Новые приключения Железного Треугольника

«Каждый миг помнить хочу,

Верю в мечты, но о них промолчу.

Если любил, значит, не врал;

Если простил, значит, взрослым я стал.

И вспоминать сядем с тобой,

Жизнь ведь одна, у нас нет другой.

Как в детских снах, где я лечу, Мне всё по плечу.

…

А знаешь, за чёрной белая идёт полоса. А после тёмной ночи снова рассвет. И перед радугой будет гроза, Но только выстоять смогут не все.

А за крутой высотой перевал, И там не принято что-то делить.

Я ошибался, ведь думал, что знал, Как надо жить»

(Dabro – Мне не страшно)

      Холод – то единственное, что удавалось четко воспринимать среди череды мутных образов, заполонивших сознание. Холод и, пожалуй, тупую боль в плече, едва-едва пробивающуюся сквозь белый шум, окружавший его.       Новая экспедиция в компании членов клана Чжан обещала быть короткой и безопасной, насколько это вообще было возможно с учетом команды. Цилин даже не стал вдаваться в подробности, когда сообщил У Се и Панцзы о ней, пообещав вернуться спустя три дня и уже тогда рассказать обо всем именно так, как нравилось подрывнику – в красках. За то время, что он был частью железного трио, Сяогэ научился говорить складно и достаточно описательно, чтобы не утомлять дорогих людей своей излишней сдержанностью. На самом деле, ему никогда не выговаривали за это, как только они трое узнали друг друга ближе, слушая привычно сухое изложение фактов внимательно и с интересом – он сам так решил, потому как видеть в глазах У Се и их общего лучшего друга неподдельный восторг и любопытство от короткого, но достаточно яркого описания очередного приключения было приятно.       Теперь, ощущая пробирающий до костей холод и притупившуюся до однообразной пульсации в плече и висках боль, патриарх клана Чжан осознавал, как облажался, когда принял решение помочь незадачливым членам собственного клана и Чжан Жишаню найти в осточертевших горах нескольких еще более невезучих товарищей, отправившихся на поиски очередной затерянной во времени гробницы.       Восемь человек пропали совершенно внезапно. Связь с ними, по словам Чжан Жишаня, прервалась, когда молодежь добралась до нужной пещеры и спустилась на нижний этаж двухуровневой гробницы. Собрать команду из членов Цзюмэнь за пару часов оказалось практически непосильной задачей. Поэтому Сяогэ ничего не оставалось, как самому отправиться на поиски молодых (по меркам клана Чжан) расхитителей, прихватив с собой Чжан Жишаня и нескольких наименее раздражающих членов пресловутого клана.       Все пошло наперекосяк, как только его команда добралась до нижнего уровня ничем непримечательной гробницы у подножия Сыгуньяншань. Последнее, чего ожидал воин – встретить под землей перепуганных дальних родственников из морской ветви клана: Чжан Хайкэ, Чжан Хайсин и еще трое смутно знакомых Чжанов выглядели потрепанно и в некоторой мере забавно, словно нашкодившие котята.       Искусная ловушка, случайно активированная самым молодым участником спасательной экспедиции, походила на насмешку судьбы: Сяогэ до сих пор помнил покрытого киноварным порошком белоснежного цилиня, однажды едва не лишившего его жизни. За вспышкой света и танцующими в воздухе частицами серебристого порошка последовал оглушающий удар о насквозь промерзший камень, а затем наступила темнота…       

***

      - … холодно…       Что ж, Сяогэ был готов полностью согласиться с говорившим: холод окружал со всех сторон, окутывал, проникая под одежду, сковывал мышцы и остужал медленно бегущую по сосудам кровь.       - … он очнется?       Голос прозвучал достаточно близко, чтобы различить в нем нотки страха – он звучал знакомо, немного высоко и вместе с тем хрипло, словно с трудом проталкивался через воспаленное горло.       - Глава У и господин Пан нас убьют.       Цилин мысленно усмехнулся – его любимый человек и их общий друг умели произвести неизгладимое впечатление на любого, кто осмеливался встать у них на пути.       - Патриарх вдохнул слишком много той пыльцы, потому что стоял рядом распылителем. Похоже на сонный порошок.       В словах Чжан Жишаня, определенно, был смысл. По крайней мере, они объясняли разбитость, поселившуюся в теле и мыслях, схожую с той, что долгое время преследовала воина после Сиша (воспоминание оставалось довольно смутным, но, похоже, тело запомнило очередной урок, преподанный ему жизнью).       - Он жив?       - Дыхание и пульс замедленны, но в остальном...       В остальном он был в порядке, не считая значительно усилившейся боли в плече и висках. И эти ощущения казались до тошноты знакомыми. Как тогда, на пути в павильон предков клана Чжан, когда хитроумный механизм превратил его в янтарное изваяние, заморозив в густой смоле, насквозь пропахшей чем-то терпким и неуловимо знакомым, как какое-нибудь насекомое. С той лишь разницей, что тогда рядом с ним оказался теплый и надежный Панцзы, а в этом насквозь промерзшем месте он мог рассчитывать только на самого себя. И немного на Чжан Жишаня. Впрочем, одно то, что он, определенно, был жив, говорило либо в пользу того, что бессменный председатель Цзюмэнь все-таки избавился от предрассудков и разрушительного влияния Чжан Цишаня, либо в пользу страха участников экспедиции за свои жизни – каждый из железного трио без всяких угрызений совести мог похоронить всех, кому пришло бы в голову навредить любому из них. И с этой простой истиной приходилось считаться даже таким непробиваемым лицемерам, как Чжан Хайкэ и Чжан Хайсин.       Раздавшийся с боку шорох заставил онемевшее от однообразной позы и холода тело отреагировать быстрее, чем сам Цилин успел осознать резкую смену положения. Тихий изумленный вскрик прошелся по оголенным нервам электрическим разрядом, прошившим головной мозг. Резко распахнув глаза, Сяогэ встретился ими с картинно распахнутыми глазами Чжан Хайсин, медленно переводя взгляд на собственные пальцы, с силой сжимавшие украшенное множеством браслетов бледное запястье.       - Я предупреждал.       Движение плеч вновь заговорившего Чжан Жишаня скорее угадывалось в укрытом сумраком и белизной колодце с отвесными, отполированными стенами, отчасти высвечиваемыми единственной керосиновой лампой.       - Как спалось?       Проигнорировав очевидный выпад со стороны Чжан Хайкэ, воин с некоторым усилием ослабил хватку на руке замершей перепуганной мышкой Чжан Хайсин, позволяя той отстраниться и позорно попятиться назад. Движение отозвалось резкой болью в плече, нервирующей своей навязчивостью.       - Не думаю, что…       Очередные слова Чжан Жишаня потонули в ослепляющей вспышке боли, сокрушительной волной прокатившейся от вправленного одним резким движением плечевого сустава по всему телу. Впрочем, Цилин ни на секунду не сомневался, что его лицо осталось таким же равнодушным и пугающе неподвижным – здесь и сейчас он не мог позволить своим эмоциям и боли выйти наружу, привычно скрывая любые переживания за маской отчужденности.       - Холодная яшма, - пальцы легким движением прошлись по гладкой поверхности пола и стен, достигая искусной резьбы, состоящей из плавных линий и завитков.       - Знакомо?       - Ммм…       - Цилинь. Период Чжаньго.       - Павильон клана Чжан в Банаи.       - Многоразовая ловушка, - понятливо хмыкнул бессменный председатель Цзюмэнь. – Среди них, - он указал на сложенные в дальнем углу скелеты и пару тел, с должной аккуратностью водруженных на своеобразное возвышение из костей и черепов, - есть члены клана Чжан и семьи Хо, а также те, кто работал на Цю Дэкао и семью Ван. Похоже, эта ловушка не имеет выхода. Зато нам удалось найти пропавшую экспедиционную группу. Хотя и не все из них пережили падение.       - Как долго мы здесь?       - Около суток.       - Надеешься, что У Се и тот жирдяй придут на помощь? – фыркнул Чжан Хайкэ. – Они получили от тебя все, чего хотели. Их жизням больше ничего не угрожает еще, по меньшей мере, пару десятков лет. Затем они снова начнут стареть и доживут лет до ста.       - Надеюсь, что они не придут, - отрешенно возразил Цилин, с мрачным удовлетворением отмечая затравленные взгляды остальной команды. – И доживут до ста, как ты и сказал.       - А мы присоединимся к нашим предшественникам, - с тончайшей лисьей ухмылкой заверил болтуна Чжан Жишань. – Патриарх сказал однажды Фо-е, что клан Чжан исчезнет, если мы не остановимся и не переосмыслим всю нашу жизнь, все наши поступки и деяния. Полагаю, время клана Чжан все же истекло, как бы мы все ни старались удержать свою власть в памяти людей, но нашим прошлым нельзя гордиться. Мы избегали проблем и создавали их сами: себе и окружающим. Могли пойти против навязанных идей, ценностей и веры в сомнительное светлое будущее, но предпочли закрывать на это глаза. Теперь, когда стараниями главы У, господина Пана, главы Цзэ и главы Хо клан Чжан свободен от влияния «Оно», от страха перед неизведанным и кланом Ван, я начинаю понимать смысл слов, которые более полувека назад звучали смехотворно нелепо. Мне жаль, что никто из нас, даже Фо-е, не прислушался к словам патриарха.       - Ты был предан Чжан Цишаню. Почему жалеешь теперь?       - А?       Тишина, повисшая над головами расхитителей, казалась густой, пропахшей горечью сожалений, разочарованием и несбывшимися надеждами. Едва ли Цилин мог винить Чжан Жишаня в преданности Фо-е, как и в полной мере не мог отрицать значимости некоторых, действительно, имевших успех идей самого Чжан Цишаня. Он также не мог не признавать, что и сам был далек от совершенства. Не помня всех деталей той давней экспедиции к Сыгуньяншань, растянувшейся на три года, Сяогэ, благодаря некоторым сведениям, полученным от Цзэ Юйчэня, Хо Сюсю и Хо Сяньгу, имел общее представление о цели, которую преследовали все те, кто принял в ней непосредственное участие. И тем, кто возглавил команду, был он сам. Достаточно для того, чтобы усомниться в собственной мудрости, о которой столько говорили У Се и Панцзы.       Оглушающий скрежет разрезал тишину, отражаясь от отполированных стен и проникая в сознание. Громоздкая круглая плита в потолке сдвинулась с жутким грохотом, описав полукруг. Яркий свет мощного фонарика развеял холодный сумрак, достигая уставших, замерзших расхитителей.       - Сяогэ, ты жив!       Знакомый вопль сотряс пространство, а в следующее мгновение Цилин почувствовал на своих плечах теплые руки, соскользнувшие на спину, прежде чем заключить его в медвежьи объятия. От Панцзы пахло хвоей и бензином, и совсем немного оружейным маслом.       - Хорошо, - пробормотал подрывник, задевая отросшей бородкой обледеневшую щеку Сяогэ. – Хорошо. Как же ты нас напугал!       - У Се? – Цилин не узнал свой голос, дрогнувший при мысли, что два самых значимых и дорогих человек в его жизни пришли в пропитавшееся холодом и смертью место ради него.       - Здесь. Мы едва успели проскочить до того, как проход обвалился, - чуть отстранившись, продолжил говорить пузо и душа Железного Треугольника. – Ты такой холодный, Сяогэ. Давай. Давай, согреем тебя.       Сяогэ благодарно кивнул, ощутив, как на плечи опустилась теплая куртка, а руки друга вновь вернулись на спину, растирая.       - Мое старческое сердце чуть не остановилось, когда мы с Тяньчжэнем почувствовали беду, - усиливая хватку на мелко подрагивающем теле, Панцзы зарылся лицом в плечо воина в попытках скрыть выступившие на глазах слезы. – Так и знал, что нельзя доверять этим долгоживущим засранцам, - сокрушенно покачал головой он, судорожно выдыхая, когда ледяные пальцы, пробравшиеся под куртку, прошлись по ребрам, выстукивая короткое сообщение.       - Панцзы, - мягко оборвал причитания друга Цилин, не делая попыток выбраться из теплых объятий: грубые руки подрывника согревали и дарили чувство защищенности. – Задушишь, - чуть помолчав, попенял Сяогэ беззвучно всхлипнувшему куда-то ему в шею господину Пану, ритмично похлопывая по надежному плечу и напряженной спине, чувствуя, как тот содрогается от едва сдерживаемых эмоций.       - Ты больше не один, Сяогэ.       Волна теплого воздуха коснулась открытого участка шеи, вызывая неконтролируемую дрожь во всем теле. Он всегда ценил преданность и надежность их общего с У Се друга, но никогда в полной мере не осознавал, насколько приятно было находиться в числе людей, которыми дорожил Ван Юэбань.       - И мы с Тяньчжэнем будем повторять это снова и снова, пока до тебя не дойдет, что в этом гребенном мире нет никого, кто был бы для нас дороже тебя. Ты еще больший жертвенный идиот, чем У Се, если думаешь, что можешь умереть в одиночку в какой-нибудь насквозь промерзшей дыре после глупости, которую ты вытворил, не посоветовавшись с нами. Думаешь, нам нужно что-то подобное без тебя? Нам нужен ты: живой, здоровый и счастливый. Понимаешь? Мы так волновались!       - Знаю.       Тактичный кашель пристроившегося поблизости Чжан Жишаня привлек внимание обоих мужчин. Панцзы обреченно вздохнул, выпуская воина из объятий и бегло осматривая на наличие ран и серьезных травм, прежде чем повернуться к бессменному председателю Цзюмэнь.       - Я бы предпочел, чтобы следующим выдающимся открытием были ваши застывшие во льду тушки, но У Се сказал, что это вряд ли обрадует нашего Сяогэ, поэтому вот, - он подтолкнул к трясущимся от холода расхитителям внушительных размеров рюкзак, - чем богаты. Поблагодарите своего патриарха позже, если выживите после встречи с главой семьи У.       - Господин Пан, как вы с главой У нашли нас? – закутавшись в теплое походное одеяло, осведомился Чжан Жишань.       - Спросите об этом Тяньчжэня, - отмахнулся от давнего знакомого подрывник, с облегчением отмечая, что Сяогэ больше не дрожит, а его упрямо сжатые губы больше не пугают своей неестественной синевой, хотя лицо продолжало сохранять меловую бледность на покрытых подтаявшим инеем щеках.       - Не скажешь? – вернул другу неприметную улыбку Цилин.       - Тебе, Сяогэ, скажу только то, что стоило Тяньчжэню узнать, что ты отправился в какую-то гробницу в компании этих недалеких придурков, как он собрал команду и отправился следом. Ни секунды не колебался, сразу взял верное направление. Словно эти четыре горы – проклятый магнит. Тебя серьезно ранили тогда и едва и не стали причиной твоей гибели сейчас все те же недоумки из клана Чжан. Тяньчжэнь едва не умер в этих пещерах от укуса тигровой змеи, когда позволил интриганке Хо Сяньгу возглавлять команду в Банаи. Яньцзин чудом спасся из ловушки, которую оставили твои предприимчивые предки, положившие свои жизни, чтобы в будущем усложнить жизнь тебе. А Сяо Хуа…       - Панцзы.       - Им, - палец Панцзы недвусмысленно указывал на присмиревших представителей клана Чжан, - повезло, что ты в порядке. Злого У Се невозможно остановить, если ему вздумается отправить твоих родственничков к предкам.       - Возможно.       - Айя, Сяогэ, только у тебя достаточно власти нал Тяньчжэнем, чтобы угомонить его, - довольно пробасил Панцзы, адресуя вскинувшемуся было особо ретивому расхитителю из клана Чжан пару нелицеприятных жестов. – Не заставляй старого господина Пана встречаться лицом к лицу с боссом У. Будь здоров и в безопасности.       - Недавно ты говорил обратное, - качнул головой Цилин, пряча глаза за упавшей на лоб челкой.       - Айя, слышать нечто подобное от тебя, Сяогэ – высшая несправедливость! – в голос захохотал душа и пузо Железного Треугольника. – Эти несколько дней мне не хватало твоих шуточек. Я скучал.       - Ммм…       - Надеюсь, ты знаешь, что я открыт перед тобой, Сяогэ. Я, действительно, скучал.       - Я знаю.       - Так, где У Се? – неожиданно громко клацнув зубами, пробормотал Чжан Хайкэ.       - Ищет способ доставить полтора десятка сосулек на поверхность, не обрушив потолок на ваши тупые головы. Вытащить вас всех из этого яшмового колодца, все равно, что из глубокой задницы – та еще задачка.       - Господин Пан, что с проходом?       - Обвалился, - пожал плечами Панцзы. – Но, похоже, у Тяньчжэня есть план. Он нашел камеру в одном из ответвлений. В ней намного теплее, чем здесь. Сможете отогреться и отдохнуть, прежде чем продолжить пробивать себе дорогу.       - С чего он вообще взял, что нас нужно вытаскивать? – пренебрежительно фыркнула одна из представительниц клана Чжан.       - Вперед, - подрывник указал на потолок с зияющим в нем, едва подсвечиваемым желтоватым дрожащим светом отверстием. – Удиви меня, Пакахонтас.       - Да как ты…, - она осеклась под тяжелым взглядом непроницаемо черных глаз, как и Чжан Хайсин парой часов ранее позорно отползая подальше от патриарха.       - У Се в порядке?       - Планирует отыграться за потрепанные нервы на твоих недалеких родственничках.       - Ладно.       - Патриарх!       - Отлично!       - Сколько времени потребуется, чтобы У Се вытащил нас отсюда? – проявляя чудеса благоразумия, снова заговорил Чжан Хайкэ, пряча озябшие руки в складках походного одеяла.       - Скоро все будет. У Се не остановится, пока не вернет нас троих домой. Поэтому не стоит провоцировать, пока он добрый, и готов протянуть руку помощи болезным.       Спрыгнувший на дно колодца улыбающийся Кань Цзянь стал лучшим подтверждением слов пуза и души Железного Треугольника. Помощник главы У выглядел довольным, радостно подпрыгнув от нетерпения и непоколебимой веры в своего обожаемого босса.       - Глава Чжан, господин Пан, - наградив широкой улыбкой обоих мужчин и показательно проигнорировав остальную команду, Кань Цзянь указал на ярко освещенный люк.       Под скрежещущий шум в пропитанный холодом сумрак спускалась подвешенная на страховочных стропах размеренно покачивающаяся в такт неравномерно работающему механизму брезентовая люлька.       - Босс взломал защиту механизма, запускающего ловушку, и приспособил его, чтобы сделать подъемник. Босс сказал, что сможет вытащить всех из колодца, и просил не делать глупостей. Потолок колодца истончился из-за частого смещения плиты, поэтому может обрушиться. Теперь механизм ловушки отсоединен от плиты, и поможет доставить всех наверх. Но механизм старый. Босс также сказал, что для безопасности не стоит перегружать люльку. По три человека за раз.       

***

      - Сяогэ! – У Се крепко прижал к себе Цилина, стоило тому в компании Панцзы и Кань Цзяня спрыгнуть с раскачивающейся над полом люльки. – Ты ранен?       - Все в порядке, - устало выдохнул воин, возвращая объятие. – Как ты узнал?       - Ты умеешь хранить секреты, - хмыкнул в ответ потомственный расхититель. – Зато я неплох в разгадывании тайн. Поэтому сразу понял, куда вы направились.       - Разве патриарх не предупредил вас обоих? – вскинул брови Чжан Жишань.       - Сяогэ сказал, что собирается в экспедицию. В горы. В компании членов клана Чжан. На поиски пропавшей команды, которая искала древнюю гробницу, - чеканя каждое слово, сквозь зубы прорычал глава У. – Этого достаточно. Идемте! – круто развернувшись, прикрикнул он на раскрывших было рты Чжанов.       - Айя, кажется, хорошее настроение Тяньчжэня испарилось, - присвистнул Панцзы, замыкая семенящую следом за быстро шагающим вперед У Се цепочку расхитителей. – Похоже, кто-то из этих отмороженных на всю катушку олухов умудрился запустить программу по активации личности босса У. Что скажешь, Сяогэ?       - Ммм…       - Ты уверен, что с тобой все в порядке? Не ранен?       - Ммм… Плечо, - чуть помолчав, пояснил Цилин, совестливо опуская взгляд в пол. Ему не следовало скрывать свою травму от лучшего друга, и, тем более, не стоило скрывать ее от У Се. Впрочем, он не испытывал мук совести по поводу затравленно смотрящих в спину боссу У членов собственного клана. По крайней мере, его любимому человеку удалось заткнуть болтунов одним своим присутствием и не сулящим ничего хорошего взглядом – то, на что у самого Цилина не осталось сил: ни физических, ни моральных. Тело и мозг настойчиво требовали передышки, а усилившаяся боль в висках свидетельствовала о нарастающем побочном эффекте от пыльцы, ставшей частью древней ловушки.       - Остановимся здесь, - свернув в боковой проход, оповестил команду У Се, сбрасывая у стены рюкзак.       - У Се, - Цилин осторожно перехватил за локоть дернувшегося в сторону одного из Чжанов любимого расхитителя, призывая успокоиться. – Как ты узнал? – чуть настойчивее повторил он. Чувство, что за столь внезапным появлением У Се стоит нечто большее, чем говорят ему или Панцзы, не покидало воина с момента появления причитающего друга.       - Я поклялся, что сохраню тайну, - сделал попытку сбросить бережно удерживающую его руку У Се.       - И чью же тайну так оберегает глава У? – Чжан Жишань смотрел пристально, без привычной насмешки в прищуренных глазах.       - У Се?       - Это твоя тайна, Сяогэ, - одними губами прошептал в ответ потомственный расхититель, опускаясь на каменный пол. – Из-за нее начались войны в клане Чжан. Из-за нее семьи Цзюмэнь начали враждовать между собой. Из-за нее ты стал пленником в Голмуде на целых двадцать лет. Из-за нее… Многое, что случилось из-за нее, Сяогэ. Все ради… этого, - У Се сделал широкий жест рукой, обводя небольшую камеру, ставшую укрытием для команды расхитителей.       - Расскажи.       Голос Цилина звучал мягко. Он не настаивал, просто просил поделиться. Не информацией, нет. Треволнениями, страхами и опасениями, которые вынудили У Се преследовать экспедиционную группу клана Чжан через всю страну.       - Я…       - Все в порядке, - Цилин сжал руку У Се, улыбаясь уголками губ. – Ты сохранил ее, как и обещал. Позволь мне самому решать, что с этим делать теперь.       - Ты прав, Сяогэ, - откинувшись на рюкзак, светлый ум Железного Треугольника прикрыл глаза, закусывая губу в привычно неосознанном жесте, говорящем о его сосредоточенности. – Ты же видел свой знак у входа в гробницу, верно?       - Его оставил ты, У Се. Предупреждение.       - Знал, что ты догадаешься, Сяогэ. Но, на самом деле, ты, действительно, бывал здесь раньше. И оставил знак. Для себя. Напоминание. Хотя до настоящего времени ничто не указывало на эту гробницу. Ничего из твоего прошлого и наших совместных приключений не напоминало о ее существовании. Все потому, что ты был предельно осторожен и уничтожил все подсказки, которые могли привести «Оно», клан Чжан или Цзюмэнь к этой тайне.       - Но глава У узнал о ней.       - Это место я увидел в одном из видений, благодаря змеиным феромонам. Та трехлетняя экспедиция, организованная Цзюмэнь и проходившая под контролем «Оно». После того, как ты, Сяогэ, вынудил Тан-Тана вернуть украденный им шелковый свиток, была обнаружена еще одна пещера у подножия скалы. Она не была отмечена на плане, поэтому о ней никто не знал, пока один из членов команды не провалился в нее. Ты, Чжан Цишань, Хо Сяньгу и еще двенадцать человек вошли в гробницу, но вышли из нее только девять. Вы провели здесь четыре дня. В конце концов, вам удалось обнаружить потайную комнату. Эта гробница очень похожа на ту, что мы видели в горах неподалеку от Миуцунь в Гуйчжоу. Ты был единственным, кто смог попасть внутрь, Сяогэ. Именно в комнате с пустым гробом ты увидел то, ради чего была организованна экспедиция. Настоящую тайну бессмертия. Кажется, ты ненадолго потерял сознание из-за серебристой пыльцы – Чжан Цишань так стремился попасть внутрь, что случайно активировал ловушку. Оказалось, что ловушка тоже была с секретом. Ты увидел неизбежный финал – крах клана Чжан и Цзюмэнь, если они продолжат работу на «Оно» и узнают тайну. Поэтому ты принял решение скрыть информацию. Надеялся образумить всех, кто настолько стремился обладать рецептом бессмертия, что не обращал внимания на принесенные жертвы. Пока «Оно» находилось в неведение, клан Чжан и Цзюмэнь могли продолжать свое существование и вести борьбу. Но Чжан Цишаня это не устроило. Он слишком высоко забрался, чтобы видеть очевидные вещи. Те Чжаны, что пошли с вами, были преданы тебе, Сяогэ. Ты был для них патриархом. Не Чжан Цишань с его властью и военной мощью, а ты. Поэтому Чжан Цишань и Хо Сяньгу спровоцировали обвал, активировав ловушку и разом покончив с «предателями». И они продолжали убивать всех, кто оставался на твоей стороне, Сяогэ, пока не добрались до тебя. На тот момент они слабо представляли, какое действие оказывают на тебя Небесные дары. Думали, что это похоже на состояние транса. Надеялись, что ранят тебя и смогут подчинить. Но ты потерял память. За двадцать лет никому не удалось заставить тебя говорить. В прямом смысле этого слова. Все двадцать лет ты молчал. Тайна пустой гробницы осталась тайной. Чжан Цишань еще несколько раз возвращался сюда, как и люди клана Ван и наемники Цю Дэкао. Но все безрезультатно. Все, кто приходили сюда, неизбежно погибали.       - Тяньчжэнь, ты никогда…       - Я увидел это в тот день, когда Чуань Цзиньцай предала меня. Сейчас я думаю, что все было спланировано кем-то из «Оно». Члены клана Ван были очень настойчивы, когда уговаривали меня поделиться информацией.       - Уговаривали?       - Вы оба знаете, о чем я, - поморщился У Се. – Они были очень убедительны, я тоже был убедителен. Насколько мне известно, никто из той экспедиции не вернулся живым. Поэтому, когда я узнал, с кем ты отправился в новую экспедицию, мы с Панцзы собрали команду и отправились следом. Я боялся не успеть. Боялся, что они вновь нападут на тебя. Ты сильный и ловкий, Сяогэ, но их, как всегда, больше. Те двое, - он указал на напряженно застывших Чжанов, - они были там, когда Чжан Цишань…       - Спасибо.       - На самом деле, большинство из тех, кто находится здесь, знали… Но не хотели помочь…       - У Се, со мной все в порядке.       - Сейчас, - кивнул У Се. – И я заметил, что… В любом случае, я пообещал самому себе, что похороню их здесь. Всех. Если бы кто-то из них напал на тебя. Но в отличие от тех, кто погиб за тебя, я бы не стал устраивать для них подобие гробницы.       - Тяньчжэнь, ты провел обряд погребения для нескольких Чжанов?       - Да. Не знал, что с ними делать, и доверить никому не мог, - тяжело вздохнул потомственный расхититель. – Ты был занят. И в большей безопасности, пока оставался в неведение.       - Босс У взломал архив клана Чжан. Дважды. Значит, во второй раз…       - Я приходил, чтобы узнать имена погибших здесь членов семьи Чжан, - кивнул У Се. – И имена тех, кто мог в будущем угрожать безопасности Сяогэ.       - Босс У действовал грубо. С парадного входа.       - Моей целью было также спровоцировать тех, кто мог работать на клан Ван. Тем более, не смотря на то, что тогда многие хотели меня убить, я располагал информацией, способной защитить меня от немедленной смерти. У меня было, что предложить каждому из возможных убийц. Даже тебе, Лаобусы.       - Так пропавший без вести Чжан…       - Полагаю, он в одной из тех пещер, что исследовала экспедиционная группа в начале семидесятых годов. Вероятно в той, с множеством ловушек, унесших десятки жизней. Можешь забрать его, если хочешь.       - Не стоит.       - У Се, где те, кого ты нашел здесь?       - Если хочешь, я отведу тебя к ним, Сяогэ. Позже.       - Ммм…       - Так или иначе, пока ты не уничтожил все возможные упоминания об этой гробнице, Чжан Цишань и другие во главе с «Оно» думали, что сделали из тебя марионетку, обвинив в обмане, а после назначив своим патриархом. Они думали, что могут влиять на твои решения…       - Айя, похоже, ты утер им всем нос, Сяогэ!       - Как и в случае с главой У, - тонко улыбнулся Чжан Жишань. – Хо Сяньгу, Цю Дэкао и остальным не стоило затевать игру с внуком У Лаогоу. Даже самой семье У. Возможно, в противном случае большинство из тех, кто считал себя умнее и хитрее молодого господина У, остались бы в живых. Я рад, что из тех многих, кто скрывал правду, патриарх и я не разделили бесславную участь.       - Сяогэ находился в таком же неведении, стараниями клана Чжан и «Оно», но все равно стремился защитить нас с Тяньчжэнем. Он всегда был рядом.       - Вам просто повезло, что бронзовый колокольчик Ван Цэня оказался подделкой, - не сдержавшись, фыркнула та же представительница клана Чжан, что еще совсем недавно порывалась устроить перепалку с подрывником.       - Сложно назвать везением то, что было сотворено не без участия главы У, Чжан Сяошань, - возразил говорливой особе Чжан Жишань. – Босс У уничтожил все Небесные дары, поэтому у Ван Цэня не было шансов навредить патриарху. Снова.       - И все же, - нахмурился Чжан Хайкэ. – Чтобы вы оба делали, если бы тот бронзовый колокольчик оказался настоящим?       - Начали бы все заново, - пожал плечами У Се. – Прошли бы тот же самый путь снова. Не важно. Но на этот раз нам не пришлось бы искать ответы вслепую. Они все были бы у нас на руках. Прошлое Сяогэ, воспоминания о наших совместных приключениях. Словом все, чтобы помочь Сяогэ.       - Точно, - согласно пробасил Панцзы. – Мы не оставили Сяогэ тогда. Почему бы поступили иначе в этот раз? Сяогэ наша семья. Мы придем за ним, даже если придется перевернуть весь Китай и перебить всех, кто встанет у нас на пути. Это же очевидно.       - Почему? – не думала сдаваться Чжан Сяошань.       - Почему? Что за глупый вопрос? Это же смешно! Верно, Тяньчжэнь?       - Верно.       - Вы, Чжаны, просто кучка недалеких черствых идиотов. Вы не видите очевидных вещей!       - Панцзы.       - Сяогэ, это правда. Твои родственники настолько глупы, что превзошли в этом даже лягушку на дне колодца. Вы все! Просто посмотрите на своего патриарха, и увидите то, о чем говорит вам господин Пан. Я не святой человек, и вот уж кто не сможет похвастаться своей безгрешностью, так это Тяньчжэнь. Я и У Се, мы обычные люди. Может, не самые лучшие. А порой, худшие из всех, кто когда-либо окружал вас. Мы оба просто делаем то, что умеем лучше всего. В нас не так много положительного. Но мы смотрим на этот мир достаточно широко, чтобы увидеть, что ваш патриарх, наш Сяогэ – лучшее, что случалось в жизни каждого из нас. Просто выберите дюжину положительных человеческих качеств, и минимум десять из них вы найдете в своем патриархе. Не хочу ничего знать о ваших представлениях о семейных ценностях, преданности и дружбе, но для меня и У Се наш Сяогэ самый близкий и дорогой человек со своими потребностями, желаниями и ограничениями, которые мы ценим и уважаем в нем. Но вы, Чжаны, также невероятно везучие ублюдки, потому что вы предали того, кто пытался вас остановить и спасти, поддавшись на банальную манипуляцию своего «великого и могучего Фо-е». Однако даже сейчас, зная о вас всю правду, этот человек пошел с вами, чтобы не допустить вашего очередного промаха. Вот, чего не понимаю я, господин Пан.       - Панцзы, - мягко оборвал распалившегося друга Цилин, едва заметно поморщившись от резкой боли в висках.       - Я, действительно, не понимаю, Сяогэ, - упрямо сложил руки на груди подрывник. Скупая гримаса, на мгновение исказившая вечно юное лицо напортив, не осталась незамеченной пузом и душой Железного Треугольника: дрожь, восковая бледность, учащенное дыхание, неестественно расширенные зрачки и чуть затуманенный взгляд Цилина пугали. Тот словно находился в состоянии наркотического опьянения, хотя и сохранял трезвость рассудка.       - Оставим это, - вмешался У Се. – Пыльца, что вы вдохнули во время срабатывания ловушки, имеет особый состав. Что-то вроде снотворного порошка из тибетских трав с примесью спор редких галлюциногенных грибов*(1). Первые несколько часов наблюдается глубокий сон, похожий на сопор*(2), который сменяется периодом бодрствования с рядом побочных эффектов, вроде головной боли, тошноты, головокружения, жажды, озноба, учащенного сердцебиения, одышки, слабости в мышцах и искажения реальности. Если дать организму отдохнуть и восстановиться, побочные эффекты от воздействия порошка проходят. Если не уделить им внимания, то может наступить летальный исход. Вы и так понесли потери. Не будем увеличивать число жертв из-за возникших разногласий. Следующие несколько часов выдадутся неспокойными. Вам всем стоит отдохнуть, насколько это будет возможно, до того, как споры галлюциногенных грибов начнут оказывать влияние на ваше сознание.       - Хочешь, чтобы мы все заснули? Не слишком ли, У Се? – поджала губы Чжан Хайсин.       - Это место безопасно. И я бы оставил вас здесь, самих разбираться с последствиями вашего безумства, но правда в том, что больше всех пострадал Сяогэ. И у меня не остается выбора, кроме как задержаться в вашей компании и обеспечить всем нам безопасность. Кань Цзянь. Бай Шэ.       - Все сделано, босс, - бодро отрапортовал Кань Цзянь.       - Все готово.       - Что это? – представленный бессменным председателем Цзюмэнь, как Чжан Циншань, самый молодой по представлениям босса У и Панцзы выходец из клана Чжан с недоверием уставился на шкатулку в руках Бай Шэ, к которой тянулись поблескивающие в свете аккумуляторных ламп шелковые нити.       - Система оповещения. Никто не сможет войти в комнату или выйти из нее, не задев ни одного маячка.       - Думаешь, сможешь остановить кого-то из клана Чжан? – хмыкнул Чжан Хайкэ.       - Бай Шэ.       Известный своей болтливостью давний знакомый Железного Треугольника с широко распахнутыми глазами смотрел на человека со шрамом на щеке перед собой, нервно сглатывая от ощущения холодного лезвия, скользнувшего по его горлу, не оставив даже царапины.       - В ближайшее время вы все будете беззащитны перед любым из моей команды. Поэтому предлагаю соблюдать установленные правила: вы не провоцируете моих людей, а мы, в свою очередь, обещаем обеспечить вашу безопасность. Простая сделка.       - Патриарх?       - Не беспокойся, Лаобусы, - усмехнулся Панцзы. – Так вышло, что ваш патриарх менее восприимчив к действию волшебной пыльцы, как и к большинству ядов.       - В таком случае, полагаю, наша команда может рассчитывать на помощь главы У и его людей, - удовлетворенно кивнул Чжан Жишань, растягиваясь на мятом походном одеяле.       - У Се?       - Айя, Сяогэ, сегодня наша с Тяньчжэнем очередь позаботиться о тебе и твоих надоедливых родственниках. Предоставь все заботы нам и просто отдохни.       

***

      На самом деле, Чжан Жишань считал себя не менее устойчивым к воздействию различных ядов, чем Фо-е или патриарх. Но суровая действительность диктовала свои условия: череда сменяющих друг друга чересчур ярких и реалистичных образов маячила перед глазами бессменного председателя Цзюмэнь, вызывая тошноту от плывущего в воздухе отчетливого запаха крови, смешивающегося с укоренившимся в душе, разъедающим мысли чувством вины.       После того ночного разговора, состоявшегося между ним и патриархом несколько лет назад, Чжан Жишань сумел, наконец, в полной мере не просто осознать, а принять свою вину перед восставшим из пепла, подобно фениксу, главой клана Чжан. Ночные кошмары, продолжавшие мучить его на протяжении десятилетий, отступили, позволив вдохнуть полной грудью. Но стоило У Се припомнить канувшие в далекое прошлое огрехи членов клана Чжан, как чувство вины с новой силой охватило все существо верного адъютанта Его Превосходительства.       Однако на этот раз он не был одинок: те, кто пошли за Фо-е, и те, кто выбрали легкий путь, продолжая наслаждаться жизнью день за днем, находились здесь, рядом с ним, дрожа от страха, неведения и – Чжан Жишаню, действительно, хотелось в это верить – раскаяния.       У Се не врал, когда говорил, что следующие несколько часов они все запомнят надолго – вероятно, на всю оставшуюся жизнь – проживая их снова и снова, пока не сойдут с ума. У Се был честен с ними во всем, начиная со слов о том, что готов похоронить каждого из них за Чжан Цилина, и заканчивая словами о неминуемой расплате.       Пещера, где обосновалась команда, пережидая последствия собственной необузданной жажды доказать правоту Фо-е, сузилась до размеров походной палатки, скрадывая в размытых очертаниях стен на периферии людей семьи У и погрузившегося в сон патриарха.       Приглушенные голоса приобрели четкость. Несколько фигур, стоявших в центре командного пункта, пришли в движение. Чжан Жишань не без удивления узнал в одной из них Фо-е. Чуть в стороне, почти у самого входа переминалась с ноги на ногу Хо Сяньгу. Еще пятеро членов клана Чжан окружали Чжан Цилина, не позволяя истекающему кровью, дезориентированному звоном раскачивающегося в руке Фо-е бронзового колокольчика патриарху выбраться из оцепления.       Удар сверкнувшей в свете потрескивающих керосиновых ламп стали слился с громким вскриком, на мгновение оглушившим бессменного председателя Цзюмэнь. Сидевший рядом Чжан Хайкэ выглядел напуганным. Привычная напыщенная самоуверенность выходца из морской ветви клана, попирающего семейные правила и традиции, разбилась вдребезги.       С первой каплей крови, упавшей на землю, взгляд Чжан Хайсин утратил надменность, опускаясь на сжатые в замок, побелевшие от напряжения пальцы.       Бурая струйка потекла по подбородку патриарха, стекая из уголка сжатых, окрасившихся в алый цвет губ. Застывшая в немом изумлении команда, вздрогнула, стоило коленям Чжан Цилина удариться о твердую поверхность.       Пальцы Фо-е жестко зафиксировали клонящуюся вперед голову, впиваясь в густые черные волосы. Затуманенные глаза патриарха соскользнули с лица Его Превосходительства, теряя фокус.       - Говори…       Чжан Жишань судорожно вдохнул, чувствуя, как горькая желчь поднимается к подергивающемуся горлу.       - Говори…       Толчок. Тело патриарха безвольно завалилось на бок, с глухим ударом оседая на стылую землю у начищенных сапог Фо-е и его людей. Камень оцарапал висок, оставляя глубокую пульсирующую кровью рану.       - Остановись!       Крик Чжан Хайкэ отразился от стен, вторя словам одного из тех, смутно знакомых Чжан Жишаню военных, склонившихся над телом патриарха.       - Остановитесь, Фо-е…       Пустой взгляд, направленный в потолок, и растекающаяся, пропитывающая землю лужа крови – последнее, что успел разглядеть Чжан Жишань, прежде чем благословенная тьма просочилась в его измученное видениями сознание.       - Чжан Цилин…       Практически беззвучный шепот Чжан Хайсин потонул в оглушающей тишине, сменившейся шелестом травы на ветру. Ковер из тибетских морских цветов простирался до самого горизонта, выделяясь рубиновыми росчерками на фоне белизны гор. Одинокая слеза скатилась по щеке Чжан Цилина, разбиваясь о бледную кисть той, кто дала жизнь будущему патриарху.       Снежные вершины сменились бликами солнца, падающими на лицо склонившегося над воином парня. И в нем бессменный председатель Цзюмэнь не без удивления опознал юного наследника семьи У. Пальцы так и не коснулись древнего меча, перехваченные твердой рукой.       - Я только посмотреть… Отдыхай… Я принесу тебе еды…       Комната вспыхнула и распалась на миллионы искры, преображаясь в мрачное, пропахшее солью, сыростью и плесенью место. Удар гонга отразился от стен, морская обезьяна рухнула к ногам молодого Ван Юэбаня, расплывшегося в широкой довольной ухмылке. Непроницаемо холодный взгляд патриарха клана Чжан потеплел, направленный на шумного подрывника и увлеченного тайной гробницы потомственного расхитителя, в чьих карих глазах читались искреннее любопытство и восхищение.       - Запомни, твои проблемы – это и мои проблемы…       Каменный выступ едва вмещал троих мужчин, напоминающих нахохлившихся ворон. На покрытых грязью лицах застыли разочарование и обида. Едва возникшая симпатия стремительно таяла под тяжестью опустившихся на поникшие плечи бремени и осознания собственного бессилия перед хитроумной ловушкой Ван Цанхая.       - Сяогэ, прости…       Сложенный пополам снимок возродил угасший живой огонек на дне темных глаз Чжан Цилина. Неуловимым трепетанием длинные ресницы на короткое мгновение коснулись бледных скул, неприметная улыбка тронула уголки сухих губ – Чжан Жишань почувствовал зарождающееся в душе патриарха чувство глубокой признательности и уважения к нетривиальной личности наследника семьи У.       Сверкнувшее в свете факелов лезвие Хэйцзиня рассекло ладонь. Капля алой крови разбилась о расчерченный глубокими морщинами лоб сосредоточено смотрящего в пустоту, завороженного звоном колокольчиков Панцзы. Взведенный пистолет выпал из ослабевшей руки...       - У Се…       Сосредоточенный взгляд Чжан Цилина скользил по змеевидным желобкам в полу в надежде уловить смутный образ.       - Сяогэ, это ты? Панцзы с тобой? Вы в порядке?       Радостная улыбка потомственного расхитителя согревала. В лучащихся азартом карих глазах отражались отблески мерного золотистого мерцания, поднимающегося откуда-то снизу и просачивающегося сквозь напитавшиеся кровью бронзовые ветви.       - Он рядом. Мы оба в порядке… Дождись, я скоро приду за тобой…       Искаженные длинные тени, тянущиеся к бронзовому дереву, рассеялись в лучах полуденного солнца. Пустынный пейзаж оседал на влажных щеках песком, запорашивающим глаза и забивающим легкие.       - Никто не узнает, если я исчезну из этого мира…       - Если ты исчезнешь, я узнаю…       Жар песков уступил промозглому холоду. Бескрайние просторы – укрытой пеленой влажного сумрака пещере. Все тот же юный У Се и его верный товарищ по приключениям Ван Панцзы испуганно хлопотали над потерявшим сознание Чжан Цилином.       Прикрыв глаза от ослепляющего света флуоресцентных ламп, команда наблюдала за тем, как Панцзы помогает своему потерявшему память другу сбежать из больницы. Ушаньцзюй встретил беглецов мерным механическим звуком, запахом чая и пыли, и радостным взглядом карих глаз из-за переливающихся синевой стекол очков.       - Сяогэ, ты помнишь меня?       - У Се.       Видение исказилось, сливаясь в единую карусель смутных образов, разбившихся вместе с янтарной смолой, едва не унесшей жизнь Чжан Цилина на пути к родовому павильону клана Чжан. Подрывник не сдерживал своих эмоций, захлестнувших Чжан Жишаня и остальных, подобно волне цунами, сносящей все на своем пути.       - Сяогэ, ты жив!       Причитания Панцзы потонули в скрежете Бронзовых Врат. Патриарх держал в своих руках бессознательного У Се, прощаясь с другом на долгие десять лет…       - Я не забуду… Через десять лет, Сяогэ, ты вернешься в новый мир, и больше никогда… Никогда… Я клянусь тебе!       Взгляд стоящего перед Вратами на коленях У Се был пронизан зарождающейся в душе ледяной яростью, от которой кровь стыла в жилах у всех, кто осмелился в них заглянуть.       Калейдоскоп событий прошлого безжалостным стремительным потоком все дальше уносил людей клана Чжан, не позволяя вдохнуть, разрушая многолетнюю плотину безразличия к судьбам тех, кто отличался от них, разрушая каждого, кто находился на пути в заветную гробницу, погребенную под Сыгуньяншань.       Выстрел оглушил, заставляя нервы звенеть – совершенно незнакомый Чжан Жишаню человек рухнул перед боссом У с зияющей между глаз окровавленной дырой от прошившей череп пули.       - Думаешь избавиться от меня показной жестокостью? Не выйдет, Тяньчжэнь, я остаюсь. Сяогэ мой брат, как и ты – это все, что имеет значение….       Кровавый след тянулся к обрыву, где у самого подножия скалы в снегу, окропленном рубиновыми каплями, мерной струйкой вытекавшими из раны на шее, лежал смотрящий в безоблачное синее небо У Се.       - Прости, Сяогэ… Кажется, я не смогу увидеть тебя вновь…       Сознание Чжан Жишаня подернулось туманной пеленой, развеянной росчерком стали. Изогнутый клинок ударился о стену, высекая сноп искр, сопровождающийся звоном стекла, мерцающим дождем хлынувшим на каменный пол. Мощный взрыв сотряс вычислительный центр…       - Сяогэ!       Панцзы и У Се бежали навстречу темной фигуре под грохот створок Бронзовых Врат, залитых зеленовато-золотистым свечением. Патриарх обнимал в ответ неуверенно, но на бесстрастном лице отчетливо читалось облегчение, словно он не верил, что его, действительно, не забудут; что за ним, действительно, придут.       - Сяогэ, я болен…       Мелкая каменная крошка осыпалась с треснувшей от удара скалы, запорашивая пылью бесстрастное лицо, влажное от набежавших на глаза слез. Мир Чжан Цилина рухнул. Снова. Как десятки раз до этого. Вместе с разбившимся сердцем и расколовшейся на части душой.       - Тебе, правда, нужно ехать?       - Нужно…       - Я с тобой…       - Сяогэ, можно вопрос? Тебе больше ста лет. Думаю, ты уже насмотрелся на жизнь и смерть. Но на моем месте, чтобы ты сделал?       - Я не знаю…       Комната босса У в Ушаньцзюй, пропитавшаяся запахом лекарств, рассеялась, погружаясь во мрак, как и светящиеся на лицах улыбки нерушимого трио.       - Тяньчжэнь, не умирай. Я люблю тебя…       Свистящий ветер гулял над пропастью с зависшими в воздухе полуразрушенными от времени и влаги каменными балками.       - Нам остаются только две вещи: первая – везение, а вторая – взаимопонимание.       - Со вторым у нас точно порядок, осталось найти первое…       Испуганный вскрик У Се, причитания Ван Панцзы, сосредоточенный взгляд ослепшего Чжан Цилина, удерживающего подрывника над пропастью, и плеск воды потонули в желтоватой дымке, пологом укрывавшей лес.       - У Се!       Блеклая улыбка тронула синеватые губы наследника семьи У, обхватившего себя руками в попытке защититься от пробирающего до костей ледяного дыхания смерти.       - … это цель жизни У Се…       - … а мы пойдем с ним…       Взгляд пуза и души Железного Треугольника выдавал непоколебимую уверенность в своих словах. Во взгляде Чжан Цилина было лишь стремление дойти до конца вместе с умирающим У Се, чтобы после остаться с ним навсегда.       - Наемники из клана Ван просто трусы!       Вопль Панцзы ударил по барабанным перепонкам, отразившись от резонирующих бронзовых столбов. Улыбка патриарха, адресованная насквозь промокшему, сияющему У Се, согревала, как и затянувшееся объятие на троих.       - У треугольника должно быть три угла, три стороны…       Дружный смех взлетел к закрывшемуся бронзовому цветку. Перемазанные в крови лица светились неподдельной радостью победы над самой смертью.       - … тот старый пройдоха в Банаи сказал, что однажды, либо я убью Сяогэ, либо он убьет меня…       - Этого не случится!       Чжан Жишань сглотнул, всматриваясь в лица Ван Панцзы и патриарха и видя в них лишь неприятие слов старого мошенника и убийцы.       - Древнее божество жаждет крови…       Алый отблеск отразился в водах подземного озера.       - Сяогэ, стой!       Пальцы подрывника, тянущиеся к ноге друга, ухватили воздух – в следующее мгновение тот стоял напротив врезавшегося от неожиданности в стену У Се.       - Сяогэ…       Все те же невинные широко распахнутые карие глаза смотрели в непроницаемо темные глаза Чжан Цилина в надежде увидеть в них проблеск сознания.       - Патриарх!       Чжан Сяошань подалась вперед в несообразной попытке удержать сжавшего пальцы на плече босса У патриарха от удара, выбившего из стены пещеры рядом с головой потомственного расхитителя каменную крошку.       - Чжан Цилин! Нет!       - У Се, прости…       Чжан Хайкэ судорожно выдохнул, опускаясь на колени перед воином, обнимающим У Се: бережно и осторожно, словно тот был хрупкой антикварной статуэткой, способной разбиться вдребезги от любого неосторожного движения.       - Мне не нужна жизнь без У Се и Панцзы…       Осколок бронзового зеркала вспыхнул переливчатым сиянием, претворяя в реальность единственное желание Чжан Цилина – разделить собственную жизнь на троих.       - Я люблю тебя, У Се…       Глубокий голос окутывал сознание затаивших дыхание Чжанов, проникая в их мысли, не позволяя усомниться в искренности и принятии бесстрастным воином собственных чувств.       - Ты едва не утонул!       У Се был напуган. И не скрывал этого, смотря на подрывника недоверчиво и растерянно, часто сглатывая и перебирая пальцами складки на больничном покрывале. У Се был напуган настолько, что происходившее казалось совершенно неестественным, словно плохо смонтированный дешевый фильм, если бы не едва различимый всхлип, донесшийся до ошарашенной увиденным команды.       - Хотелось бы мне верить, что Хо Даофу ошибся, и Сяогэ все еще жив. Иначе мне придется хоронить сразу двоих друзей…       Лицо Панцзы было мокрым от слез. Рассеянный взгляд бесцельно скользил по пустоши, окружавшей его и сидящего с ним бок обок Хэй Яньцзина. А побелевшие пальцы с силой стискивали трещащую по швам ткань испачканных в грязи штанов.       - Сяогэ, давай хотя бы вернем тебя Тяньчжэню…       Пара теплых рук бережно прикасалась к ослабшему, утратившему сознание патриарху, стирая с лица и тела следы запекшейся крови.       - Айя, Сяогэ! И ты, Тяньчжэнь! Вы снова напугали старика Вана!       Каменная площадь в окружении языков пламени отражалась в непроницаемо темных глазах Чжан Цилина, направленных на наследника семьи У и их общего лучшего друга.       - А-Кун, будь хорошим мальчиком… Встань на колени и заведи руки за спину…       Жесткие веревки стянули запястья вставшего на колени воина. По небритому лицу Бэй Тоу расползлась омерзительная улыбка, исказившаяся до неузнаваемости, стоило боссу У привести собственноручно вынесенный негодяю приговор в исполнение. Надсадный крик перешел в неразборчивые хрипы, прерываясь – с тем, кто вынудил воина из клана Чжан подчиниться, было покончено.       - Сяогэ не обязательно помнить. Зато я точно ничего не забуду. И никого. Против пули и динамита нет шансов даже у великого клана Чжан. Особенно у тех из вас, кто умыл руки кровью Сяогэ…       Взгляд босса У, прижимавшего к себе Чжан Цилина, был направлен на Чжан Хайкэ и Чжан Хайсин. В нем без труда читалось предупреждение: больше никто в целом мире не смел пренебрежительно относиться к тому, кто стал для У Се и Ван Панцзы семьей.       - Ты надежный…       Патриарх не лгал – он, действительно, считал пузо и душу Железного Треугольником надежным другом, братом, своей семьей. Чжан Жишань чувствовал это. И не только он. Раскаяние и недоверие, написанные на лице Ван Юэбаня, сменились искренней благодарностью.       - Ты преуменьшаешь саму суть связи между некоторыми людьми… Не все можно выразить словами… Полагаю, любовь величина относительная, а само понятие исключительно абстрактное…       Помощница Хо Сюсю, что еще совсем недавно всеми возможными способами добивалась внимания и признания со стороны своего кумира, опустила голову, признавая поражение. Сердце Чжан Цилина принадлежало только одному человеку – У Се.       - … даже если я самая большая ошибка в твоей жизни, я люблю тебя, Сяогэ…       Мягкая улыбка коснулась губ воина. Потомственный расхититель из семьи У был самой большой удачей и самым великим счастьем в его жизни – здесь и сейчас, во власти видений прошлого члены клана Чжан видели это настолько отчетливо, что от осознания собственной никчемности становилось муторно.       - Спаси их… Прошу…       Пальцы с пожелтевшими длинными ногтями впивались в подбородок стоявшего на коленях патриарха. Так же, как когда-то пальцы Фо-е удерживали его, не давая рухнуть в пучину беспамятства и оцарапывая перстнями покрытую кровью кожу. Так же, как на том корабле, в окружении марионеток Бэй Тоу, один из созданных погребальным комплексом монстров пытался заставить его смотреть на мерзкую ухмылку негодяя, возомнившего себя божеством. Но на этот раз это был выбор самого Чжан Цилина, готового на все ради сохранения жизней дорогих людей.       - Небесных даров, что остатки твоего клана так стремились найти, чтобы подчинить Сяогэ, больше не существует. Они уничтожены. Никто не сможет лишить Сяогэ чего-то, действительно, важного…       Ван Цэнь рухнул на пол, сраженный ударом босса У – плата за то, что тот попытался заявить права на того, кто стал неотъемлемой частью собственноручно созданной вселенной Железного Треугольника.       - Кажется, мы умрем вместе…       - Прямо как в сказке…       - Это невозможно…       - Возможно… Я сделал свой выбор. Моя жизнь принадлежит тебе, У Се… Ты лучшее, что случалось в моей жизни… Ты моя единственная связь с этим миром. И все самое ценное в моей жизни – это ты. И Панцзы с Ли Цу…       Затухающий звук голосов погрузил пещеру в мерную тишину, разрушившую липкую паутину видений. Тьма, застилавшая сознание, рассеялась во вспышке яркого света, резанувшего по уставшим, свербящим глазам. Что-то холодное коснулось губ Чжан Жишаня, теплым, чуть горьковатым потоком смачивая пересохшее горло. Запах крови сменился терпким ароматом тибетских трав. Смутные образы на периферии обрели некоторую четкость, как и склонившееся над ним знакомое лицо, принадлежавшее Ван Панцзы.       - С возвращением, - бас подрывника безжалостно ворвался в идущее помехами окружающее пространство, окончательно возвращая бессменного председателя Цзюмэнь в реальность.       

***

      - … есть кое-что, чего я не понимаю. Клан Чжан довольно продолжительное время следил за тобой…       Цилин напрягся, вслушиваясь в медленно просачивающиеся в утомленное сознание слова в попытке уловить их смысл.       - Этого времени было достаточно, чтобы хорошо узнать твое окружение. И никто из всех этих людей никогда, по-настоящему, не был предан тебе, никто из них не был искренен с тобой, даже твоя семья. Тебе лгали, тебя использовали и предавали, за тебя принимали решения, на тебя взвалили столько проблем, что любой нормальный человек давно бы сломался под их грузом.       Чжан Хайкэ говорил пренебрежительно, но поднаторевший в общении с людьми Сяогэ отчетливо услышал в простуженном голосе непривычную для выходца из морской ветви клана Чжан озабоченность.       - Тот же Хэй Сяцзы, готовый за сумму в несколько нолей накачать тебя наркотиками. Или У Саньшэн, решивший похоронить тебя в рухнувшей гробнице в качестве предупреждения. Или Цзэ Юйчэнь и Хо Сюсю, действующие всегда исключительно в своих интересах. Или У Эрбай, не стоящий ничего, но считающий себя умнее и опытнее других. И я бы тоже с удовольствием действовал, как он, если бы у меня был племянник, на которого можно свалить решение всех собственноручно созданных проблем, которым можно было бы воспользоваться в качестве бесплатной силы и источника информации в любое удобное время, шантажируя его тем, что ему дорого.       - Можно подумать, что говорящая ехидна долгожительница действует иначе, - фыркнул Панцзы.       И Цилин был согласен с другом, ловя каждое брошенное Чжан Хайкэ слово. У Се молчал, никак не комментируя сказанное, но по тону подрывника становилось понятно, что любимый человек умело скрывает свои эмоции, позволяя болтуну выговориться до того, как прикончить его на месте.       - Или та девчонка со склада, морочившая тебе голову с первых минут знакомства. Или твой помощник. Пока ты обладал достаточной властью над девятью семьями, держа в страхе их и клан Ван, он был рядом с тобой, даже участвовал в похищении мальчишки. Однако стоило тебе ослабить контроль, как он переметнулся на сторону У Эрбая. Преследовал тебя по его приказу и едва не спровоцировал аварию. Даже Ван Панцзы после вашего знакомства изначально находился рядом с тобой, потому что ему платил У Саньшэн. Ты знал?       - Ах, ты, - задохнулся от возмущения пузо и душа Железного Треугольника.       - Разумеется, знал, - тем временем продолжал Чжан Хайкэ, игнорируя недовольство подрывника.       - К чему все это? – голос У Се звучал ровно.       Но Сяогэ мог поклясться, что в таком родном, чуть хрипловатом голосе слышались напряженные нотки. Любимый человек не оспаривал неосторожные слова Чжан Хайкэ, своим молчанием подтверждая свою осведомленность, свое принятие неприглядной правды взаимоотношений с окружавшими его людьми, словно считал себя заслужившим подобной участи.       - Ты не сможешь удержать Ван Панцзы рядом, если он найдет, с кем провести остаток своей жизни. И не сможешь удержать пратриарха, если он решит уйти без объяснения причины и исчезнуть, словно его никогда не существовало, как он уже поступал с тобой. Что ты будешь делать, если твоя жизнь окажется ложью? Что будешь делать, если после всего, что ты отдал ради других, все оставят тебя позади?       Цилин вздрогнул. Стоило остановить Чжан Хайкэ до того, как он нанесет удар. Кажущееся ватным тело не имело значения, ему следовало перебороть слабость и спутанность мыслей, чтобы защитить У Се. Защитить от бьющих наотмашь обидных слов самого дорогого и любимого человека, и заверить, что он больше никогда не оставит; что даже если Панцзы решит уйти, и весь мир рухнет, он останется рядом.       - Я не знаю, - последовал неожиданно откровенный ответ.       У Се не лукавил. Действительно, имея в виду то, что сказал. Никаких планов на будущее, ничего из того, что могло бы помочь ему сохранить образ босса У перед двумя командами расхитителей.       - Как ты и сказал, я никого не могу заставить любить меня, находиться рядом со мной или быть преданным мне до самого конца. Хотя, думаю, я вряд ли буду удивлен, проснувшись однажды утром в гордом одиночестве. Поэтому, если случится так, что я останусь один, я отправлюсь куда-нибудь или просто снова лягу спать. Я, действительно, не знаю.       Выстрел и веер брызг крови, окропившей фотографии над кроватью в комнате У Се в Ушаньцзюй – нарисованный подсознанием позабытый образ заставил Сяогэ дернуться в интуитивной попытке вырвать из рук любимого человека взведенный пистолет…       Выстрел, веер брызг крови и бездыханное тело, раскинувшееся на кровати – У Се солгал, что отправится в путешествие или просто ляжет спать, он не собирался продолжать жизнь в одиночестве, отпуская всех, кто ему был дорог, и освобождая себя…       - Нет!       - Мне больно…       Щелчок затвора отразился от стен комнаты. Теперь Цилин сомневался, что сможет однажды войти в нее без страха увидеть на покрывале несмываемое бурое пятно. Выстрел, веер брызг крови и остекленевшие глаза, направленные на него. Пальцы безвольно разжались, позволяя пистолету с грохотом упасть на пол…       - Нет!       - Ты жалеешь, что встретил меня?       Сердце Цилина рухнуло, разбиваясь на миллионы разрывающих душу и плоть осколков: он не жалел, ни секунды не жалел о том, что встретил У Се, лишь о том, что не смог уберечь его от боли, разочарования и предательства. Он не жалел, но не считал необходимым говорить об этом, когда стоило повторять заветные слова до тысячи раз на дню, чтобы самое яркое солнце в жизни патриарха клана Чжан никогда не угасло.       Роскошь Синьюэ и захлопнувшиеся ворота Ушаньцзюй. Взгляд, устремленный на фотографию, и дуло пистолета, прижатое к виску.       - Это не больно…       Выстрел, веер брызг крови и звон в ушах – Сяогэ понял, что падает сам. Под его ногами разверзлась пропасть. Тьма вспыхнула зеленоватым светом в глазницах зависшего перед ним черепа, насмешливо наблюдающего за бегущим по древнему мосту потомственным расхитителем.       - У Се…       Треск расщепившихся балок и грохот рухнувшего в бездну моста – Цилин почувствовал, что больше не может дышать: по напитавшимся холодом и тьмой камням побежали алые струйки, переплетаясь и образуя причудливый узор.       - Нет!       Выстрел и веер золотистых брызг. Очертания лица У Се едва угадывались сквозь толщу воды. Разлетевшиеся осколки каменной крышки, окропленные рубиновыми каплями, яркими вспышками проникали в измученное сознание воина, утягивая в водоворот душевной боли, терзающей его изнутри, разъедающей плоть и кровь.       - Нет!       Крик, звон разбившейся антикварной посуды и кровь, просачивающаяся в щели между лакированными досками.       - У Се…       Руку обожгло привычным холодом от нанесенного пореза. Но тело не слушалось. Грубые веревки стянули запястья и лодыжки, не позволяя ему приблизиться к У Се, чтобы помочь, чтобы спасти от неминуемой смерти.       - Сяогэ…       Руки У Эрбая опустились на плечи, придавливая к земле, короткие пальцы Бэй Тоу зарылись в густые волосы на затылке, оттягивая голову назад. Прикосновения Ван Цэня походили на прижатый к коже раскаленный металл, оставляющий на беззащитном горле синеватые отметины и красные полумесяцы от впивающихся в плоть ногтей. Бесчисленное множество рук, снующих по телу, удерживали его на месте. Шепот сотен голосов призывали Цилина смотреть на смерть самого дорогого и любимого человека.       - Он умер по твоей вине, - пальцы Чжан Цишаня впивались в подбородок, не позволяя отвести глаз от распластавшегося на полу потомственного расхитителя. – Твое молчание и твое упрямство стоили ему жизни.       - Сяогэ…       

***

      - Нет… У Се…       - Сяогэ, - У Се склонился над мечущимся во сне Цилином, игнорируя настороженные взгляды команды, невнятные предупреждения Чжан Жишаня и потирающую запястье Чжан Хайсин.       Выходцы из клана Чжан после нескольких часов во власти галлюцинаций вели себя на удивление примерно, с благодарностью принимая посильную помощь со стороны служащих семьи У. Присмирели даже известные своим лицемерием Чжан Хайкэ и Чжан Хайсин, стараниями Кань Цзяня и Бай Шэ вернувшиеся из мира пугающих своей реальностью иллюзий. Все, что позволили себе давние знакомые железного трио – скорбную гримасу при виде пятой по счету кружки настоя целебных трав, мстительно вливаемого подрывником в беспрекословно подчиняющихся дальних родственников Чжан Цилина.       - Сяогэ, - рука легла на лоб бредящего воина, в следующее мгновение попадая в стальной захват.       Вскинувшийся Цилин смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, сжимая запястье У Се. Искаженная тень темным пологом раскинулась над головами расхитителей, в свете аккумуляторных ламп принимая очертания цилиня. Тихий угрожающий рык обрушился на нелепо жмущихся друг к другу представителей клана Чжан и отчетливо побледневших служащих семьи У, переплетаясь с чуть хрипловатым голосом светлого ума Железного Треугольника.       - Сяогэ.       Хватка на запястье немного ослабла. Чуткие пальцы прошлись по виднеющемуся из-под рукава куртки шраму, поднимаясь выше. Сяогэ не выглядел, как человек, способный трезво оценить или внятно объяснить собственные действия, но в них У Се не чувствовал никакой угрозы для себя или сидящего рядом Панцзы. Прохладная ладонь легла на горло, задевая подушечками пальцев оставленный на память Чжан Хайкэ шрам в безотчетной попытке нащупать пульс.       - Я жив, - сильнее прижав ладонь Цилина к своему подрагивающему кадыку, качнул головой потомственный расхититель, давая воину время на осознание реальности, где железное трио оставалось единым нерушимым целым.       - У Се.       Чжан Цилин моргнул, возвращая взгляду осмысленность: древняя тьма в нем уступила место привычному теплу при виде живого и улыбающегося У Се. Рука соскользнула с доверчиво подставленного горла, ложась на спину. Притянув любимого человека ближе, Сяогэ уперся лбом в его плечо, на мгновение замирая.       - У Се.       - Что бы ты ни увидел, этого не произойдет, - уверенный шепот проникал в сознание, разрушая созданную им иллюзию. – А если уже случалось однажды, значит, больше не повторится. Верно? – в поисках поддержки У Се посмотрел на Панцзы, чья крупная ладонь ободряюще сжимала колено воина.       - Айя, Сяогэ, твоими стараниями мы словно в сказке, где втроем будем жить долго и счастливо, и умрем без сожалений тоже вместе, в один день, как и завещали наши предки.       Объятие, куда пузо и душа Железного Треугольника притянул все нерушимое трио, вышло импульсивным, немного неуклюжим, но приятно согревающим, сулящим безопасность и уверенность в новом дне.       В несколько больших глотков осушив протянутую другом кружку с терпко пахнущим настоем трав, Цилин обратил, наконец, внимание на непривычно тихих представителей морской ветви клана Чжан, переводя взгляд на молодых Чжанов и предельно серьезного Чжан Жишаня. Вопросительно выгнув бровь и получив в ответ неуверенную улыбку бессменного председателя Цзюмэнь, Сяогэ хмыкнул: что бы ни увидели остальные, этот урок, определенно, пошел им на пользу.       Предложение подрывника выдвигаться на поиски выхода, было воспринято объединившейся командой, на удивление, единодушно. Словно расхитители забыли о своем недавнем противостоянии, чем, несомненно, облегчали задачу по спасению для возглавляющего растянувшуюся процессию нерушимого трио.       Коридоры сменяли друг друга, действительно, чем-то напоминая гробницу, ставшую последним пристанищем для генерала немой армии и Чжан Бусюня. Добравшись до массивной резной двери, У Се извлек из кармана футляр с леской и привязанными к ней металлическими крючками.       - В прошлый раз мне пришлось повозиться, чтобы открыть ее, - пояснил он, протаскивая леску через несколько круглых отверстий в стене, образующих сложный орнамент, чем-то напоминающий паутину. – Все-таки я не настолько хорош в работе с древними механизмами периода Чжаньго. Так что пришлось полагаться на интуицию и применить творческий подход.       - Импровизация, - понятливо усмехнулся Чжан Жишань. – Похоже, главе У все еще есть чем удивить даже клан Чжан.       - Я видел, как Сяогэ взломал защиту, когда он пришел сюда в первый раз с Чжан Цишанем и Хо Сяньгу, поэтому знал верный код, но по очевидным причинам, - У Се пошевелил в воздухе пальцами, - не смог воспользоваться им, чтобы открыть эту чертову дверь. К счастью, механизм оказался не настолько совершенен, как я предполагал изначально. В конце концов, я понял, как его обойти, не отправив самого себя к предкам.       - Босс, тогда почему бы вам не позволить главе Чжану открыть эту дверь?       - Чтобы ни у кого из команды не возникло желание вернуться сюда.       - Что если патриарх захочет вернуться? – нахмурилась смутно знакомая боссу У представительница морской ветви клана Чжан, чье имя звучало еще более нелепо, чем выглядели ее же прическа и вычурный макияж – Чжан Хайди.       - Сяогэ смог войти в гробницу дважды, ничего не зная о механизмах защиты внутри нее, значит, сможет пройти этот путь снова, если захочет вернуться, - пожал плечами У Се.       - Нет.       - Айя, Сяогэ, даже если пожелаешь забыть это место, как страшный сон, все равно останешься единственным человеком, способным снова пройти этот путь без чьей-либо помощи, как и сказал Тяньчжэнь.       - Именно, - кивнул потомственный расхититель, наматывая леску на деревянную катушку. – Готово.       Полупрозрачная нить натянулась, раздался щелчок. Тяжелые створки дверей дрогнули, медленно разъезжаясь в стороны с надсадным скрежетом. Поднявшееся в воздух облачко танцующей в свете карманных фонариков пыли заставило команду отпрянуть и поспешно прикрыть лица рукавами.       - Просто пыль, - насмешливо фыркнул Панцзы.       Просторное помещение встретило почти три десятка людей тишиной, девятью одинаковыми дверями и дюжиной каменных статуй с расколотыми бронзовыми масками поверх человеческих черепов вместо лиц. Все статуи отличались не только размерами, но и одеянием, будь то правитель, жрец, знатный господин, чиновник, ученый, воин, ремесленник, слуга, простой крестьянин, торговец, разбойник или раб. Пустые глазницы черепов вспыхнули желтоватыми языками пламени, стоило Цилину чиркнуть колесиком протянутой подрывником зажигалки над пропитанным маслом фитилем.       - Прямо как во дворце Сиванму в Тамуто, - поморщился пузо и душа Железного Треугольника, настороженно всматриваясь в стелющиеся по изрезанному бороздами полу тени. – Новая встреча с тигровыми змеями?       - Никаких змей, - покачал головой в ответ У Се, приближаясь к одному из застывших в угрожающей позе изваяний. – Эти фигуры – вариация древних шахмат.       - Что-то вроде лубо, что видел Ли Цу со своими друзьями в подводном дворце Гао-ди?       - Не совсем. Не уверен в названии, но принцип перемещения фигур предполагает наличие только одного игрока.       - У Се, никогда не поверю, что ты в одиночку передвинул все двенадцать фигур, - недоверчиво скривился Чжан Хайкэ, на пробу подтолкнув ближайшую статую, но так и не сдвинув ее даже на жалкий цунь.       - Как ты себе это представляешь? Девять фигур уже находятся там, где им и положено быть. Нужно сдвинуть всего три из них и установить их на отведенное им место. Проблема в том, чтобы выбрать правильную дверь. За одной из этих дверей находится проход, ведущий в главный зал, а затем на нижний уровень.       - Но мы уже на нижнем уровне, - выступила вперед Чжан Хайди. – Мы читали записи из архива. Фо-е был предельно точен в описании гробницы. Она двухуровневая.       - Потому-то ни он, ни его люди, и никто из тех, кто пытались отыскать вход в зал с пустым гробом, не смог добраться до него. Все, что было известно Чжан Цишаню и «Оно» – в «главном зале» нет тела хозяина гробницы. А то место, которое он принял за гробницу смотрителя, на самом деле, и есть главный зал. Как я уже говорил, эта гробница по своему строению напоминает одну из гробниц, переделанную Ван Цанхаем. Но все же отличается от нее. Не придется спускаться на нижний уровень через гроб хранителя.       - Знак, - пальцы Цилина прошлись по груди идола в воинских доспехах, очерчивая знакомые линии, выведенные кончиком ножа, оставившего глубокий, блестящий след на бронзовом нагруднике.       - Символично, - губы Чжан Жишаня растянулись в лисьей полуулыбке. Цепкий взгляд прошелся по нестройным рядам каменных фигур, оценивая их расположение. – Полагаю, глава У проследил передвижение отмеченной патриархом фигуры по следам, оставленным на полу, - проведя ладонью по выщерблинам вдоль канавки, пересекающей очерченный киноварью пустующий круг, поделился своими наблюдениям бессменный председатель Цзюмэнь.       - Именно.       - Трудно было? – с деланным участием осведомилась Чжан Сяошань.       - Как и все, что связано с гробницами, - ничуть не смутившись, парировал У Се. – Хотя в данном случае, было намного проще, поскольку фигуры управляются скрытым в них механизмом.       - Выход? – по-деловому уточнил Панцзы.       - Фигура ученого, как и любая из трех подвижных фигур, открывает сразу три двери: одна из них та, через которую мы вошли, две других ведут к ловушкам.       - У Се, ты…, - Чжан Хайсин осеклась под холодным взглядом патриарха, с плохо скрываемым раздражением уставившись на насмешливо ухмыляющегося главу пятой семьи.       - Но есть еще и третья фигура, - выдержав паузу, вновь заговорил У Се. – Фигура раба. Чжан Цишань и Хо Сяньгу не обратили на нее внимания, поскольку она уже стоит на отведенном ей месте, - он указал на стоящую в центре очерченного киноварью круга на коленях перед гордо возвышающимся правителем статую в рваном тряпье и со стальным ошейником, плотно обхватывающим каменную шею.       - Раб следует приказам хозяина, - кивнул Цилин.       - Айя, кажется, я понял, - обрадовано хлопнул по бедру Панцзы. – Этот зал похож на камеры в подводной гробнице у Парасельских островов. Там были кувшины, а здесь статуи. Если раб всегда следует приказам хозяина, то мы должны его повернуть и встать в центр свободного круга к нему лицом, тогда выход будет в противоположной стороне от того направления, куда смотрит раб. То есть тот, кто станет новым хозяином этого раба, будет смотреть на нужную дверь.       - Ты прав, - подтвердил догадку друга У Се. – Из этого зала ведут девять дверей. И шесть из них – к ловушкам.       - Какая ирония, - ухмылка Чжан Хайкэ вышла кривой.       - Настоящая ирония в том, что стены этого зала тоже подвижны. Стоит переместить любую из трех фигур, и за дверью, через которую мы вошли, окажется коридор с ловушкой.       - Думаешь, ни я, ни кто-либо другой не сможет отличить один коридор от другого и пойдет заведомо опасным путем? – не удержалась от ремарки Чжан Хайсин.       - Коридоры идентичны. Именно благодаря этому, Чжан Цишаню и Хо Сяньгу удалось заманить шестерых людей из клана Чжан в ловушку, которая вызвала обвал в одном из шести коридоров.       - Как ты нашел их? – голос Цилина едва заметно дрогнул при упоминании тех, кто, по словам У Се, был предан ему; тех, кто был убит Чжан Цишанем и Хо Сяньгу, потому что он отказался выдавать тайну бессмертия, способную разрушить и уничтожить мир.       - Методом проб и ошибок. Я провел в этом зале несколько суток, прежде чем получил ответы на свои вопросы. В конце концов, мне удалось найти останки погибших Чжанов и перенести их в более подходящее место. Изначально я пытался подобрать комбинацию, чтобы открыть только безопасные двери, но вскоре выяснил, что ее не существует. За один ход можно сдвинуть только одну фигуру. Если следом за ней передвинуть еще одну, то первая фигура возвращается на свое место. Вопрос в том, какую дверь вы хотите открыть сейчас. И я спрашиваю всех вас, - У Се обвел широким жестом разбредшуюся по залу команду. – Потому что то, зачем вы, - его взгляд метнулся к сгруппировавшимся у дальней стены представителям клана Чжан во главе с теми, кто участвовал в нападении на Сяогэ по приказу Чжан Цишаня, - пришли сюда, и то, ради чего здесь оказались все остальные, находится за разными дверями. Тайна, что захватила разум многих, по-прежнему доступна лишь одному. И ни я, ни Панцзы не позволим заполучить ее, напав на Сяогэ. Путь к спасению займет немало времени и сил, но я могу обещать каждому, что все выберутся из гробницы живыми. Подумайте над этим. Спешить нам некуда.       - Ты угрожаешь нам? – подал голос Чжан Дашань, первым напавший на Чжан Цилина более полувека назад и первым лишившийся покровительства Чжан Цишаня, стоило ему оказаться лежащим на полу со сломанной рукой. – Мы пришли сюда, чтобы увидеть то, о чем писал в своих дневниках Фо-е. Это его наследие.       Ладонь обожгло холодом. Спрятанный в фигуре воина рычаг с усилием опустился вниз, запуская древний механизм. Распахнутые настежь створки массивной двери с грохотом сомкнулись. Стены зала дрогнули, с жутким скрежетом двигаясь по кругу. С тихим шипением погас огонь в глазницах черепов, погружая зал в тяжелый мрак, пропахший сгоревшим маслом, плесенью и тысячелетней пылью. Три луча позолоченной девятиконечной звезды на потолке вспыхнули, указывая на три двери, чьи створки медленно разъехались, открывая изумленным взглядам команды три пути, три коридора, отличных лишь своим направлением.       - Вперед, - холодно улыбнулся мужчине У Се. – Я никого не задерживаю. Одна из дверей выведет вас к главному залу.       - Хочешь похоронить нас в этой гробнице?       - Я предлагал вывести вас из нее, - пожал плечами потомственный расхититель. – Но, кажется, вы предпочитаете умереть здесь, как ваши предшественники. Разве я могу препятствовать вам в этом? Ваш выбор – наследие Чжан Цишаня. Вперед.       - Босс.       - Кань Цзянь, как только они определятся, какую дверь выбрать, мы сделаем собственный выбор. И покинем это место.       - У Се, - Цилин приблизился к воинственно настроенному любимому человеку, напрочь проигнорировав недовольство дальних родственников: он не нуждался в их мнении, если любой из Чжанов хотел умереть в гробнице, следуя воле Чжан Цишаня – не ему останавливать их, не снова, когда правда о неудачах Фо-е в поисках тайны бессмертия, наконец, была озвучена; он нуждался в поддержке У Се и Панцзы, чтобы продолжить путь – любой из предложенных, на самом деле, но где-то на задворках сознания билась мысль о том, чтобы в последний раз увидеть тех, кто умер за него, за идеалы и веру своего патриарха, а не за стремление Чжан Цишаня обладать безграничной властью.       - Сяогэ, ты хочешь…, - У Се запнулся, на мгновение опуская голову: не было ни единого шанса, что он сможет отказать Сяогэ в его желании вернуться к истоку всех бед и несчастий, преследовавших его на протяжении полувека. – Я отведу тебя, если ты этого хочешь, - не поднимая глаз от пола, ровным голосом заверил он воина. Страх, гнавший его через всю страну, в надежде успеть, уберечь, холодной змейкой овивал легкие, сдавливая их, лишая воздуха, просачивался в мысли и терзал душу.       Каждый шаг давался с трудом. Насмешливые взгляды прожигали спину. У Се словно видел себя со стороны, бредущим от одной двери к другой в поисках лишь ему одному известных указателей на верный путь. Оклик Панцзы отразился от стен, резонируя, но не смог заглушить нарастающий шум в ушах. Запрятанные глубоко в подсознании видения вспыхивали перед внутренним взором, неумолимо толкая к краю пропасти. У Се осознавал свой страх, признавал его и не имел никакой возможности бороться с ним. Усталость после нескольких суток практически непрерывного бодрствования накатывала волнами, но все, что оставалось потомственному расхитителю, отринуть неуместные треволнения и физиологические потребности собственного организма, упорно идя к тому, чтобы исполнить обещанное и привести Сяогэ к намеченной цели.       - Как же оказывается легко подчинить главу У, - пропел практически в самое ухо светлому уму Железного Треугольника Чжан Дашань.       Бездумно кивнув, У Се нащупал неприметную отметину от ножа практически у самого пола – ту самую, что оставил в качестве указателя самому себе, когда перетаскивал погибших в ловушке Чжанов в поминальную камеру рядом с главным залом. Даже не обернувшись на команду, он уверенно шагнул вперед, намериваясь спуститься к подножию знакомой до мельчайших элементов орнамента лестницы, но был остановлен сомкнувшимися на запястье прохладными пальцами.       - Я уверен. В любом случае, если я окажусь не прав, то… это уже не будет иметь принципиального значения.       - У Се, - голос Цилина дрогнул.       Экспедиция, начавшаяся не столь благополучно, как он надеялся, постепенно превращалась в фильм ужасов с патриархом клана Чжан в главной роли. Его единственной целью было спасение нескольких отмороженных на голову молодых Чжанов из задницы, как любил говорить Панцзы, куда те умудрились угодить сами, агитируемые, судя по всему, парочкой последователей Чжан Цишаня, затесавшихся в нестройные ряды вновь объединенного стараниями Чжан Цилина и Чжан Жишаня клана. Но все, чего ему удалось добиться в результате: самому угодить в ловушку непреднамеренными (в это тоже хотелось верить) стараниями нерадивых дальних родственников, пережить несколько часов во власти кошмарных видений и, для полноты картины, заставить любимого человека не просто чувствовать себя паршиво из-за собственных необдуманных действий и слов и необузданных желаний, а подчиниться на глазах все тех же пресловутых представителей клана Чжан.       - Я уверен, - повторил потомственный расхититель, унимая внезапно прошедшуюся по телу волну дрожи. – Если я ошибусь, то пострадают Панцзы и моя команда. Они не обязаны были впутываться во все это, и пошли со мной только потому, что я глава семьи У. Я отвечаю за них, поэтому не имею права ошибаться. И я не могу оставить Ли Цу на растерзание второму дяде и отцу, поэтому я уверен в сделанном выборе, - по-прежнему не поднимая глаз на стоящего в шаге Сяогэ, пояснил он, чтобы заполнить повисшую в зале тишину.       - У Се, ты… Ты не должен был приходить.       - Айя, Сяогэ, что за фигню ты несешь! – встрепенулся подрывник, широким шагом приближаясь к друзьям. – Конечно же мы не могли не прийти! Это то, что делает нас семьей. Этим всесильным долгоживущим самовлюбленным засранцам не понять, что значит дорожить кем-то. Но ты-то знаешь. Поэтому оставь все, что собирался сказать, для своих чокнутых родственничков. Кому здесь не место, так это им. Просто, - понизив голос до едва различимого шепота, Панцзы притянул воина за отворот куртки ближе к себе, вынуждая наклониться вперед, - не поступай так с Тяньчжэнем, Сяогэ, не отталкивай его только потому, что боишься потерять. Ты знаешь, он не станет возражать тебе, даже если ты сойдешь с ума или озвереешь, и вознамеришься унизить его на глазах всех этих ублюдков из клана Чжан или убить его.       Слова Панцзы ранили, но вместе с тем отрезвляли, позволяя взглянуть на ситуацию под другим углом – и то, что Цилин видел, ему, определенно, не нравилось. Он уже унизил У Се, даже не осознав этого. Не просто подчинил, как бесчисленное количество раз подчиняли его самого, а именно унизил, всего лишь позвав по имени в тот самый момент, когда потомственный расхититель был близок к победе над ищущими тайну бессмертия последователями Чжан Цишаня. Он мог попросить У Се в любое другое время, но…       Додумать ему не дали теплые пальцы, прошедшиеся по тканевой поверхности гловелет, едва задевая видневшуюся из-под рукава куртки полоску чувствительной кожи. Только сейчас до смятенного ситуацией разума Сяогэ дошло, что он продолжал удерживать любимого человека, не позволяя отстраниться.       - Я обещал тебе, Сяогэ, - неожиданно проникновенно заговорил светлый ум Железного Треугольника. – Сам предложил, а затем пообещал отвести тебя, как только ты этого захочешь. И я не стану тебя останавливать, если ты захочешь спуститься, Сяогэ. И не стану просить взять меня с собой. Просто возвращайся, когда получишь ответы на свои вопросы.       - Нет.       - О, - У Се моргнул: Чжан Хайкэ был прав – Сяогэ не хотел возвращаться.       - Я не хочу спускаться туда. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Хочу, чтобы ты и Панцзы помогли мне запечатать гробницу. На этот раз навсегда.       - Айя, Сяогэ, хочешь поступить с этой гробницей так же, как с гробницей своего опального предка?       - Ммм…       - Тогда тебе не нужно просить нас об этом. Достаточно того, что ты этого хочешь – уничтожить труд всей жизни Чжан Цишаня и его последователей из Цзюмэнь, я имею в виду – в таком случае я и Тяньчжэнь готовы воплотить твое желание в реальность. Ты всегда стараешься сделать нашу жизнь чуточку лучше, чтобы ни происходило, но на этот раз мы здесь ради тебя.       - Верно, - улыбка У Се вышла искренней, достигая уверенно смотрящих на Цилина карих глаз.       Зал с двенадцатью идолами остался позади. Длинный коридор, как две капли воды похожий на тот, что привел команду к перекрестку девяти дорог, представлял собой хитросплетение из многочисленных ходов, тупиков и заставленных бронзовой ритуальной утварью и причудливыми статуями камер.       - Похоже на гробницу вождя змеиного племени, - присвистнул Панцзы. – Только бронзового ритуального дерева не хватает и оживших покойников с обезьянами в масках, пожирающих их мозг.       - Эта гробница сама по себе опасна, - хмыкнул в ответ потомственный расхититель. – Она принадлежит одному из ша*(3) древнего царства Шу*(4). Вероятно, из династии Каймин*(5). Согласно некоторым историческим справкам, послы царства Шу перешли горы Циньлин. Их часто ассимилировали с царством Ба где-то между пятым и четвертым веком до нашей эры, поскольку под давлением экспансии царства Чу население царства Ба уходило на запад в царство Шу.       - Другими словами, жители гор перенимали друг у друга культурные традиции, а, Тяньчжэнь?       - Вроде того. В главном зале есть бронзовое дерево, чем-то похожее на то, что мы видели в гробнице вождя змеиного племени, но меньшего размера. Думаю, правители царства Шу тоже верили в его мистическую силу, способную оживлять и материализовывать желания людей. Стены зала расписаны узором юньлэй*(6), а вход представляет собой арку. Сяогэ видел ее однажды, поэтому в погребальном комплексе, построенном У Чэнъэнем, первым разобрался в ее назначении.       - И никаких мерзких тварей, вроде пауков-переростков, ядовитых змей размером с десятиэтажный дом или взрывающихся мумий?       - Скоро сам все увидишь. Помнишь историю гробницы Чжоу Му-вана и гроб под корнями дерева в гробнице Лу-вана?       - Еще бы, первое совместное приключение!       - Похоже, что при всей своей изолированности, царство Шу каким-то образом, либо влияло на архитектурные веяния того времени, либо опиралось на них при создании этой гробницы.       - Если все так, как ты говоришь, Тяньчжэнь, тогда я понимаю, почему Сяогэ смог попасть на нижний уровень. До потери памяти Сяогэ побывал практически в одиночку во многих гробницах. Возможно, о большинстве из них мы до сих пор не знаем, если они не были связаны с проклятым метеоритом или махинациями Ван Цанхая.       - У Се, ты спускался на нижний уровень? – тщательно подбирая слова, осторожно поинтересовался Цилин. Его любимый человек имел полное право злиться на несдержанность, проявленную воином, но Сяогэ надеялся, что ему ответят.       - Нет, - последовал предельно короткий ответ. – Мне не хватает ни знаний, ни опыта, - после короткого молчания продолжил У Се. – На самом деле, даже знаний и навыков Чжан Цишаня оказалось недостаточно, чтобы войти в сердце этой гробницы. Только ты смог добиться успеха. Я лишь знаю немного о том, чего стоит ожидать, если ты захочешь снова побывать там. Знаю, где находится проход, ведущий на нижний уровень. Знаю, что за поворотной дверью начинается коридор, который заканчивается спиральной лестницей, уходящей вниз на пару десятков иней. На ее ступени нанесен сложный орнаментальный узор. Стены и пол зала вырублены из холодной яшмы, они украшены пиктограммами, фресками и узором юньлэй. Потолок покрыт позолотой и образует сложную конструкцию с куполом, наподобие бронзового цветка в Городе Грома. Эта конструкция напоминает гигантскую шестеренку, отлитую из золота, и представляет собой карту звездного неба. В центре зала на возвышении стоит пустой бронзовый гроб без крышки. Рядом с ним какое-то сооружение, вроде витрины в музее или ювелирном магазине. Помню, ты рассматривал жуткую золотую маску-личину и золотой жезл с изображением нескольких человеческих голов и несколькими черепами. Еще там была нефритовая табличка. Над полом по всему периметру зала натянуты шелковые нити, которые активируют ловушки. Я не уверен, но внутреннее убранство той гробницы, похоже, как-то связано с царством Шу, хотя относится к более раннему периоду. Ты потерял сознание в гробнице после того, как Чжан Цишань активировал ловушку, когда пытался силой сломать поворотную дверь. Ты потерял сознание, стоя у одной из стен, а очнулся лежащим в гробу. Я не видел того, что видел ты, зато уловил общую суть твоего разговора с Чжан Цишанем и Хо Сяньгу: наш мир не готов к тому, что скрывает в себе эта гробница, но ее тайна никак не связана с метеоритом и рецептом бессмертия Сиванму и Чжоу Му-вана. Даже если бы я знал, как попасть на нижний уровень, я бы не стал спускаться туда, - сглотнув ставшую вязкой слюну и поспешно сунув дрожащие руки в карманы, поделился с Цилином потомственный расхититель.       - Слабо верится, - насмешливо фыркнул Чжан Хайкэ.       - Мы пришли, - отмахнувшись от болтуна, У Се переступил порог погруженного в липкий сумрак главного зала, указывая на величественную арку, увенчанную причудливой бронзовой головой мифической птицы, с парой разгоревшихся от снопа искр, высеченных кремниевой зажигалкой Кань Цзяня, факелов.       Помещение заволокло чадящим дымом и запахом гари. Все доступное взгляду пространство занимало бронзовое дерево, упирающееся своими заостренными ветвями в арочный потолок. У его корней на выточенном из камня постаменте возвышался бронзовый гроб со сдвинутой в сторону крышкой. Из зала вели два затянутых паутиной проема, по обеим сторонам от которых стояли отлитые из бронзы головы с узкими лицами, выступающими вперед большими носами и подведенными позолотой и киноварью глазами. Стены зала украшал узор юньлэй. По укрепленным бронзовыми столбами с изображением мифических животных углам были расставлены сосуды дин с орнаментом таоте, переходящим в витиеватый узор из пиктограмм.       Бегло осмотрев знакомое помещение, У Се смахнул налипшую на рукав куртки паутину, ныряя в один из погруженных в сонную мрачную тишину проходов, пропахших затхлостью и пылью. Новое помещение встретило команду расхитителей привычной нехваткой воздуха, сумраком и громоздким алтарем, уставленным ритуальной утварью и окруженным девятью покрытыми позолотой плитами, на шести из которых поверх погребальной постели из засохших ирисов, в окружении обломков холодной яшмы с вырезанными на них иероглифами и расставленных повсюду истлевших палочек с благовониями и свечей лежало шесть скелетов. В зубах каждого скелета была зажата жемчужина.       - Тяньчжэнь, - потрясенно выдохнул Панцзы, обходя импровизированную усыпальницу для верных соратников патриарха клана Чжан, - ты, действительно, провел для этих Чжанов обряд погребения.       - Глава У сделал все, чтобы их души обрели покой, - без тени иронии уважительно подтвердил слова подрывника Чжан Жишань.       - Это… странно, - справившись, наконец, со своим голосом, пробормотал Чжан Хайкэ, вчитываясь в давно позабытые имена тех, с кем когда-то делил укрытие и еду, участвуя в тренировочных набегах на гробницы.       - Как… как ты вытащил их из ловушки? – отчетливо побледнев, благоговейным шепотом, путаясь в словах, выдавила Чжан Хайсин.       - Активированная ловушка спровоцировала обвал. На его разбор ушло около недели. На самом деле, эти шестеро умерли не от травм. Осколками скалы их придавило к плите из холодной яшмы, - указав на покрытые грязью некогда белоснежные обломки, пояснил У Се, - но они были живы какое-то время. Я все еще хочу верить, что они умерли в глубоком сне, не чувствуя, как заканчивается воздух и их тела промерзают насквозь. С течением времени коридор просел, поэтому я смог частично разобрать образовавшийся завал. Ровно настолько, чтобы попасть в тот колодец. Но из-за проседания грунта стены колодца треснули, и в него стал поступать воздух, что, в свою очередь, запустило процесс разложения. Когда я их нашел, они уже были в таком состоянии.       - Но глава У все-таки узнал, кто именно оказался под завалом, - одобрительно усмехнулся бессменный председатель Цзюмэнь.       - В архивах клана Чжан я нашел старый снимок и сопоставил лица тех, кто так и не вышел из гробницы, со списком имен погибших членов экспедиции. Оказалось, что среди погибших значилось только около двух десятков членов клана Чжан. Оставалось лишь выбрать тех, кто погиб позже остальных. Хотя записи были изменены – вероятно, самим Чжан Цишанем – мне удалось получить шесть имен. Я не могу сказать, кто есть кто, но, думаю, того, что было сделано, достаточно. И их души обрели покой.       - Почему именно здесь? – скривился Чжан Дашань, еще чуть меньше часа назад с насмешкой смотревший в спину рыскающему по залу с двенадцатью статуями в поисках верной двери потомственному расхитителю.       - В некотором роде, обрести покой здесь, было бы символично для них. За этой стеной, - положил руку на холодный камень, покрытый тонким слоем бронзы с нанесенным на него узором юньлэй, У Се, - находится то, ради чего вы пришли сюда.       - Наследие древних, - восхищенно ахнула Чжан Сяошань.       - Наследие Фо-е, - удовлетворенно кивнул второй из верных последователей Чжан Цишаня, по хорошо продуманному до мелочей стечению обстоятельств оказавшийся в одной команде с молодыми расхитителями клана Чжан, и запомнившийся боссу У под именем Чжан Даошань.       - Тайна, унесшая десятки жизней, - мрачно подытожил Бай Шэ.       - Да кому вообще нужно бессмертие? – передернул плечами Панцзы.       - Бессмертие дает неограниченную власть, - оскалился в ответ Чжан Дашань. – Но такому, как ты, этого не понять!       - Такому, как господин Пан? – насмешливо вскину брови Чжан Жишань.       - Неотесанному, необразованному толстяку, промышляющему торговлей на блошином рынке*(7). Впрочем, босс У тоже вряд ли способен понять. Признаю, он обладает знаниями и навыками, при помощи которых он мог бы добиться гораздо большего, чем быть подстилкой Чжан Цилина…       - Заткнись, - угрожающий гортанный рык слетел с губ Сяогэ, вынуждая зарвавшегося болтуна захлопнуть рот, а его товарищей отпрянуть в стороны, словно тот был прокаженным.       - Не думаю, что, будь твои слова правдой, это было бы хуже всего того, что я делал в своей жизни, - с деланным равнодушием возразил У Се. – В конце концов, если говорить о подчинении, то подчиниться вашему патриарху было бы не стыдно, в любом случае. Жаль, что многие из клана Чжан этого так и не осознали.       - Тяньчжэнь, - потрясенно выдохнул Панцзы.       - Но, пожалуй, я все-таки предпочту быть рядом или просто находиться на стороне Сяогэ – на самом деле, не важно, потому что он достоин уважения и искренности, а не бездумного, слепого подчинения.       - Ты всегда крутился у ног Чжан Цилина, как восторженный щенок, - не сдержавшись, фыркнула острая на язык представительница морской ветви клана Чжан.       - Все верно, - не дав никому вставить ни слова, с серьезным выражением лица кивнул потомственный расхититель, окидывая оценивающим взглядом Чжан Хайди. – В молодости я был восторженным щенком, но щенки взрослеют и становятся матерыми псами. Хотя я по-прежнему восхищаюсь Сяогэ.       - У Се, - усмирив недовольно порыкивающего внутреннего зверя, Цилин поймал взгляд любимого человека: и то, что он увидел в карих глазах, казалось неправильным – У Се был напуган, но изо всех сил старался скрыть укоренившийся в его подсознании страх перед местом, где оказались обе команды расхитителей.       - Я не спускался на нижний уровень. Никогда. Даже если бы знал как, я бы не стал этого делать.       - И что же останавливает главу У? – насмешливо пропела Чжан Хайди.       - Вряд ли я стану обсуждать это с кем-то из вас. Мы на месте. Семья У не заинтересована в тайне, которую так стремились заполучить Чжан Цишань и Хо Сяньгу. Ваш патриарх принял решение запечатать гробницу…       - Айя, Сяогэ, просто скажи, что делать, и мы похороним местных обитателей во второй раз! Сомневаюсь, что секрет бессмертия стоит того, чтобы на него смотреть. Сяогэ, ты был главой отмороженного на все головы и неблагодарного во всех отношениях клана Чжан еще до того, как я и Тяньчжэнь родились. Думаю, этого достаточно, чтобы все присутствующие здесь осознали, что господин Пан прав, и никому из твоих родственничков не нужно добавлять к своей карме еще пару тысячелетий отборных проклятий.       - Панцзы.       - Что? Как ни посмотри, Сяогэ, но тебе и всем долгоживущим засранцам вокруг тебя всегда будет двадцать. Просто во время запечатывания гробницы будь аккуратнее со своими вещами, договорились? Знаю, тебя не волнует внешний вид и завистливые взгляды. Да и Тяньчжэнь не ревнует, но я – да. Как твой брат, я не могу допустить, чтобы кто-то смотрел на тебя так, будто собирается съесть.       - Нелепо, - отчетливо скривился Чжан Хайкэ.       Цилин приподнял бровь, оборачиваясь к хмыкнувшему за его спиной У Се, отмечая лукавый огонек в прищуренных глазах, словно вернувший все железное трио назад к тому времени, когда они делили общую комнату, еду и приключения до ухода воина за Бронзовые Врата на долгие десять лет. Воспоминание о том, как его раздевали на берегу горной реки две пары знакомых рук, пришло внезапно: тогда У Се и Панцзы выглядели довольными своей маленькой шалостью, но стоило им дойти в своем марафоне по изучению выдержки Сяогэ до пестрящего забавными уточками нижнего белья, как оба мужчины вновь стали серьезными, оставляя окончательное решение за ним. И они не прикасались к нему, пока лишившийся воспоминаний воин, сверкая обнаженной кожей, неспешно плавал поблизости от резвящихся друзей. Их внимание было приятным, согревающим, в отличие от пристальных голодных взглядов временных товарищей по команде, стоило Цилину в очередной раз выбраться из гробницы с обнаженным торсом или в изорванной одежде. Панцзы знал, о чем говорил – это факт. Сяогэ просто стоило немного подтолкнуть, чтобы он в полной мере мог оценить похотливую, грязную сторону грабителей могил.       - Ладно.       Вероятно, стоило отказаться от идеи и просто покинуть гробницу, занявшись ее запечатыванием в другой раз: У Се был напуган чем-то неизвестным, Панцзы обеспокоен возможными последствиями их действий, а присутствие других Чжанов откровенно нервировало. В новой экспедиции все шло слишком непредсказуемо, чтобы надеется на удачу. Даже его собственные поступки и решения при ближайшем рассмотрении казались несуразными, лишенными логики и четкой мотивации.       - Айя, Сяогэ, - уловив изменения на сохраняющем бесстрастное выражение лице друга, протянул Панцзы, - помнишь ту кружку?       Промелькнувшее в темных глазах изумление, сменившееся пониманием, стоило всех произнесенных подрывником слов. Выдохнув от облегчения – их с У Се самый близкий и дорогой человек отбросил все сомнения, поселившиеся в мыслях и будоражащие неровной, отдающейся мелкими мурашками, снующими под кожей, вибрацией нити особой духовной связи Железного Треугольника – Панцзы широко улыбнулся:       - Неважно, гробница или кружка. Главное то, чего ты хочешь. Твое желание или нежелание сделать что-то. Я уже говорил это и повторю снова: я и У Се здесь ради тебя. Они, - палец Ван Юэбаня уперся в грудь неосмотрительно приблизившемуся Чжан Циншаню, - балласт.       - Панцзы, - мягко упрекнул друга Сяогэ.       - Я все сказал, - упрямо качнул головой пузо и душа Железного Треугольника.       - Подумать только, - губы Чжан Дашаня презрительно скривились, - все, что нужно патриарху клана Чжан: живая подстилка и кружка.       - То, что не нужно, - холодно возразил Цилин, мысленно свернув болтуну шею: руки чесались что-нибудь сломать. Он мог бы отправить всех зарвавшихся Чжанов к предкам, но бессмысленная жестокость вряд ли бы обрадовала У Се. Любимый человек, чтобы о нем ни говорили окружающие, никогда не позволял себе и всему Железному Треугольнику скатываться до банального насилия. Случай с Бэй Тоу – своего рода исключение, лишь подтвердившее правило: босс У отличался изощренной беспощадностью к тем, кто оскорблял, унижал, запугивал и калечил дорогих ему людей не словом, а делом. Поэтому самому Сяогэ ничего не оставалось, как противостоять обнаглевшим подчиненным и дальним родственникам словами до тех пор, пока они все не вернутся домой, где каждого любителя «поговорить» будет ждать неприятный, но запоминающийся сюрприз, разработанный патриархом клана Чжан как раз для таких, как Чжан Дашань.       Впрочем, одно то, что вскользь упомянутая история с пресловутой кружкой, заинтересовала представителей клана Чжан, было ему на руку. Цилин научился хитрости при общении с людьми и основам манипулирования стараниями У Се и Панцзы, которые без всякого зазрения совести не просто делились своими знаниями, а с еще большим энтузиазмом применяли отработанные за годы опасных авантюр навыки на практике, обучая Сяогэ в полевых условиях. И это был еще один секрет нерушимого трио – патриарх клана Чжан умел изводить тех, кого хотел проучить без применения силы, пускай не столь искусно, как любимый человек и их общий лучший друг, но достаточно ощутимо для взыгравшего самолюбия нерадивых дальних родственников и подчиненных.       На самом деле, в самой кружке не было ничего особенного. Кроме ее вызывающе алого с бурыми вкраплениями цвета. Обычная. Стеклянная. Но красная. И, что не мало важно, принесенная в Ушаньцзюй одним из партнеров семьи У. Кружка, разлетевшаяся на мельчайшие осколки в руках огорченного выходкой очередного проходимца, решившего выбить пустыми угрозами из босса У преференции для своего бизнеса, и застывшей на лице У Се маской отчуждения Сяогэ.       - Босс, что это? – неожиданно подал голос Кань Цзянь, указывая на небольшие отверстия в потолке, чем привлек внимание разбредшихся по поминальной камере расхитителей.       - Этого не было, когда мы пришли, - вскинув голову, Чжан Жишань прищурился в надежде рассмотреть опасность до того, как станет слишком поздно.       - Глава У, здесь тоже!       На стене, еще недавно представлявшей собой расписанную узором юньлэй шероховатую поверхность, покрытую тонким слоем бронзы, виднелись десятки чуть продолговатых отверстий, отличающихся друг от друга диаметром и расположением.       - Воздух, - рука Чжан Хайкэ легла на ближайшее отверстие.       - Похоже на те статуи в Тамуто, - поделился своими подозрениями Панцзы.       - Аэрофоны*(8), - кивнул на предположение друга Цилин.       - Это ловушка. Уходим!       - Не так быстро, глава У.       Холодное лезвие скользнуло по шее, вынуждая У Се замереть на месте. Следом за холодом стали пришло ощущение мозолистой ладони, обхватившей горло. Дыхание Чжан Дашаня, стремившегося воплотить в жизнь замысел Фо-е, коснулось уха, опаляя. Кончик изогнутого ножа опустился ниже, оставляя на память короткую острую боль в нескольких цунях над ключицей, очертил линию плеч, словно примеряясь к новому, более сильному удару, и, наконец, уперся между ребрами, легко проникая через несколько слоев ткани и отпечатываясь на коже жалящим уколом, вызвавшим новый приступ неконтролируемой дрожи.       - Не стоит, - почувствовав сопротивление, пропел Чжан Дашань. – Не стоит, - чуть громче повторил он, сосредотачивая свое внимание на патриархе клана Чжан и дернувшемся вперед подрывнике. – Вы же не хотите, чтобы ваша подстилка пострадала.       - Ты…       - Вы двое можете делать вид, что это не так, - оборвал он возмущенно сжавшего кулаки Панцзы, - но я уверен в своих выводах: вы оба хорошо проводите время с главой семьи У. Вероятно, он хорош в постели, раз способен удовлетворить вас обоих. Может, и мне стоит попробовать?       - Не смей, - сквозь зубы процедил пузо и душа Железного Треугольника: понимание того, что противник провоцирует Сяогэ, ничуть не облегчало задачу по удержанию контроля над самим собой.       - Старший брат, не делай этого, - разом утратила спесь Чжан Сяошань. Ее широко распахнутые глаза смотрели на удерживающего в жестком захвате У Се сошедшего с ума старшего брата.       - Глупо, - скривил губы в сардонической усмешке Чжан Хайкэ, памятуя о сломанных ребрах, полученных при столкновении с патриархом клана Чжан во дворе Ушаньцзюй, и намного позже в гробнице Ли Лайчжуна – Чжан Цилин был предельно жесток, и удержать его от расправы над нерадивым выходцем из морской ветви клана Чжан смог только У Се.       - Я бы не стала этого делать, - заметно дрогнувшим голосом заверила верного последователя Фо-е Чжан Хайсин: все железное трио отличалось своим далеко не кротким нравом, искусно скрываемым за многочисленными масками. И вот так срывать одну из них, когда опасность была повсюду, виделось исключительно неразумным – Чжан Хайсин усвоила урок, преподанный ей и брату в погребальном комплексе У Чэнъэня, и несколькими часами позже в покрытой вонючей слизью пещере на необитаемом скалистом острове посреди моря.       - Остановись, - Чжан Жишань смотрел с плохо скрываемой тревогой на посиневшие губы босса У – рука предателя, с видимой легкостью удерживающая того за горло, напряглась, стоило пленнику пошевелиться в попытке сделать более глубокий вдох. А еще бессменному председателю Цзюмэнь становилось откровенно страшно за дальнейшую судьбу клана Чжан. Возвращение Чжан Цилина в качестве патриарха было строго оговорено с единственным и неоспоримым ни при каких обстоятельствах условием: никто из Чжанов не смел приближаться к обретенной семье Чжан Цилина. Патриарх легко и непринужденно, словно говорил о прогнозе погоды на выходные, пообещал убить каждого, кто посмеет навредить У Се, Панцзы, Ли Цу, Мэймэй или тем, кто был просто дорог Чжан Цилину.       - Чего ты хочешь? – справившись со своими эмоциями, холодно поинтересовался Сяогэ, предостерегая самого себя действовать импульсивно, как того требовали внутренний зверь и укоренившаяся в душе древняя тьма.       - Все просто, - пожал плечами Чжан Дашань. – Я пришел сюда, чтобы исполнить волю Фо-е, чтобы своими глазами увидеть его наследие. И я не отступлю. Он, - сухие губы коснулись виска потомственного расхитителя, запечатывая собственнический поцелуй, - будет гарантом нашего сотрудничества.       - Ладно, - прослеживая глазами капельки крови, сочащиеся из нанесенной причудливым ножом раны над бьющейся жилкой пульса, с коротким рыком бросил Цилин.       - Сяогэ, нет…       Пугающие своей синевой губы У Се шевельнулись в практически беззвучном призыве одуматься. Сяогэ из прошлого, каким он был до встречи с потомственным расхитителем из семьи У, не удостоил бы своего противника даже взглядом, предоставив возможность самому поломать голову над разрешением древней загадки, даже если его молчание стоило бы собственной свободы или жизни, но, по мнению Сяогэ из настоящего, ни одна тайна мира не стоила жизни любимого человека.       - Заткнись, - яростно прошипел последователь Чжан Цишаня, сильнее сдавливая горло захлебнувшегося неразборчивым хрипом босса У.       У Се почувствовал, как ноги становятся ватными, а онемевшее тело отказывается подчиняться его воле. Перед глазами расплывались смутные тени, в ушах стучало, мысли утратили свою ясность, голова нещадно кружилась от нехватки воздуха. Сильнее ткнувшееся под ребра острие ножа ощущалось чем-то эфемерным и далеким, как и стекавшая за воротник куртки и крупными каплями разрисовывающая правый бок едва теплая кровь.       - Еще рано.       Голос пробивался в идущее помехами сознание, оседая пылью где-то за пределами, так и не достигнув его. Белесое марево окутывало потомственного расхитителя со всех сторон, походя на проклятый туман в Долине Смерти. Густая капля крови сорвалась с кромки изогнутого лезвия клинка, разбиваясь о пол – в воцарившейся тишине приглушенный звук казался оглушающе громким.       - Эй! – Чжан Дашань сильнее встряхнул безвольно повисшего на нем мужчину, ослабляя хватку на едва подрагивающем горле. Запрокинутая голова потомственного расхитителя давила на плечо, норовя завалиться набок. – Дыши, - одними губами прошептал он: взгляд патриарха клана Чжан утратил привычную отстраненность, практически черные глаза хищно сверкнули, до краев наполняясь ледяной яростью и первородной тьмой; увеличившаяся в размерах тень пологом раскинулась над замершими расхитителями; утробное рычание отразилось от стен, парализуя.       - Сяогэ, - Панцзы предусмотрительно положил руку на предплечье друга: связь железного трио пульсировала, звеня едва сдерживаемой яростью воина и прерываясь в такт с редкими вдохами У Се.       Стряхнув с себя липкую пелену наваждения – не время и не место было поддаваться всколыхнувшимся в душе ярости и страху и прошившим сознание вспышкам воспоминаний, как происходило каждый раз, стоило оказаться в ситуации, схожей с той, что уже случалась однажды и принесла с собой привычную и ожидаемую боль – Цилин сосредоточился на твердой руке пуза и души Железного Треугольника, возобновляя контроль. У Се был жив – он чувствовал это. Легкое трепетание ресниц над проглядывающими из-под век налившимися кровью белками говорило, скорее, в пользу того, что потомственный расхититель постепенно приходил в себя. Замутненный взгляд скользнул в сторону, безошибочно находя Сяогэ и Панцзы.       - Эй! – предпринял еще одну попытку привести заложника в сознание Чжан Дашань. Пальцы сместились на подбородок босса У, проходя под нижней челюстью и останавливаясь на отчаянно бьющейся жилке пульса. Ухмылка исказила губы верного последователя Чжан Цишаня. – Глава У, похоже, забыл, что он всего лишь обычный человек, - растягивая слова, пропел он. – Забавно, как хрупка человеческая жизнь. Итак, моя ставка – жизнь главы У.       - Брат!       Поморщившись от вопля назойливой девицы, Цилин адресовал зарвавшемуся мерзавцу хищный оскал. Страх за жизнь У Се притупился, стоило любимому человеку выразительно посмотреть на него и стоящего в полушаге Панцзы – план, разработанный на ходу, как всегда отдавал сумасшествием. Но именно этот факт придавал уверенности в благополучном исходе новой опасной авантюры, задуманной нерушимым трио.       Один…       Пальцы Панцзы на предплечье разжались, давая воину полную свободу действий. И Цилин не собирался сдерживаться, намериваясь выбить дурь из головы и вытрясти душу из тела Чжан Дашаня.       Два…       Чжан Жишань вздрогнул, уловив витавшие в воздухе изменения. Прояснившийся от пелены беспамятства, стальной взгляд босса У, сохранивший отголоски десяти лет непрерывной войны с кланом Ван, прошелся по рядам притихших расхитителей в безмолвном предупреждении не совершать еще большую глупость, чем та, что вытворил Чжан Дашань, буквально пригвоздив к полу не только бессменного председателя Цзюмэнь, но и наиболее ретивых представителей клана Чжан.       Три…       Разбившаяся стараниями Кань Цзяня и незаметно раздававшего указания подрывника керамическая урна отвлекла внимание предателя, позволяя У Се выскользнуть из захвата, станнером*(9) выбив звучную дробь из клацнувших зубов противника. Короткий нож, заткнутый за голенище ботинок упавшего на колени потомственного расхитителя, росчерком стали рассек плотную ткань брюк, впиваясь в бедро опешившего от неожиданности Чжан Дашаня.       Четыре…       Бросок Цилина длился мгновение. Хруст ломающихся костей достиг нервно жмущихся к стенам членов обеих команд. Опрокинутый на пол за горло верный последователь Чжан Цишаня распластался по холодному камню, хватая ртом воздух.       Пять…       Визг Чжан Хайди резанул по ушам, сливаясь в жуткую какофонию с воем, издаваемым аэрофонами.       Вскинув голову к потолку, Сяогэ содрогнулся, отпуская горло поверженного противника – из отверстий нескончаемым потоком, растекаясь по всему доступному пространству, выползали шибе. Стена, перекрывающая путь на нижний уровень гробницы, дрогнула. Морозный узор, тянущийся от тускло освещенного призрачным светом широкого прохода по обеим сторонам поворотной двери, очерчивал неровности и выбоины в полу, покрывал тонким налетом изморози расписанные стены, отрезая команду от спасительного коридора.       Вой стих так же внезапно, как и начался. В повисшей тишине застывшие живыми изваяниями люди зачарованно наблюдали за танцем плывущих по воздуху отливающих серебром паутинок, искажающих пестрящую красками реальность. Нарастающая мелодия убаюкивала, погружая людей в глубокий транс.       Тело пришло в движение еще до того, как воин успел осознать, усилием воли вырываясь из гипнотического плена иллюзий. Оставив размышления об увиденном на более подходящее для этого время, Цилин перехватил тянущуюся к Чжан Жишаню когтистую руку-лапу звероподобного монстра в треснувшей бронзовой маске, скрывающей истинный облик закованного в нефритовую броню стража. Казавшееся черным в призрачном сиянии отполированное лезвие Хэйцзиня встретилось с полыхающим зеленоватым пламенем клинком монстра. Сноп разлетевшихся искр разогнал сгустившийся вокруг расхитителей мрак, высвечивая бледные лица с широко распахнутыми глазами, смотрящими в пустоту.       Второй страж занес пылающий меч над Бай Шэ, метя в сердце, и, в следующее мгновение, упал навзничь, сраженный пробившим доспехи Хэйцзинем.       Легко оттолкнувшись от пола, Сяогэ перехватил вооруженного противника ногами за шею, в головокружительном сальто перебрасывая его через себя и отправляя в полет навстречу затянутому инеем камню. Последовавший за броском удар двумя пальцами раздробил стражу череп. Слетевшая со звероподобного монстра маска открыла взору патриарха клана Чжан уродливое, сморщенное, обтянутое синевато-фиолетовой кожей, неравномерно заросшее редкой шерстью лицо с огромными неестественно выпученными затянутыми черной пленочкой глазами. Вдавленный нос с едва заметной горбинкой на переносице между глаз переходил в округлый рот с двумя рядами острых мелких зубов, больше походящий на пасть миксины*(10). Вытянутый кзади гладкий череп пересекали сотни шрамов, образующих сложный витиеватый узор, переходящий на заднюю поверхность шеи и спускающийся под тяжелые нефритовые доспехи.       Хэйцзинь с тихим скрежетом вышел из груди второго стража, рассекая плоть на ладони Цилина. Веер рубиновых капель окропил стены и потолок, на время прогоняя заполонивших поминальную камеру шибе, отчего-то не спешивших приступать к трапезе. Вернув клинок в ножны, Цилин обошел помещение по кругу, тормоша неохотно шевелящихся расхитителей семьи У и собственных нерадивых дальних родственников и подчиненных, склоняясь, наконец, над У Се и Панцзы.       Пальцы невесомо прошлись по налившимся на шее потомственного расхитителя синякам, стирая сочившуюся из пореза кровь, поднимаясь выше и очерчивая линию скул, укрытых тончайшими нитями паутины. Вторая рука пробралась под одежду, нащупывая оставленную между ребрами колотую рану, благо, неглубокую, едва достигающую мышц. Распоротая кожа казалась горячей, прилипала к ткани, пропитывая ее кровью. Бесцеремонно растолкав ворчащего подрывника, Сяогэ без лишних слов вытащил из его походного рюкзака аптечку, неуловимым движением задирая куртку медленно приходящего в сознание У Се вместе с рубахой и оголяя покрытый бурой корочкой бок.       Короткое шипение от попавшей на рану дезинфицирующей жидкости – все, что позволил себе босс У, с трудом смаргивая с глаз осточертевшую мутную пелену. Шуршание упаковки отдавалось в ушах оглушающим скрежетом. Прохладная ладонь легла на живот, придерживая – Цилин действовал осторожно, стараясь не причинять лишней боли, и за это светлый ум Железного Треугольника был ему благодарен. Самоклеющаяся повязка накрыла кровоточащую рану, немного стягивая кожу по краям.       Не сдержав короткого хриплого стона облегчения, стоило теплой ткани скользнуть по обнаженной чувствительной коже, скрывая ее от посторонних любопытных взглядов, У Се прикрыл глаза, сглатывая противный ком в горле – все его тело представляло собой сплошную сеть из шрамов. Совершенно некстати вспомнились слова Фэй Тоуцзы о том, что подобное должно смущать, и вряд ли Чжан Цилину приятно прикасаться к выступающим неровным рубцам, к которым стараниями верного пса Чжан Цишаня в скором времени добавится еще один.       - У Се, - обработанный порез на шее выглядел не столь опасным, как предполагал воин, но достаточно глубоким, чтобы кровь продолжала тонкой струйкой стекать за воротник куртки любимого человека. Бежевая полоска пластыря выделялась на пестрящей синяками, оставленными сильной рукой, коже. Пальцы безотчетно потянулись к пульсирующей жилке, так и не достигнув ее. – У Се, - опустив руку на бедро потомственного расхитителя, воин встретился глазами с полностью пришедшим в себя Панцзы, придерживающим голову друга на своих коленях.       - В порядке, - хрипло отозвался босс У, морщась от дискомфорта, поселившегося в горле. В глаза ударил свет от карманного фонарика. Оторвав гудящую голову от заботливо предоставленных подрывником коленей, У Се огляделся по сторонам, выхватывая из погруженной в рассеянный полумрак комнаты распластавшееся на полу тело предателя и причитающую над ним Чжан Сяошань.       - Айя, Тяньчжэнь, ты только посмотри на нашего Сяогэ! Пока мы пребывали в стране грез, он развлекался без нас, - радостно возвестил Панцзы, указывая на груду нефрита, некогда бывшую стражем.       - Нужно уходить, - убедившись, что оба дорогих человека в состоянии стоять на ногах, напомнил Цилин. – Это стражи. У Се, твоя кровь запустила механизм ловушки, - махнул он рукой в сторону уходящего в непроглядную темноту проема в ареоле разгорающегося призрачного света. – Чтобы запечатать гробницу, придется обрушить свод второго уровня. Но тогда шибе выберутся наружу. Их тысячи.       - Вернемся к залу с двенадцатью статуями и запустим механизм.       Предложение У Се звучало разумно – Сяогэ признавал это – но одного древнего механизма было недостаточно для запечатывания гробницы.       - А когда поднимемся на верхний уровень и достигнем безопасной точки, взорвем тоннель, - тем временем продолжил потомственный расхититель.       - Как в гробнице Наньхай-вана, - в предвкушении потирая руки, пробасил пузо и душа Железного Треугольника.       - Именно. Даже если грунт просядет, как это произошло с коридором-ловушкой, обломки породы не позволят шибе выбраться на поверхность и защитят тайну гробницы.       - Айя, Тяньчжэнь, кажется, я понял! Если вместо входа в гробницу будет завал из крупных осколков горной породы, то любой, кто осмелится вскрыть гробницу, попадет в ловушку. Стоит сдвинуть хотя бы один осколок, и… конец.       - Почему не обрушить всю гробницу? – по-деловому осведомился Чжан Хайкэ.       - Если обрушим всю гробницу – похороним себя, - в тон собеседнику пояснил подрывник.       - Шибе! – крик Кань Цзяня привел в движение с трудом соображавших расхитителей, побуждая двигаться.       - Защитное действие моей крови ослабло, - подтвердил худшие опасения команды Цилин.       - И наши маленькие друзья жаждут мести, - ничуть не смутившись, кивнул Панцзы.       - Уходим.       - Глава У, стражи! – коренастый служащий семьи У со смесью страха и решимости в широко распахнутых глазах смотрел на приближающихся закованных в нефритовую броню обитателей древней гробницы.       - Твою мать, - резко севшим голосом весомо изрек пузо и душа Железного Треугольника.       Ринувшийся в атаку страж с грохотом отлетел к стене – Чжан Цилин действовал молниеносно, со смертельной точностью пригвоздив противника сверкнувшим Хэйцзинем к полу.       - Их слишком много, - лязг от столкновения кукри босса У и пылающего меча стража разнесся по помещению. – Панцзы!       Профессионально орудовавший лопатой Ван Юэбань коротко отсалютовал друзьям – три поднятых вверх пальца ознаменовали обратный отсчет до воплощения в реальность очередного безумного плана железного трио.       - Лаобусы, уводи всех, - подтолкнул в сторону выхода бессменного председателя Цзюмэнь У Се, блокируя попытку давнего знакомого броситься на помощь патриарху клана Чжан. – Кань Цзянь! Бай Шэ!       - Уходим! – уловив в голосе босса намек на грозящую всем нерасторопным расхитителям опасность, Кань Цзянь без лишних церемоний вытолкнул в расчищенный от шибе стараниями парочки выходцев из клана Чжан коридор товарищей по команде.       - Уходим, - Бай Шэ схватил за руку сидящую над телом едва дышащего брата Чжан Сяошань, чудом успев отдернуть ее в сторону от полыхнувшего прямо над их головами меча одного из стражей.       Вскинувшийся с земли предатель заставил обоих расхитителей отшатнуться. Хриплое, булькающее дыхание вырывалось из разорванных сломанными ребрами легких. Губы и подбородок Чжан Дашаня окрасились алой пеной. Одержимый взгляд с вожделением скользил по залитому призрачным светом проходу.       - Наследие Фо-е, - неразборчивый голос со звучащими в нем фанатичными нотками оборвался с жутким хрипом.       Едва переставляя ноги, Чжан Дашань сделал несколько неуверенных шагов по направлению к заветной поворотной двери. Бесноватая ухмылка скользнула по посеревшему лицу, придавая ему зловещее выражение.       - Бессмертие… Власть…, - продолжал бормотать предатель, с завидным упорством продвигаясь к поставленной цели.       - Брат!       Вопль Чжан Сяошань слился с громким окриком босса У, потонувшим в сотрясшем помещение взрыве – несколько ловко запущенных У Се связок динамита отскочили от лопаты Панцзы на манер бейсбольного меча, ударяясь о нефритовые доспехи стражей гробницы. Мельчайшие осколки нефрита осыпали не успевших убраться из зоны поражения Бай Шэ и пятерых замешкавшихся Чжанов во главе с Чжан Жишанем и Чжан Хайкэ.       - Уходим! – эффектно проткнув мечом устоявшего в битве с динамитом стража, Чжан Цилин увлек У Се и Панцзы к выходу. Короткого взгляда на предателя оказалось достаточно, чтобы понять – тому суждено остаться навечно похороненным в вожделенной гробнице: он больше не был живым человеком, поддавшись искушающим речам Чжан Цишаня и собственным неуемным амбициям, Чжан Дашань подписал самому себе смертный приговор, так и не осознав этого.       - Брат! – оттолкнув опешившего от неожиданности служащего семьи У, Чжан Сяошань вскочила на ноги, опрометью бросаясь в сторону объятой призрачным светом поворотной двери. Фигура ее брата изломанной тенью высвечивалась из укутанного древней тьмой коридора, ведущего к тайне бессмертия.       - У Се! – запястье потомственного расхитителя выскользнуло из бережной хватки Сяогэ.       - Тяньчжэнь! – Панцзы потянулся к лучшему другу, намериваясь остановить, но пальцы схватили лишь воздух – проворно увернувшись от рук подрывника, У Се рванул следом за Чжан Сяошань.       Из глубоких трещин на своде, образовавшихся в результате устроенного нерушимым трио взрыва, за шиворот босса У осыпалась каменная пыль. Пол под ногами дрожал. Покрытые мелкой сетью трещин стены опасно завибрировали, стоило поворотной двери сдвинуться с места.       - Стой! – тонкая женская кисть, увешенная несколькими браслетами из красной нити с разнообразными амулетами*(11), казалась неестественно холодной. – Стой, - дернув Чжан Сяошань на себя, спокойнее повторил У Се.       - Тяньчжэнь, осторожно!       Отколовшаяся от расщепленного потолка, опасно нависшая над расхитителями плита с грохотом рухнула вниз, разлетаясь по сторонам крупными покрытыми тонким слоем бронзы осколками. Стены комнаты задрожали сильнее, медленно просаживаясь под весом давящего на свод массива гор. Пол пошел неровными рытвинами, уходящими в пустоту, крошась под ногами балансирующего на самом краю уцелевшего участка Чжан Цилина.       Равномерный стук достиг сознания патриарха клана Чжан, вынуждая остановиться от бесплотных попыток добраться до погребенного под завалом У Се и прислушаться к знакомому коду. Любимый человек просил довериться ему и спасаться самим до того, как разрушенная битвой поминальная камера окажется погребенной под рухнувшим сводом и сложившимися, словно карточный домик, стенами.       - Идем, - Панцзы дотронулся до плеча воина, ненавязчиво призывая послушаться совета босса У и убираться подальше из опасного места. Сердце пуза и души Железного Треугольника отбивало чечетку где-то в районе сжавшегося от страха за жизнь лучшего друга желудка, но ради двух самых важных и дорогих людей в своей жизни господин Пан был обязан сохранять трезвость рассудка и не дать вибрирующему от напряжения Цилину пойти на неоправданный риск. – Сяогэ, идем. Ты знаешь, что Тяньчжэнь справится. Он жив и не остановится, пока не добьется своего.       Скупо кивнув на слова подрывника, Сяогэ сделал осторожный шаг назад, мобилизуя весь свой контроль над пришедшими в невообразимый хаос эмоциями: верный Панцзы был прав, за десять лет одиночества У Се справлялся и с куда более опасными ситуациями, не нуждаясь в чьей-либо защите или помощи. У Се справлялся тогда, значит, мог справиться с любыми опасностями и сейчас, стоило лишь дать ему немного свободы и отступить, когда самый невероятный человек в жизни патриарх клана Чжан просил об этом.       Бай Шэ и четверо Чжанов, ставшие свидетелями разыгравшейся трагедии, молча брели следом за Чжан Цилином и Ван Юэбанем. Главный зал встретил расхитителей двумя десятками пар глаз, в которых читался немой вопрос. Отрицательно мотнув головой, Панцзы повернулся лицом к зияющему сумраком коридору, нервно отбивая пальцами дробь на своем бедре.       - Где босс?       - Остался там, - опередив открывшего было рот Чжан Хайкэ, коротко бросил Бай Шэ. – Он жив, - предупреждая шквал вопросов от товарищей по команде, обозначил он, смолкнув под тяжелым взглядом Чжан Цилина, ощутимо давящим на плечи, словно многотонная глыба льда.       - Панцзы.       - Я знаю. Я в порядке, - сжав зубы, выдохнул подрывник, отрываясь от бесцельного созерцания темного проема, испещренного сетью мельчайших трещин, тянущихся вдоль стен оставшегося позади коридора. – Нужно добраться до зала с двенадцатью статуями до того, как гробница рухнет нам на головы.       - Где Чжан Сяошань?       - С главой У, - Чжан Жишань смерил предупреждающим взглядом шагающую чуть позади Чжан Хайсин. – Чжан Дашань спустился на нижний уровень. И, полагаю, он уже мертв.       Вереница тоннелей вывела невольно содрогающуюся от грохота, эхом несущегося им вслед, команду в едва освещенный золотистым свечением зал с двенадцатью статуями. Дав бессменному председателю Цзюмэнь знак занять место рядом с ближайшей подвижной статуей, Панцзы и Сяогэ замерли в тягостном ожидании – впереди их ждали бесконечно тянущиеся минуты безжалостной неизвестности.       

***

      У Се буквально летел над крошащимся в результате устроенного им нового взрыва полом, не выпуская из пальцев холодной кисти Чжан Сяошань, чье лицо представляло собой опухшую от слез, разбившуюся в дребезги маску лицемерия, расчерченную следами от размазанной по щекам туши.       В последний момент успев уклониться от падающего на голову каменного блока, босс У выдохнул с некоторым облегчением, осознав, что дорогие люди в лице Сяогэ и Панцзы находились в безопасности. Рукоять кукри ударилась об идущий причудливыми рытвинами пол, выстукивая сообщение с просьбой убираться как можно дальше от рушащейся буквально на глазах камеры. Захлопнувшаяся за спиной поворотная дверь стала своеобразной точкой не возврата: бьющаяся в истерике Чжан Сяошань внезапно обмякла, провожая оседающую пыль рассеянным взглядом.       Оставленная подрывником связка динамита огненной зарницей высветила окружавшую босса У и его спутницу разруху, взрываясь под частично обвалившимся сводом поминальной камеры. Коридоры сменяли друг друга смазанными пятнами, искореженный узором из трещин и осыпающегося щебня главный зал остался далеко позади. Легкие горели, но У Се не позволял усталости и усиливающемуся головокружению взять вверх – его вела связь, то единственное, что оставалось нерушимым в этом пропитанном страданиями и разрушенными стремлениями месте. Все остальное не имело значения, кроме данного двум самым близким людям обещания вернуться живым.       Перекинутая через плечо зажигалка врезалась в поток преследующих расхитителей шибе – нити особой связи железного трио завибрировали от искренней благодарности потомственного расхитителя к предусмотрительно перевернувшим несколько подставок с маслом Сяогэ и Панцзы. Вспышка оранжевого пламени осветила длинный прямой коридор. Надрывный визг шибе на мгновение оглушил, дезориентируя. Расписанные пиктограммами стены задрожали сильнее. До маячившего впереди спасительного прохода, ведущего в зал с двенадцатью статуями, оставалась пара десятков иней, когда пол под ногами беглецов рассыпался, подобно мозаике.       Испуганный вскрик Чжан Сяошань взметнулся к исполосованному неровными линиями расколов своду, обрушивая на головы расхитителей мелкую каменную крошку вперемешку с паутиной и тысячелетней пылью.       - Держись!       Поперхнувшись от удара, пришедшегося на многострадальные ребра, босс У растянулся на останках некогда прочного пола, удерживая над расстилавшейся вокруг пропастью с робкой надеждой в глазах смотрящую в ответ Чжан Сяошань.       - Держись, - увереннее повторил он, перехватывая невольную участницу забега по гробнице за капюшон куртки. – Хватайся за край плиты и подтягивайся. Ты же из клана Чжан!       Окрик подействовал на Чжан Сяошань отрезвляюще – представительница клана Чжан мертвой хваткой вцепилась в острый неровный край спасительного каменного острова, с усилием подтягивая тело вверх.       Втянув пыхтящую Чжан Сяошань на уцелевший участок рухнувшего в неизвестность пола, У Се сдавленно выдохнул сквозь стиснутые зубы, адресуя спутнице ободряющую улыбку. Оставалось лишь найти способ перебраться на другую сторону образовавшегося провала, не обрушив на собственные головы потолок. Туда, где виднелись десятки карманных фонариков и смутно различимые силуэты напряженно всматривающихся в сумрак Сяогэ и Панцзы.       

***

      - Они в ловушке, - одними губами прошептала Чжан Хайсин.       В одночасье рухнувший пол стал даже большей неожиданностью для нервно переминающейся с ноги на ногу команды, чем все предшествующие этому открытия. Из пропасти, простирающейся от арочного прохода до зависшей над ней в полутора инях каменой плиты, веяло могильным холодом и смрадом.       - У Се спас Чжан Сяошань, - в голосе Чжан Хайди слышалось недоверие к собственным словам.       Ряд раскачивающихся на невидимом ветру над темной бездной столбов представлял собой изощренный, ставший практически непреодолимым препятствием лабиринт. С каждым прыжком невольных пленников гробницы столбы заваливались вперед, словно в эффекте домино подталкивая и выбивая и без того непрочную опору из-под ног балансирующих над пропастью беглецов. Последний столб ударился о зависшую над непроглядной мглой плиту, откалывая край, и с грохотом рухнул в насквозь промерзшую неизвестность. Чудом удержав равновесие на краю обрыва, У Се и Чжан Сяошань распластались на каменной площадке, переводя дыхание.       Ритмичный стук достиг толпящихся у входа расхитителей. За ним последовали звук рассекаемого воздуха, блеск стали и скрежет металла. Отполированный крюк просвистел перед лицами оторопевшей команды, вгрызаясь в изогнутый, искусно выточенный из камня выступ в полутора чжанах над проходом.       - Отойдите, - зычный бас подрывника не предполагал каких-либо возражений. – Они будут прыгать.       - Это самоубийство! – в глазах Чжан Хайкэ читался испуг.       - Мы их поймаем, - Хэйцзинь с тихим лязгающим звоном погрузился в камень, высекая из древней кладки сноп ярких искр. – Панцзы?       - Готово, - отсалютовал подрывник: широкий длинный страховочный трос тянулся от внушительной талии господина Пана к одной из неподвижных статуй, второй трос – чуть уже и короче первого – свободно лежал на полу, другим концом овивая предплечье Чжан Цилина. Короткое сообщение барабанной дробью прошило повисшую тишину. – Три. Два. Один!       Веревка на конце крюка натянулась, издавая дребезжащий, резонирующий с вибрирующим пространством звук, потонувший в грохоте проседающих в пропасть стен и стремительно обваливающегося потолка.       Два переплетенных конечностями силуэта неслись навстречу отвесной скале, все глубже погружаясь в липкую холодную тьму, разлившуюся над провалом.       - Лечу!       Ловко опрокинувшись вперед, пузо и душа Железного Треугольника ласточкой спикировал наперерез угодившему в западню лучшему другу и его невольной спутнице. От столкновения трех тел страховочные торсы содрогнулись, мелко дрожа.       Удар об отвесную стену вышел болезненным, выбив из легких весь воздух и превратив настрадавшуюся за годы покорения гробниц спину в сплошную саднящую гематому, но Панцзы лишь сильнее сжал У Се и вцепившуюся в потомственного расхитителя Чжан Сяошань в своих медвежьих объятиях.       Сяогэ прикрыл глаза, сосредотачиваясь на поставленной задаче: он не мог позволить двум дорогим людям упасть в жаждущую крови бездну. Пальцы сильнее сжали до предела натянутый трос, перекинутый через рукоять воткнутого в стену меча. Мышцы напряглись. Дарованная предками и божественным зверем сила, столько раз служившая для убийства различных тварей, обитавших в недрах гробниц, и вооруженных до зубов противников, на этот раз была направлена исключительно на спасение трех жизней.       Собственное тело напоминало Цилину до предела сжатую сверхпрочную пружину, словно он был частью сложного механизма, которому предстояло выработать все, на что способен. Появление в поле зрения нескольких пар рук, удерживающих прикрепленный к статуе трос, вызвало в усмиренном разуме волну глухого раздражения, сменившегося изумлением: вероятно, впервые за долгое время выходцы из клана Чжан и служащие семьи У представляли собой единое, слаженно работающее целое.       Смерив бесстрастным взглядом усердно перебирающего руками Чжан Хайкэ, Сяогэ кивнул на вопросительный взгляд «друга детства». Времени разбираться в причинах столь неожиданного поступка, не было – лучшим решением оказалось принятие внезапно подоспевшей помощи. Уверенности в бескорыстности действий дальнего родственника и собственных подчиненных патриарх клана Чжан не испытывал, но надеялся на их благоразумие.       Перехватив за протянутую руку показавшегося на поверхности Панцзы, Цилин вложил все силы в последний рывок, втаскивая троих расхитителей на безопасную площадку и давая отмашку Чжан Жишаню. Запущенный механизм привел в движение стены, отрезая потонувший в темноте, разрушенный коридор от зала, служащего команде временным укрытием.       - Сяогэ! Тяньчжэнь!       Придавивший воина к земле пузо и душа Железного Треугольника без особых расшаркиваний спихнул пребывающую в оцепенении Чжан Сяошань на руки подоспевшей Чжан Хайсин, заключая друзей в порывистые объятия.       - Тяньчжэнь, ты совсем дурной, да? Опять напугал старину Вана своей выходкой.       - Правило, Панцзы. Помнишь? – задушено хмыкнул на причитания подрывника У Се, зарываясь носом в отворот пропахшей хвойным лосьоном куртки.       - Айя, святое правило, - прижимая босса У еще ближе к своей груди, покивал головой Панцзы. – Мы вошли в гробницу все вместе, и вместе должны выбраться из нее.       - У Се, - голос Цилина дрогнул.       - Сяогэ, - улыбка коснулась губ У Се, достигая глаз, стоило ему посмотреть на замершего в нерешительности любимого воина из клана Чжан. – Спасибо.       - Ммм…, - взгляд Сяогэ соскользнул с чумазого лица У Се на пестревшие на шее синяки.       - Это не твоя вина, - качнул головой потомственный расхититель, ловя на себе блуждающий взгляд Чжан Цилина. Оставленные на шее верным последователем Чжан Цишаня отметины болезненно пульсировали, напоминая о промахе, допущенном самим боссом У – это была лишь его вина, его невнимательность и сыгравшая против светлого ума Железного Треугольника небрежность. – Давайте выбираться отсюда, - утвердившись на подрагивающих ногах, предложил он, протягивая руки так и не сдвинувшимся с места Сяогэ и Панцзы.       - Айя! – резво вскочил с пола подрывник, перехватывая протянутую ладонь.       Сяогэ действовал осторожно, бережно сжав теплые пальцы. Бурлящий в крови адреналин напоминал воину кипящую лаву, готовую в любой момент выплеснуться из жерла вулкана. По совести, он предпочел бы и вовсе обойтись без какого-либо физического контакта с любимым расхитителем и их общим другом, опасаясь навредить самым дорогим людям в своей жизни вышедшей из-под контроля силой. Подобного Цилин не простил бы себе никогда. Но У Се и Панцзы словно не замечали его борьбы с самим собой или, что вернее, чувствовали ее слишком хорошо, чтобы отпустить и позволить самому разбираться с последствиями общего безумия всего нерушимого трио, демонстрируя тем самым свое безграничное доверие и принятие его таким, какой он есть: со звериной натурой, древней тьмой, тысячелетним проклятием и другими недостатками, приписываемыми воину кланом Чжан, Цзюмэнь, окружением Железного Треугольника и случайными нанимателями.       - И так, - бодро возвестил Панцзы, - значит, раб?       - Раб, - подтвердил У Се.       - Сяогэ.       Руки подрывника легли на плечи, увлекая Цилина ближе к стоявшей на коленях статуе и склонившемуся над ней У Се. В сопротивлении другу патриарх клана Чжан смысла не видел, а потому послушно встал в центр круга, куда его, перемежая действия с болтовней, затащил Панцзы.       - Тц, тебе здесь не место, Сяогэ, - не разрывая импровизированных объятий, пробормотал Ван Юэбань.       - Что господин Пан имеет в виду? – вскинул брови застывший за спиной потомственного расхитителя Чжан Жишань, повинуясь тяжелому взгляду патриарха и сдвигаясь чуть вбок, так, чтобы не нервировать беспрестанно оглядывающегося босса У и не провоцировать притаившегося на время божественного зверя, кровно связанного с первородной тьмой непальского божества, но иметь возможность отслеживать передвижения разбредшихся по залу представителей клана Чжан. Поступок Чжан Дашаня оставил неизгладимый след в сознании бессменного председателя Цзюмэнь. Вероятно, будь на месте У Се любой другой член команды (за исключением Ван Юэбаня), патриарх клана Чжан вряд ли был настолько жесток с предателем. Радовало лишь то, что видимое присутствие потомственного расхитителя и подрывника сдерживало того от скорейшей расправы над зарвавшимися подчиненными.       - Только то, что сказал, - фыркнул в ответ подрывник, заметивший направленный на давнего знакомого нерушимого трио пронизанный холодом и тьмой взгляд Цилина. – Айя, Сяогэ, как думаешь, после устроенного твоими отмороженными родственничками «отдыха на природе», мы имеем право на нормальный отдых подальше от клана Чжан и Цзюмэнь, а?       - Ммм…       - В прошлый раз выбор был за Тяньчжэнем, а позапрошлый – за мной. Значит, тебе стоит подумать и сказать нам, куда ты хочешь поехать на этот раз. Или чем заняться в ближайшую пару недель. Только никаких походов в горы. Пощади меня, ладно?       - Ладно, - расслабившись в привычных объятиях друга, с самым серьезным видом кивнул Сяогэ, пряча глаза за челкой: искры веселья в них предназначались Панцзы, а никак не с любопытством пялящимся в их сторону Чжанам. – Никаких гор, - с легким смешком подтвердил он слова подрывника, получая в награду чуть усилившуюся хватку на своих плечах, дающую ощущение твердого присутствия рядом кого-то надежного и верного своим друзьям.       - Готово, - оповестил расхитителей У Се.       С надсадным скрежетом фигура раба описала три четверти круга, останавливаясь лицом, спрятанным за расколотой бронзовой маской, к Сяогэ и Панцзы. Стены зала пришли в движение, осыпая за шиворот собравшихся в центре людей каменную крошку вперемешку с ошметками посеревшей от времени и грязи паутиной. Три покрытые сложным узором двери дрогнули, тяжелые створки разъехались в стороны – за ними стояла непроглядная, промозглая мгла, стелющаяся над тремя укрытыми пеленой древней пыли, мерцающей в свете фонариков, пропастями.       - Мы в ловушке, - простонал Чжан Циншань. – Гробница разрушилась.       - Достаточно того, что стены в нужном нам коридоре не пострадали, - возразил босс У, приближаясь к выбранному железным трио проходу. – Сам по себе коридор был ловушкой. Выход на поверхность находится за той плитой, - он указал на расписанный поблекшими от времени красками участок стены.       - Здесь около иня, - всмотревшись в освещенное карманными фонариками пространство, предположил Чжан Хайкэ.       - Стены отвесные, - Чжан Хайсин на пробу провела ладонью по гладкому камню. – И гладкие. Как мы доберемся до плиты?       - Этот коридор изначально был ловушкой, - ничуть не смутившись, повторил У Се. – Довольно хитроумной по тем временам, но не менее популярной в современном кинематографе, - россыпь мелкого гравия взметнулась в воздух, ударяясь о невидимую преграду и зависая над пропастью.       - Прозрачный пол? – нахмурился Бай Шэ.       - Точнее сказать, прозрачный мост шириной около одного чи. По замыслу архитекторов, создавших два верхних уровня гробницы, пол в этом коридоре должен был обрушиваться, как только грабители могил достигали того выступа, - луч фонарика потомственного расхитителя уперся в нависающую над разверзшейся бездной, покрытую позолотой каменную голову мифической птицы. – Над полом была протянута шелковая нить. Вероятно, один из обломков свода задел ее, когда гробница начала разрушаться. Но, как бы там ни было, те же самые архитекторы оставили лазейку для себя.       - Их замуровали в этой гробнице, но они выбрались, - обрадовано воскликнул Кань Цзянь.       - Технически, нет, - покачал головой У Се. – Они не выбрались на поверхность, потому что были тяжело ранены и умерли в одном из природных тоннелей внутри горы. Но у нас есть шанс.       Тяжелая плита с шумом опустилась, цепляясь за невидимый участок уцелевшего пола, образуя широкий мост, за которым виднелась круто уходящая вверх вырубленная в скале лестница. Некогда прочные ступени крошились под ногами взбирающихся по ним расхитителей. Небольшая полукруглая площадка, маячившая высоко над головами натужно пыхтящих людей, виделась чем-то желанным даже для известных своей выносливостью представителей клана Чжан.       Уходящий от нее вглубь скалы низкий тоннель отчетливо напоминал Панцзы недоделанную шахту в гробнице Наньхай-вана. Передвигаясь по нему на четвереньках, подрывник, не стесняясь в выражениях, поносил всех недалеких строителей гробниц, которые не смогли оставить для себя более удобную для бегства лазейку.       В целом, Чжан Цилин бы согласен с другом. Воздуха для такого количества человек в столь узком пространстве катастрофически не хватало. Пыль забивала легкие, вызывая кашель, раздражала и без того слезящиеся глаза, прилипала к покрытому испариной лицу и осаживалась в волосах.       - А вот и строители, - охрипшим от натуги и пыли голосом поделился с командой следующий за друзьями Панцзы: несколько растянувшихся на полу скелетов с переломанными ногами представляли собой преграду из нагромождения врезающихся в колени и оцарапывающих кожу на руках костей.       Невнятно промычав в ответ на слова подрывника, У Се мотнул головой в попытках прогнать застилавший мысли туман. Нехватка воздуха сказывалась на однажды пораженных пневмокониозом*(12) и раком легких и зациклившемся на смертельном заболевании разуме, вызывая грудной кашель, сотрясающий упрямо двигающееся вперед тело.       Глубокая пещера, наподобие яшмового колодца, что едва не стал последним пристанищем для Сяогэ, Чжан Жишаня и команды клана Чжан, стала своего рода божественным благословением. Хватая ртами тяжелый влажный воздух, расхитители обессилено растянулись на холодном, пропитанном влагой и покрытом тонким слоем изморози полу.       - У Се.       Цилин успел подхватить заваливающегося на бок потомственного расхитителя, придерживая содрогающееся от надсадного кашля тело. Пристроив тяжело дышащего Панцзы рядом, воин вернулся к судорожно стискивающему куртку на груди, утратившему ориентацию в пространстве У Се, придерживая того в сидячем положении.       - Я в порядке, - сделав более глубокий вдох, поспешил успокоить Цилина светлый ум Железного Треугольника. – Видишь? – он поднес к лицу встревоженного Сяогэ измазанную в грязи ладонь, без каких-либо намеков на кровь. – Просто кашель.       - Куда дальше, босс?       - Наверх.       Взмывший вверх стараниями Чжан Жишаня крюк звякнул о торчащий камень, стопорясь. Веревка подрагивала в такт размеренным движениям расхитителей, медленно, но верно покоряющих новую высоту. Преграждавший путь к свободе отлитый из бронзы люк повернулся вокруг своей оси, погружаясь в вибрирующее пространство в центре древней конструкции, состоящей из сгнившей от времени деревянной опалубки и опоясывающего горловину колодца каменного помоста.       - Ого, - присвистнул подрывник, первым взбираясь на вместительную платформу, украшенную витиеватым узором из переплетающихся между собой пиктограмм. – Древний лифт.       - Это алтарь, - улыбнулся уголками губ Цилин. – Колодец задумывался, как жертвенная яма. Но не использовался по назначению. Даже не был достроен. Там, - палец воина указал на едва видневшийся внизу пол, представлявший собой отполированную плиту с множеством отверстий.       - Прямо как алтарь, посвященный Сиванму в Тамуто, - нахмурился Панцзы. – Самовлюбленная правительница добралась до Сыгуньяншань?       - Похоже на жертвенную яму в Саньсиндуй*(13), - поделился предположением У Се. – Существует теория, согласно которой жители покинули Саньсиндуй во время землетрясения и перенесли свое поселение в Цзиньша. Этот алтарь, судя по всему, был построен в одиннадцатом веке до нашей эры. Думаю, архитекторы обнаружили его во время строительства гробницы и решили использовать в качестве запасного выхода.       - Айя, Тяньчжэнь, так та проклятая гробница, на которую замахнулись Чжан Цишань и Хо Сяньгу, действительно, настолько древняя. Неужели этот алтарь…       - Та гробница намного древнее, Панцзы. То, что я видел… Трудно описать. Все те вещи, что привлекли внимание Сяогэ тогда, были похожи на артефакты из царства Шу и артефакты из жертвенных ям в Саньсиндуй, но отличались от них.       - Ся, Шан или Чжоу? – по-деловому осведомился Чжан Хайкэ.       - Нет. На самом деле, я не знаю. Моих знаний не хватило, чтобы понять.       - Ты говорил, что только патриарх смог попасть на нижний ярус, но все мы видели, как поворотная дверь открылась сама, - поморщилась Чжан Хайсин.       - Механизм защиты, - в ответ на недовольство давней знакомой пожал плечами У Се. – Хватило одной капли крови, чтобы активировать ловушку. Хотя, возможно, изначально та камера была жертвенным алтарем, а вход в гробницу – жертвенной ямой. Вроде аллеи статуй в Тамуто. Жертвы шли по природным тоннелям внутри горы, пока не попадали в камеру с аэрофонами, которые при помощи музыки гипнотизировали людей…       - И они становились сначала сытной закуской для шибе, а затем сами спускались в жертвенную яму, став кровавыми трупами, - закончил за потомственного расхитителя Ван Юэбань.       - Их забирали нефритовые воины, - возразил Сяогэ. – Шибе – хранители гробницы. А нефритовые воины – ее стражи. Активация любого защитного механизма пробуждает шибе. Эти шибе отличаются от тех, что были в других гробницах.       - Еще один вид этих прожорливых тварей? – нахмурился подрывник.       - Возможно.       - Гробница разрушена, - пожал плечами Чжан Хайкэ. – Не о чем говорить. Мы не сможем подтвердить слова У Се или опровергнуть их. Эй, У Се, хватит истории. Просто закончим на этом.       Пещера, где оказались расхитители, стоило платформе вернуться на свое законное место, ничем не отличалась от десятков подобных ей и когда-то исследованных экспедиционной группой в начале далеких семидесятых годов прошлого столетия и чуть позже командой, состоявшей из У Се, Цзэ Юйчэня и Хэй Яньцзина.       Пол под ногами выдохнувших с облегчением людей задрожал – в последний момент сброшенные нерушимым трио связки динамита с приглушенным вставшей на место платформой хлопком запечатали последний подступ к разрушенной гробнице и тому, что обитало и хранилось на ее нижнем уровне.       - Жаль, я не прихватил с собой фотоаппарат, - в голосе Панцзы слышались нотки искреннего сожаления. – Красиво, - выдохнул он, обводя восхищенным взглядом простиравшийся до самого горизонта пейзаж. – Я начинаю скучать по снежным вершинам Чанбайшань и нашим приключениям.       - Ты еще даже не спустился к подножию скал, а уже сожалеешь о чем-то подобном, - фыркнула Чжан Хайсин. – Нелепо.       - Тц, много вы, Чжаны, понимаете, - насмешливо парировал подрывник. – Первое фото с духовно близкими людьми – лучшее воспоминание на всю жизнь, даже если в тот день мы едва избежали смерти.       - О чем он говорит? – отчетливо поморщился Чжан Хайкэ, обращаясь к невозмутимо застывшему у края отвесной скалы патриарху.       - Фотография, - коротко пояснил Сяогэ. – На фоне гор.       - Полагаю, господин Пан и патриарх имели в виду ту фотографию, что так берегла госпожа У все десять лет, до тех пор пока трое людей со снимка не вернулись домой, - с тончайшей улыбкой внес ясность Чжан Жишань, любуясь побагровевшими щеками самых молодых из представителей клана Чжан, едва ли на полном серьезе принимавших участие в гонке на выживание, устроенной железным трио более десяти лет назад. – Первая совместная фотография Железного Треугольника в предгорье Чанбайшань. Хотя та, что была сделана в Тамуто господином Панем, гораздо интересней, - заговорщически подмигнул бессменный председатель Цзюмэнь беззвучно хмыкнувшему в ответ боссу У.       - Босс, все готово для спуска, - бодро отрапортовал взбудораженный выдавшимся приключением Кань Цзянь.       

***

      Разбитый у подножия скал лагерь встретил расхитителей радостными воплями служащих пятой семьи и монотонным жужжанием укрытого брезентом прибора, назначение которого осталось для провожаемых напряженными взглядами Чжанов тайной.       Раздав несколько коротких распоряжений и угомонив воинственно настроенных подчиненных, босс У вернулся к устроившемуся у костра Цилину. Но стоило ему приблизиться, как воин поднялся навстречу, нервно пряча руки в карманы привычного темного цвета худи.       - У Се, твой дневник. Он с тобой?       - Тебе нужен мой дневник?       Потомственный расхититель выглядел в противовес самому Сяогэ спокойным и лишь немного удивленным вопросом. Впрочем, удивление вскоре сменилось пониманием, и лицо У Се осветила мягкая улыбка. Без лишних слов протянутая патриарху клана Чжан записная книжка в кожаном переплете пахла ментолом и чернилами. Благодарно кивнув в ответ, Цилин быстрым шагом покинул лагерь, не обращая внимания на окрикнувшего его Чжан Хайкэ, только коротко качнул головой на невысказанный вопрос выбежавшего наперерез Панцзы и перебросился парой фраз с комично вытянувшимся в струнку Чжан Жишанем.       - Тяньчжэнь, что происходит? Сяогэ собрался попрактиковаться в скалолазание? Зачем тогда ему твой дневник?       - Сяогэ иногда записывает что-то, - пожал плечами У Се.       - Что именно? – присев перед костром, с горящими любопытством глазами поинтересовался подрывник.       - Не знаю. Просто однажды Сяогэ попросил у меня дневник. На следующий день в нем появилась запись. У него красивый подчерк. Это все, что мне известно.       - Ты ничуть не изменился, Тяньчжэнь! – довольно пробасил Ван Юэбань. – Несмотря на ваши близкие отношения, все так же оберегаешь личное пространство Сяогэ. Сяогэ заслуживает этого, как никто другой, - вмиг став серьезным, припечатал пузо и душа Железного Треугольника, возвращая заинтересовавшимся разговором Чжанам выразительный взгляд.       Повисшая над лагерем тишина казалась густой. Закатное солнце, освещавшее выстроенные в ряды палатки, скрылось за горизонтом. Вечерняя прохлада, опустившаяся на плечи рассевшихся у костра расхитителей, приятно остужала разгоряченную полыхающим в центре каменистой поляны огнем кожу. Первые яркие звезды украсили отливающий синевой небосвод над головами негромко переговаривающихся между собой людей.       - Сяогэ, ты уже вернулся? – обернувшись к бесшумно приближающемуся воину, У Се улыбнулся. Издалека казалось, что тот плывет над землей в укутавшей лагерь ночной темноте, расцвечиваемой лишь всполохами костра и несколькими зажженными у входа в палатки аккумуляторными фонарями.       - Сяогэ, - одновременно с потомственным расхитителем приветствовал Цилина подрывник.       - Как вы двое узнали, черт возьми?! – не удержался от недовольства сидевший напротив них Чжан Даошань.       - Айя, все дело во взаимопонимании, - хохотнул Панцзы. – Я и Тяньчжэнь буквально чувствуем нашего Сяогэ – это и есть особая связь душ.       - Болтун, - беззлобно цыкнула Чжан Хайсин.       - Сяогэ? – У Се опустил глаза на протянутый дневник. – Сяогэ, ты уверен? – встретившись глазами с любимым воином из клана Чжан, уточнил он, беря оплетенный впитавшей тепло человеческих рук кожей блокнот. – Ты же знаешь, что можешь записывать свои мысли просто так? Ты не обязан делиться ими, если не хочешь. Ни мне, никому другому не обязательно знать, если это что-то личное. Твое настоящее принадлежит только тебе.       - Открой, - улыбнувшись уголками губ, Цилин опустился на землю рядом с потомственным расхитителем.       - Ладно, - пальцы босса У пробежались по нижнему обрезу блока дневника, нащупывая ляссе*(14). Веер страниц с тихим шелестом рассек воздух, открывая его взору скрытое от посторонних глаз. – Это же…       - Что там?! – нетерпеливо осведомился Панцзы, бесцеремонно повисая на своих друзьях и заглядывая в непрерывно струящиеся под пальцами У Се страницы дневника: нарисованные карандашом картинки сменяли друг друга, словно кинофильм, повествующий о новом приключении нерушимой троицы. – Ого! Я хотел фото, но это гораздо круче, черт возьми! Сяогэ, мне стоило догадаться о твоем таланте к рисованию еще в тот момент, когда увидел твой знак в гробнице вождя змеиного племени. Или в том закольцованном коридоре-ловушке в особняке семьи Ляо. Или когда Мяньбаоши начал шарахаться от тебя после вашего разговора. Он все время говорил о каких-то набросках. Сомневаюсь, что тебя обучали искусству кинеографии*(15) мастера клана Чжан. Да эти старые ублюдки удавились бы от зависти!       - Нет, - удовлетворенно хмыкнул на замечание друга Цилин. То, что он видел в глазах зачарованно перелистывающих страницы дневника дорогих людей, стоило всех положенных на создание живых картинок усилий.       - Айя, Сяогэ, теперь мне стыдно за тот стремный рисунок, - игнорируя активно жестикулирующих Чжанов, простонал Ван Юэбань.       - Почему?       - Почему?! Очевидно же! Потому что он не стоит того, чтобы на него смотрели.       - Мне понравилось, - заверил огорченного подрывника Сяогэ.       - Серьезно?       - Да.       - Это здорово, - оторвавшись, наконец, от созерцания оживших картинок, У Се повернулся к воину, растягивая губы в широкой по-мальчишески озорной и счастливой улыбке. – Спасибо.       

***

      - Не говори глупостей, Сяогэ, - сложил руки на груди Панцзы, поглядывая на друга с неприкрытым раздражением.       - Я не хочу сделать еще хуже, - упрямо повторил Цилин пятый раз к ряду за прошедшие несколько минут, показавшихся воину вечностью. Пальцы кололо от необходимости прикоснуться к ушедшему в палатку У Се, но настойчиво кружащие в мыслях воспоминания о сильной руке Чжан Дашаня, сдавившей горло потомственного расхитителя, его собственническом поцелуе и собственных лишенных логики поступков пресекали попытки приблизиться и обнять на корню.       - Айя, Сяогэ, только послушай себя! – за непечатной бранью последовал усталый вздох, словно подрывник пробежал с добрый десяток ли, чтобы после незапланированного забега узнать, что двигался в обратном направлении. – Как ты можешь сделать что-то хуже? Тяньчжэнь не может бояться кого-то из нас. Понимаешь? Он не может бояться тебя. Даже в той заснеженной деревне, когда ты потерял память и мог кинуться на него в любой момент, Тяньчжэнь только и делал, что пытался привлечь к себе твое внимание. Или тот случай на заднем дворе Ушаньцзюй, когда ты чуть не отправил к предкам Чжан Хайкэ. Разве Тяньчжэнь хоть на мгновение усомнился в тебе? Напротив, он переживал за тебя. Да у меня еще пару недель болели синяки на руке от его хватки! И, кажется, после всего произошедшего вы неплохо провели время вместе.       - Я…       - Сяогэ, знаю, ты обещал, что никто из твоего клана больше не навредит У Се, - неимоверно точно угадал бытующие в голове воина сомнения пузо и душа Железного Треугольника. – Но твой клан – отмороженные на все головы назойливые недалекие ублюдки! Как и вся свора подзаборных шавок из Цзюмэнь, за исключением полутора десятков человек. Никто не сможет дать никаких гарантий в их благопристойности, если кому-то придет в голову очередная несусветная блажь! Вспомни, стоило нам троим угодить в ловушку, как старый лис Эрбай оказался в первых рядах страждущих прибрать к своим рукам место главы семьи У и ее наследника.       - Это не то же самое, - покачал головой Цилин.       - Нет. Это лишь доказывает, что не в твоих силах контролировать своих отмороженных родственничков и не менее отмороженных подчиненных. Разумным решением было бы просто избавиться от них одним махом, но, как и сказал Тяньчжэнь, это не то, чего ты хочешь. Поэтому просто следуй своим желаниям. Хочешь пойти к Тяньчжэню и поставить на уши весь лагерь вашими мартовскими играми – вперед. Я на этот случай запася берушами, остальные могут тихо покурить в сторонке. Но, если действительно хочешь знать, что думает по поводу твоих душевных терзаний господин Пан, - понизив голос до доверительного шепота, Панцзы приблизился к хмурому другу, для верности притягивая за здоровое плечо ближе к себе, - то я советую тебе поговорить с Тяньчжэнем. Спроси его напрямую, что он думает о случившемся. Не забывай, что ты более здравомыслящий человек в ваших с У Се отношениях. Если дело касается ваших взаимных чувств, то не стоит ждать, когда до него дойдут собственные чувства. Поговори с ним, Сяогэ, - неожиданно мягко закончил свою обличительную речь подрывник, ободряюще похлопав Цилина по напряженной спине.       Палатка встретила Сяогэ тишиной, нарушаемой дыханием У Се, разворошенной постелью и застывшим посреди просто обставленного пространства потомственным расхитителем. Сделав острожный шаг в пятно тусклого света, и плотно прикрыв за собой полог, воин остановился, разглядывая любимого человека, словно видел его впервые. До неожиданно свалившихся на голову приключений в очередной древней гробнице он, отбросив все заботы мира, обязательно подошел бы и обнял. Но грубость и насильственные действия со стороны одного из представителей клана Чжан могли спровоцировать паническую реакцию здесь, сейчас, когда У Се находился в мнимой безопасности наедине с Цилином, обладающим гораздо большей силой, чем пресловутый Чжан Дашань. Заставлять любимого человека чувствовать себя уязвимым – последнее, чего желал Сяогэ.       - Сяогэ, - У Се повернулся к неуверенно замершему на пороге воину. – Что-то случилось? – чуть нахмурившись, осведомился он, так и не дождавшись никакой иной реакции на свои слова, кроме пронзительного темного взгляда из-под капюшона худи.       - Как ты? – вопросом на вопрос ответил Цилин, делая еще один шаг вперед.       - В порядке.       - У Се, - до потомственного расхитителя оставалась жалкая тройка шагов, но уверенности в том, что он, действительно, не сделает ситуацию еще хуже, по-прежнему не было. – Могу я тебя обнять?       - Что? – в недоумении вскинул брови босс У. – Ты… Что случилось?       Вместо ответа из горла Цилина вырвался огорченный звук, он протянул руку к подрагивающему кадыку светлого ума Железного Треугольника, подушечками пальцев невесомо оглаживая темнеющие на бледной коже синеватые отметины.       - Мне жаль.       - Это не твоя вина, - покачал головой У Се, неосознанно дотрагиваясь до виска: сухие губы Чжан Дашаня отпечатались на коже невидимым ожогом, болезненным, вызывающим отвращение и злость на самого себя. – Я сам виноват в том, что утратил осмотрительность и позволил Чжан Дашаню оказаться за моей спиной. И это я должен просить прощения за то, что не рассказал тебе раньше. За то, что заставил тебя и Панцзы волноваться. За то, что вам пришлось в очередной раз спасать меня. Вы оба пострадали из-за меня.       - Это не так.       Руки Сяогэ легли на плечи любимого расхитителя, притягивая того ближе, соскальзывая на спину в бережном объятии. Губы коснулись виска, опаляя теплым дыханием:       - Скажи мне, если почувствуешь себя некомфортно.       - Я доверяю тебе.       - Знаю, - плавно переместившись за спину У Се, воин провел пальцами по оставленному Чжан Хайкэ шраму, переходя на порез, что достался мужчине от Чжан Дашаня. – Но я не хочу быть тем, кто заставляет тебя чувствовать себя уязвимым.       - С тобой я всегда чувствую себя защищенным, - возразил босс У, перехватывая исследовавшую пострадавший бок руку и прижимая ее к отдающей ноющей болью, прикрытой повязкой ране.       - Слова Чжан Дашаня – ложь, - слова сорвались с языка раньше, чем Цилин успел в полной мере осознать сказанное, что целиком и полностью отражало чувства и мысли, бытующие в его сердце, душе и разуме. – Ты нужен мне. Только ты, У Се. Потому что это ты, - пальцы переплелись с теплыми пальцами У Се. – Не ради секса или чего-то… такого. Все, чего я хочу, чтобы ты был рядом. Добровольно. Ты лучшее, что случалось в моей жизни. И ты дорог не только мне, но и Панцзы. Мы оба счастливы, когда счастлив ты, У Се. Нам не нужно ничего, что ты не готов предложить по собственной воле. И я хочу, чтобы ты знал: ни я, ни Панцзы не жалеем о встрече с тобой. Я люблю тебя, У Се.       - Слова Чжан Дашаня, действительно, ложь, - оставив на щеке Цилина легкий поцелуй, коротко рассмеялся босс У. – Если бы речь шла только о сексе, то твой выбор, определенно, не стоил бы того. Любой из клана Чжан подошел бы для постельных марафонов гораздо лучше меня. Но, - оборвал он протестующее мычание воина, - мои слова были правдой: тебе было бы не стыдно подчиниться. Поэтому я счастлив, что ты находишься рядом со мной, с нами. Я счастлив, когда просыпаюсь рядом с тобой по утрам и знаю, что ты не призрак, не плод моего воображения, а настоящий ты. Секс – это лишь приятный бонус, прилагающийся к возможности проводить с тобой время, и быть тем, ради кого ты готов хотя бы ненадолго оставить все свои заботы. Я счастлив, когда ты улыбаешься и делишься со мной и Панцзы своими переживаниями, потому что так мы лучше понимаем тебя, мы знаем, что ты чувствуешь себя комфортно рядом с нами и доверяешь нам так же, как мы тебе. Я счастлив, когда мы втроем путешествуем по разным интересным или опасным местам, когда все вместе целый день валяем дурака или занимаемся своими делами, но знаем, что есть место, где нас ждут. И я был встревожен, узнав о твоей новой экспедиции в компании одних лишь представителей клана Чжан.       - Ты был напуган. В гробнице. Но я вынудил тебя пойти. Подчиниться. Прости.       - Я…, - У Се замялся, сильнее сжимая длинные пальцы человека, столь деликатно обходящегося с ним, с его душевными и физическими ранами, словно он, действительно, был самым ценным сокровищем патриарха клана Чжан. Сама мысль о неприятии Сяогэ «украшавших» тело расхитителя отметин теперь казалась боссу У до смешного нелепой. – Мне было страшно возвращаться туда, - спустя долгую минуту молчания, поделился он с Цилином, разворачиваясь в сильных руках и пряча лицо в складках теплой ткани. – Но я обещал тебе. Ты не принуждал меня, Сяогэ. Никогда раньше и сегодня нет. Все дело во мне. Я не знаю, что именно ты увидел, пока находился без сознания в той гробнице. И я слабо представляю, что ты пережил во власти видений, но даже слабых отголосков этого хватило, чтобы я чувствовал себя паршиво. Мне было страшно. Впервые с тех пор, как ты и Панцзы вошли в павильон клана Чжан в Банаи, мне было по-настоящему страшно. Все, что я разглядел, когда ты очнулся, тень. Мне показалось, что у нее были красные глаза. Хотя, думаю, что все дело в игре воображения. Та тень… То, что я почувствовал, когда увидел ее, был не просто страх… Я был в ужасе. И все, чего я хотел тогда, чтобы действие змеиных феромонов закончилось. Даже сейчас, хотя прошло столько лет, и все происходило не со мной… Поэтому, когда я очнулся в компании нескольких старых знакомых из клана Ван, испытал своего рода облегчение, не смотря на то, чем закончилась наша встреча. Те две недели, что я провел, исследуя гробницу, были, вероятно, худшими днями в моей жизни. Я был один. И не мог позволить себе закрыть глаза даже на мгновение, потому что, стоило поддаться, как я видел тень и множество других вещей. Плохих вещей. Но у меня была цель, я был должен пройти этот путь, пережить каждый час… всего этого. Сегодня мы выбрались. Все вместе. Но мне страшно. Эта тень словно преследует меня. Стоило войти в гробницу, как она появилась. И я продолжаю видеть ее…, - под конец сбился на неразборчивый лепет У Се, потерянно замолкая в надежных объятиях Сяогэ.       - У Се, ты видишь тень сейчас? – крепче прижал любимого расхитителя к своей груди Цилин, ощущая влагу на своей коже.       - Не наяву. Не думаю, что смогу уснуть этой ночью.       - Я останусь с тобой. Ты устал. Панцзы сказал, что ты не спал все эти дни, - ненавязчиво подтолкнул У Се в сторону разворошенной походной кровати воин. – Отдохни, - аккуратно повалив несопротивляющегося главу семьи У на жесткую постель, Сяогэ накрыл его одеялом, устраиваясь рядом, лицом к лицу. – Давай поговорим обо всем завтра или в любой другой день, когда ты будешь к этому готов. Просто позволь мне позаботиться о тебе, - щека потомственного расхитителя под испещренной мелкими шрамами ладонью была теплой и немного влажной. – Ты умный, смелый, целеустремленный, стойкий, но я хочу разделить с тобой страхи и тревоги так же, как это делаешь ты для меня и Панцзы, - большой палец невесомо огладил скулу растерянно смотрящего в ответ У Се. – Тень, клан Чжан, хранители гробниц или ночные кошмары, если что-то беспокоит тебя, я хочу знать, чтобы иметь возможность помочь, а не сделать хуже или причинить боль. Бояться – нормально. Страх делает тебя сильнее каждый раз, когда ты преодолеваешь его ради поставленной цели. Но я не хочу быть причиной твоих тревог и страхов, У Се, хотя сам боюсь потерять тебя, - возможность донести свои мысли до любимого человека при помощи слов, звуча при этом достаточно убедительно и при этом успокаивающе, как никогда помогала справиться с собственными треволнениями, облекая их в нечто с доступным смыслом. – Я не могу дать гарантий, что никто из клана Чжан больше не осмелится напасть на тебя, меня, Панцзы или Ли Цу, но я обещаю сделать все для того, чтобы оградить всех вас от их посягательств.       - Ты не обязан делать что-то, что тебе не нравится, Сяогэ, - в повисшей тишине едва различимый голос У Се прозвучал громогласно. – Тебе не обязательно оставаться патриархом клана Чжан, чтобы мы чувствовали себя защищенными. Я буду в порядке. Пока мы втроем, мы будем в порядке, потому что это мы. Мы упрямые. Мы всегда находим друг друга и неприятности на свои головы. Мы совершаем безумные поступки и вписываемся в опасные авантюры. Мы огромная заноза в задницах клана Чжан, Цзюмэнь и многих других. И мы не умеем сдаваться, - скороговоркой выпалил У Се, лишь немного сбавив темп речи на последней фразе, старательно модулируя уверенный тон. – Я люблю тебя, Сяогэ, - после короткой паузы на выдохе прошептал он, ощущая теплое дыхание на своих губах.       Поцелуй вышел невинным, но от прикосновения родных губ У Се стало легче. Будто стягивающие грудь и голову оковы страха ослабли, позволяя утомившемуся расхитителю соскользнуть в манящую дымку сна.       

***

      - … ты нужен мне, только ты, У Се…       - Айя, Лаобусы, не хорошо подглядывать за своим патриархом!       Чжан Жишань отчетливо вздрогнул, оборачиваясь к скрестившему руки на груди подрывнику, возвышающемуся за его спиной. Брови Панцзы были нахмурены, суровый взгляд ощутимо давил, предостерегая от необдуманных поступков. Физические силы были не равны, но господин Пан умел внушать страх одним своим присутствием и припрятанной где-нибудь в кармане связкой динамита.       - Я всего лишь беспокоился за главу У, - попытался выкрутиться из неудобной ситуации бессменный председатель Цзюмэнь.       - Признай, ты боялся за свою шкуру. Уверен, Сяогэ успел хорошенько припугнуть всех вас, как только решил вернуться в клан и выполнить свой долг патриарха перед вами.       - Патриарх был весьма убедителен, - поджал губы Чжан Жишань. – Идиотская выходка Чжан Дашаня могла спровоцировать его. Патриарх сдержан и благороден, как и говорил господин Пан, пока речь не заходит о главе У или семье патриарха.       - Сложно винить Сяогэ в предвзятом отношении к вам, - насмешливо фыркнул пузо и душа Железного Треугольника. – Что ж, полагаю, Лаобусы слышал, что для вашего патриарха нет никого дороже У Се.       - Патриарх не предвзят, - неожиданно даже для самого себя возразил бывший адъютант Его Превосходительства. – Как и сказал однажды глава У, на наше счастье патриарх достаточно милосерден, чтобы оставить прошлое в прошлом. По большей части. И он не желает чьей-либо смерти ради мести или чего-то подобного, предпочитая жить настоящим, но это не отменяет того, как клан Чжан долгое время обходился с ним, как с патриархом поступил Фо-е, и как поступали многие другие, связанные или нет какими-либо узами с кланом Чжан. В любом случае, оставаться с главой У и господином Паном, совмещая личную жизнь со статусом патриарха и ответственностью за действия представителей клана Чжан – выбор патриарха, и я уважаю его выбор. Поэтому я, действительно, беспокоюсь за главу У. Он выглядел встревоженным в гробнице еще до того, как Чжан Дашань напал на него и едва не убил. Поэтому патриарх настоял на том, чтобы я внимательнее отнесся к своим обязанностям в его отсутствие, когда покидал лагерь.       - Только Тяньчжэнь способен остановить Сяогэ от расправы над кем-то вроде Чжан Хайкэ или Чжан Дашаня, - понятливо хмыкнул Панцзы.       - Именно, - расплылся в ехидной улыбке Чжан Жишань. – Только у главы У достаточно власти над патриархом клана Чжан. Чжан Дашаню не повезло быть настолько недалеким, как любит говорить господин Пан, чтобы не учесть этот занимательный факт. Его смерть стала закономерным итогом его же глупости и самонадеянности. Тот патриарх, что возглавлял клан Чжан до момента, когда подвергся воздействию Небесного дара, отличался своими знаниями и навыками, своими выдержкой и хладнокровием, своими суждениями. Но тот, что встал во главе нашего клана сейчас ради защиты нескольких небезразличных ему людей, по-настоящему могущественен и мудр, оттого еще более опасен и непредсказуем, чем десятилетия назад. В то время, когда Чжан Цилин вынужденно носил титул патриарха, он без колебаний приносил в жертву своим убеждениям самого себя. Теперь, когда статус патриарха для него нечто большее, чем навязанная обязанность, Чжан Цилин готов пойти на крайние меры и принести в жертву любого, кто осмелится посягнуть на людей, которыми он дорожит. И никому из клана Чжан, никому из Цзюмэнь не следует забывать об этом.       - Есть что-то еще? – разбив внезапно повисшую тишину, осведомился Ван Юэбань, окидывая предупреждающим взглядом приблизившихся Чжанов и перекрывая собой небольшое полупрозрачное окошко, через которое были различимы два силуэта, успевшие за время разговора, состоявшегося между ним и бессменным председателем Цзюмэнь, перебраться на кровать.       - Думаю, я окажусь прав, если скажу, что в гробнице все мы видели кое-что из прошлого патриарха, главы У и господина Пана, пока находились под действием волшебной пыли и той мелодии в поминальной камере. Клан Чжан понимает, почему патриарх предпочел вас двоих, после всего пережитого вами. Но есть кое-что, что не дает покоя, ни мне, ни другим. Не так ли? – Чжан Жишань посмотрел на столпившихся вокруг него Чжанов.       Чжан Хайкэ и Чжан Хайсин, на удивление подрывника, синхронно кивнули, выражая тем самым свою озабоченность увиденным наравне с дальним родственником.       - Неужели в прошлом нашего трио было что-то, что настолько потрясло лицемеров из клана Чжан? – язвительно пробасил Панцзы.       - Глава У, действительно, особенный, - пожал плечами Чжан Жишань. – Никто не станет терпеть боль за чью-то тайну, если сам не заинтересован в ней. Босс У не был заинтересован в поиске рецепта бессмертия, но сохранил тайну патриарха, не смотря на ту боль, что причинил ему клан Ван.       - О чем это ты?       От звенящей стали в голосе подрывника Чжан Жишань непроизвольно сглотнул, вспоминая стоявшего на коленях с истерзанной спиной связанного босса У. Человек, что требовал ответа, требовал открыть секрет бессмертия или путь к сокрытой в гробнице тайне, показался тогда смутно знакомым. Он говорил и действовал, как Фо-е, требовавший ответа от Чжан Цилина. Ни бессменный председатель Цзюмэнь, ни кто-либо из Чжанов не видел пальцев, зарывшихся в растрепанные волосы У Се. Лишь сильные руки, удерживающие голову потомственного расхитителя за непослушные выцветшие на солнце пряди. Словно перед ошеломленными видением представителями клана Чжан стоял двуликий человек.       - Когда глава У делился воспоминаниями с патриархом, он упомянул…       - Довольно, - грубо оборвал давнего знакомого железной троицы Панцзы. – Эти видения… Вы не черта не знаете! Лаобусы, думаешь, Чжан Цишань все еще жив? Хочешь вернуться под его крыло? Так вот, те люди, что умыли кровью У Се свои руки, мертвы. И тот, кто причинил У Се боль, кто наслаждался его кровью, убит вашим патриархом. Не лезьте в это. Клан Чжан свободен от посягательств со стороны клана Ван. Все вокруг Сяогэ и Тяньчжэня так жаждали узнать тайну бессмертия, тайну Бронзовых Врат и Предела, но все, что любому из вас, любому из Цзюмэнь, даже любому шпиону из клана Ван нужно было сделать – сдержать обещание, данное Чжан Цилину. Он буквально преподнес все ответы на блюдечке, обменяв свою помощь кучке проходимцев и лицемеров на возможность любому желающему побывать за Вратами, насладиться всеми прелестями Предела и получить неограниченный доступ к тайнам Вселенной. Уверен, тайна бессмертия, что всех так интересовала на протяжении десятилетий, тайна, навсегда похороненная в этой проклятой гробнице, была доступна всем вам всегда. Но вы, великий клан Чжан, ваш чертов Чжан Цишань, Цзюмэнь, завистливые ублюдки из клана Ван предпочли выставить себя героями, соискателями гребаной правды, разрушив жизни моих братьев и жизни многих других людей. Черт возьми, ты, Лаобусы, и Хо Сяньгу даже умудрились воспользоваться потерей памяти Сяогэ, чтобы заманить его в недоступный вам павильон клана Чжан в Банаи, а Тяньчжэня в эти проклятые годы. Вы все столько лет играли их жизнями, а теперь удивляетесь, почему ваш патриарх выбрал У Се, а У Се оставался преданным ему все эти годы, верным своему обещанию изменить этот мир, чтобы Сяогэ больше никогда не пришлось возвращаться за Врата, чтобы никто больше не смог лишить его воспоминаний или заставить выполнять свои прихоти и извращенные желания. Лицемерные сволочи! – смачно сплюнул пузо и душа Железного Треугольника, стискивая кулаки. Силы были неравны – он понимал это, но допустить насмешек или оскорблений в адрес двух самых значимых и дорогих людей в своей жизни не мог. – Вот что господин Пан скажет вам всем, - взяв себя в руки, продолжил подрывник, игнорируя саднящее напряжение в ушибленной спине, - клан Чжан сделал Сяогэ таким, каким видят его многие. Мастера и учителя, приемный отец, «друзья детства» – все вы приложили руку к созданию Чжан Цилина. Разве не вы называли его полукровкой, зверем, лжецом и еще черт знает как?! Но то, что вы считали главным его недостатком, стало его главным преимуществом над всеми вами. Чтобы стать самим собой, ему нужно было лишь найти правильного человека. Может, У Се неидеален в глазах окружающих, но по-своему идеален в глазах Сяогэ. После того, как Сяогэ потерял память в Тамуто, Тяньчжэнь спросил госпожу Чжу Ма о том, как ему вернуть потерянную душу друга. Та мудрая женщина сказала, что Сяогэ никогда не терял свою душу, и никто другой, никакие иные силы не забирали ее у него. Он сам спрятал свою душу, чтобы защитить ее от разрушения. Тяньчжэнь стал тем, кто нашел душу Сяогэ и принял его таким, каким ваш патриарх сам хотел быть всегда, каким повзрослевшим человеком хотела бы его видеть Бай Ма, если бы клан Чжан силой не отнял бы у нее Сяогэ. Он стал человечным. Не в угоду долгу или чему-то там еще. По-настоящему, человечным.       - Господин Пан мудр, - без тени иронии заверил собеседника Чжан Жишань. – Я рад, что у патриарха и главы У есть такой верный и надежный друг.       - Поэтому оставьте свои впечатления от посещения гробницы при себе, - беззлобно подытожил собственную экспрессивную тираду Панцзы, расслабляя сведенные спазмом плечи. – И свалите уже отсюда, - с ощутимым нажимом посоветовал он, адресуя потупившимся Чжанам еще один выразительный взгляд. В палатке оставалось место и для него – никто другой не имел права переступать ее порог в эту ночь.       

***

      Цилин смотрел на стремительно приближающийся джип со смесью недоверия к увиденному, странного удовлетворения от вида изумленно переглядывающихся Чжанов и зарождающейся в груди искренней благодарности к выскочившим ему навстречу Ли Цу и Мэймэй. В столь ранний час утомленные выдавшимся приключением У Се и Панцзы мирно спали, игнорируя воцарившийся в лагере переполох, улегшийся сразу, как только две пары рук обвили недрогнувшего под натиском воплей и стихийных объятий воина.       - Чжан Цилин!       - Дядя Чжан!       Аккуратно похлопав ребят по спинам и промычав нечто, напоминающее приветствие, Сяогэ невозмутимо отстранился – лица представителей клана Чжан стоили того, чтобы запечатлеть их в своей памяти.       - Дядя Чжан, ты в порядке?       - Вы в порядке?       - В порядке, - подтвердил Цилин, позволяя заключить себя в еще одни порывистые объятия. – У Се и Панцзы спят. Там, - он указал возбужденным Ли Цу и Мэймэй на нужную палатку.       - Босс спит?       Вскинув взгляд на возмущенно сопевшего Ван Мэна, воин кивнул. Помощник У Се ему нравился хотя бы тем, что умел помочь делом, не смотря на привычное нытье и требования повысить заработную плату. Впрочем, после того, как он и Хо Даофу стали партнерами босса У по бизнесу, различные требования постепенно сошли на нет.       - Зачем мы вообще тащились сюда в такую рань? – мученически простонал Ван Мэн. – Вы трое не ранены? – вмиг став серьезным, осведомился он, въедливо изучая выражение лица патриарха клана Чжан.       - Живы, - коротко проинформировал мужчину Сяогэ.       - Суй Ши сказал, что кто-то из клана Чжан напал на отца, - понизив голос, растерянно сообщил воину Ли Цу, неосознанно закусывая губу в привычном жесте босса У.       - Ммм…       - Тот Чжан, - осторожно подбирая слова, продолжил допытываться молодой расхититель. – Что с ним?       - Мертв.       - Ты убил его?       - Нет. Он погиб в гробнице.       - Он, действительно, напал на отца и ранил его? Просто… просто так? Чтобы спровоцировать тебя и Панцзы на… на что-то?       - Да.       - Он что-то сказал?       - Ммм… Много чего.       - Дядя Чжан, дядя У Се сильно пострадал?       - Нет.       - Айя, Сяогэ, что тут происходит? – зычный бас выбравшегося из палатки Панцзы разнесся над лагерем.       - Ли Цу? Мэймэй? – выглянувший следом за подрывником У Се зевнул, в недоумении уставившись на ребят. – Что вы здесь делаете?       - Мы волновались, - пристыжено опустил глаза Ли Цу, чтобы в следующий миг кинуться к отцу.       - Глупый ребенок, - пробормотал босс У, зарываясь пальцами в непослушные волосы парня.       - На тебя напали, - прошептал куда-то в плечо наставнику наследник семьи У.       - Я в порядке. Мы трое в порядке.       - Конечно в порядке, - не стесняясь в выражении своих чувств на глазах обеих команд, пробасил Панцзы, обнимая за плечи приемную дочь и фыркнувшего Цилина. – Когда мы трое были не в порядке?!       - Вы ведете себя как дети, - подначила нерушимое трио Мэймэй. – Даже дядя Чжан! После вашего боя на подушках нам с Ли Цу и Цзян Муданем пришлось целый день убираться в Ушаньцзюй! Перья были повсюду!       - Тебе смешно, да, Сяогэ? – с деланным возмущением сложил руки на груди подрывник. – Тебя только что назвали избалованным ребенком на глазах наглухо отбитых родственничков!       - Ладно.       Тихий смех достиг стоявших в отдалении Чжанов и расплывшегося в довольной улыбке Ли Цу.       - Босс, поехали уже! – нетерпеливо посигналил из джипа Ван Мэн. – Оставь все остальное на своих подчиненных и подчиненных главы Чжан, - мстительно добавил он, демонстрируя вскинувшейся было, но осаженной бессменным председателем Цзюмэнь представительнице клана Чжан, язык.       - Едем, - отсмеявшись, кивнул У Се, подталкивая Ли Цу и увлеченно болтающую с Бай Шэ Мэймэй к машине. – Кань Цзянь?       - Удачной дороги, босс, - бодро помахал рукой Кань Цзянь.       - У Се?       Потомственный расхититель повернул голову, встречаясь взглядами с Чжан Жишанем и стоявшими за его спиной представителями клана Чжан.       - Ты впервые назвал меня по имени, - нервно усмехнулся У Се. – Стареешь и становишься сентиментальным? – с деланным сочувствием протянул он: вынужденное пребывание один на один с несколькими Чжанами щекотало и без того расшатанные экспедицией нервы.       - Хочу принести извинения, - с самым серьезным видом внес ясность бессменный председатель Цзюмэнь. – От имени всех представителей клана Чжан. И поблагодарить за спасение жизни Чжан Сяошань.       - Это шутка? – сильнее нахмурился потомственный расхититель, отступая на пару шагов, стоило Чжан Даошаню сделать шаг вперед. Рука инстинктивно потянулась за спину к закрепленным на поясе ножнам, нащупывая рукоять кукри.       - У Се, - не озвученные опасения главы У за свою безопасность были более чем очевидны и не нуждались в словах, чтобы понять посыл и сменить тактику. – Ты сделал многое для клана Чжан. И еще больше сделал для Чжан Цилина. Поступок Чжан Дашаня был самонадеянным и глупым.       - Моя команда в порядке. Я, Панцзы и Сяогэ тоже, - пожал плечами У Се. – Что до спасения Чжан Сяошань, то я в состоянии разграничить ее саму и ее брата.       - Брат назвал тебя…       - То, что сказал Чжан Дашань, чтобы спровоцировать Сяогэ и Панцзы – не худшее, что я слышал о себе. Поверь, - не дав Чжан Сяошань договорить, припечатал он. Пальцы соскользнули с рукояти ножа: Сяогэ не заставил себя долго ждать – У Се чувствовал его приближение и позволил себе немного расслабиться, возвращая на лицо холодную усмешку, адресованную Чжанам. – Клану Чжан не идет сентиментальность, Лаобусы. Лучше оставайтесь назойливыми ублюдками.       - В чем дело? – бесшумно возникнув за спиной потомственного расхитителя, Цилин положил руку ему на плечо, слегка сжимая в знак поддержки: надоедливым выходцам из клана Чжан пора было понять, что он не шутил, когда обещал убить каждого, кто осмелится угрожать или навредить У Се, Панцзы или любому другому из членов его странной, но во всех отношениях желанной семьи.       - Ни в чем, - широко улыбнулся любимому воину У Се. – Члены команды клана Чжан просто пожелали нам счастливого пути, Сяогэ. И обещали помочь команде семьи У успешно и безопасно добраться до Ханчжоу. Не так ли, Лаобусы?       Лисья полуулыбка скользнула по губам бессменного председателя Цзюмэнь – клан Чжан и глава семьи У поняли друг друга. Оставалось лишь выполнить пожелание железного трио и еще раз доходчиво объяснить всем представителям клана Чжан, почему опасно злить Железный Треугольник, почему для патриарха нет никого дороже У Се и их общего друга господина Пана, почему жизнь потомственного расхитителя неприкосновенна, даже если кто-то вроде Чжан Дашаня считает иначе, и, наконец, почему им всем стоит с должным уважением относиться не только к своему патриарху, но и ко всей нерушимой троице. И взгляд, брошенный Чжан Цилином на прощание, служил лучшим стимулом для достижения поставленной цели.       

***

      Любовь к человеку, не к собственным от него ожиданиям, не к своим страхам в его лице, не к своим планам на будущее и спокойную старость, а именно к человеку – редка невероятно. И ярлыков на себе не терпит.       

Франц Вертфоллен

«Азбука современного человека»

      _____________________________________________________________       Комментарий к 83 главе:       Это была длинная глава с говорящим и знакомым каждому поклоннику вселенной Гробниц названием, посвященная 17 августа – дню выхода Чжан Цилина из Бронзовых Врат. Авторы вложили в нее душу, потому что Железный Треугольник достоин того, чтобы о них помнили, чтобы их уважали. Мы планировали примирить нерушимое трио и клан Чжан еще в подводном городе после победы над Ван Цэнем, но решили, что это будет неуместно и слишком поспешно. И, в конце концов, забросили эту идею. Но случайно попавшиеся на глаза записи несвязанных между собой диалогов и ситуаций, оставленных про запас, натолкнули нас на мысль об экстре. В этой главе Панцзы буквально говорит за авторов, пока Сяогэ и У Се тесно взаимодействуют между собой на глазах представителей клана Чжан. Надеемся, что эта часть истории понравится читателям ничуть не меньше других.       P.S. 1: авторы услышали песню, ставшую вступлением к данной главе, по радио и сразу подумали о железном трио.       P.S. 2: разговор между У Се и Сяогэ в палатке писался под песню Юрия Антонова «Двадцать лет спустя».       P.S. 3: по сути, эта глава – вариация на тему, почему внутри клана Чжан разразилась война, почему Сяогэ потерял память, а Чжан Цишань стал одержим поиском рецепта бессмертия, и почему Хо Сяньгу в Хрониках говорила о том, что Сяогэ никогда бы не пришел к ней, если бы помнил.       P.S. 4: авторы уверены, что где-то читали о рисунке, который Сяогэ подарил У Се. Было ли это в книгах, в интервью с NS или же это наше собственное заблуждение – вопрос спорный. Но нам захотелось написать об этом, и мы решили не отказывать себе в удовольствии.       Примечания:       1. Галлюциногены – класс психоактивных веществ, вызывающих галлюцинации и вводящих в измененные состояния сознания. Галлюциногены могут вызывать у здоровых людей после приема расстройства восприятия и самосознания. Часто используются в трансцендентных практиках и религиозных обрядах. В число наиболее широко употребляемых галлюциногенов входят ЛСД, мескалин, псилоцибин, мускарин и мусцимол. Последние три вида галлюциногенов содержатся в грибах и, как правило, употребляются вместе с пищей.       Мускарин и мусцимол – в мухоморах; при передозировке обычно характерно чередование фаз дремоты и чрезмерного возбуждения, сопровождаемого рядом симптомов: головокружением, повышением артериального давления, неловкостью движений, судорогами, непроизвольным сокращением мышц, тошнотой, рвотой, диареей, слюнотечением, слезотечением и усиленным потоотделением.       Псилоцибин содержится в псилоцибиновых грибах и не деактивируется при термической обработке. Как правило чистый псилоцибин существует в виде порошка белого цвета с легким привкусом аммиака, который растворяется в воде и этиловом спирте. По силе воздействия на нервную систему схож с эффектом от приема ЛСД. Псилоцибин воздействует на так называемый «гормон радости» – серотонин – меняя восприятие вплоть до слуховых и зрительных галлюцинаций (зачастую довольно пугающих). Эффект от приема псилоцибина сохраняется до 6-7 часов. Среди признаков отравления псилоцибином выделяют следующие: пониженную/повышенную температуру тела, озноб, повышенную потливость, сухость слизистой оболочки рта, расширенные зрачки, учащенное дыхание и сердцебиение, головокружение, тошноту/обильную рвоту, дрожание конечностей (тремор), слабость в мышцах, нарушение координации движений, нарушение ориентации в пространстве, нарушение речи и мыслительного процесса, резкие перепады настроения, приступы паники/страха, чувство тревоги/беспокойства, агрессивность, потерю сознания.       P.S.: авторы решили не заострять внимание на каком-то конкретном веществе и обойтись более общими понятиями. В тексте упоминаются галлюциногенные грибы, но они настолько редкие (поэтому в мире их, вероятнее всего, не существует), что способны вызывать видения из прошлого или даже из будущего, а также иллюзии того, что человек больше всего боится (что-то вроде кошмаров во сне и наяву).       ВНИМАНИЕ!!! Никакими травами невозможно вылечить отравление галлюциногенами, только в условиях лечебного учреждения при участии опытных специалистов медицинского профиля.       2. Сопор – средняя степень угнетения сознания на фоне сохранения целенаправленных защитных движений с реакцией на сильные болевые и звуковые раздражители, а также с сохранностью важнейших жизненных функций или умеренным их нарушением. Относится к синдромам выключения сознания наряду с комой. Другими словами, сопор – это патологический сон или прекоматозное состояние.       3. Ша (沙 [shā]) – титул, по своему статусу соответствовавший титулу вана. Так, титул ша соотносился с царским титулом, но использовался крайне редко, чаще на территории изолированных царств и конфедерации племен.       4. Шу (蜀 [shǔ]) – древнее царство (примерно с XI века до н.э. по 316 год до н.э.) на западе Сычуаньской котловины, со всех сторон окруженной горами, со столицей на территории современного города Чэнду. На востоке граничило с «царством» Ба. Из-за особенностей своего географического положения царство Шу существовало в значительной изоляции от северокитайских царств, так как было отрезано горами, поэтому оно редко упоминается в китайских источниках того времени и в основном его история строится на мифах и легендах. Достоверные сведения о царстве Шу появляются лишь в связи с контактами и столкновениями с древнекитайскими государствами.       Первое упоминание относится к 1046 году до н.э., когда воины царства Шу участвовали в битве между Шан и Чжоу на стороне последних. В 474 году до н. э. послы Шу представили дипломатические подарки во дворец правителя Цинь, в результате чего в китайских хрониках был зафиксирован первый контакт между этими двумя царствами. Позднее войска Шу перешли горы Циньлин и подошли к циньской столице Юн, а в 387 году до н. э. войска Шу и Цинь сошлись в битве около Ханьчжуна в верхнем течении реки Хань.       В 316 году до н.э. царство Шу было захвачено армией царства Цинь, в 314 году до н.э. было признано вассальным княжеством, а после 301 года до н.э. в результате нескольких неудавшихся мятежей со стороны представителей правящей династии царства Шу на территории современной провинции Сычуань был установлен военный режим и введено прямое правление через циньскую администрацию.       Этнически жителей царства Шу относят к тибето-бирманским племенам. Принято считать, что потомками населения царства Шу является народность туцзя  (土家族 [tǔjiā zú]), так же известные как бисека – входит в 55 официально признанных этнических групп КНР, исторически связаны с царством Ба, проживают в провинциях Хунань, Хубэй, Сычуань и Гуйчжоу; сильно китаезированы, в настоящее время говорят, преимущественно, на китайском языке и лишь отчасти сохраняют некоторые черты самобытной культуры; основные виды занятий: земледелие и лесоводство.       Система письма культуры Ба-Шу существовала отдельно от китайских иероглифов. Надписи на бронзовых сосудах до сих пор не расшифрованы. На оружии, застёжках и бронзовых сосудах в могильниках восточной Сычуани были надписи одним пиктографическим шрифтом. Ещё один шрифт найден в западной и восточной Сычуани. Предполагается, что знаки были фонетическими, выделено сходство некоторых символов со знаками йи (классическая письменность йи представляла собой систему логограмм, состоявшую из 8000-10000 символов) языка носу (слово «носу» является самоназванием северных йи (yi) – современное китайское название нескольких близких групп народностей, говорящих на шести разных языках; носу является крупнейшим из них; его часто называют северный йи или сычуаньский йи). Третий шрифт, возможно, также фонетический, известен только по надписям на сосудах в могильнике Байхутань в Чэнду.       5. Династия Каймин (開明 [kāimíng]) – династия, которая правила царством Шу в течение двенадцати поколений вплоть до циньского завоевания. Легенда гласит, что когда основатель династии (Белин) умер в царстве Чу в 666 году до н.э., его тело поплыло вверх по течению реки в царство Шу, где он воскрес. Он смог обуздать наводнения, после чего Дуюй отрёкся от престола в его пользу. Более поздние хроники сообщают, что цари династии Каймин сначала укрепились на крайнем юге Шу, а затем предприняли военный поход вверх по реке Мин, в ходе которого одержали победу над царем Дуюем.       6. Юньлэй (雲雷 [yúnléi])/юньлэйвэнь (雲氣紋 [yúnléiwén]) – узор громового облака, разновидность муарового узора, то есть узора, возникающего при наложении двух периодических сетчатых рисунков. Явление обусловлено тем, что повторяющиеся элементы двух рисунков следуют с немного разной частотой и то накладываются друг на друга, то образуют промежутки. Среди разновидностей юньлэй выделяют: юньвэй (雲紋 [yúnwén]) – облачный узор, который подразделяется на: цзюаньюньвэнь (卷雲紋 [juǎnyúnwén]) и юньцивэнь (雲氣紋 [yúnqìwén]), то есть «узор из перистых облаков» и «узор из воздушных облаков; лэйвэнь (雷紋 [léiwén]) – громовой узор, который подразделяется на: мулэйвэнь (目雷紋 [mùléiwén]), сяньцзяолэйвэнь (三角雷紋 [sānjiǎoléiwén]), босинлэйвэнь ([波形雷紋 [bōxíngléiwén]), сецзяолэйвэнь (斜角雷紋 [xiéjiǎoléiwén]) и гоуляньлэйвэнь (勾連雷紋 [gōuliánléiwén]), то есть «узор глаз грома», «треугольный громовой узор», «волнистый громовой узор», «скошенный/наклонный громовой узор» и «сцепленный громовой узор». Проще говоря, облачный узор изображается изогнутой линей в форме дуги, а громовой узор изображается круговой линией в форме квадратной складки.       P.S.: В тексте авторы остановились на термине юньлэй, чтобы не нагружать читателей. Почему юньлэй, а не юньлэйвэнь? Потому что по тексту мы пишем «узор юньлэй», а иероглиф 紋 [wén] обозначает линию или, собственно говоря, узор или орнамент.       7. В древнем Китае торговцы и купцы в социальной иерархии считались самым низшим классом, так как они не могли достичь хорошего статуса в обществе, не смотря на значительное богатство, которое получали, не производя товары собственными силами, а перевозя и продавая товары, произведенные другими людьми. Именно поэтому купцы и торговцы в древнем Китае не считались уважаемыми людьми в обществе.       P.S.: по сути в древнем Китае существовало несколько основных социальных классов: правитель и его семья, дворяне (часто входили в более низший подкласс высшего социального класса), знатные ученые, крестьяне-фермеры, ремесленники, купцы и торговцы, также отдельным классом шли рабы.       8. Аэрофоны – группа музыкальных инструментов, у которых первичным источником колебаний является струя воздуха (например, различные виды флейт, в том числе сяо).       9. Станнер (stunner) – это распространенный термин в профессиональном рестлинге, относящийся к маневру разбивания челюсти с трехчетвертной блокировкой лица. Также известен, как парализатор. Рестлер находится перед противником, лицом от него. Он фиксирует голову противника у себя на плече и садится (или падает на колени), врезая его лицо себе в плечо.       10. Миксины  (Myxini) – морские животные из семейства бесчелюстных типа хордовые, обитающие в умеренных и субтропических водах вблизи берегов на мелководье, а также на больших глубинах более 1000 метров. Очень редко миксин можно встретить в опресненных водах и никогда не встретить в пресных водоёмах. Миксины не имеют костной ткани в скелете. Опорную функцию выполняет хорда, которая сохраняется в течение всей жизни. Парные плавники и челюсти у миксин отсутствуют. Рот круглой формы, не имеет губ, вооружен двойными рядами зубов, пара усиков расположена чуть выше ротового отверстия. Имеется непарное носовое отверстие, через которое миксины втягивают воду, содержащую кислород. За носовым отверстием находится своеобразный гипофизарный вырост. Данный вырост расположен между передней частью мозга и небом, на котором имеется непарный зуб. Жабры расположены вдоль всего тела, количество жаберных отверстий варьируется от 5 до 15 штук. Вдоль нижней поверхности тела находятся два ряда отверстий с развитыми подкожными слизевыделительными железами. Глаза у миксин скорее рудиментарный орган, они недоразвиты и скрыты под слоем светлой кожи на голове. Возможно, они могут различать яркость, но в целом ориентации в пространстве осуществляется за счёт осязания и обоняния. Кровеносная система необычна и скорее уникальна в своем роде. Миксины обладатели четырёх сердец, где основную функцию выполняет так называемое жаберное сердце, прогоняющее кровь через жабры. Остальные три сердца расположены равномерно по телу: в области головы, печени и хвоста. Работа сердец осуществляется независимо друг от друга. Данная особенность позволяет снизить кровеносное давление в системе, особенно это полезно на больших глубинах.       Подробнее о миксинах можно прочитать здесь: https://pikabu.ru/story/miksinyi_myxini_7134664.       11. Калава (нить Маули) – наименование бечевки красного цвета с желтыми и оранжевыми переходами. Ее носят на запястье как знак защиты и благословления богов. В древнесанскритских текстах утверждают, что завязывание этого браслета приносит благословения божеств Тримурти-Брахмы, Вишну, Махеш и трех богинь: Лакшми, Парвати и Сарасвати.       В индийской традиции эти украшения именуют браслетами Шамбала (по названию тибетского местопребывания духовной страны). Считают, что ношение украшения на руках служит практическим задачам укрепления здоровья и благополучия, расположение на щиколотках характерно для прекрасной половины человечества.       Амулет вяжут из одной нити и крепят концы с помощью узла или из нескольких жгутов, переплетая их друг с другом техническими приемами макраме. Основной материал – шерстяное волокно темно-красного или алого цвета, допускается использование фрагментов иного состава и колера. Допускается ношение покупного оберега, в этом случае магические свойства сохраняются, если амулет будет одеваться близким человеком.       Подробнее о браслетах из красной нити можно прочитать здесь: https://domorakula.com/kak-splesti-braslet-iz-krasnoy-niti.       12. Пневмокониоз – группа необратимых и неизлечимых заболеваний лёгких, вызванных длительным вдыханием производственной пыли и характеризующихся развитием в них фиброзного процесса; относятся к профессиональным болезням. Начальные стадии не выявляются при флюорографии, и могут быть обнаружены при вскрытии при вредном стаже менее одного года. Встречаются у рабочих горнорудной, угольной, машиностроительной и некоторых др. отраслей промышленности. Силикоз – пневмокониоз, обусловленный вдыханием пыли с высоким содержанием диоксида кремния (бесцветные кристаллы практически нерастворимые в воде, обладающие высокой твёрдостью и прочностью; широко распространены в природе, встречаются в различных формах: песок, кварц, кремниевые глины, природные камни: агат, аметист, опал), характеризующийся часто прогрессирующим течением. По данным отдельных исследований при силикозе отмечается повышенный риск развития злокачественных новообразований органов дыхания (в первую очередь – рака лёгких).       P.S.: помните, в Перезагрузке Хо Даофу говорил о пневмокониозе, когда лечил надышавшегося цементной пылью У Се. Так, деятельность расхитителя связана с вдыханием всякого рода пыли (часто, достаточно мелкой, чтобы без помех проникать в легкие и осаживаться в бронхах), в том числе с высоким содержанием диоксида кремния, что уже создает основу для развития рака легких. Добавьте сюда пагубную привычку к курению – и ничего сверхъестественного и божественно-карающего в заболевании У Се нет (разве что в ее чудесном излечении).       13. Саньсиндуй (三星堆 [sānxīngduī]) – археологическая культура позднего неолита и раннего бронзового века (по разным предположениям зарождение культуры варьируется от 2800 года до н.э. до 1600 года до н.э., закат культуры предположительно пришелся на 1100-800 года до н.э.), обнаруженная в местечке Саньсиндуй (район Чэнду) уезда Гуанхань провинции Сычуань. Саньсиндуй находится в 7 километрах к западу от уездного центра на южном берегу реки Мамухэ и примерно в 4 километрах к северо-востоку от поселка Наньсин, Гуанхань, Дэян, провинция Сычуань. Название дано по месту первоначального обнаружения культуры – холму Саньсин, располагавшемуся в посёлке Чжэньу.        Впервые культура обнаружена в конце 1920-х годов. Принято считать, что культура Саньсиндуй существовала в одиннадцатом и двенадцатом веках до нашей эры. Археологи считают, что культура Саньсиндуй была частью древнего царства Шу. Саньсиндуй были частью китайского бронзового века, и, судя по археологическим находкам в этом районе, это была очень сложная культура. Тем не менее, она таинственным образом исчезла около 1100 г. до н.э., оставив после себя только невероятные артефакты (около 13000 различных артефактов, среди которых были обнаружен золотые маски, нефритовые ящики, изделия из слоновой кости и бронзы, в том числе бронзовые деревья, и статуи выше человеческого роста).       Саньсиндуй часто называют «девятым чудом древнего мира». Большая часть того, что известно о цивилизации Саньсиндуй, происходит из двух жертвенных ям, которые, как считается, были созданы во время существования цивилизации.  Художественный стиль бронзовых артефактов Саньсиндуй показывает, что культура обладала невероятными техническими способностями в области металлургии. Ничего подобного этому уровню мастерства не существовало больше нигде в мире в то время. Тайна этого места заключается в том, что цивилизация и культура «умышленно самоуничтожились». Однако никаких человеческих останков или письменных записей, связанных с Саньсиндуй, обнаружено не было.       По одной из гипотез Саньсиндуй был опустошен землетрясением. Есть некоторые доказательства этой гипотезы: запись от 1099 г. до н.э. говорит о землетрясении примерно в 400 километрах от этого места, в столице династии Чжоу. Помимо этого, есть свидетельства из геологической летописи, подтверждающие идею о том, что поблизости действительно произошло землетрясение около 3000 лет назад. Есть еще одно место примерно в 48 километрах от Саньсиндуй в районе, известном как Цзиньша, где обнаруженные артефакты имеют некоторое сходство с артефактами в Саньсиндуй. Археологи также считают, что землетрясение могло вынудить Саньсиндуй переехать в Цзиньша, где они восстановили свое общество.       Подробнее о Саньсиндуй можно посмотреть здесь: https://youtu.be/xk7VwVjuWNI.       Или прочитать здесь: https://vk.com/@ufoobserver-zagadochnaya-civilizaciya-sansindui-v-kitae       14. Ляссе – ленточка, прикрепленная при производстве к верхней части задней обложки или переплёта книги, служащая закладкой в нужном месте.       15. Кинеография является одной из форм мультипликации. Зритель, перелистывая особым способом тетрадь (книгу, блокнот или просто пачку бумаги), наблюдает эффект анимации. Отдельные листы, сшитые или сложенные последовательно, на которые нанесены отдельные кадры, называются кинеографами. По сути, кинеограф – приспособление для создания анимированного изображения, состоящего из отдельных кадров.       ----------       С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic