«Как бы судьба нас не швыряла об канаты – Мы встаём, чтоб этот спарринг довести до конца. Как ей угодно, пусть она нас проверяет, раз так надо; Остальное я, итак, уже своим доказал. … Если рядом друг – не страшна беда. Вместе самый сильный держа удар. Я назад уж точно уже не сдам, Пока со мной мои братья!»
(Стим – Если рядом друг)
- И как мы докатились до такого? – устало простонал Панцзы, приваливаясь спиной к холодной влажной стене. Фонарик в руках человека напротив мигнул несколько раз, погружая затхлое сырое помещение, ставшее тюрьмой для них всех, в липкий сумрак. Протяжное мычание откуда-то сбоку только подтвердило всю безвыходность ситуации: никто, даже стоящий неподалеку Цилин так и не смог найти выход из каменного мешка, куда железное трио в компании своих недавних конкурентов угодило, разгуливая по древним лабиринтам подземной крепости в восьмидесяти ли от известного своей средневековой изысканностью древнего города Пинъяо, где еще чуть больше суток назад наслаждалось особой атмосферой, неспешным разговором с Сяо Хуа и Яньцзином в театре-чайной, горячими лепешками ваньто и блюдами из чаншаньяо*(1). - И почему эти двое тоже тут? – ворчливо продолжил подрывник, обвинительно тыча пальцем в неожиданно притихшего Ци Юя, явно уставшего от однобокой перепалки с боссом У, не проявляющим должного интереса к скабрезным высказываниям неуловимого пройдохи из семьи Ци. Не то, чтобы Панцзы был уверен в направлении, куда указывал его палец, но сидеть молча, бесцельно созерцая темноту, казалось выше любых имеющихся в запасе сил. Хотелось взорвать лабиринт, невзирая на последствия, однако даже в этой малости приходилось отказывать себе: рюкзак, набитый взрывчаткой, самым невероятным образом зацепился за камень в момент падения, оставаясь вне досягаемости обреченно протирающих штаны о холодный пол расхитителей. Все началось с сообщения Сяогэ и просьбы выпроводить из Ушаньцзюй незваных гостей (желательно без применения грубой силы). Раскрасневшееся лицо старого лиса Эрбая, определенно, стоило того: по крайней мере, сам Панцзы остался доволен коротким, но очень емким разговором с главой пятой семьи, после которого настроение подрывника повысилось сразу на несколько пунктов. Отдать должное Сяо Хуа и Лаобусы, те не стали испытывать нервы господина Пана на прочность, удалившись сразу после приветствия. На следующий день Железный Треугольник в полном составе принимал тех же самых гостей в более официальной и менее нервозной обстановке, не хватало только У Эрбая, выставленного за ворота Ушаньцзюй председателем Чжаном вместе с вездесущим Цзян Муданем и его робким и немного туповатым товарищем Фэй Тоуцзы, до этого верой и правдой отрабатывающих заслуженное наказание в антикварной лавке днем и в гостинице в роли мальчиков на побегушках в вечернее время. Как и сказал Сяогэ часом позже: У Се обладал не только общеизвестным талантом влипать в разного рода неприятности, но и даром предсказывать будущее, полагаясь на интуицию. Как предположил потомственный расхититель накануне вечером (о чем так же не преминул сообщить воин) появление на пороге Ушаньцзюй Чжан Жишаня и Сяо Хуа было связано с деятельностью Ци Юя, а еще с секретной лабораторией, обнаруженной господином Паном и боссом У в недрах затопленной шахты, и таинственной благотворительной организацией, оставившей свой след в десятке схожих с трагедией в шахтерском поселении историй. Из всего сказанного давними знакомыми железного трио подрывник уловил одно: Ци Юй окончательно заигрался и вышел из тени. Был ли то на самом деле Ци Юй, некогда входивший в ту же команду, что и У Саньшэн с Сяогэ, или же его двойник – вопрос на этот ответ и предстояло отыскать в провинции Шаньси, где, по слухам, намечался закрытый аукцион, организованный все тем же Ци Юем. Местом проведения был назначен Лунфэн. На закономерный вопрос о том, почему бы Сяо Хуа и Лаобусы не обратиться в полицию или не решить проблему с Ци Юем собственными силами, нерушимая троица получила исчерпывающий ответ, удовлетворивший не только У Се, но и Цилина. А потому Панцзы не оставалось ничего иного, как согласиться поиграть в детективов, а заодно наведаться в упомянутую Чжан Жишанем (и, что примечательно, заинтересовавшую назойливого выходца из семьи Ци) гробницу времен правления династии Цзинь*(2), затерявшуюся где-то в раскинувшейся под землей на двадцать ли древней крепости под полуразрушенным временем замком Чжанби. В целом все шло неплохо. Поначалу. После Пинъяо и задушевной беседы с Сяо Хуа и Ци Хэем под классическую китайскую оперу в старинном театре-чайной они направились в Лунфэн и даже смогли незаметно пробраться на аукцион, где, впрочем, застали лишь толпу алчных напыщенных коллекционеров древностей, едва ли имеющих представление об их настоящей ценности, и ни следа Ци Юя. Проблемы начались, как только Железный Треугольник пересек гостеприимно распахнутые для всех желающих (в том числе иностранных туристов) ворота маленькой деревушки на четыре неполные сотни местных жителей, с упоением возносящих молитвы в шестнадцати храмах, разбросанных по причудливо образующему латинскую букву «Т» поселению, и с не меньшим энтузиазмом заманивающих гостей в свои буквально ломящиеся от разнообразных сувениров лавки. Предложение дождаться наступления ночи, высказанное в полголоса боссом У, было принято единогласно, как единственная возможность без посторонних глаз спуститься в сложное переплетение туннелей, отчасти, благодаря вмешавшейся в процесс реставрации угледобывающей компании, доступных для посещений. - Согласно этой карте, - укрывшись от пристального внимания местных жителей за углом ограды одного из деревенских храмов, У Се расстелил на земле приобретенную по случаю карту подземных лабиринтов, - протяженность тоннелей составляет около двадцати ли, но для свободного посещения туристами доступна лишь малая их часть, состоящая из трех слоев общей протяженностью чуть больше полутора ли к югу и юго-западу. Нас интересует нижний уровень. Самый быстрый способ попасть туда в обход камер наблюдения – через подземелье замка. - Не понимаю я этого, - сухо ругнулся Панцзы. – Зачем было прокладывать сеть тоннелей от крестьянского дома, если их использовали для обороны? - Замок Чжанби – военная крепость, - пожал плечами босс У. – А то, что находится под землей, по слухам, можно назвать целым городом, над созданием которого трудились представители шести эпох в течение полутора тысяч лет. И десятки поколений местных жителей участвовали в его строительстве, а потому нет ничего удивительного в том, что они оставили лазейку и для себя. Никому не придет в голову искать потайной вход в подземный город в подвале дома какого-то бедняка и оборванца. - Что-то вроде цянского города в Хэйчжу? - Что-то вроде того. - Тяньчжэнь, думаешь, гробница, о которой говорил Лаобусы, действительно, существует? - Думаю, да, раз ей заинтересовался Ци Юй. Только династия Цзинь в качестве собственного вклада в создание подземного города решила обустроить поминальный дом с несколькими склепами в придачу. Хотя сложно утверждать что-либо наверняка. В тоннелях множество тупиков и ловушек. Еще никому не удавалось пройти его от начала до конца. Последней выдающейся археологической находкой стала застекленная стела периода правления династии Цин, обнаруженная в объединенных по типу сыхэюань*(3) помещениях, похожих на резиденцию высокопоставленного чиновника или, возможно, члена императорской семьи. Раскопки приостановили после обрушения нескольких тоннелей, а находку выставили в качестве музейного экспоната. В настоящее время разработкой и реставрацией подземной крепости занимается местная угледобывающая компания. Если попадемся на проникновении на охраняемый государственным культурным комитетом объект и расхищении национальных ценностей, то проведем остаток своей жизни на полном государственном обеспечении в радушной компании злостных нарушителей законодательства страны. - Так себе перспектива, - хмуро подытожил подрывник. – Тяньчжэнь, Сяогэ, все, что сказали Сяо Хуа и Лаобусы, не имеет смысла, не так ли? Все их объяснения… полнейший бред. Так почему? - Это важно для У Се, - без тени иронии ответил Цилин. - Сяогэ… - Встреча с Ци Юем – это то, чего ты хочешь, - обратив, наконец, свой взгляд на любимого расхитителя, твердо произнес Чжан. - Не совсем, - сглотнул светлый ум Железного Треугольника. – Хочу услышать кое-что… от него. У меня есть одно предположение, и я хочу знать, насколько оно верно. Некоторые фразы из дневника третьего дяди… Я думал над этим долгое время и понял, что начал задумываться о подобном намного раньше, просто не осознавал этого или просто не предавал значения. Не знаю. - И что это? – добродушно полюбопытствовал Панцзы. - Полагаю, как только мы встретимся, он сам скажет об этом. Не станет терпеть моего присутствия и решит нанести удар первым. Слова могут ранить намного сильнее любого оружия. Ты ведь об этом знаешь. Сяогэ, что ты помнишь о Ци Юе? - Ци Юй, У Саньшэн и Цзэ Ляньхуань не ладили. Никогда. Это все, что я помню. - Немного, - прищелкнул языком подрывник. - Не думаю, что он сильно походил на У Се. Тогда. - Призрак с кассеты, - понятливо присвистнул Юэбань. - Если верить дневнику третьего дяди, то Ци Юй должен быть мертв, как и вся экспедиционная группа, вошедшая в Город Грома. Хотя все считали его мертвым еще после Сиша. - Тяньчжэнь, думаешь, Ся Вэнь не заметил бы подмену? - Думаю, что все не так просто. Панцзы с протяжным вздохом сполз по стене на пол: они встретили того, кто захватил мысли босса У почти на два десятка лет. Более того, они имели уникальную возможность расспросить «призрака с кассеты» обо всем, но продолжали хранить молчание. Сам подрывник не представлял о чем говорить с человеком, возомнившим себя вершителем судеб для команды Цзюмэнь, понесшей значительные потери в том погребальном комплексе у северного побережья Хайнань. Цилин и вовсе игнорировал все попытки давнего знакомого завязать разговор. Даже У Се избегал открытых дебатов с вышедшим из тени и пустившимся во все тяжкие «мертвецом». Вероятно, изначально сама идея пробраться в подземелье замка Чжанби была нелепой. Не то, чтобы у нерушимого трио возникли какие-то проблемы с взломом замков и проникновением на охраняемый культурным комитетом объект, но все же. Темное сырое помещение напоминало каземат, соседствующий с винным погребом и еще несколькими комнатами неизвестного назначения. Несмотря на свой отреставрированный фасад, здание, разменявшее, по меньшей мере, полторы тысячи лет, изнутри выглядело жутко. Доступные для посещения залы и коридоры слепили своей чистотой и средневековой изысканностью, но то, что оставалось спрятанным от любопытных глаз, едва ли претендовало на культурное наследие, скорее на поддерживаемые воздухом и перекрещенными строительными балками руины, утопающие в плесени и насквозь пропитавшиеся гнилостным запахом и затхлостью. - Сюда, - У Се уверенно свернул в боковой затянутый паутиной проход, подсвечивая себе фонариком. - Здесь. Панцзы перевел взгляд со свисавшей с потолка налипшей на обрывки паутины пыли на разглядывающего стену воина, приподнимая брови в немом вопросе – жесте, перенятом за годы общения от Сяогэ. Последовавший за молчанием грохот обрушившейся кладки сотряс узкое пространство, заставляя подрывника задержать дыхание на выдохе, пережидая облако взвившейся в воздух тысячелетней пыли. От дыры, пробитой в стене, в густую, застывшую темноту отходил ряд местами выщербленных, полуразрушенных ступеней. Лестницы – еще одна больная тема для Железного Треугольника, наравне с гигантскими змеями, пауками, кровожадными моллюсками, зомби и прочей чертовщиной, обычно поджидающей расхитителей на подходах к гробнице, это уже не говоря о том, с чем им приходилось сталкиваться непосредственно в той или иной усыпальнице жутко богатого и помешенного на мистике хозяина или создателя всех пережитых ими потрясений и ужасов. И, пожалуй, Юэбань с готовностью признавал, что вот такие ненадежные лестницы, ведущие в неизвестность, определенно, входили в десятку вызывающих отвращение вещей, если речь шла об очередной вылазке под землю или погружении в толщу воды. Впрочем, спуск занял не больше пары минут, а за ним пришло понимание, что они снова очутились в месте, сулящим не только череду опасностей, но и вполне реальную возможность остаться в хитросплетениях очередного лабиринта навсегда в качестве скелета или ожившего зомби, вроде того, что, стоило определиться с направлением движения, выскочил из-за угла и был немедленно разрублен надвое сверкнувшем в свете фонариков Хэйцзинем. - Встречают с распростертыми объятиями, - поморщился душа и пузо Железного Треугольника, перешагивая через распластавшийся на грязном полу труп. - Идем. Панцзы, действительно, ценил немногословность воина клана Чжан. По мнению подрывника, Сяогэ и Тяньчжэнь представляли собой гармоничную пару: влюбленные по уши молчун и болтун. Если У Се отдавал предпочтение словам, то заткнуть его мог только поцелуй или хорошо поставленный удар противника. Если же босс У намеривался действовать, то остановить его мог только бронепоезд, несущийся навстречу на полном ходу (и вовсе не факт, что тому бы удалось угомонить идущего напролом наследника пятой семьи), или мягко и ненавязчиво направляющий и предостерегающий от ошибок Цилин. Поэтому господин Пан с благодарностью принимал временное лидерство Чжана, как возможность перевести дух и настроиться на грядущие приключения в компании двух самых близких и дорогих людей. На самом деле, кто вел Железный Треугольник, особого значения не имело: каждый из них троих выгодно отличался своим профессионализмом в разных областях, а потому, как однажды сказал У Се, они все оставались лидерами, когда речь заходила об особых, отточенных за годы навыках. Поэтому Панцзы всегда безропотно шел за своими друзьями так же, как они были готовы пойти за ним. Череда коридоров, сменяющих друг друга, отложилась в голове подрывника бесконечностью поворотов, темнотой, сыростью и смрадом. Деактивированные Чжаном ловушки отличались от своих собратьев в любом другом лабиринте разве что ординарностью во всем: от расположения до простоты механизмов, запускающих их. Еще ни одна экспедиция (кроме той, что У Се организовал для Ли Цу после событий в Юйцунь) не проходила настолько легко. И так продолжалось ровно до тех пор, пока они не уперлись в глухую стену, оказавшуюся поворотной дверью. Где Панцзы не ожидал оказаться, так это в поражающем своей роскошью театре, в самом центре которого возвышалась огражденная резными перилами сцена, со всех сторон окруженная несколькими отдельными площадками, уставленными изящными скамьями. - Не слишком похоже на балаганы эпохи Юань*(4). - Нет, - согласно кивнул У Се. – Что скажешь, Сяогэ? - Середина четырнадцатого столетия. Взгляд подрывника неотрывно следовал за другом, бесшумной тенью лавирующим между резных скамеек по направлению к сцене. - Монголы уважали театральное искусство, всячески поощряли артистов и не позволяли конфуцианским последователям подвергать их гонениям, хотя сами не стеснялись устраивать массовые репрессии в стране по отношению к ханьцам, - пустился в рассуждения босс У, обходя сцену по кругу. - Театр Юаньской драмы*(5)? - Скорее, первые шаги к становлению Пекинской оперы. - Театр теней. Заключение, озвученное Цилином, вызвало недоумение, настолько же хорошо читавшееся в глазах стоявшего у сцены У Се, как и написанное на лице самого Панцзы. Пузо и душа Железного Треугольника буквально слышал скрип шестеренок в своей голове, стремившихся угнаться за ходом мыслей воина. Брови подрывника бесконтрольно поползи вверх, стоило Сяогэ запустить спрятанный где-то за сценой механизм, приведший в движение монументально спроектированный зал древнего театра. Рассеянный подрагивающий свет залил просторное помещение, погружая сцену в приятный полумрак. Опустившийся сверху бумажный занавес с тихим шелестом коснулся пола, отгораживая происходившее на сцене от зрителей. По стенам поползли неясные тени, постепенно формирующиеся в знакомый силуэт, вооруженный древним мечом. Со своего места подрывник мог различить малейшее движение, сделанное другом и немедленно отражавшееся на продолжавших вращение стенах. Апогеем представления стало появление второй, несколько неуклюжей тени, с присущим ей бесстыдством заключившей легко поддавшуюся на провокацию тень воина в объятия, закончившиеся коротким поцелуем. Лишь спустя несколько долгих минут, он, наконец, понял, что двигались вовсе не стены и не сцена, а он сам вместе с мелко подрагивающим полом. Свет погас так же внезапно, как и вспыхнул. Занавес поднялся. Два перекрещенных луча от карманных фонариков достигли ошалело моргающего Панцзы. Довольные маленькой шалостью лица смотрели в ответ с лукавством, поселившимся на дне прищуренных глаз, и озорными улыбками. - Как я и говорил, - собравшись с мыслями, Юэбань вернул друзьям широкую ухмылку, - никогда не поздно начать торговать собой. Ваше представление заслуживает бурных оваций. Уверен, пару таких выступлений, и ваша популярность затмит Мияби*(6). - Тогда тебе придется стать нашим менеджером, - хмыкнул в ответ босс У. – Что скажешь, Сяогэ? Господин Пан был готов поклясться, что в непроницаемо-черных глазах воина промелькнуло нечто темное и ничуть не менее древнее, чем окружавший их театр теней. Нечто, что он уже видел однажды в тату-салоне а-Тоу, когда впервые предложил надменной девчонке заплатить за то, чтобы прикоснуться к их драгоценному Сяогэ, а после, как бы между делом, упомянул о том, что ради У Се они готовы на все, и если вдруг Цилин решит пойти на панель за дополнительным заработком, то и Панцзы последует за ним. - М? – Чжан практически картинно вскинул брови, оценивающим взглядом оглядывая захлопнувшего рот подрывника, словно подсчитывал, насколько дорого можно продать его. – Пусть присоединяется. И совмещает, - чуть поразмыслив, добавил воин, тем самым выбив весь воздух из легких болтливого пуза и души Железного Треугольника. - Да ну вас, - с деланной обидой протянул Панцзы. – С вами невозможно иметь дело. - Ладно, обсудим открывающиеся перспективы позже, - рассмеялся У Се. – Нужно двигаться дальше. - Это, действительно, похоже на город. За распахнутыми дверями театра простиралась пещера с высоким сводом, наподобие того, что встретил команду нерушимого трио мерцанием светлячков над Городом Мертвых. Только вместо светящихся точек и вспыхивающих факелов их окружал мрак, разрезаемый множеством отсветов от дрожащих желтоватых лучей, видневшихся вдалеке. - Команда Ци Юя, - одними губами прошептал потомственный расхититель. - Думаешь, они нас заметили? - Да, - ровный тон Цилина заставил подрывника нервно выдохнуть. – Уходим. Послушно погасив фонарик, Панцзы вздрогнул, как только на плечо опустилась чья-то рука. - Идем. Шепот У Се, прошедшийся дуновением ветерка по обнаженной коже шеи, вызвал сонмы мурашек по всему телу, побуждая Юэбаня двигаться, вверяя себя бесшумно идущему впереди воину и придерживающему его за плечо наследнику семьи У. Пересечь площадь, окруженную четырьмя постройками, одной из которых был оставшийся позади театр, оказалось намного проще, чем протиснуться в выбранный Чжаном тоннель, уводящий железную троицу подальше от рыщущего в округе Ци Юя в компании своих верных наемных псов. Коридор, то сужался, то расширялся, петляя в непроглядной темноте. Кое-где, выделяясь на общем фоне, виднелись небольшие постройки, сливающиеся с монолитными стенами, вмурованные в кладку колодцы, заполненные протухшей водой, и хорошо сохранившиеся во времени статуи жуткого вида божеств. Завернув за угол, Цилин остановился, реагируя на едва различимый шум, донесшийся из бокового тоннеля. По тому, как напрягся и без того буквально вибрирующий от напряжения бесстрашный воин, а пальцы У Се на плече сжались сильнее, грозя оставить синяки, Панцзы понял, что их преследователи совсем близко. - Ци Юй? – хрипло выдохнул подрывник, обращаясь к застывшему на месте Чжану. - Нет. - О, так здесь тоже водятся какие-то древние твари? - В этих тоннелях бесследно пропало больше археологических групп, чем в любом другом месте, связанном с историей и мистикой. Даже Город Грома и гробница Наньхай-вана вместе взятые не унесли столько жизней, сколько подземная крепость Чжанби. - Стоило сказать об этом раньше, Тяньчжэнь, - попенял другу Панцзы, вслушиваясь в тишину. - Нам нужно двигаться в северо-западном направлении. Придется идти через этот проход. - То есть тебя не смущает, что нас могут разорвать на мелкие кусочки местные обитатели, да, Тяньчжэнь? - У Се прав. - Кто бы сомневался. - Подземные тоннели строились во времена Суй и Тан, а, значит, вряд ли нам стоит опасаться чего-то… чересчур… сверхъестественного. - Ого, Сяогэ, еще немного и я решу, что ты стал поклонником американской поп-культуры в жанре мистики и ужасов. Неужели, вы с Мэй добрались до просмотра той жуткой хрени про охотников за нечистью и грядущий конец света? - Расцвет буддизма выпал на период эпох Суй и Тан. В это же время к даосам относились с большим презрением, чем в любую другую эпоху. Времена правления династии Тан считают золотым веком китайского буддизма. - Спасибо, профессор У, - беззлобно хмыкнул подрывник. Слушать рассуждения У Се всегда было для него чем-то с родни получения особого эстетического удовольствия наравне с безобидными поддразниваниями. Потомственный расхититель обладал невероятным запасом знаний, уступая в этом аспекте только Сяогэ и Чжан Жишаню. Хотя легко и непринужденно обходил их, если речь заходила о построении сложных цепочек логических размышлений. Стоило вспомнить запись в дневнике, сделанную У Се после посещения усадьбы на холме в Мэйлин. Даже председатель Чжан не смог понять, почему вместо гусеницы в горле Ляо Санцаня свила себе уютный кокон бабочка, которую тот безжалостно прикончил на месте. Оказалось, что ответ все это время находился на страницах дневника босса У: темный дух не желал умирать вместе с заклинателем, а потому после смерти сосуда окукливался, превращаясь в бабочку и отправляясь на поиски следующего почитателя гу-магии. Простой вывод, сделанный на основании лишь одному потомственному расхитителю известных мельчайших деталей их совместного приключения и малоизученных фактов. - Борьба между буддистами и даосами достигла наивысшего накала во времена правления Хубилая-хана. Не смотря на симпатии простого народа, интеллектуальный перевес оказался на стороне буддистов. Они заручились поддержкой Хубилая-хана и смогли отчасти восстановить былое влияние на общество. Но, по итогу, и даосизм, и буддизм, и конфуцианство влились в систему религиозного синкретизма*(7). Значит, нам стоит опасаться природных духов, поскольку они не противоречат ни одной из трех религий. - Не хотел бы я встретить на своем пути фэя*(8) или ракшаса*(9), - поморщился Панцзы, покорно следуя за друзьями по широкому коридору, вслушиваясь в отражающиеся эхом от стен собственные шаги. - Якши*(10). - Айя, Сяогэ, тебя потянуло на грудастых девиц с аппетитными формами?! - Нет, - коротко отрезал Цилин, адресуя фыркающему подрывнику нечитаемый взгляд. - Эта шутка, Сяогэ, - добродушно хохотнул Панцзы, предусмотрительно захлопывая рот. Не то, чтобы он, действительно, опасался бесстрастного молчаливого воина, но пока его предупреждали по-хорошему, определенно, стоило прислушаться к голосу вопившего разума и промолчать. Насмехаться над взаимными чувствами своих друзей Юэбань себе запретил, лишь изредка опускаясь до беззлобных шуток и подколок. В качестве небольшой мести за устроенное в театре теней представление. Тоннель резко вильнул вбок, упираясь в пещеру, состоящую из нескольких построек, напоминающих жилые дома. В самом центре вытянутого прямоугольного двора возвышалась статуя идола с хорошо прослеживающимися женскими чертами лица и теми самыми аппетитными формами, о которых еще несколько минут назад говорил Панцзы. Статую опутывала лоза. Настоящая, живая, ползущая по полу и стенам, оплетающая черепичные крыши древних сооружений, проникающая в глубокие трещины в кладке, свисающая с потолка и немного подрагивающая от легкого потока воздуха, создаваемого осторожными передвижениями троих расхитителей. - Династия Цзинь, - со знанием дела заключил У Се. – Сяогэ был прав. Кому бы ни принадлежала эта часть лабиринта, те люди в качестве своего хранителя выбрали якши. - Тяньчжэнь, берегись! – Панцзы в последний момент успел оттолкнуть замешкавшегося друга, стремительно возносясь над полом, опутанный по рукам и ногам прочными стеблями живой лозы. – Твою ж! – ругнулся он, прослеживая взглядом выпавший из ботинка нож, звонко брякнувший о камни. – Гребаный Хогвардс! – не сдержал очередного ругательства подрывник, когда рядом с ним точно в таком же нелепом положении с испуганным вскриком завис У Се. На своих двоих оставался только Сяогэ, успешно уклоняющийся от выпадов ожившей лозы. Хэйцзинь рассек воздух, врезаясь в особо ретивый побег. То, что он практически не может дышать, господин Пан понял только тогда, когда из его горла вырвался свист, а легкие в сжатой до отказа грудной клетке никак не желали расправляться, чтобы вместить в себя хотя бы крохотный глоток воздуха. - Сяогэ, стой! – надрывно хрипящий голос босса У отразился от свода пещеры, сигнализируя о том, что лоза всерьез пытается навредить не только подрывнику, но и потомственному расхитителю. - Нам нужна чертова волшебная палочка и Гермиона в придачу, - стоило путам немного ослабнуть, язвительно выдал Панцзы, задушено охнув под аккомпанемент звона стали. Набросившийся на воина стебель бессильно отлетел к стене, отскакивая от повернутого плашмя меча. – Ты как, Тяньчжэнь? - Нормально. - Нужно придумать, как спуститься вниз и убраться отсюда. - Я думаю, - с явным недовольством в голосе отозвался босс У. - Тяньчжэнь! – испуганно прохрипел Юэбань, ощутив толчок вбок, а следом за ним еще один. Извивающийся и барахтающийся в путах потомственный расхититель представлял собой довольно забавное зрелище, если бы ни его самоубийственная попытка выбить весь дух не только из самого себя, но и из товарища по несчастью. – Что ты творишь? - Идол. Мне нужно увидеть идола. - Ага, прямо-таки Джеймс Бонд во плоти. Я серьезно, Тяньчжэнь, прекращай. - Я тоже серьезно, - нанося еще один удар и отскакивая от массивного тела подрывника, отозвался У Се, на глазах изумленного пуза и души Железного Треугольника с приличной скоростью пролетев прямо над головой статуи, чтобы в следующее мгновение извернуться, удачно цепляясь за воздетую вверх каменную руку. – Так я и думал. - Что там? – бессильно дернувшись пару раз, поинтересовался Панцзы, не спуская глаз с резво снующего между вошедшими в раж плетями лозы воина. - Все дело в статуе. Как в той пагоде на пути к Городу Грома. - И что ты предлагаешь? – зашипев от усилившейся хватки на теле, господин Пан обмяк, полностью расслабляясь. - Сяогэ! Разруби статую! Последовавший за отчаянным воплем грохот сотряс пещеру. Рассеченная одним ударом Хэйцзиня статуя рухнула к ногам Сяогэ, рассыпаясь на части и открывая взору расхитителей глубокий колодец, уходящий вниз. Панцзы, действительно, не помнил, как сумел выбраться из внезапно разжавшихся плетей лозы, в последний момент ухватившись за одну из них. Зато хорошо запомнил леденящий сердце ужас, захвативший сознание в тот самый момент, когда У Се рухнул в образовавшуюся пустоту. Тот же самый ужас читался на лице Цилина, едва встретившегося глазами с подрывником, прежде чем сигануть следом за потомственным расхитителем. В целом, Чжану было не впервой бросаться навстречу опасности ради спасения жизни наследника семьи У. Панцзы с содроганием вспоминал крик известного в то время своей непревзойденной неуклюжестью У Се, сорвавшегося с тридцатиметровой скалы. И еще с большим содроганием вспоминал распластавшихся на снегу переплетенных конечностями парней: Сяогэ смягчил падение потомственного расхитителя, Юэбаню даже показалось, что у того выросли крылья в момент самоубийственного броска навстречу холодной, укрытой белой вуалью земле. Но, пожалуй, настоящим чудом стало одно сломанное запястье на двоих, целиком и полностью доставшееся воину, и пара синяков на теле ошалело глотающего снежинки У Се. На счастье нерушимого трио под статуей разверзся вовсе не колодец. Господин Пан на собственной пятой точке прочувствовал все прелести средневековых американских горок по-китайски, совмещенных с лабиринтом страха. На бешеной скорости пролетая мимо запечатанных склепов, он никак не мог отделаться от мысли о стоп-кране или чем-то другом, способном замедлить, а после и вовсе остановить совершенно сумасшедшую гонку. Зодчие династии Цзинь, корпевшие над строительством поминального дома, проявили себя во всей красе, создав первую в мире горку, достигшую по своим скоростным показателям легендарную Кингда Ка*(11), и, судя про продолжительности головокружительного полета в неизвестность, на раз переплюнувшую ее же по показателям высоты. Апогеем всего стала хитроумная ловушка вроде той, что Панцзы видел однажды в одном из старых советских мультиков, одобренных для показа правительством Китая. Плита, на которую так неудачно приземлился Железный Треугольник, действительно, напоминала крышку чайника, а сам каменный мешок буквально кишел наемниками из команды Ци Юя во главе со своим языкастым боссом. - Добро пожаловать, - криво усмехнувшись, поприветствовал новоприбывших расхитителей Ся Вэнь. – Решили опередить нас? - Не твое дело, - потирая ушибленный бок, буркнул подрывник. - Наслаждайтесь хорошей компанией, парни. - Предлагаешь наслаждаться твоей рожей?! – негодующе фыркнул Юэбань. - Я тоже не слишком рад нашему вынужденному соседству, - пожал плечами в ответ Ся Вэнь. - Босс У, рад видеть тебя. С громким клацаньем захлопнув рот, пузо и душа Железного Треугольника скорбно поджал губы, сверля мрачным взглядом источник всех бед нерушимого трио на пути к очередной затерянной во времени гробнице. - Мо-ди*12? - Знал, что ты догадаешься, - с тончайшей улыбкой благосклонно кивнул Ци Юй. В глазах выходца из восьмой семьи Цзюмэнь читался неподдельный интерес. - Тяньчжэнь, о чем это вы? - Согласно одной из многочисленных версий исторических событий девятого февраля одна тысяча двести тридцать четвертого года, десятый правитель династии Цзинь был похоронен со всеми почестями своими врагами под павшей во время нашествия монгольских войск крепостью Чжанби. Монголы признали Мо-ди отважным воином и великим военачальником, с честью принявшим бой у стен Цайчжоу. Это лишь предположение, поскольку в обнаруженной ранее гробнице, якобы принадлежавшей Мо-ди, было найдено более сотни человеческих останков. Достоверность находки сомнений не вызывала, как и достоверность сделанных заключений, пока независимые эксперты не обнаружили ряд несовпадений и явных противоречий, говорящих в пользу того, что усыпальница Мо-ди находится где-то в другом месте. - Босс У достойный наследник семьи У. Тебя хорошо обучили. Если бы не твое упрямство и бунтарский характер У Саньшэна, то план старика У Лаогоу и Цзэ Цзюэ увенчался успехом. У тебя был шанс занять мое место, как того хотела семья У. Подумать только, твоя мать настолько была очарована интеллигентным молчаливым молодым человеком, прибывшим из-за границы, имеющим статус государственного служащего, что, не задумываясь, отдалась ему, хотя уже была помолвлена с У Ицюном. И что в итоге? Она под покровительством У Лаогоу решила создать из тебя мою миниатюрную копию. Настолько была восхищена мной? Как тебе такой поворот, босс У? - Я в курсе. Панцзы невольно вздрогнул от пронизывающего тон босса У холода и звенящей в нем стали. Его друг выглядел так же, как в те десять лет, что разбили жизнь на «до» и «после», когда у наивного и доброго паренька не осталось ни надежды, ни тех, кто мог, на самом деле, помочь ему справиться со всеми навалившимися в одночасье проблемами. Как бы подрывник не уверял себя в том, что продолжал находиться рядом с У Се, он не мог не признать, что, по большей части, оставил того на произвол судьбы, так и не набравшись упрямства и терпения настоять на большем. - И нет, ты ошибаешься. Тот, кто культивировал все мои привычки, чтобы создать твоего двойника – третий дядя, а не кто-либо другой. - Так, значит, тебя подавлял благороднейший из пройдох, которого ты так боготворил в детстве? У Саньшэн сделал из своего единственного племянника лабораторную крысу, позволив изучать всем, кому не лень! Позволь узнать, ради чего? - Отправляйся за ним, если хочешь прояснить этот вопрос. С последним брошенным У Се словом небольшое помещение погрузилось в тишину, нарушаемую время от времени колкими замечаниями Ци Юя, не находящими своего отклика в погрузившемся в размышления потомственном расхитителе. У самого Панцзы возникло много вопросов за тот короткий диалог, что состоялся между его лучшим другом и «призраком с кассеты». Подрывнику казалось, что однажды У Се упоминал, почему семье У вдруг понадобилось лепить из него послушную копию, но сопричастность к этому У Саньшэна откровенно выбивала из колеи, всерьез заставляя задуматься над многими вещами. На дне темных глаз Сяогэ, едва ли выдающих хоть какую-нибудь эмоцию, кроме равнодушия, Панцзы видел ту же озабоченность, что терзала его мысли и душу. Фонарик в руках Ся Вэня мигнул несколько раз, погружая затхлое сырое помещение, ставшее тюрьмой для них всех, в липкий сумрак. Цилин закончил повторное обследование ловушки, отрицательно качнув головой на вопросительный взгляд подрывника: на этот раз они влипли по-крупному, и вся надежда теперь оставалась на Сяо Хуа и Ци Хэя, клятвенно обещавших любую посильную помощь нерушимому трио. Поэтому услышать знакомый стук по ту сторону захлопнувшейся над головами расхитителей плиты было лучшим, что случилось за последние сутки с Железным Треугольником. - Похоже, ваши друзья сдержали обещание, и пришли на помощь. Панцзы мысленно выругался, покрыв отборным матом не только язвящего напропалую Ци Юя, но и всех тех, кто пришел с ним. Сдерживать себя от навязчивого желания разукрасить надменную ехидно усмехающуюся харю – иначе назвать это постаревшее, совершенно незнакомое и какое-то картонное лицо не поворачивался язык – «призрака с кассеты» становилось с каждой отсчитанной секундой все труднее. Этот Ци Юй разительно отличался от того, что им троим не посчастливилось встретить в тоннелях разрушенной шахты: совершенно другой человек, ни капли не похожий на У Се. Подрывник даже начинал подозревать, что все происходившее там было подстроено, как, например, неожиданное появление Сяогэ, вынужденного столкнуться с тремя неотличимыми друг от друга людьми в одной бронзовой комнате. На самом деле, первые сомнения поселились в голове Юэбаня в тот самый момент, когда Ци Юй и Чжан Хайкэ явили себя свету, не просто нагло свеча лицом босса У, а буквально дублируя его во всем (серьезно, одно и то же лицо в той ситуации – мелочь по сравнению с прической и даже одеждой). Здесь и сейчас сомнения, бытующие в голове господина Пана, начинали крепнуть: по итогу, все сводилось к тому, что их явно пытались не просто сбить с толку, а настроить друг против друга, и первый удар нанесли по чувствам Чжан Цилина и У Се. Ответный стук со стороны воина вывел подрывника из странного состояния полутранса, позволяя сосредоточиться на происходящем вокруг. Не то, чтобы несколько минут его пребывания в своих мыслях кардинально изменили обстановку, но что-то, определенно, казалось другим. Взгляды, направленные на нерушимое трио, теперь горели не любопытством и насмешкой, а лютой ненавистью. Словно некто переключил рубильник, превратив товарищей по несчастью во врагов по мановению волшебной палочки. - На этом, босс У, я вынужден попрощаться. Яркая вспышка на мгновение ослепила, заливая небольшое пространство белым светом. - Запомни, босс У, то, что ты видишь, не обязательно является правдой. Но, как бы ни было печально признавать, без тебя не было бы меня, а без меня босс У никогда бы не пришел в этот мир. Это и есть баланс Вселенной: противостояние противоположностей, берущих свое начало друг в друге. Панцзы напряг глаза, всматриваясь в переливающуюся белизну, силясь различить силуэт Ци Юя, но по-прежнему мог лишь слышать его голос, постепенно удалявшийся и затухающий, словно пламя свечи на ветру. В следующее мгновение воцарившуюся тишину нарушил звук схватки. Сморгнув слезы, подрывник огляделся: небольшое пространство, еще недавно погруженное в тягостное молчание и липкий сумрак, представляло собой поле боя: озверевшие наемники остервенело нападали на железное трио и прибывших им на подмогу Сяо Хуа и Ци Хэя. - Панцзы?! Окрик заставил Юэбаня еще раз моргнуть, сосредотачиваясь на расплывающемся лице босса У: друг выглядел обеспокоенным, его теплые мозолистые руки с трепетной осторожностью ощупывали гудящую голову пуза и души Железного Треугольника, а пронзительные карие глаза, казалось, заглядывали в самую душу. - Тяньчжэнь, я тебя люблю, - расплывшись в дурацкой улыбке, совершенно невпопад выдал Панцзы, тут же прикусывая язык и возвращая потомственному расхитителю настороженный взгляд. - Отлично, - коротко хмыкнул в ответ У Се, заставив подрывника на краткий миг зависнуть, а после облегченно рассмеяться. – Давай-ка выбираться отсюда. Тебя неплохо приложило взрывом. Зато Яньцзину и Сяо Хуа удалось найти секретный тоннель. - А с ними что? – Панцзы неопределенно махнул рукой в сторону поверженных противников. - Сила внушения. Господин Пан вскинул глаза на подошедшего Ци Хэя, хмурясь от непонимания всего свалившегося на голову нерушимому трио безумства. - Нам удалось выяснить, что под благотворительной организацией скрывается тайное сообщество, - с расстановкой пояснил маячивший за спиной человека в черном Сяо Хуа. – На это ушло немало времени и ресурсов, но они продолжали переходить дорогу Цзюмэнь, поэтому нам пришлось действовать наверняка. Прямо перед нашим спуском в подземные тоннели пришло сообщение от председателя Чжана. Люди, с которыми вы мирно беседовали, на самом деле не расхитители и не наемники. Они члены Байляньшэ*13. И та тайная подземная лаборатория в разрушенной шахте принадлежала Бйляньшэ, и использовалась для изучения древних цивилизаций, существовавших тысячелетия назад на территории современного Китая. - Очередные сектанты? – скривился Панцзы, позволяя сильным рукам Цилина привести себя в вертикальное положение и утвердить на ногах. - Ммм… - И как Ци Юй с ними связан? - Ци Юй? Подрывник снова нахмурился, решительно не понимая удивления старых знакомых железного трио. - Да. Ци Юй и Ся Вэнь. Мы разговаривали с ними. Видели, как вас двоих сейчас. - О? Скорее всего, они оба удрали сразу после взрыва, - пожал плечами Цзэ Юйчэнь. - Похоже на них, - чуть помедлив, кивнул Панцзы. Во всем происходящем виделось нечто странное, но объяснения старых знакомых нерушимой троицы не казались лишенными логики, а потому, с благодарностью принимая заботу придерживающих его с двух сторон Сяогэ и У Се, подрывник с облегчением переступил импровизированный порог каменного мешка, спеша как можно скорее убраться из пропахшего сыростью и плесенью места. _____________________________________________________________ Комментарий к 76 главе: Первая часть мини-арки подошла к концу. Вероятно, уважаемые читатели заметили, что все мысли, чувства и эмоции в этой главе писались как бы с точки зрения Панцзы (хотя и в третьем лице). В следующей главе мы планируем перенести место событий и сосредоточиться на мыслях, чувствах и эмоциях Сяогэ. Посмотрим, что из этого выйдет. Но на данный момент авторы полностью удовлетворенны проделанной работой. Мы снова оценили всю прелесть нелинейного повествования, используя его в своих целях. Теперь об отсылках. В случае романа Ци Юя и с матерью У Се авторы развили мысль, проскользнувшую в оригинальном тексте той части цикла книг, в которой идет речь о сюжете, ставшим основой для экранизации Перезагрузки: в 62 главе 1 части (в нумерации мы можем ошибаться) У Се задумывается над личностью Ци Юя, отмечая схожесть привычек и навыков и предполагая, что Ци Юй был первой любовью его матери, поэтому она решила обучить сына быть Ци Юем. О том, что по итогу во всем этом представлении с двойниками замешан У Саньшэн говорится в 24 главе 4 части Перезагрузки, как и о предполагаемых причинах его поступка (и мы планируем упомянуть об этом в последней главе мини-арки, если только не забудем XD). Будем рады узнать мнение уважаемых читателей о нашем творчестве. Примечания: 1. Чаншаньяо (长山药 [chángshānyào]), шаньяо (山药 [shānyào]) или, хуайшань (怀山 [huáishān]) – корневище дискореи китайской, то есть тропической многолетней вьющейся лианы с клубневидным съедобным корнем, произрастающей в Восточной Азии. Китайский батат или ямс. Этот вид батата уникален тем, что клубни можно употреблять в сыром виде. 2. Цзинь – императорская династия Китая, известная как Кинь или «династия чжурчжэней». Великая Цзинь просуществовала с 1115 по 1234 год как одна из последних династий в китайской истории, предшествовавших монгольскому завоеванию Китая на территории северного Китая и нынешнего Дальнего Востока России. 3. Сыхэюань (四合院 [sìhéyuàn]) – тип традиционной китайской застройки, при котором четыре здания помещаются фасадами внутрь по сторонам прямоугольного двора. По такому типу в Китае строились усадьбы, дворцы, храмы, монастыри и т. д. Обычно здания размещаются вдоль осей север-юг и запад-восток. В северо-западных регионах Китая, где часты пыльные бури, окружающие сыхэюань стены обычно являются более высокими. Планировка сыхэюань в северо-западном Китае более вытянута по оси север-юг, в то время как, к примеру, в провинции Сычуань сыхэюань обычно имеет большую протяжённость вдоль оси запад-восток. В южном Китае обычно строят многоэтажные здания. На северо-востоке, где достаточно земли и холодные зимы, дворы делают более широкими, чтобы увеличить количество поступающего в здания солнечного света. 4. Юань – монгольское государство, основной частью которого был Китай (1271-1368), основанная монгольским ханом Хубилаем, известным так же, как Сэцэн-хаган, внук Чингисхана (1215-1294 года н.э.). Первая династия некитайского происхождения, правившая всем Китаем, но при этом официально провозглашенная в традиционном китайском стиле. Если считать Монгольскую империю в то время в целом, царство хана Хубилая простиралось от Тихого океана до Чёрного моря, от Сибири до современного Афганистана. Белый, цвет королевского костюма Хубилая, был императорским цветом династии Юань. P.S.: подробнее о хане Хубилае здесь: Хубилай: великий внук великого Чингисхана (diletant.media) 5. Юаньская драма – классический жанр средневекового китайского театра в период правления династии Юань, ставший не только главным литературным достоянием того времени, но и послуживший основой для создания школ традиционного китайского театра, в том числе и Пекинской оперы. Для юаньской драмы свойственны четыре-пять актов, в каждом из которых присутствовал цикл арий одной тональности и с текстами на одну рифму, которые пел лишь один персонаж, мужской или женский, в то время как остальные вели прозаический диалог или декламировали стихи. Другое название юаньской драмы – цзацзюй (杂剧 [zájù]), то есть «смешанные представления». Слово цзацзюй в театральном искусстве начали применять еще в Х веке для фарсовых сцен, пользующихся популярностью на севере, и определяющих основную концепцию, так называемой «северной драмы», центром которой стал Пекин. В противопоставление «северной драмы» существовали театральная традиции, именующиеся «южной драмой», центром которой был Ханчжоу – наньси (南戏 [nánxì]) – вэньчжоуский жанр классической драмы, возникший в провинции Чжэцзян начала XII века. В «южной драме» не было жёсткой структуры, а вокальные партии могли исполнять все персонажи. Допускались также импровизация и прямое обращение к зрителям. Однако она достаточно быстро пришла в упадок, воспрянув вновь лишь на рубеже Юаньской и Минской эпох. В XVI веке «южная драма» обретает название чуаньци (传奇 [chuánqí]; «повествование о необычном»). Расцвет этого жанра продолжался до начала XVIII века. «Северная драма» приняла в себя некоторые элементы «южной», и в результате и появилось понятие «Юаньская классическая драма», что в конце XVIII века привело к возникновению Пекинской оперы - цзинцзюй (京剧 [jīngjù]) или цзинси (京戏 [jīngxì]; разг./букв. «столичный театр») – одна из наиболее известных форм традиционной китайской оперы как в Китае, так и в остальном мире, центром которой являются Пекин, Тяньцзин и Шанхай. 6. Мао Мияби – двадцати восьми летняя актриса порнофильмов. Пользуется особой популярностью в таких странах, как Япония, Тайланд и Китай. 7. Религиозный синкретизм – соединение разнородных вероучительных и культовых положений в процессе взаимовлияния религий в их историческом развитии. Китайская система религиозного синкретизма – это результат сложного процесса синтеза трех учений: конфуцианства, даосизма и буддизма. Конфуцианство преобладало в сфере этики и социально-семейных отношений, даосизм с его магией, метафизикой и пантеоном божеств и духов был обращен к сфере чувств и несколько компенсировал сухость и рационализм конфуцианства, а буддизм заботился о замаливании грехов, рождая и поддерживая в народе иллюзии о светлом будущем. Синкретическая система складывалась в первую очередь на бытовом уровне, в рамках народных верований и обычаев. Среди необразованного крестьянства и малограмотных горожан она господствовала практически абсолютно, поскольку любой среднестатистический китаец обычно не понимал разницы между тремя религиями. На верхнем уровне тоже наблюдалось некоторое сближение и взаимовлияние доктрин, однако среди образованных конфуцианцев, ученых даосов или буддийских монахов из монастырей сохранялись и культивировались специфика каждого из учений, их самостоятельность и самобытность. Сложившаяся в основном на нижнем уровне синкретическая система была любопытным феноменом и вбирала в себя все основные особенности китайской духовной культуры, и это тоже сближает ее с индуизмом. Однако специфика основных черт системы отлична от того же индуизма и характерна только для Китая. Только в Китае на богов можно было жаловаться, апеллировать к властям, обращая внимание на невыполнение божеством его долга. Только в Китае можно было официально наказывать божество в лице представляющего его в храме идола в случае, если оно не откликалось на настоятельные просьбы, особенно если последние имели важное общественное значение, как, например, мольбы о дожде в случае засухи. Соответственно складывались и взаимоотношения с божеством на индивидуальном уровне. Ни священного трепета, ни преданной любви, а почти исключительно деловой расчет. 8. Фэй (蜚 [fèi, fěi]) – мифическое существо в даосизме, одноглазый бык с белой головой и змеевидным хвостом, несущий засуху и чуму. 9. Ракшаса – демон-людоед или злой дух в индуизме и буддизме. Ракшасов женского пола называют ракшаси. 10. Якши (или якшини) или якша – одна из разновидностей природных духов, ассоциируемых с деревьями и выступающих хранителями природных сокровищ в индуизме, буддизме и джайнизме. 11. Kingda Ka – аттракцион, самые высокие и вторые по скорости американские горки в мире. Расположен в парке Six Flags Great Adventure в городке Джексон (штат Нью-Джерси, США). Гидравлический механизм разгоняет тележки до скорости более 200 км/ч за 3,5 с. В конце разгонного участка тележки поднимаются на главную башню на высоту 139 м. Расстояние, преодолеваемое тележками до окончания заезда, составляет 950 м. Тематическим героем Kingda Ka, давшим название аттракциону, является тигр весом 230 кг, живший в находившемся поблизости зоопарке до переезда в зону сафари. Вывеска аттракциона и станция оформлены в непальском стиле. Линия очереди окружена бамбуковыми загородками, продолжающими тему бенгальских джунглей. 12. Мо-ди (末帝 [mòdì]), он же Ваньянь Чэнлинь (完顏承麟 [wányán chénglín]) – десятый и последний император чжурчжэньской империи Цзинь, правивший в течение одного дня 9 февраля 1234 года. Погиб в бою во время осады монголами Цайчжоу. 13. Байляньшэ (白蓮社 [báiliánshè]) или Байляньцзяо (白蓮教 [báiliánjiào]) – Общество Белого Лотоса или Учение Белого Лотоса, тайная буддийская секта положившие начало многим китайским буддийским или даосским религиозным братствам и тайным обществам, существовавших в разные эпохи и объединенных сходством синкретических доктрин эсхатологического толка и практиками традиционной гимнастики и боевых искусств. Предположительно Общество Белого Лотоса было создано на основе организации Ляньшэ, руководителем и основателем Общества лотоса был «один из самых глубоких китайских мыслителей», монах Хуэйюань (334-416 года н.э.). Одними из результатов его деятельности было основание монастыря Дунлиньсы в горах Лушань в 384 году и создание Байляньшэ в 402 году. Центральная фигура для поклонения членов секты – Ушэн-лаому (Нерожденная Праматерь). Опорный канонический текст учения Белого Лотоса: «Сутра лотоса благого Закона» («Саддхармапундарика-сутра») и «Сутра Белого Лотоса». P.S.: подробнее о Белом Лотосе можно прочитать здесь: Учение Белого лотоса — Buddhism Encyclopedia — Онлайн Энциклопедия Буддизма (wordpress.com) ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль ---------- С уважением к читателям, Енот и Панда