые подтеки, оставленные селевым потоком, лишь чудом не разрушившим нижний этаж древнего здания, теперь служащего основой для отстроенной заново усадьбы. Там, где раньше находился потолок, зияла пробитая осколками скалы дыра, кое-как заложенная несколькими укрепляющими балками. Некогда изящные рисунки, сплошь покрывающие идущие глубокими трещинами стены, частично осыпались. Разноцветная краска смешалась с пылью, столетия назад осевшей на полу. В дальнем углу неаккуратной грудой возвышались обломки старинной мебели, среди которых выделялась отставленная чуть в сторону искореженная детская кроватка, словно лианами увитая истлевшими траурными лентами. - Детская? – вскинул брови Юэбань. – Чтобы не произошло с домом семьи Ляо, но, по итогу, погиб ребенок. Вот уж, действительно, настоящее проклятие для родителей. - И все же, семья Ляо предпочла скрыть факт гибели ребенка. - Тяньчжэнь, это естественно, если семью Ляо считали колдунами. - Если я правильно помню ориентацию особняка по отношению к горам, то эта комната должна была пострадать меньше всего, - обходя помещение по кругу, возразил У Се. – Но посмотри сам, Панцзы. Складывается такое впечатление, что вся мощь селевого потока обрушилась именно на этот угол здания. А стена, что мы видели, вероятно, была частью следующей комнаты, от которой ничего не осталось. Ничего, кроме стены. Она осталась нетронутой. Слишком избирательное воздействие стихии, не находишь? - Так ты думаешь, что кто-то специально разрушил треть здания, чтобы убить ребенка и запугать домочадцев? - Не знаю. Давайте осмотримся. Раз основной удар пришелся на западный флигель, остальные помещения не должны были сильно пострадать. Возможно, нам удастся отыскать выход на поверхность. Выберемся и направим сюда команду Цзюмэнь, как планировали. - Принято, - с самым серьезным видом кивнул Панцзы, незаметно обмениваясь взглядами с Чжаном: во всем произошедшем с усадьбой семьи Ляо было нечто гораздо более зловещее, чем привычные для той эпохи жертвоприношения, и оба расхитителя прекрасно это чувствовали, как чувствовали и неподдельный интерес У Се, порой граничащий с фанатизмом. Новое приключение нерушимого трио уже в скором времени обещало преподнести свои неприятные а, возможно, смертельно-опасные сюрпризы, и оба мужчины были готовы к тому, что непреднамеренными стараниями наследника семьи У, Железный Треугольник вновь оказался втянут в мутную, затерянную во времени, пахнущую кровью и смертью историю. _____________________________________________________________ Комментарий к 65 главе: Вероятно, уважаемые читатели думают, что события развиваются слишком быстро. Всего на всего вторая глава, а известно уже буквально все. Увы, но это не так. Это лишь предыстория, которая растянулась на несколько страниц болтовни. На этот раз мы решили дать максимум информации, однако все самое интересное только начинается. Осталось проявить чуточку терпения. P.S.: фамилия Ляо записывается иероглифом 廖 [liào], но если говорить об исторических вариациях написания, то следует упомянуть иероглиф 辽 [liáo]. Таким образом, купец мог носить фамилию Ляо, записанную, как 廖, а министр, как 辽. Поэтому речь идет о смене фамилии Ляо на Ляо. Хотя чаще всего под 辽 [liáo] имеют в виду государство киданей Ляо. Примечания: 1. Елизавета Батори – венгерская графиня из известного рода Батори (1560-1614), богатейшая аристократка Венгрии своего времени, известная серийными убийствами молодых девушек и принятием кровавых ванн. 2. Гань Бао – китайский писатель, историк и государственный служащий времен династии Цзинь (265-420 годы н.э.), родившийся в III веке нашей эры на территории современной провинции Хэнань. С 315 года н.э. занимал должность главы Управления истории. Был основателем нового жанра в стиле чжигуай сяошо (志怪小說 [zhìguài xiǎoshuō]), то есть историй о духах или рассказов о необычных явления. Самым известным произведением Гань Бао являются «Записки о поисках духов» (搜神記 [sōu shén jì]) – Соу шэнь цзи (в 1994 году переведены на русский язык Центром петербургского востоковедения). 3. Ляо – императорская династия Китая, существовавшая между 916 и 1125 годами, управляемая кланом Елю из народа кидань. Известная так же, как Великая Ляо или империя Кидань. В 1004 году династия Ляо предприняла имперскую экспедицию против династии Северная Сун. После тяжелых боев и больших потерь обе стороны разработали договор, посредством которого династия Ляо вынудила Северную Сун признать их равными и провозгласила эру мира и стабильности между двумя державами, которая длилась около 120 лет. Это было первое государство, контролировавшее всю Маньчжурию. 4. Народ киданей (契丹 [qìdān]), кидань, цидань – был историческим парамонгольским кочевым народом из Северо-Восточной Азии, который с 4 века населял территорию, соответствующую части современной Монголии, Северо-Восточному Китаю и российскому Дальнему Востоку. 5. Цайхуа (彩画 [cǎihuà]) – «цветная живопись», является традиционной китайской декоративной живописью, используемой в архитектуре, и одной из наиболее заметных и важных особенностей исторической китайской архитектуры, сыгравшей художественную и практическую роль в развитии всей восточноазиатской архитектуры. Традиционно цайхуа использовалась не только в качестве декоративного элемента, но и как дополнительная защита деревянных строений. Использование различных цветов или рисунков, как правило, соответствовало конкретным функциям здания и местным региональным обычаям, а также историческим периодам. Выбор цветов и символики основан на традиционной китайской философии у-син. Первое официально зарегистрированное использование техники цайхуа датируется периодом правления династии Чжоу (1046 г. до н.э. – 256 г. до н.э.) 6. Хуаняохуа, хуаняо-хуа (花鳥画 [huāniǎohuà]) или хуаняоюйчунхуа (花鳥魚蟲画 [huāniǎo yúchóng huà]), то есть «картина цветов и птиц» – жанр китайской живописи, предметом которой являются цветы и птицы, а в расширенной версии цветы, птицы, рыбы и насекомые, то есть охватывает широкий спектр природных тем, в том числе деревья, растения и животных. 7. Определение Предела взято из книги Завадской Е.В. «Эстетические проблемы живописи старого Китая», изданной в 1975 году московским издательством «Искусство». В целом, Предел, Великий (Изначальный) Предел и Абсолют реально существовавшее и существующее по сей день понятие в неоконфуцианстве. Так, в период Южной Сун конфуцианские мыслители, даосы и представители школы китайского буддизма (чань) вплотную подошли к осмысливанию «Книги перемен» или «Канону Перемен» (Ицзин 易經 [yìjīng]). Результатом осмысления стало неоконфуцианство – философская система, определившая характер философской и эстетической мысли на все последующие столетия. Таким образом, первоисточником представлений о Великом Пределе была Книга Перемен, написанная приблизительно в 700 году до нашей эры. 8. Уду (五毒 [wǔdú]) или пять ядовитых тварей (пять ядов) – пять вредных существ, входящих в древнекитайский список ядовитых животных. Ритуальное изгнание пяти ядовитых тварей и нейтрализация пяти ядов исторически происходила на пятый день пятого месяца по китайскому календарю. Именно в этот день китайцы празднуют известный далеко за пределами Поднебесной Фестиваль лодок-драконов – Дуаньу (端午 [duānwǔ]). Интересно, что в настоящее время об уду, как о ядовитых существах, вспоминают именно в этот день. В остальное время об уду принято говорить, как о пяти предполагаемых угрозах стабильности правления Коммунистической партии Китая. P.S.: кроме того, термин уду объединяет пять токсических лекарств (медный купорос, киноварь, реальгар, луннит, магнетит – устаревшие названия), которые было принято употреблять с пищей, вином и водой, чтобы избавится от пяти ядов. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль ---------- С уважением к читателям, Енот и Панда