«yǔ fēn fēn jiù gù lǐ cǎo mù shēn
wǒ tīng wén nǐ shǐ zhōng yī gè rén
bān bó de chéng mén pán jù zhe lǎo shù gēn
shí bǎn shàng huí dàng de shì zài děng»*(1)
(Xiao Gui, Liu Yuning – 烟花易冷 Cover)
План особняка, составленный У Се, для неискушенных в архитектуре расхитителей походил на изощренную пытку. Не помогали ни примечания, составленные боссом У, ни формулы, от которых даже у Ци Хэя начинало ломить виски и сводить челюсть. Все было сделано по правилам – наемник это признавал – но в этом-то и состояла главная проблема: дипломированных архитекторов в Цзюмэнь, кроме наследника семьи У, не значилось. Короткая фраза, брошенная Сяо Хуа по телефону, повисла в воздухе, подобно занесенному над головами притихшей команды мечу. От дополнительной помощи в поисках железного трио Яньцзин предусмотрительно отказался: большое количество народа вовсе не означало удачное завершение спасательной операции, скорее наоборот, добавило бы проблем. Единственным человеком, не считая главы семьи Цзэ, от чьей помощи Ци Хэй точно бы не отказался, был Лю Сан, находящийся в не зоны сигнала мобильной связи на другом конце страны. За неимением возможности заполучить его помощь, человек в черном предпочел действовать с наименьшим размахом. Привычный метод, столько раз оспариваемый Сяо Хуа, позволил Яньцзину беспрепятственно прогуляться по усадьбе, поручив изучение плана возмущенным и совсем чуточку припугнутым молодым расхитителям. Закрученный коридор вызывал в наемнике с трудом преодолимое желание что-нибудь сломать. Желательно, конечно, пол, но толстое перекрытие, скрывающее от команды вожделенные тайны дома на холме, не поддавалось никаким воздействиям. Пожалуй, с этой проблемой достаточно легко мог разделаться Чжан Цилин, успешно проламывающий кулаком и куда более прочные преграды, но и в этом Ци Хэю откровенно не везло. Ни тонкослышащего Лю Сана, ни нечеловечески сильного Яба Чжана в его скромном распоряжении не было, поэтому приходилось довольствоваться простой прогулкой с пустопорожним простукиванием стен. Нулевой результат, достигнутый спустя пару часов брожения по коридорам и комнатам усадьбы, едва ли стал чем-то непредсказуемым, но определенно обидным. На пробу отстучав несколько коротких сообщений, наемник сдался, возвращаясь к корпящей над планом молодежи, «порадовавшей» временного босса тем же колоссальным результатом своих изысканий, сложившихся в огромный кукиш, демонстрируемый госпожой удачей. Предложение вернуться к обнаруженному У Се колодцу Яньцзин отмел, как излишне экспрессивное. По мнению человека в черном, им доставало и пятерых пропавших без вести членов команды, и увеличивать счет было не лучшей идеей. Просить о помощи жителей деревни смысла не имело: староста ясно дал понять, что чужакам, связавшимся с усадьбой семьи Ляо, в Мэйлин не рады. По итогу единственной адекватной идеей, признанной единогласно, стало исследование участка вокруг дома. Надежда на раскрытие загадки таинственного особняка стремительно таяла, но возвращаться в Пекин, так и не узнав судьбу нерушимого трио, а-Сина и помощника господин Ху, казалось команде неправильным и смехотворным. Бежать от незримой опасности, а после гордо именовать себя расхитителями – чушь несусветная. И, пожалуй, Ци Хэю повезло хотя бы в этом: молодое поколение расхитителей отличалось честолюбием и стремлением к повсеместному признанию их сомнительных талантов и наживе. В целом, Яньцзин не ожидал от навязанной Чжан Жишанем и Сяо Хуа команды ничего иного, кроме проблем и нелепых случайностей. Вроде провала, куда умудрился угодить подчиненный У Эрбая, еще совсем недавно демонстрирующий свое превосходство над боссом У, посчитав оскорбление железной троицы достойной демонстрацией своего мифического статуса любимчика главы пятой семьи. Впрочем, ожидать чего-либо иного от пришибленной на голову семейки У не следовало, исходя из опыта знакомства и работы с каждым из троих братьев. У Се, госпожа У, Кань Цзянь и Ван Мэн – лишь эти четверо выгодно отличались от помешенных на собственном статусе и нецелесообразных исследованиях, зачастую начатых и завершенных чужими руками, старших сыновей У Лаогоу и партнеров семьи У, а так же от отпетого раздолбая и пройдохи У Саньшэна. Вытаскивать причитающего парня, ожидаемо, пришлось Ци Хэю. Сомнений в том, что доверять подобную миссию кому-либо из команды не стоит, не возникало. В лучшем случае, товарищи могли случайно прикопать Цзян Муданя, в худшем – оказаться в западне вместе с ним. Спрыгнуть на испещренное трещинами дно провала оказалось делом одной секунды. Вытолкать на поверхность вопящего расхитителя – делом минутным. Сам Яньцзин покидать образовавшийся в горной породе каменный мешок не спешил, вдумчиво осматриваясь. Скелет с переломанными шейными позвонками и следами крысиных зубов, облаченный в не успевшую истлеть пижонскую одежду, в окружении рассыпавшихся, завалившихся в трещины монет и десятка хорошо сохранившихся бумажных купюр, напугавший впечатлительного юнца, привлек внимание наемника. У Се в одном из разговоров упомянал несколько случаев исчезновения людей на территории усадьбы и поблизости от нее, особо отметив предыдущего владельца особняка, якобы упавшего с обрыва. Тогда событиям почти девятилетней давности Ци Хэй не предал особого значения, посчитав за роковое стечение обстоятельств, приправленных изрядной долей мистицизма и несуразных слухов, бытующих в деревне. Но объеденный труп, пролежавший в провале едва ли больше трех-четырех лет, вряд ли стоило сбрасывать со счетов, называя случайностью. И перелом руки, однозначно полученный незадолго до падения несчастного, говорил в пользу грязных делишек, проворачиваемых под кровом старинной усадьбы. Подобрав вытащенную из глубокой трещины пуговицу, отличную от тех, что были на одежде покойного, Яньцзин выбрался на площадку, кивая топчущемуся на месте Цзян Муданю и еще нескольким расхитителям. Парой едких комментариев отбив у молодежи всякое желание задавать вопросы, человек в черном взмахом руки отправил всех пятерых к остальной команде, широким шагом направляясь к маячившему за деревьями крутому обрыву.***
Некогда ушедший под землю особняк выгодно отличался от своей отстроенной в эпоху Цин обновленной версии. Здесь не было спиральных коридоров, комнат без окон и дверей и нагромождений. Архитектор, проектировавший особняк по приказу министра Ляо для его наследника, постарался на славу, создав непревзойденный шедевр. Восхищенный изяществом внутреннего убранства, складывающегося из расписанных потускневшими от времени красками стен и редкой сохранившейся старинной мебели, и органичностью планировки, У Се с преданностью фаната изучал каждую зацепившую глаз деталь, игнорируя смешки Панцзы за своей спиной. - Профессор У, - несдержанно хохотнул подрывник, когда увлеченно исследующий просторное помещение друг споткнулся на ровном месте, стремясь поскорее добраться до заинтересовавшей его картины, одиноко висевшей рядом с окном. Отмахнувшись от Юэбаня, потомственный расхититель вперился расширившимися от изумления глазами в портрет юной девушки, самым неожиданным образом сочетавшей в себе черты а-Нин и Сяо Бай. Пожалуй, назвать ее привлекательной, он бы не решился, однако было в ней нечто чарующее. Рука сама собой потянулась к узкому личику, очерчивая линию скул, поднимаясь к глазам… Резко отпрянув, У Се лишь чудом устоял на ногах, сглатывая: еще мгновение назад, словно ожившие карие глаза пристально смотрели прямо на него, а пухлые губы растягивались в холодной, ядовитой улыбке, от которой бросало в дрожь, но стоило моргнуть, как наваждение исчезло. - У Се? – сделал шаг вперед Цилин. - Все в порядке, Сяогэ, - искусно скрывая дрожь в голосе, заверил Чжана потомственный расхититель. – Просто… Знаешь, похоже, я приложился головой немного сильнее, чем думал. - Ты что-то увидел? - Серьезно, Сяогэ, это не имеет значения… - Ты не мог удариться головой, - с непоколебимой уверенностью возразил воин: он лично сделал все для того, чтобы любимый человек не пострадал, буквально вынудив приземлиться на себя. - Значит, мое воображение опять шалит, - беспечно пожал плечами босс У, поспешно ища глазами любой предлог, чтобы прервать этот странный разговор. Закрытые ставни стали лучшим вариантом, а потому, не долго думая, У Се потянул их в стороны, упираясь носом в отполированную скалу. Разочарованно вздохнув, он неспешно прошелся по периметру комнаты, рассматривая пестрящие литературными сюжетами стены. Ничего необычного в красочных картинках не было, но потомственному расхитителю требовалось время на осознание увиденного. Пожалуй, из всех историй о старинных портретах, он знал лишь одну, в которой они оживали. И это, увы, относилось далеко не к археологии, искусству или мистике. Вряд ли создатели фильмов о подростках-волшебниках претендовали на достоверность, создавая красивую сказку на экране для впечатленного декорациями и компьютерной графикой зрителя. - Айя, Тяньчжэнь, что ты ищешь? – озабоченный голос Панцзы вклинился в назойливо кружащие в голове мысли, прерывая замкнутый круг из вопросов без ответов. - Эта версия особняка мне нравится гораздо больше, - придав лицу насмешливое выражение, фыркнул босс У, отрываясь от бесцельного созерцания приевшихся картинок. - Профессор У, ты же знаешь, что нам всем будет намного проще, если ты не станешь скрывать от меня и Сяогэ, действительно, важные вещи? - Хочешь услышать, как девушка с портрета улыбалась?! Так вот, знай, она строила мне глазки. - А? Сяогэ, - подрывник посмотрел на прислонившегося плечом к стене Чжана, - ты уверен, что Тяньчжэнь не пытался пробить своей дурной головой дно колодца?! Хмыкнув на подобное заявление, ясно дающее понять, что пузо и душа Железного Треугольника всерьез обеспокоен не только словами, но и поведением лучшего друга, Цилин приблизился к портрету, вглядываясь в мягкие черты девичьего лица, останавливая взгляд на немного скошенных в сторону миндалевидных глазах. Они были пусты, как чаще всего случалось, если речь шла о портретном искусстве древности, но что-то в их бессмысленном выражении заставило воина ощутимо вздрогнуть, а поднявшего голову внутреннего зверя предостерегающе рыкнуть. - Она симпатичная, - поделился своим наблюдением Панцзы. – Интересно, кто она? - Идем, - вняв завываниям своей звериной сущности и всколыхнувшейся тьме, Чжан схватил подрывника, оттаскивая подальше от злополучного портрета. - Что? Куда? - Нужно найти выход, - напомнил сопротивляющемуся другу Цилин, выталкивая в коридор вместе с издавшим изумленный возглас У Се. Следующая комната, куда под мученический вздох Юэбаня заглянул босс У, отличалась хорошо сохранившимся интерьером. Буквально все – от зашторенной тяжелым расшитым занавесом кровати до низкого резного столика – кричало о состоятельности семьи Ляо. - Смотрите-ка, кажется, здесь кто-то продолжал жить после того, как здание ушло под землю, - смирившись с любопытством наследника пятой семьи, Панцзы осмотрелся. Его внимание привлекла пара подсвечников, покрытых паутиной и толстым слоем пыли. Неравномерно обгоревшие свечи на серебряной изящной подставке, украшенные витиеватыми рисунками, отличались друг от друга. - Одна из пчелиного воска, а друга из спермацетового*(2), - со знанием дела заключил пузо и душа Железного Треугольника, стоило фитилькам вспыхнуть, а расплавленному воску закапать в изогнутый на подобии цветка лотоса подсвечник. Шикнув от попавшего на кожу расплавленного воска, подрывник затушил обе свечи, бесцеремонно переворачивая подставку. Выпавшие на низкий столик монетки с громким стуком разлетелись в разные стороны. - Канси вэньбао*(3), - проворно подхватив отливавшую в свете фонариков желтизной монетку, Панцзы продемонстрировал находку друзьям. – А вот еще одна. Вторая монетка мало чем отличалась от любой привычной медной монеты первой половины эпохи правления династии Цин, но особое отношение господина Пана к деньгам не давало сбоя, когда речь заходила о возможности поправить свое финансовое положение. - Авторитетно заявляю, что ее чеканка соответствует эпохе правления Цзяцин-ди*(4). Медь и цинк с примесью свинца. И посмотрите на всю эту косметику, - Юэбань эффектным движением стряхнул пыль с изящной пудреницы. – Кто бы ни жил в доме, этот человек… - Навсегда остался в нем, - закончил за друга У Се, сдвигая прикрывавшую кровать штору. - Разве это не девушка с портрета? – склонившись над обнаруженной боссом У мумией в богато украшенном розовым узором некогда золотистом ципао*(5), пробормотал Панцзы. - Сложно сказать. Но, похоже, она знала, что умирает, и не сопротивлялась этому. - Айя, Тяньчжэнь, как можно заблаговременно знать, что умираешь, и при этом не делать ничего, чтобы продлить свою жизнь?! - Она приняла яд, - пальцы Цилина надавили на подбородок мумии, насильно открывая рот, и погрузились в смрадное иссушенное пространство, достигая горла. - Что это? – отчетливо скривился подрывник, с нескрываемым омерзением рассматривая сморщенное нечто, напоминающее куколку бабочки, зажатую между длинными пальцами Чжана. - Куколка шелкопряда. - Еще одна наша новая знакомая отравилась… бабочкой? – недоверчиво фыркнул пузо и душа Железного Треугольника. - Мяо верили, что продукты жизнедеятельности гусениц шелкопрядов отравляют весь организм и несут верную смерть. Сяогэ, что?... - Не трогай, - перехватив руку своего сокровища, тянущегося за новой, таящей в себе скрытую опасность находкой, жестко отрезал Цилин. – Она ядовита, - чуть смягчившимся тоном пояснил он, отстраняя зависшего расхитителя от себя. Нож привычно рассек подушечку пальца. Густая алая капля сорвалась вниз, разбиваясь о в миг почерневшую и рассыпавшуюся прахом куколку. - То есть эта госпожа, пожелавшая остаться неизвестной, решила убить себя, съев куколку шелкопряда вместо пилюли, от скучной жизни? – закатил глаза подрывник. - Да, но почему она продолжала жить в разрушенном селевым потоком доме? - Может, о бедняжке забыли, - предположил Панцзы, теряя интерес к мумии. – Или она боялась света. Или просто не смогла расстаться с любимым домом. Знаешь, Тяньчжэнь, вряд ли бы я захотел жить в доме, из которого безумный архитектор слепил чертов лабиринт. - Посмотри на ее одежду, - ухмыльнувшись на подобное заявление, посоветовал босс У. – Желтый с розовым. Да еще и та монетка эпохи правления Цзяцин-ди. Если она была единственным жителем ушедшего под землю особняка, то ей удалось прожить немногим меньше сотни лет. Думаешь, такое возможно? - Айя, Тяньчжэнь, ты посмотри на нашего Сяогэ. Ответ прямо перед тобой, и проводит ночи в твоей постели, знаешь ли. И я что-то не заметил, чтобы ты жаловался на его возраст. - Она не из клана Чжан, - неуловимо качнул головой Цилин: комментарии подрывника звучали нелепо, но привычно и немного забавно. В самом деле, он и сам порой забывал, что ему почти на четверть века больше ста, когда У Се и Панцзы были рядом. С ними воин чувствовал себя, если и не на пятнадцать, то лет на двадцать с небольшим точно. Их порой совершенно детское и непосредственное поведение оказывалось заразительным. Сколько раз Чжан ловил себя на том, что впадает в юность, которой, к слову, у него не было, участвуя во многих проказах и развлечениях своего любимого и их общего друга. - Я жалуюсь, знаешь ли, - в тон пузу и душе Железного Треугольника запротестовал потомственный расхититель. – Жалуюсь, - повторил он, пряча лукавый блеск в глазах за преувеличенным интересом к рассыпавшимся по полу монеткам. – И довольно часто. В основном, на тебя. - То есть почтенный возраст Сяогэ профессора У не беспокоит?! – приняв правила негласной игры, пафосно воздел палец к потолку Панцзы. - С чего бы! Как ни посмотри, но Сяогэ всегда двадцать. Скорее, меня беспокоит твое постепенное вхождение в почтенный возраст. Ворчишь, как старый дед. И ведешь себя так же. - Айя, Тяньчжэнь, мне едва исполнилось восемнадцать, а в душе я человек без возраста. Это ты у нас рассыпаешься и чахнешь! - Я… Оборвав себя на полуслове, У Се бросился к окну. Створки неохотно поддались несдержанному рывку, со скрипом срываясь в темную пустоту, зависшую по ту сторону окна. Спертый воздух внутри помещения смешался со сладковатым ароматом, просачивающимся снаружи. Осветив доступное пространство фонариком, босс У не без удивления отметил распростершуюся под углом дома бездну, уходящую в неизвестность, туда, где клубилась и пульсировала тьма. Скала, поддерживающая южный флигель, шла причудливым винтом, упираясь в уцелевшую балку, некогда служившую опорой для крыши первого этажа. - Похоже, дом держится за скалы, но под ним ничего нет. Хотя я отчетливо слышал какой-то звук. Он доносился снаружи. - Я ничего не слышал, - нахмурился Юэбань, искоса поглядывая на мумию. – Может, это были крысы? - Крысы, ползающие по вертикальным стенам, - хмыкнул У Се, отступая от окна. - Значит, тебе просто показалось. Айя, Тяньчжэнь, оставь это Яньцзину. Мы же ищем выход! - Да..., - рассеяно протянул босс У, делая еще несколько шагов назад, не рискуя поворачиваться к зияющему мраком оконному проему спиной. – Да. - У Се? – Цилин положил руку на плечо пятящемуся расхитителю, удерживая на месте. - Нет, ничего, - мотнул головой У Се, натянуто улыбаясь. – Просто вспомнил… На самом деле, это все глупости. Воображение, - наконец, переводя взгляд на обеспокоенно смотрящего в ответ Чжана, скороговоркой отчеканил он. – Я тут подумал, если здание держится за скалы, то, возможно, есть и другие пустоты. Одна из них вполне может вывести нас на поверхность. - У Се, - чуть настойчивей повторил воин. - Ну, прыгать туда, - пойманный в ловушку собственных сомнений, нервно хихикнул наследник пятой семьи, указывая на окно, - я не стану. Не беспокойся. - У Се. Послушно захлопнув рот, У Се попытался улыбнуться более естественно, но, судя по застывшему лицу Цилина, не преуспел, лишь сильнее встревожив того своими жалкими потугами. - Сяогэ, я что-то слышал, но, вероятно, Панцзы прав в своем предположении, и мне просто показалось. Не бери в голову. Думаю, все дело в моем страхе высоты. После мертвого города я… Глупо моргнув, потомственный расхититель опустил глаза на свое запястье, отстраненно отмечая, насколько уместно смотрелись на нем прохладные длинные пальцы сильнейшего воина из клана Чжан. То, что его выводят из пропахшего смертью с примесью сладких ягодных нот помещения, босс У осознал, лишь переступив порог комнаты, вновь оказываясь в длинном коридоре со множеством дверей. Переход в восточный флигель осложнился вставшим на пути железного трио завалом. По всему выходило, что от селевого потока пострадало не только западное крыло, но и южная часть рухнувшего под натиском стихии особняка. В провале пола, отчасти засыпанного обломками скалы, темным непроницаемым холодным покрывалом раскинулась тьма: выпущенный подрывником сигнальный огонь с шипением погас, так и не достигнув дна пропасти. - Думаю, должен быть обходной путь, - сдавленно выдохнул У Се: даже сама мысль о том, чтобы перепрыгнуть провал, как предлагал сделать Панцзы, вызывала предательскую дрожь в коленях. До мертвого города он мог, не задумываясь, махнуть на свой страх рукой, свободно перепрыгивая с балки на балку в гробнице Наньхай-вана или спокойно спрыгнуть с обрыва, до приступа паники в храме погребального комплекса и после него, на корабле, расхититель продолжал совершать невероятное, игнорируя посылы собственного подсознания, но все изменилось. Здесь и сейчас, бесстрашный и несгибаемый босс У открыто признавал, что ему страшно. И еще страшнее делалось от понимания собственного бессилия перед своим навязанным древними гробницами, разнообразными жуткими тварями и семьей У страхом. - Отлично! – преувеличенно бодро вскочил на ноги Панцзы. – Осмотримся и найдем другой путь в восточное крыло. Сомневаюсь, что та насекомоядная госпожа ограничивала свои передвижения одной комнатой. Одарив друга благодарным взглядом, светлый ум Железного Треугольника позволил чувству облегчения затопить бьющийся в тревожной истерике разум: двум самым значимым людям в его жизни не нужны были слова, чтобы понять, насколько важно для одного упрямого и несносного расхитителя сохранить остатки собственной никчемной гордости. Разумеется, и Юэбань, и Цилин не оставили бы его один на один с возникшей проблемой, но все-таки чувствовать себя беспомощной дамой в беде для босса У было откровенно стыдно, а еще совестно. Ближайшая дверь пала от сокрушительного удара, нанесенного ей подрывником. Победно усмехнувшись, Панцзы в лучших традициях западного кино попрыгал на поверженной конструкции, вызывая улыбки на лицах друзей. Ничем непримечательное помещение встретило нерушимое трио сыростью и запахом плесени. Бронзовые и глиняные сосуды, неровными рядами расставленные на полках, выглядели жутко под слоем осточертевшей сероватой паутины и высохшего крысиного помета. - Фу, гадость! Случайно задетый Ваном сосуд раскололся на черепки, вместе с содержимым разлетаясь по грязному полу. Несколько глазных яблок, вымазанных в какой-то вонючей слизи, подпрыгивая, откатились к дальней стене и провалились в углубление под ней. - Человеческий, - покрутив в пальцах один из экземпляров, с равнодушным видом заключил Сяогэ, принюхиваясь к субстанции, немедленно окрещенной Панцзы «маринадом». - Полагаю, зубы и ногти тоже принадлежат тем несчастным из колодца, - смахнув со стеллажа еще пару глиняных сосудов, передернул плечами босс У. – Как и языки. Аккуратно вырезанные языки лежали в растекающейся луже чего-то дурно пахнущего и немного вязкого ярким напоминанием о человеческой жестокости. - Ага, не хватает только печени, селезенки и сердца, - сжал челюсть подрывник. - Не хотелось бы проверять, но уверен, что среди этого добра найдутся и они. Эта комната напоминает склад. - Я бы назвал это место фермой тел, если бы здесь были тела со всеми полагающимися запчастями, - откликнулся пузо и душа Железного Треугольника, избегая притрагиваться к ненадежно зафиксированным у стены стеллажам. Неприятных открытий и так навалилось в избытке, поэтому подтверждать чудовищную теорию наследника пятой семьи он не спешил, оставляя на рассмотрение тем, кто хотел знать наверняка. Благо, в их скромной команде на троих подобных исследователей не нашлось. - Это не похоже ни на один известный ритуал жертвоприношения. - Айя, Тяньчжэнь, я бы предпочел вообще не знать ничего о таких сомнительных реалиях прошлого. - Некоторые малочисленные народы, проживающие в древности на территории современного Китая, использовали кишки для гадания, сердца – для послания богам. Известны ритуалы, когда после вырезания сердца, с посланника сдирали кожу, в которую облачались жрецы. - Тяньчжэнь, избавь меня от подробностей. - Дело не в подробностях, Панцзы. Все народы мира грешили человеческими жертвоприношениями. Это не считалось зазорным. Но всегда существовало несколько нерушимых заветов для совершения подобного рода ритуалов. В жертвы приносили военнопленных, рабов и обычных людей. Иногда посланниками на Небеса становились дети правителей. Даже самые жестокие ритуалы предполагали полную отдачу со стороны жертвы и жрецов. Оставлять что-либо «на память» считалось неуважением к богам, и каралось небесным судом. Другое дело, использовать человеческие органы или кости для гадания. Однако после завершения предсказания органы сжигались. Исключение составляли только кости и зубы, которые можно было использовать многократно. - Тогда чем занималась семья Ляо, коллекционируя все это? – подрывник обвел широким жестом помещение. - Не все жертвы из колодца подвергались пыткам. Следовательно, некто собирал только то, что считал необходимым. Например, глаза. Посмотри на их радужку, - подтолкнул носком ботинка ближайшее откатившееся немного в сторону глазное яблоко У Се. - Ну, похоже, некто, о ком ты говоришь, Тяньчжэнь, был настоящим чокнутым на голову эстетом, - признал пузо и душа Железного Треугольника, следуя примеру друга. – Радужки отличаются по цвету. Смотри-ка, похоже, эта семейка не постеснялась пришить какого-то неразумного европейца. - Не обязательно. Люди с голубыми глазами встречались в Поднебесной еще с древних времен, и зачастую подвергались гонениям. Кроме того, не забывай о торговле людьми. На невольничьих рынках можно было купить кого угодно, даже особ царских кровей из покоренных государств. Но это не объясняет, зачем семье Ляо понадобилось собирать такую коллекцию – в этом ты прав, Панцзы. - Зато теперь совершенно ясно, почему их усадьбу считали проклятой. - У меня есть одна догадка. Надеюсь, что я ошибаюсь, и в семье Ляо просто процветали садистские наклонности. - Ага, цвели буйным кровавым цветом, - отвращение смешалось с ехидством, когда подрывник слушал сбивчивую речь У Се. В самом деле, что он должен был сказать или сделать, чтобы внести ясность в слова достигшего самых высот мастерства манипулирования и непревзойденно искусства изворотливости хитрого лиса из семьи У, для которого давно стал не просто другом, а самой настоящей семьей, старшим братом, так и не научившись при этом развязывать тому язык, если только У Се сам не желал высказаться или поделиться своими подозрениями. Свести все к черному юмору было лучшим решением, гарантирующим большую откровенность со стороны светлого ума Железного Треугольника, стоило только проявить терпение и немного такта. С первым у Панцзы проблем, как правило, особо не возникало. Боссу У редко удавалось вывести его из себя на полном серьезе, скорее это засчитывалось за меру воздействия, чтобы встряхнуть или угомонить чересчур увлекшегося мужчину. Со вторым (как, впрочем, и с первым) успешно справлялся Сяогэ. По итогу им вдвоем удавалось получить всю необходимую информацию с минимальными потерями. Оставалось лишь дождаться удобного момента. Еще несколько комнат, тянущихся вдоль коридора в шахматном порядке, пустовали. Кое-где виднелись следы от перетаскиваемой мебели, местами грудой валялись обломки кресел. - Возможно, стоит вернуться в западное крыло и поискать там, - разочаровано переступив порог крохотного помещения, назначение которого вряд ли смог бы кто-то определить, кроме настоящих владельцев, предположил У Се. Перспектива делать еще один круг по особняку не радовала, однозначно отсрочивая возвращение на поверхность, но одна только мысль о прыжке через пропасть в попытке быстро преодолеть завал, заставляла идти более длинным путем. - Тяньчжэнь, разве от западного крыла не осталась всего пара комнат, кроме разрушенной детской? - Именно. - Ладно. Не то, чтобы Цилин, на полном серьезе верил в чудесное везенье, благодаря которому им удастся отыскать потайной ход в восточное крыло ушедшего под землю особняка, но вынуждать любимого человека прыгать, пока оставался шанс этого избежать, он не хотел. Возможно, не отыскав искомое, тот сам решится идти предложенным Панцзы путем, привычно преодолевая так некстати взыгравший страх. - Как знаете, - кивнул подрывник, смирившись с необходимостью нарезать круги в поисках несуществующего обходного пути. В конце концов, каждый имел право на страх. И светлый ум Железного Треугольника вовсе не был исключением. Хотя Юэбаню было интересно узнать истоки боязни высоты, едва ли проявлявшейся до приступа паники У Се в Храме Пустоты, однако это знание не стоило изрядно потрепанной гордости и душевного спокойствия потомственного расхитителя. Западный флигель встретил нерушимое трио звенящей тишиной, нарушаемой эхом грузных шагов Панцзы. Миновав комнату, некогда ставшую могилой для ни в чем не повинного ребенка, У Се в недоумении остановился перед двумя заколоченными дверями. Стремясь быстрее обыскать особняк и вернуться наверх, он не обратил внимания на такую важную и вместе с тем необычную деталь. Смысла заколачивать двери в разрушенном стихией доме не было, но некто посвятил всего себя этому нехитрому делу, соорудив настоящую неприступную крепость из прогнивших от времени и влаги досок, сломать которые для Сяогэ не составило труда. Выбитая дверь с грохотом отлетела к стене, разлетаясь на мелкие щепки вместе с прибитыми к ней и косяку досками. Смрадный запах ударил в нос, вызывая тошноту. Луч фонарика скользнул по полу, высвечивая несколько сложенных в кучу, подобно мусору или изломанной в щепки мебели, скелетов. - Вероятно, это служащие, погибшие во время обрушения здания, - тщательно обследовав каждый из скелетов, босс У поднялся на ноги, отряхивая руки. – Следов пыток нет, все кости и зубы на месте. Только у одного сломана шея. Думаю, этих бедняг завалило осколками скалы, когда они работали в западном крыле. А семья Ляо решила скрыть их гибель. - Или наказать за смерть ребенка, - вставил Панцзы. – Мне кажется… - Что случилось? – так и не дождавшись продолжения реплики, У Се оглянулся на застывшего у заколоченного, подобно дверям, окна подрывника. - Мне кажется…, - сглотнув, пробормотал тот, хватаясь руками за хлипкие доски, крест-накрест фиксирующие ставни, и с громким хрустом отрывая одну из них. – Мне кажется, я слышу то, о чем ты говорил, Тяньчжэнь. - Звук? – изогнул бровь Цилин, прислушиваясь к пространству. - Звук, - подтвердил потомственный расхититель, помогая другу расправиться с заевшими ставнями. – Сяогэ, ты не слышишь? - Нет. - На самом деле, он не прекращался. - Здесь ничего нет, кроме скалы, - огорченно цыкнул пузо и душа Железного Треугольника. – И этого звука, похожего на завывание ветра в скалах и перезвон колокольчиков. - Осмотрим вторую комнату! - Стой, - Цилин перехватил спешащего добраться до коридора У Се. - Сяогэ? - Я ничего не слышу. Но звук… Это нехорошо. - Да, и в этой части здания он слышится гораздо четче. - Сяогэ прав, нам стоит держаться вместе. Знаю-знаю, Тяньчжэнь, - усердно замахал руками подрывник, встречаясь с обиженным взглядом лучшего друга, - ты взрослый, опытный расхититель. И волен делать так, как считаешь нужным. Сяогэ не пытается опекать или ограничивать тебя, но нас здесь трое, не так ли? - Тогда помоги мне. - Запросто! Сейчас от этой двери ничего не останется – одни щепочки. - У Се, будь осторожен, - разжимая пальцы на плече мужчины, мягко, но настойчиво, попросил Чжан. - Насколько возможно, - размыто пообещал босс У. Забота Сяогэ была приятна, даже когда тот проявлял ее в весьма своеобразной манере, однако желание убраться подальше от дома переплеталось со стремлением разгадать его тайну, и бороться с этим явлением становилось все труднее. Вторая вскрытая Панцзы комната отличалась от предыдущей только отсутствием давно истлевших трупов и смрада. Те же запустение и пыль, которые встречались на каждом шагу. И никаких тайных знаков или скрытых ходов. Только тишина и липкий мрак, окутавший железное трио плотным промозглым коконом. А еще ощущение чужого присутствия, давящего на плечи. - И что теперь? – разбил гнетущую тишину Юэбань. - Возвращаемся к завалу. Принятое решение оседало на языке горечью и вызывало мелкую противную дрожь, поселившуюся в кончиках поспешно спрятанных в карманы пальцев. Неизбежность столкновения со своим страхом нервировала, но босс У, сжав кулаки, готов был признать, что отколупывал пластырь слишком долго, успев представить, как он сдерет корочку с едва поджившей раны, и накрутить себя до предела. И теперь уже не получится одним махом избавиться от вызывающей зуд повязки, как не получится уменьшить боль в потревоженной нерешительными действиями ране. С этой истиной стоило считаться сразу, сейчас же оставалось стиснуть зубы и совершить последний рывок, позволяя ей кровоточить и постепенно зарастать новой коркой. Эхом отразившийся от стен щелчок заставил У Се вздрогнуть. Последовавший за ним резко оборвавшийся вопль Панцзы оглушил, как и пришедшийся между лопаток удар. От столкновения со стеной перед глазами на краткий миг вспыхнули звезды, а во рту поселился металлический привкус. Словно в замедленной съемке, босс У провел рукой по горящему лицу, с недоумением уставившись на перепачканную в чем-то липком и горячем ладонь. Понимание того, что по его губам и подбородку, срываясь крупными каплями вниз, струится кровь, пришло вместе с прояснившимся зрением. Игнорируя звон в ушах, У Се пошатнулся, тяжело опираясь на единственную раскачивающуюся из стороны в сторону опору, которой, к его немалому изумлению, оказался пол. Сплюнув окрашенную в красный вязкую слюну, он неимоверным усилием заставил себя наклониться вбок, нащупывая шершавую, покрытую местами облупившейся краской стену. Шуршащий звук слился с сорвавшимся с губ стоном. Под онемевшей от удара спиной новая точка опоры ощущалась чем-то инородным, но достаточно надежным, чтобы иметь возможность осмотреться. Следом за тупой болью, прострелившей голову, глухо стучащее о грудную клетку сердце пропустило удар от накатившего, лишающего возможности свободно дышать осознания: он остался один. _____________________________________________________________ Комментарий к 66 главе: Хм, изначально авторы планировали иную концовку для главы, но по итогу все пришло к тому, что У Се, действительно, остался в одиночестве, а Панцзы и Сяогэ внезапно исчезли. Железный Треугольник снова оказался разделен. И пока мы сами не знаем, насколько затянется их вынужденное расставание. Однако У Се просто обязан победить свой страх без посторонней помощи. Поэтому, давайте, скрестим пальцы на удачу, и продолжим наслаждаться приключениями! Примечания: 1. Идет дождь, родные края заросли травой. Я слышал, ты всегда был одинок. Обшарпанные городские ворота овиты корнями старого дерева. От каменной плиты эхом отражается: «Подожди». (перевод строчек из песни Ван Линкая и Лю Юйнина – «Фейерверк легко затушить») P.S.: перевод сильно адаптирован, поскольку дословно переведенный текст – набор слов. 2. Спермацетовый воск появился в производстве с 18 века. Спермацет – это масло (восковое вещество), которое поступает из полости в голове кашалота. Доля восковых эфиров в органе спермацет увеличивается с возрастом кита (до 94% у взрослых самцов и до 87% у взрослых самок). Спермацетовый воск получается путем кристаллизации при 6 градусах Цельсия из масла спермы под давлением с помощью химического раствора каустической щелочи. Спермацет образует блестящие белые кристаллы, твердые, но маслянистые на ощупь, лишенные вкуса и запаха. Полученное вещество часто используется не только для изготовления свечей, но и в качестве ингредиента для косметических средств, кожаного производства и смазок. Так, в 18 веке с ростом китобойной промышленности, спермацетовый воск стал широко используемым веществом для изготовления свечей, заменив собой сальные свечи из коровьего и овечьего жира. Он выгодно отличался отсутствием неприятного запаха, ярким светом, твердостью (спермацетовый воск не размягчается и не сгибается от повышенных температур) и доступностью (свечи из пчелиного воска могли позволить себе только люди высокого сословия – причем, не только в Китае, но и в Европе – состоятельные граждане и религиозные учреждения, например, буддийские храмы или католические/православные церкви). 3. Канси вэньбао или тунвэньбао (康熙文寶 [kāngxī wénbǎo])/(通文寶 [tōng wénbǎo]) – надпись, используемая на денежных монетах эпохи правления династии Цин, выпущенных при правлении императора Канси. Сегодня наличные монеты Канси Тунбао обычно используются в качестве талисманов и амулетов. Примечательной особенностью является то, что внешний ободок на наличных монетах Канси Тунбао с обеих сторон монеты, как правило, довольно широкий, в отличие от квадратного центрального отверстия. В 1713 году в честь шестидесятилетия императора Канси была выпущена специальная денежная монета из бронзы желтоватого цвета с несколько измененными центральными символами: 熙 [xī] в нижней части денежных знаков не имел вертикальную линию в левой части, а часть, записывающаяся, как 臣 [chén] писалась, как 口 [kŏu]. Кроме того, верхняя левая часть символа 通 [tōng] содержала только одну точку, а не две, как было принято в эту эпоху. 4. Цзяцин-ди (嘉慶帝 [jiāqìng dì]) – шестой император династии Цин, родившийся 13 ноября 1760 года, а также пятый маньчжурский император, правивший Китаем с 9 февраля 1796 по 2 сентября 1820. Примечательно, что в годы правления Цзянцина население Китая достигло 300 000 000 человек, что в два раза больше, чем всего за столетие до этого, страна страдала от голода, правительство было коррумпированным, повсюду появлялись тайные антиманьчжурские организации. Стабильность страны вернулась только в 1803 году, но обошлась чрезвычайно дорого. Постоянное увеличение квоты на производство медных денежных монет шло параллельно с изменением стандартного содержания сплавов. Так, в 1796 году процент меди в монете составлял всего 54%, а обменный курс между наличными и таэлями вырос с 900 вэнь (文 [wén]) за 1 лян (两 [liǎng]) серебра до 1200 вэнь за один лян. 5. Ципао (旗袍 [qípáo]) – традиционно маньчжурское женское платье обычного во времена династии Цин свободного покроя с двумя разрезами по бокам, похожее на халат. Современная его форма создана в 1920-х годах модельерами Шанхая, которая на северном диалекте называлась чаншань (長衫 [chángshān]), а на кантонском диалекте – чхёнсам [cheungsam]. В измененном виде ципао представляет собой женское платье, длинное, в талию, со стоячим воротником и широкой правой полой, однако встречаются и укороченные его варианты (до колена или даже выше). Мужской вариант ципао называется чанпао (长袍 [chángpáo]) и отличается в основном наличием не двух, а четырех разрезов для удобства во время верховой езды. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль ---------- С уважением к читателям, Енот и Панда