«Мы все спешим за чудесами,
Но нет чудесней ничего,
Чем та земля под небесами,
Где крыша дома твоего.
Вмиг огорчения любые
Исчезнут все до одного,
Лишь вспомнишь звезды голубые
Над крышей дома своего.
И если вдруг тебе взгрустнется,
То грусть не значит ничего,
Когда ты знаешь, что под солнцем
Есть крыша дома твоего.
Мир полон радости и счастья,
Но край родной – милей всего.
И так прекрасно возвращаться Под крышу дома своего!»
(Юрий Антонов – Крыша дома твоего)
- Глава У, патриарх Чжан, к вам пришли, - склонившись между ведущими безмолвный разговор мужчинами, сообщила Шэн Шэнмань. Подавив страдальческий вздох, У Се вопросительно уставился на помощницу босса Инь. Внеочередное собрание в стенах Синьюэ напоминало У Се клубок змей. Успевшие оправиться после выходки Чжан Хайбо и нескольких перебежчиков лидеры Цзюмэнь ударились в затянувшиеся дебаты, громко разглагольствуя о преступлениях и наказаниях, то и дело переходя на нецензурную брань и пустые угрозы в попытках обелить себя. Сидевший рядом Чжан Цилин смерил беснующуюся толпу нечитаемым взглядом, сосредотачиваясь на тонкослышащей. Едва ли кто-либо, кроме У Се и хмурого Чжан Жишаня, мог уличить его в несообразном желании собственными глазами увидеть, как глава Хэй и глава Ци свернут шеи своим оппонентам в лице главы Чэнь и главы Ли, а затем попадут под горячую руку тщетно маскирующих обуревавшее их раздражение под масками титанического спокойствия Цзэ Юйчэня и Хо Сюсю. Однако, судя по побледневшему лицу давней знакомой, Шэн Шэнмань догадывалась о бытующих в голове патриарха клана Чжан мыслях, поэтому предусмотрительно указала на настежь распахнутые двери первого этажа Синьюэ, не размениваясь на слова. - Вы должно быть У Се, - девушка в сопровождении заискивающе улыбающегося подчиненного Инь Наньфэн выглядела незнакомо, нервно переминалась с ноги на ногу и теребила лямку перекинутой через плечо сумки. – А вы, - широко распахнутые глаза метнулись к застывшему за спиной потомственного расхитителя Сяогэ, - Чжан Цилин? - В чем дело? – скупо кивнув на приветствие, поинтересовался Цилин. В напряженной позе незнакомки и чертах ее лица угадывалось нечто эфемерно знакомое, словно неуловимая тень далекого прошлого. - Я Сяньюй Ехуа, - представилась девушка. – Друг вашего друга сказал, что я смогу найти вас здесь. - Госпожа Сяньюй, чем мы можем вам помочь? – ободряюще улыбнулся собеседнице У Се. - Не мне, - покачала головой Сяньюй Ехуа. – Вашему другу. Ван Панцзы. Его арестовали за драку на рынке. А тот человек в черных очках сказал, что вы двое с ним очень близки и могли бы внести залог. - Госпожа Сяньюй, что произошло? Вы видели драку? - Я…, - неловко запнувшись на полуслове, пролепетала девушка. – Я стала причиной драки. В одной из лавок на рынке Паньцзяюань ко мне пристали хулиганы. А ваш друг вмешался. Хозяин лавки вызвал патрульных, и они арестовали всех участников драки. Я пыталась объяснить, но… - Какой залог нужно внести? – снова заговорил Цилин. - В полицейском участке обещали снять с вашего друга все обвинения, если он сможет покрыть пятую часть нанесенного владельцу лавки материального ущерба и оплатить штраф. - Сумма, - чуть строже потребовал вразумительного ответа Сяогэ. - Десять тысяч юаней. - Хорошо, - кивнул босс У. – Сяогэ? - Идите. Встретимся через три часа на мосту в парке Шичахай. - Три часа, - удовлетворенно хмыкнул У Се. – Госпожа Сяньюй, идемте. Преследовавший потомственного расхитителя и его новую знакомую ропот десятков голосов оборвался, стоило Чжан Цилину повернуться лицом к балконам, занимаемым представителями Цзюмэнь. Его тяжелый взгляд прошелся по притихшим полемистам: - Продолжим.***
- Ван Юэбань, - плюгавый офицер в чересчур объемной для маленькой головы фуражке протянул нахохлившемуся подрывнику исписанный иероглифами бланк, - за вас внесли залог в размере десяти тысяч юаней. После поступления средств на счет господина Гун Пудуна, с вас будут сняты все обвинения. На данный момент вы свободны. - Спасибо, - буркнул Панцзы, спешно оставляя в указанном галочкой месте закорючку-подпись с отпечатком пальца и распихивая по карманам документы и изъятую стражами правопорядка мелочевку. Сомнений в том, кто именно внес за него залог, не возникало. Зато возникал вполне закономерный вопрос о том, каким образом У Се и Сяогэ удалось узнать о бедственном положении своего непутевого друга. Последний раз, когда Панцзы приходилось иметь дело с заключением под стражу в полицейском участке, был сразу после смерти Пяопяо. Тогда он оказался за решеткой за драку с псами Сюэ Ву. И на этот раз ему снова не повезло вляпаться в историю с дракой из-за девушки, чье имя он так и не успел узнать. Ее хрупкое телосложение и миловидное лицо с глазами лани напомнили ему о Юньцай – этого оказалось достаточно. Всегда борющийся за справедливость Панцзы просто не смог пройти мимо, увидев, как четверо хулиганов престают к беззащитной девушке, в то время как хозяин лавки наблюдал за разыгравшимся беспределом с понимающей ухмылкой на небритом лице. Сбитые костяшки пальцев и забрызганная кровью из разбитых носов футболка служили пузу и душе Железного Треугольника ярким напоминанием о его характере защитника, а всему полицейскому участку – о ярости, с которой он выбивал дурь из пьяных уродов, возомнивших себя настоящими мачо. Заметив знакомый белый фургон и одинокую фигуру, прислонившуюся к нему, Ван Юэбань замедлил шаг. На этот раз не было необходимости в утешении со стороны У Се, но настигнувшие его воспоминания не позволяли так просто покинуть полицейский участок. После смерти Пяопяо и драки с подчиненными босса Сюя он чувствовал себя потерянным, опустошенным и нуждающимся в дружеской поддержке. Солнечные очки, заземляющие объятия, выкуренная одна на двоих сигарета и философские разговоры о смерти – то, что позволило ему почувствовать себя лучше. Сейчас Панцзы чувствовал себя виноватым, пристыженным и напуганным внезапной симпатией к совершенно незнакомой девушке. Сейчас, как и несколько лет назад, ему была необходима опора в лице У Се и, по возможности, Сяогэ, чтобы не сорваться, не броситься с головой в омут новой влюбленности. Знакомые руки легли на плечи, притягивая Панцзы в крепкие объятия: - Мы волновались, - тихий шепот коснулся уха, щекоча кожу теплым дыханием. - Как вы узнали? – не размыкая объятий, поинтересовался Ван Юэбань. Стоять вот так, обнявшись посреди оживленной улицы, чувствуя искреннюю поддержку со стороны лучшего друга, брата, казалось правильным настолько, что хотелось продлить этот момент так долго, сколько позволит У Се. - Та девушка, которую ты спас от хулиганов, по совету Яньцзина пришла в Синьюэ и попросила меня и Сяогэ о помощи, - пояснил потомственный расхититель, смерив предупреждающим взглядом открывшего было рот недовольного происходящим прохожего. – Ее зовут Сяньюй Ехуа, - убедившись, что грузный мужик с заплывшим жиром лицом внял голосу разума и ретировался, продолжил он. - Спасибо, - сильнее сжимая У Се в своих руках, выдохнул Панцзы. - Эй, помнишь, ты как-то сказал, что я не смогу помешать тебе заботиться обо мне? И что пока ты рядом, мне не стоит разыгрывать из себя героя, жертвовать собой или беспокоиться о том, чтобы быть побежденным, потому что ты станешь моим щитом? - Это… - Это взаимно, - не дав Панцзы возразить, проникновенно заверил друга У Се. – Я приду, даже если единственная твоя проблема состоит в том, чтобы выбраться из полицейского участка после хорошей уличной драки. Особенно, если речь идет о ком-то вроде Сяньюй Ехуа, - легко рассмеялся он, отстраняясь. – Идем. Сяогэ будет ждать нас на том мосту в парке Шичахай. - Думаешь, он закончил общение с назойливыми шавками из Цзюмэнь и их не менее назойливыми хозяевами? – проворчал Ван Юэбань, с благодарностью принимая из рук потомственного расхитителя звякнувшие ключи. - Судя по его взгляду…, - задумчиво протянул босс У, мгновением позже расплываясь в плутоватой улыбке. – Думаю, Сяогэ отлично справился. И в ближайшее время никто из Цзюмэнь не захочет устраивать очередную склоку.***
- Сяньюй Ехуа интересная. Панцзы ошалело уставился на непринужденно прислонившегося к перилам моста Чжан Цилина. Тот редко комментировал бывших, имеющихся или потенциальных девушек подрывника. Исключение составили разве что Юньцай, пожертвовавшая собой ради благополучия Железного Треугольника; Пяопяо, благодаря несоизмеримой жертве которой У Се и Панцзы смогли отстоять территории и власть семьи У; Динь Жайна, опоившая и похитившая Ван Юэбаня; и, пожалуй, Чунь Фэнлю – единственная, о ком Сяогэ отозвался настолько нелицеприятно, что у Панцзы не осталось сомнений в ее причастности к эскорт-услугам. - Действительно, - подтвердил слова любимого воина У Се. – Добровольно пришла в логово ядовитых тварей, чтобы отблагодарить своего случайного защитника за спасение. - Тц, Яньцзин мог сам прийти к вам, - недовольно буркнул Панцзы. - Он прислал сообщение, - внес ясность Сяогэ. – Позже. - Кажется, ему тоже понравилась госпожа Сяньюй, - не думал сдаваться босс У. - Тяньчжэнь! - Ну же, в чем дело? – вмиг стал серьезным потомственный расхититель, незаметно переглядываясь с помрачневшим Чжан Цилином. – Ты очарован ей – очевидно. - Послушайте меня! – сжав кулаки, рявкнул Панцзы. – Ничем хорошим наше общение не закончится – вот, что, на самом деле, очевидно! - Это не так, - мягко возразил Сяогэ. - Юньцай, Пяопяо, Динь Жайна! – активно жестикулируя, принялся за перечисление подрывник. – Вам все еще мало, а?! – зло выплюнул он, отворачиваясь от ошарашенных вспышкой гнева друзей. - Знаешь, - нарушил повисшую напряженную тишину У Се, - я так часто задумываюсь о том, что бы было, если бы нам… мне удалось спасти Юаньцай, а-Нин, Чуань Цзиньцай, Су Нань, Пяопяо, Хуан Яня, Цзя Кэцзы и других. И все чаще прихожу к выводу, что ничего из того, что окружает нас сегодня, не было бы. И от осознания этого чувствую себя еще более виноватым перед ними. Перед тобой. Но вместе с тем я чувствую благодарность. Потому что когда мне хочется сдаться и послать весь мир к черту, я вспоминаю их лица и понимаю, что должен продолжать двигаться дальше, иначе все исчезнет. Их лица – напоминание. Потому что благодаря им у меня есть ты, Сяогэ, Ли Цу, его банда, Мэй, Лю Сан, Сяо Бай… После того, как стараниями Сяо Хуа в семье У, в Цзюмэнь узнали, что Ли Цу мой сын, мне стало страшно. Иррационально страшно. Первое время я не мог отделаться от мысли, что кто-нибудь придет за ним. Это нелепо, но больше всего я боялся, что раз все в курсе нашего родства, то им не составит труда вызнать о побочном эффекте, вызванном содержимым шкатулки, найденной Хуан Янем. И когда они узнают, то… На самом деле, больше всего я беспокоился из-за клана Чжан. Я бы не смог защитить Ли Цу от них. И когда на порог Ушаньцзюй вдруг заявился Чжан Хайкэ, я... Я не знаю, чтобы делал тогда, если бы рядом не было тебя и Сяогэ. Тогда я вновь начал осознавать – успел позабыть – нужно уметь принимать свой страх во всех его проявлениях, потому что бороться с ним бесполезно, но можно использовать его себе во благо. Жаль, у меня не всегда получается следовать этому. - Тяньчжэнь…, - пристыжено опустил глаза Панцзы, замолкнув на полуслове, не зная, что сказать. - Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас, - продолжил У Се. – Госпожа Сяньюй оставила мне свой номер телефона. Если захочешь поговорить с ней – скажи. Ты всегда заботишься обо мне и Сяогэ, но, возможно, ты бы мог попробовать пойти путем, который сделает счастливым тебя. - Я счастлив, - хрипло выдавил Ван Юэбань. – Я счастлив, потому что у меня есть вы, Мэй, Ли Цу и Сяо Бай. И я счастлив, когда счастливы вы. - Ты надежный, - не стал спорить с очевидным Цилин. – Но гораздо счастливее, когда влюблен. - Айя, Сяогэ! - Теперь я понимаю, о чем говорили мне Хо Лин и У Саньшэн, - не желая слушать восклицания и слабые оправдания со стороны друга, поделился Сяогэ. – Я долго шел к этому, и сейчас понимаю. Вижу то, что не мог понять тогда. - Айя, - облегченно хихикнул Ван Юэбань, с благодарностью принимая поддержку и заботу со стороны самых близких людей. – Сяогэ, ты понял, что Ли Мими была влюблена в Дин Гуанжун. У меня нет причин не доверять тебе в этом деле. Спасибо. - Ммм… - И, Тяньчжэнь? – чуть помолчав, Панцзы заглянул в чуть прищуренные карие глаза, надеясь убедить У Се в беспочвенности его страхов. – Я ни секунды не винил тебя в смерти Пяопяо. И я всегда и всем говорил и буду говорить впредь, что ты для меня всегда стоишь на первом месте, что для меня нет никого важней тебя и Сяогэ. И только попробуй заикнуться о Мэй, - пригрозил он издавшему возмущенный возглас лучшему другу. – Это другое. Мне просто не везет в любви. Но я подумаю, как ты и сказал, Тяньчжэнь. Вновь воцарившаяся тишина, нарушаемая шелестом ветра и плеском бьющейся об опоры моста воды, казалась осязаемой, но при этом уютной, успокаивающей, дающей надежду на лучшее будущее. Только когда на парк Шичахай опустились первые сумерки, скрадывая парковые скамейки и бродящие вдоль берега озера влюбленные парочки в сгустившихся тенях от деревьев, Панцзы оторвался от вдумчивого созерцания простирающегося вокруг пейзажа. По обе стороны от него, плечом к плечу, с тем же философским интересом наблюдая за окружавшей нерушимое трио суетой, стояли У Се и Чжан Цилин. За прошедшие пару часов никто из троих больше не проронил ни слова, позволяя самим себе просто наслаждаться возможностью быть в безопасности, ощущая просачивающееся сквозь слои одежды живое тепло дорогих людей. - Холодает, - выдохнув в воздух быстро рассеявшееся облачко пара, лениво констатировал Ван Юэбань. После состоявшегося разговора на душе подрывника стало значительно легче. Возникшее чувство легкости не походило на описываемое поэтами и лириками душевное очищение и полную свободу от угнетающего, давящего груза вины, от разочарования в людях и горя утраты, преследующего не только его, но и весь Железный Треугольник, скорее это было очищающее освобождение разума от оков страха, как еще один шанс на то, чтобы жить в ладу с самим собой. – Давайте-ка, - привычным жестом закинул руки на плечи друзьям Панцзы, ненавязчиво подталкивая их к виднеющемуся по другую сторону моста выходу из парка. – Нужно выпить за мое освобождение.***
Со своего места Сяогэ было прекрасно видно все, что происходило в полупустом баре при отеле, где остановилась нерушимая троица. Успевшие порядочно опьянеть от нескольких бутылок эрготоу У Се и Панцзы, оккупировав микрофоны, развлекали себя и остальных гостей караоке. Получалось у них неплохо, если не брать в расчет их нетрезвые объятия в попытках выпить на брудершафт прямо из бутылок во время очередного проигрыша. Сам Цилин наотрез отказался участвовать в подобном, зато имел возможность в достаточно спокойной обстановке поразмыслить над событиями минувшего дня. Он всегда желал для У Се и их общего друга лучшего из возможного. Даже когда приходился им всего лишь знакомым, приятелем, компаньоном по вскрытию древних гробниц. Он всегда желал им счастья, здоровья и любви. И то, что его собственные подчас запутанные чувства нашли ответ в чувствах У Се, не отменяло искреннего радения за благополучие Панцзы. Пузо и душа Железного Треугольника был достоин любви и счастья, как никто другой. Тому просто чертовски не везло – это правда. Именно поэтому, распрощавшись с изнуренным напыщенностью, самодовольством и заносчивостью представителей Цзюмэнь Ли Цу и его сочувствующими наследнику семьи У друзьями на пути к парку, Сяогэ зашел в ближайший храм, чтобы помолиться за друга. Не то, чтобы он действительно верил, что несколько палочек с благовониями и короткая молитва кардинально изменят судьбу добродушного Ван Юэбаня, но, как известно, надежда умирает последней. Пришедшая в Синьюэ за помощью Сяньюй Ехуа – лучшее тому доказательство. Она несла в себе нечто светлое, искреннее в своем желании помочь совершенно незнакомому человеку. Панцзы ввязался в драку за девушку без какой-либо выгоды – он просто был защитником и не смог пройти мимо. Цилин не был удивлен такому повороту событий. Гораздо интересней для повидавшего многое (и откровенно говоря, худшее из возможного) патриарха клана Чжан оказался поступок Сяньюй Ехуа, имевшей полное право покинуть рынок, как только выдалась такая возможность, и забыть о хулиганах и незадачливом спасителе, как о страшном сне. Эта миниатюрная, хрупка девушка отличалась от всех представительниц женского пола, которых знал Сяогэ. Она не походила на дерзкую а-Нин, упрямую Ру Инъюэ или азартно вписывающуюся в авантюры и безумные приключения железной троицы Бай Хаотянь. Едва ли походила на веселую и хитрую Юньцай, надменную Инь Наньфэн или на запуганную Пяопяо (точнее описать первую любовь друга Цилин не мог, зная о ней лишь со слов У Се, их общего тоскующего по любимой женщине Панцзы и вездесущего Ван Мэна). Сяньюй Ехуа была другой. В хорошем смысле. Он чувствовал это. Видел в ее глазах больше, чем простую симпатию по отношению к Панцзы. И видел то же неподдельное влечение в глазах друга. Оставалось лишь помочь ему преодолеть страх потери, чтобы увидеть его влюбленную широкую счастливую улыбку.***
Сон не шел. В голове приятно гудело от выпитого, тело казалось неподъемным, но вместе с тем необычайно легким, словно парящим над королевских размеров кроватью в номере респектабельного отеля. Вероятно, впервые Железный Треугольник позволил себе подобную роскошь, но У Се не жалел о потраченных деньгах. Гораздо важнее, что спящий рядом Панцзы после ящика опустошенных бутылок с эрготоу, пяти часов практически непрерывного завывания в караоке и дружеской пьяной возни на мягком пушистом ковре чувствовал себя более спокойным, расслабленным и уверенным в своем праве на спокойную счастливую жизнь с какой-нибудь хорошенькой, заботливой, доброй и, что примечательно, смелой девушкой (именно такой представлялась потомственному расхитителю Сяньюй Ехуа). Спать нерушимое трио – по старой традиции – завалилось на кровать, отмахнувшись от предложения вышколенного администратора предоставить дополнительный комплект постельного белья для вполне удобного дивана в соседней комнате, служившей постояльцам номера-люкс гостиной. Откровенно говоря, на тот момент им было абсолютно плевать на мимолетное выражение отвращения, просочившееся сквозь маску дежурной приветливости на лице менеджера Ду. Впрочем, стыда за их поведение У Се не испытывал, даже когда начала спадать туманная алкогольная дымка, а горячая рука Панцзы придавили его к пружинистому матрасу. Друг заслуживал всего, что только могли дать ему Сяогэ и сам У Се. Он нуждался в поддержке, в заботе, в любви. И как никто другой заслуживал быть по-настоящему счастливым. Вероятно, именно поэтому все тот же менеджер Ду, скомкано извинившись, предпочел оставить железное трио в покое, как только столкнулся взглядами с Чжан Цилином. Беззвучно хмыкнув, босс У уставился в потолок, вслушиваясь в тихое дыхание Сяогэ и привычный храп Панцзы. Полтора месяца в Юйцунь за заботами о Силаймянь и подчас шумных клиентах фермерского дома-ресторана пролетели незаметно. Боль на сердце Панцзы от гибели Дин Гуанжун начала притупляться. Он никогда не любил назойливую журналистку (приворотное зелье шаманки из народа тхо утратило свою силу, как только минули третьи лунные сутки после ее гибели), но так и не смог в полной мере простить себе ее смерть. Появление на пороге Синьюэ Сяньюй Ехуа, отчаянно желавшей исправить ситуацию с протянувшим ей руку помощи Ван Юэбанем, возродило в душе потомственного расхитителя веру в чудо. Девушка разительно отличалась от всех представительниц прекрасного пола, с которыми им троим когда-либо приходилось иметь дело. Сяньюй Ехуа была другой. Она затмевала своей чистой простотой и солнечной улыбкой даже Чуань Цзиньцай. Всего за каких-то коротких шестьдесят минут знакомства У Се смог проникнуться к девушке искренним уважением. Еще ни одна из потенциальных избранниц Панцзы не производила на босса У подобного впечатления. Канувшие в небытие Тяньтянь, Шаньшань, Наньнань и другие симпатичные и веселые романтические увлечения Ван Юэбаня оставались в его памяти расплывчатыми образами, среди которых прочно и ярко обосновались разве что Юньцай, Пяопяо и Чунь Фэнлю, от которой за несколько ли разило целой палитрой разнообразного мужского парфюма и сексом. Припрятанный во внутреннем кармане куртки, записанный на обрывке бумаги номер телефона Сяньюй Ехуа виделся У Се еще одним шансом для лучшего друга. Смысла принуждать Панцзы к общению не было. Насильно мил не будешь – эту простую истину он знал слишком хорошо, во всех возможных вариациях испытав на самом себе. Но все же надеялся, что тот хотя бы попробует поговорить.***
Тонкие пальцы в его загрубевшей большой руке ощущались чем-то естественным, чуть подрагивая в ожидании знакомства с названной семьей Панцзы. Промучившись еще около суток над возникшей дилеммой (как только из мыслей выветрился весь выпитый накануне алкоголь), он решил позвонить по номеру телефона, оставленному незнакомкой с рынка Паньцзяюань. Первый состоявшийся разговор получился неловким, но подрывник дал себе слово попытаться наладить отношения с привлекшей внимание не только его, но и его лучших друзей, братьев Сяньюй Ехуа. Несколько еще более неловких встреч спустя, он пригласил девушку в парк Шичахай на свидание. И это было лучшее свидание в жизни Панцзы. Ужин в уличном кафе, укутанная гирляндой огоньков уютная беседка, серебристые переливы озерной глади, ночная прохлада и такое редкое звездное небо над крышами Пекина. За первым свиданием последовало втрое, третье, четвертое, пятое и еще с десяток встреч в разных районах Пекина, Ханчжоу и Шанхая. За прошедшие три с половиной месяца не было ни дня, чтобы он не думал о Ехуа. Она была прекрасна во всех отношениях, но все же оставалось кое-что, что не давало ему покоя. Ни на одну – даже самую привлекательную, милую и заботливую – девушку в мире Панцзы не смог бы променять У Се и Сяогэ. Хотя оба друга твердили, что отпустят, что не станут мешать; хотя они оба заверяли, что Ван Юэбаню пора двигаться навстречу своему счастью без оглядки на них, подобные слова лишь усиливали желание проверить, насколько его новая любовь была новым шансом на счастье. Гостеприимно распахнутые ворота тихо поскрипывали на ветру. В окнах небольшой процветающей гостиницы горел свет и мелькали тени снующих в снятых номерах людей. Свернув на дорожку, ведущую во внутренний двор Ушаньцзюй, Панцзы ободряюще улыбнулся своей спутнице, чьи глаза в обрамлении густых ресниц в неподдельном изумлении были прикованы к целующейся на крыльце парочке. После непродолжительных дебатов, У Се и Сяогэ согласились пойти на компромисс и помочь другу убедиться в искренности чувств его избранницы. Это был запрещенный ход – У Се умел быть непреклонным в своих убеждениях, но только не в этот раз – Панцзы не желал слушать ничего о том, чтобы оставить позади свою семью и свою прошлую жизнь. Коротко кашлянув, он привлек внимание увлекшихся поцелуем друзей, расплываясь в приветственной ухмылке. - О, - чуть покраснев, глубокомысленно выдал У Се. Идея пуза и души Железного Треугольника изначально казалась ему странной, но от вида смущенной открывшимися обстоятельствами Сяньюй Ехуа ему стало откровенно совестно за несообразность затеи. - Ммм…, - Цилин окинул гостью нечитаемым взглядом, не убирая руки с закаменевшей поясницы любимого человека. Виноватым в растерянности Сяньюй Ехуа он себя не чувствовал, чего нельзя было сказать о нервно рыщущем в поисках ответов на лице девушки У Се. - Думаю, ты уже знакома с моими братьями, - разбил неловкую тишину Ван Юэбань. – Но я познакомлю тебя с ними еще раз, - отпустив ладонь своей спутницы, он приблизился к друзьям и уселся рядом с ними на нагретые солнцем ступени. – Это Чжан Цилин, - рука привычно легла на плечо приветственно кивнувшего воина из клана Чжан. – Наш Сяогэ. Мудрый и благоразумный старший брат, настоящий воин. Глава клана Чжан. А это У Се, - пальцы ласковым жестом зарылись в растрепанные волосы потомственного расхитителя. – Наш Тяньчжэнь. Неугомонный и изобретательный младший братишка. Превосходный стратег и тактик. Глава семьи У. - Привет, - робкая улыбка тронула губы Сяньюй Ехуа. – То есть… вы… - Айя, это долгая история, - добродушно хохотнул Панцзы. – Когда-нибудь расскажу. А вот и остальная банда, - он обернулся на звук шагов, тут же притягивая ближе к себе вскрикнувшего от неожиданности Ли Цу. – Это Ли Цу. Сын Тяньчжэня. Наследник семьи У. Мой племяш. И… ну, в общем, он и Сяогэ хорошо ладят между собой. Дерзкий и ужасно упрямый, как и его отец. И такой же смекалистый. Одним словом, настоящий лис из семьи У. - Да пошел ты, - беззлобно фыркнул Ли Цу. – Что за цирк ты здесь устроил? – скосив глаза на отца и незаметно обнимающего его Чжан Цилина, проворчал молодой расхититель. - Знакомлю Ехуа с семьей, - весело парировал Панцзы. – Его друзья, - все с тем же радушием продолжил он. – Ян Хао. Отличный боец, менеджер в логистической компании, уважаемый молодой человек, хотя порой ведет себя как отпетый хулиган. Но есть в этом что-то такое… Вспоминаю себя в годы бурной молодости… И Су Вань, аспирант в престижной офтальмологической клинике Пекина, будущий светила медицины, который всегда заботится о своем наставнике и о здоровье Тяньчжэня, когда приезжает в гости. Единственный хорошо воспитанный ребенок. А это Мэймэй, моя приемная дочь. Лучший предводитель шайки сорванцов и юных авантюристов. И… О, эта наша храбрая и озорная младшая сестренка Сяо Бай, - выхватил из толпы давнюю подругу железного трио Ван Юэбань. – Бай Хаотянь. Директор Бай. - Привет, - Бай Хаотянь обняла ошалело моргнувшую девушку, увлекая ее за собой ближе к крыльцу. – Я продолжу. Лю Сан и Ли Цзялэ, - ее тонкий пальчик начал движение, поочередно указывая на гостей Ушаньцзюй, - друзья Железного Треугольника и лучшие напарники в археологических экспедициях. Кань Цзянь и Ван Мэн, заместитель и ассистент У Се. Хо Даофу, военный доктор из семьи Хо, партнер У Се по гостиничному бизнесу и наставник Ян Хао. Думаю, ты еще познакомишься с главой семьи Хо, Хо Сюсю, и ее другом детства и дальним родственником У Се, главой семьи Цзэ, Цзэ Юйчэнем. И, наконец, Хэй Яньцзин. Тот самый, что направил тебя в Синьюэ для встречи с У Се и Чжан Цилином. Наставник У Се и Су Ваня, давний друг Чжан Цилина и главный оппонент Ван Панцзы по прикладному ехидству. А ты, значит, сестренка Ехуа? Верно? - Да, я… - Идем! – Сяо Бай настойчиво потянула новую знакомую на задний двор, заговорщически подмигнув Панцзы. - Так вы все… Вы археологи? - Можно сказать и так, - раскусив замысел Бай Хаотянь, Ван Мэн подхватил девушку под локоть. - Вы идете? – последовал примеру товарища Кань Цзянь. Оставшись в тишине, стоило шумной толпе и подхваченной вихрем дружелюбия Сяньюй Ехуа скрыться из виду, наедине с друзьями, Панцзы без лишних слов прижал к себе У Се. - Прости, Тяньчжэнь, - покаянно пробормотал он в растрепанную макушку потомственного расхитителя. – Это была глупая идея. - Все в порядке, - возразил босс У. – По крайней мере, она не сбежала, как… как некоторые из твоих подруг. И рядом был настоящий Сяогэ. - Цин Ци и Ли Ю оказались слишком глупыми, чтобы принять. Мы были знакомы меньше недели, и их никто не просил совать нос в твои с Сяогэ дела. - Ладно, - решительно тряхнул головой У Се, выпутываясь из осторожный объятий Панцзы, - хочу пообщаться с потенциальной невесткой. Что скажешь, Сяогэ? - Идем.***
- Поцелуй… У Се поднял глаза на подошедшую к нему и Сяогэ Сяньюй Ехуа. - … он ведь не был случайным? - Нет, - с достоинством выдержав пытливый взгляд, подтвердил догадку девушки босс У. - Я так и знала, - ничуть не смутившись, кивнула та. – Ваш поцелуй был запланирован. Какой-то тест? Я его прошла? - Зависит от тебя, - не остался молча стоять в стороне Цилин. - Рассчитывали, что убегу? - Это не так, - все тем же ровным тоном оспорил слова собеседницы Сяогэ. - Я поняла, что между вами нечто большее, чем дружеские отношения, еще при первой встрече, - тем временем продолжила госпожа Сяньюй. – А на первом свидании Ван Панцзы сказал мне, что вы двое самые важные люди в его жизни. Он был честен со мной, несколько раз давал возможность отступить. Полагаю, ваш поцелуй, был еще одной проверкой. Вероятно, кто-то, кто был до меня, поступил иначе, избрав бегство или насмешку. Хотя вряд ли бы кому-то здравомыслящему пришло в голову выступать против вашего трио. - Твои эмоции были настоящими, - позволил себе улыбнуться У Се. – Ты была смущена ситуацией и растеряна, скорее от неожиданности, чем от… эм… культурного шока, но не удивлена происходящим в целом – я заметил. - Ван Панцзы так дорожит главой У, - ответная застенчивая, немного мечтательная улыбка украсила лицо Ехуа. – Он всегда говорит о тебе и главе Чжан с таким теплом, и называет вас самыми умными людьми из тех, кого знает или когда-либо встречал. Он предупреждал, что глава У хорошо считывает эмоции и может просчитать шаги своих оппонентов на шесть ходов вперед. - О чем секретничаете? – приобняв друзей за плечи, беззаботно осведомился Панцзы, до этого сосредоточено наблюдавший за разговором в компании Лю Сана и Бай Хаотянь. - Госпожа Сяньюй разгадала твой план, - поделился с пузом и душой Железного Треугольника Цилин. - Айя! Это… - Это был мудрый ход, - не дала Ван Юэбаню возможности продолжить Сяньюй Ехуа. – Ты заботился о благополучии своей семьи. Это заслуживает уважения. - А? - Я говорила главе У и главе Чжан… - У Се, - мягко поправил девушку Панцзы, - и… Чжан Цилин. - Я говорила У Се и Чжан Цилину, - с видимым облегчением от постепенно разряжающейся обстановки вновь заговорила Ехуа, - что их отношения ничуть не хуже любых других. Если кто-то считает иначе, он не должен находиться здесь сегодня. Не так ли? Они все, - она обвела широким жестом веселящуюся на заднем дворе Ушаньцзюй разношерстную толпу людей: друзей и семью Железного Треугольника, - такие разные, но готовы всегда поддержать вас, и принимают вас такими, какие вы есть. Если бы я попыталась сбежать или высмеять вас за поцелуй, то уверена, что сестра Бай выцарапала бы мне глаза, брат Лю, Ли Цу и Мэймэй поддержали бы ее, и господин Хэй принял бы в этом акте возмездия непосредственное и очень активное участие. А остальные… Ну, они бы тоже не позволили мне уйти безнаказанной, - рассмеялась госпожа Сяньюй, не отводя испытующего взгляда от троих мужчин перед собой. – Я ведь права? - Ммм… - Панцзы, мне нравятся твои братья, твоя младшая сестра, племянник и приемная дочь. Мне нравятся ваши общие друзья. И мне нравишься ты, - порозовев щеками и растеряв все напускное спокойствие, взволновано заверила подрывника Ехуа. – Я понимаю, что до меня было много девушек и женщин, но я бы хотела стать частью твоей семьи. Если возможно, - намного тише добавила она, опуская глаза. - В таком случае, добро пожаловать в семью… Сяньюй Ехуа недоверчиво посмотрела на железную троицу, сосредотачивая свое внимание на тепло улыбающемся У Се. - … невестка. - Айя! - Ммм…***
Устроившись на крыльце Ушаньцзюй, вслушиваясь в ночную тишину, Панцзы мысленно благодарил Небеса за У Се и Сяогэ, вытащивших его из прочного кокона нерешительности, сомнений и трепета перед неотвратимостью судьбы и поддерживающих на каждом шаге по нелегкому пути к исцелению; за их общих друзей, готовых отстоять право каждого из железного трио на счастье; и еще за один шанс на настоящую любовь в лице Сяньюй Ехуа, без колебаний принявшую неподдающиеся осмыслению отношения внутри Железного Треугольника. Еще один шанс на возможность освободиться от груза вины и неудач на душе. Еще один шанс обрести гармонию с самим собой и залечить зарубцевавшиеся раны на сердце. Он не был безгрешен, и за прошедшие годы хорошо научился принимать свои недостатки и осознавать достоинства. Научился использовать в своих целях и то, и другое. Оставалось лишь научиться вверять всего себя не только У Се и Сяогэ, но и Сяньюй Ехуа.***
- Сяогэ, надеюсь, Чжан Хайбо ответил за все, что успел натворить? Особенно за тот поцелуй с Тяньчжэнем? - Не сомневайся.***
Соблазны – величайшая вещь, и соблазнам надо уступать, потому что каждый соблазн учит. Прежде чем разучиться вовлечению, надо быть вовлеченным, а никто из людей не способен. Пусть будет «Я». И пусть оно живет так ярко, как ему позволит его глубина. Наполнено. И дай бог, чтоб бесстрашно.Франц Вертфоллен
«Азбука современного человека»
_____________________________________________________________ Комментарий к 89 главе: По сути, эта глава о том, как важно поддерживать человека на его пути к обретению счастья, на его пути к осознанию, что он имеет право быть счастливым. Прошлое делает человека тем, кто он есть, поэтому рядом с каждым должны быть те, кто станут опорой на пути к исцелению от душевных травм и ран на сердце. Вся жизнь – это тернистый путь с множеством перекрестков и дорог, ведущих к новым вершинам, перепутьям, тупикам, водоворотам, пропастям, откоса и крутым поворотам. Именно поэтому на этом тернистом пути нужна опорная точка, куда всегда можно вернуться – дом. Не просто четыре стены, пол и потолок, а близкие и дорогие люди, готовые выслушать и протянуть руку помощи. Авторы решили прервать замкнутый круг из смертей любимых женщин Панцзы. В конце концов, он достоин счастья, достоин любви наравне с У Се и Сяогэ. Поэтому мы даем ему еще один шанс в лице Сяньюй Ехуа, чье имя переводится как «редкий полевой цветок». Надеемся, где-то в далекой параллельной вселенной Панцзы проживет долгую и счастливую жизнь со своей семьей и их общими друзьями. P.S. 1: Эпитет «золотые нити» тесно связан с японской философией жизни – кинцуги («золотое соединение») или кинцукурои («ремонтировать золотом»). Изначально термин кинцуги применялся к искусству ремонта керамических изделий, конечным результатом которого было воссоздание поврежденного предмета путем украшения трещин и сколов драгоценным металлом. В качестве философского направления кинцуги – это то, что дает человеку определенный жизненный опыт, который несет за собой разрушение некого «я» (иными словами, личные душевные травмы, своего рода «трещины»). Именно такой опыт делает человека сильнее и мудрее. В рамках этого опыта кинцуги учит прощению. Прощению себя, прощению близких, прощению других людей. А также состраданию к себе, принятию человеком своих изъянов, осознанности. Как и в случае с керамикой, золотые нити на душевных ранах и шрамах, на трещинах и сколах на сердце делают каждого человека уникальным и помогают развиваться. P.S. 2: в настоящее время 1 китайский юань приблизительно равняется 12,6 российским рублям. Таким образом сумма залога, внесенного У Се, составляет около 126000 рублей. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic