Видение

      Я не мог представить более напряженной атмосферы чем та, которая царила сейчас в нашей с братом гостиной. Хосок и Чимин оба напоминали сейчас цепных псов, которые только что не рычали на Юнги, а мой парень в свою очередь выглядел ужасно растерянным и я не мог понять причину его состояния, что в свою очередь ужасно раздражало меня. — Так получается, что это именно ты сбил моего брата и чуть не оставил его инвалидом на всю жизнь? — неожиданно грозно изрекает Хосок и я пинаю его ногой под столом. — Хосок! Это был несчастный случай и это могло произойти с каждым! — я умоляюще смотрю на Чимина, но друг наглым образом игнорирует мой взгляд и я мысленно заношу его в список предателей. — И помимо всего прочего, ты мой одногодка и старше Чонгука на шесть лет. Что, на молоденьких мальчиков потянуло? — Хосок делает вид, что не слышит меня и продолжает нападать на Юнги, но тот наконец-то выходит из своего странного транса и нацепив на губы противную ухмылочку, парирует атаку брата. — Очевидно так же, как и тебя.       У меня глаза в ужасе расширяются, потому что я вижу, как начинает закипать мой брат, но атмосферу разряжает Чимин, который не выдерживает и начинает тихо хихикать, пытаясь прикрыть свой смех кашлем. У него это получается откровенно плохо, но это и хорошо потому, что атмосфера в гостиной и правда разряжается и я даже успеваю уловить мимолётную улыбку на лице брата прежде, чем он успевает вернуть на лицо непроницаемую маску, которая ему кстати совсем не идёт и видимо его парень думает так же. — Милый, убери это скорбное выражение лица, я его у тебя ни разу за всю жизнь не видел. — Тебя совсем не волнует, что он совращает нашего Чонгук~и? — с возмущением спрашивает Хосок, но позволяет Чимину взять себя за руку и кладёт ему одну ладонь на бедро, подвигая ближе к себе. — Лично меня больше волнует тот факт, что вы за какие-то три дня сблизились настолько, что складывается такое ощущение, что вы вместе уже лет десять, — недовольно фыркаю я и встаю с дивана, на который брат усадил меня чуть-ли не силой ещё в тот момент, когда Юнги позвонил в дверь, а моего парня он усадил на кресло. — Я тоже хочу нежничать со своим парнем, раз уж вы не собираетесь соблюдать хоть какие-то нормы приличия.       С этими словами я подхожу к Юнги и сажусь к нему на колени, обвивая его шею руками и демонстративно отворачиваюсь от парочки на диване. Хотя, я всё-таки немного жалею о своём импульсивном решении, по некоторым причинам. Во-первых, я никогда не входил в число тех людей, кто любил проявлять чувства на публике и, хотя это мои первые отношения, мне никогда не нравилось смотреть на парочки, которые обжимались на людях. Раньше я допускал мысли о том, что мне это не нравится лишь по той причине, что я сам одинок, но сейчас убедился в том, что я просто не считаю нормальным — выставлять свои чувства на всеобщее обозрение. А во-вторых, тело Юнги напряженно и запоздало осознаю, что Чимин всё-таки немного меньше меня, а Хосок больше Чимина и они гармонично смотрелись бы, если бы Чимин сел на колени к Хосоку, а вот я на коленях у Юнги ощущаю себя кобылой. — Эй, всё хорошо, зайчонок? — парень спрашивает тихо, чтобы услышал только я и так как я не хочу, чтобы он переживал из-за мелочей, то заставляю себя утвердительно кивнуть, но всё-таки не удерживаюсь от того, чтобы уткнуться парню в шею и втянуть носом запах, ставший родным, за удивительно короткий срок. — Нам надо поговорить, наедине. — О чём вы там шепчитесь? — недовольно спрашивает мой брат, а я резво соскакиваю с колен парня и тяну его за руку, заставляя встать следом за мной. — Мы пойдём в мою комнату. — А как же ужин, мы с Хосоком сейчас быстренько что-нибудь вкусное приготовим, — Чимин тоже вскакивает на ноги и его растерянный взгляд бегает от меня к Юнги и обратно. Это вынуждает меня немного расслабиться и отпустив ладонь своего парня, подойти к лучшему другу. — Всё хорошо, не переживай так. Юнги хён очень хороший, он тебе понравится, вот увидишь, — я дарю другу ласковую улыбку и позволяю утянуть себя в удушающие объятия.       Мы с Чимином не просто лучшие друзья, он для меня такой же брат, как и Хосок и мне не нужно слов чтобы понять, что он переживает за меня, а сейчас ещё и боится поссориться с Хосоком, ведь он так долго страдал из-за не взаимных (как он по крайней мере считал) чувств. Я ставлю себе внутреннюю пометку о том, что надо обязательно поговорить с лучшим другом и выяснить, что у них вообще с Хосоком произошло за эти дни. Сейчас главное то, что они кажутся счастливыми и поэтому я со спокойной душой выпускаю друга из объятий. — Я не голоден, а Юнги, — я поворачиваюсь к парню с вопросом в глазах, ведь я действительно не спросил его о том, поел ли он уже, но тот отрицательно качает головой и убирает руки в карманы, выглядя при этом до ужаса нетерпеливым и я понимаю, что он и правда хочет поговорить о чём-то серьёзном. — Юнги хён тоже не голоден, поэтому мы пойдём в мою комнату. — А разрешения спросить? — вклинивается недовольный голос моего брата. — Мне уже двадцать лет, Хосок. Я не должен спрашивать разрешения, — я не могу удержаться от того, чтобы не закатить глаза. — Вообще-то, — мой парень подходит ко мне со спины и кладёт ладони мне на талию, поворачивая мой корпус в сторону брата, который всё ещё сидит на диване, с самым несчастным выражением лица на свете. — Ты стал совершеннолетним по закону совсем недавно, но ты по прежнему находишься на обеспечении своего брата и меньшее, что ты можешь сделать для него, чтобы отблагодарить — это быть воспитанным тонсэном и спросить разрешение. Я не собираюсь уходить с тобой в уединенное помещение, если твой хён будет против этого.       Слова Юнги поражают меня и я предпринимаю попытку вывернуться из его объятий и заглянуть ему в глаза, чтобы понять какого чёрта он несёт, ведь пальцы в мой зад он совал явно без разрешения моего брата, но Юнги лишь крепче сжимает свои ладони на моей талии и не даёт отвернутся от Хосока и когда я вижу его выражение лица, я начинаю понимать, что мой парень чёртов гений. А ещё, он очевидно неплохой манипулятор и мне надо бы запомнить эту информацию, чтобы потом и самому не попасть в его ловкие сети. Лицо Хосока сначала в удивлении вытягивается и от этого становится ещё длиннее, а потом в его глазах начинает появляться некое уважение и направленно оно куда-то за мою спину, а точнее, оно направлено на Юнги. — Хм, а ведь наш Чонгук~и не соврал и кажется, он и правда до сих пор девственник, — изрекает Чимин и несмотря на то, что моё лицо заливает предательский румянец, я очень радуюсь тому, что ранее посвятил своих хёнов в этот аспект своей личной жизни, ведь теперь хитрость Юнги выглядит ещё более правдоподобной. — Ладно, может быть ты и заработал пару очков в моих глазах, — хмыкает Хосок и я чувствую, как Юнги ещё чуть сильнее сжимает пальцы у меня на талии и желая избежать синяков на чувствительной коже, я заставляю себя открыть рот. — Хён, — почти что жалобно тяну я. — Можно мы с Юнги пойдём в мою комнату? Мы только поговорим и вернёмся к вам, попьём чай вместе.       Даже мне становится тошно от того, насколько слащаво звучит мой голос, а когда Чимин в очередной раз не сдерживает смешка, то я понимаю, что видимо и выражение моего лица способно вызвать рвотный позыв, но тем не менее это вызывает нужную реакцию у брата. — Идите уже, только дверь не закрывайте и помните, что я могу зайти к вам в любой момент.       Я на это лишь закатываю глаза и пробормотав тихое «спасибо», наконец-то утаскиваю своего парня в свою комнату, закрывая за нами дверь. — Не закрывай на замок, не зли своего брата и не заставляй меня терять очки в его глазах, — хмыкает Юнги. — Ты, — я подхожу к своему парню и неожиданно даже для самого себя, толкаю его к стене, следом прижимаясь вплотную к его телу. — Что за цирк ты там устроил? — По-моему, всё более чем очевидно, малыш, — Юнги запускает руку мне в волосы и притягивает ближе к себе, настолько близко, что я ощущаю на губах его дыхание. — Твой брат относится ко мне с настороженностью и я полностью его понимаю. Я сбил тебя и к тому же старше тебя. Всё это не играет мне на руку, в глазах в твоего брата. Он волнуется за тебя и я искренне рад тому, что у тебя есть такой хён, даже два хёна.       Я всё это и так понимал, но слышать это вслух от Юнги, приятно вдвойне. Я тянусь своими губами вперёд, в надежде ощутить наконец-то мягкость чужих, но в последний момент мой парень чуть отворачивает голову и я скольжу губами по его щеке. Этот его жест поднимает в моей душе ту самую обиду, из-за которой я и уехал от Юнги и о которой мы так и не поговорили, а ситуация с коленями в гостиной, лишь усугубляет мою неуверенность в себе.       Я медленно отхожу от Юнги и даже не пытаюсь скрыть своего потухшего взгляда. Что-то не так и неужели хён считает меня настолько глупым ребёнком, что думает, что я ничего не замечу? Он ведь буквально избегает близости со мной и конечно нет ничего удивительного в том, что меня, двадцатилетнего девственника — это цепляет за живое. — Эй, ну ты чего? — парень предпринимает попытку взять меня за руку, но я отхожу от него и залезаю на свою кровать, подползая к изголовью и обхватываю свои колени руками. Эта привычка осталась со мной с детства, так я чувствую себя защищённым и сейчас мне меньше всего нужно, чтобы Юнги залезал на кровать следом. Как бы печально это не было, но сейчас я не ощущаю себя в безопасности рядом с ним и чувство того, что я крайне беспомощен, буквально выворачивает меня наизнанку.       Видимо Юнги чувствует мою зажатость и потому не предпринимает попытки залезть на кровать и остаётся стоять у стены, складывая руки на груди и устремляя в меня тяжёлый взгляд. — Так ты расскажешь мне в чём дело? — Давай ты не будешь делать вид, что не понимаешь, — скрыть сарказм не получается, хотя он и выходит каким-то вялым. — Послушай, Чонгук… — Нет, это ты меня послушай, — в последнее время я настолько часто перебиваю старших, что мне впору бы серьёзно задуматься о своём воспитании. — Если ты меня не хочешь, если осознал, что я не нравлюсь тебе в достаточной степени, то лучше скажи мне об этом сейчас, чтобы мне было легче пережить это. Не надо затягивать то, что ты и начинать по всей видимости больше не хочешь. — Что? Нет, Чонгук… — Я понимаю, я правда всё понимаю. — И что же ты понимаешь? — из-за своего подавленного состояния, я не замечаю угрожающих ноток в голосе Юнги и того, как опасно начинают блестеть его глаза. — У меня нет проблем со зрением и я вижу, какой я большой и несуразный. Это нормально, если тебе не нравится моя фигура, но я не могу стать меньше. Понимаешь?       Я всё-таки нахожу в себе достаточно смелости для того, чтобы поднять свои глаза и посмотреть на Юнги, но когда вижу в родных чужих глазах смешинки, то начинаю растерянно хмурится. — Что смешного я сказал? — Чонгук, ты правда считаешь, что меня может не устраивать твоя фигура? — я неуверенно киваю и тогда Юнги не выдерживает и сгибается пополам от смеха. Я в этот момент даже не могу с уверенностью сказать, что чувствую. С одной стороны меня затапливает обида, а с другой какое-то странное облегчение, ведь по всей видимости Юнги находит мои доводы смешными, а это значит, что я не прав. Это наверное единственный раз в жизни, когда я начинаю находить счастье в собственной неправоте.       Я даю Юнги время для того, чтобы он отсмеялся и сам не замечаю, как уголки моих губ ползут вверх, несмотря на то, что в глазах скопились не пролитые слёзы. Наконец парень успокаивается и подходит к кровати, но не залезает на неё следом, как я изначально подумал, а садится на колени возле неё и схватив меня за щиколотки, вытягивает мои ноги прямо, чтобы в следующее мгновение улечься головой на мои бёдра. Юнги кольцом из рук оплетает мои ноги и когда мне всё-таки удаётся расслабиться, я несмело вплетаю свои пальцы в чужие непослушные локоны и наслаждаюсь тихим мурчанием своего парня. Ну серьёзно, кот ведь. — Чонгук, — парень переворачивает свою голову на моих бёдрах так, чтобы смотреть мне в лицо и не смотря на мягкую улыбку, голос его серьёзен. — За все прожитые мною двадцать шесть лет, я не встречал никого красивее тебя. Даже до того, как я узнал тебя ближе, я уже с ума сходил от твоего тела. Несмотря на тот факт, что ты просто не вылезаешь из своих огромных толстовок, я всегда был уверен в том, что под ними скрывается потрясающие, подтянутое тело и я не ошибся. А о твоих бёдрах я могу писать поэмы. Мне хотелось искусать тебя всего в тот день, когда я впервые встретил тебя возле университета, где стоял поджидал тебя. Изначально я не собирался досаждать тебе подарками, хотел просто подойти, извиниться и закончить на этом, но увидел тебя и понял, что не смогу так. — Почему? — шёпотом спрашиваю я, потому что мне страшно сбить настрой своего парня и не услышать окончание этой истории. — Потому что ты был таким сказочным, таким красивым и как будто светился изнутри, мне было страшно, что если я просто подойду к тебе и получу твоё прощение, то мы больше не увидимся и… Чёрт. — Что такое? — Мои слова звучат слишком слащаво, — недовольно хмурится парень, чем заставляет меня рассмеяться. — А по-моему, ты сейчас очень милый. Продолжай, пожалуйста, — я продолжаю одной рукой ласково перебирать чужие волосы, а вторую кладу парню на щеку и нежно поглаживаю кожу, внутренне растекаясь от того, как Юнги доверчиво жмётся ближе к моей ладони. — Поэтому в моей голове родилась безумная затея и я решил, что если прикинусь «сталкером», то возможно смогу запасть тебе в память. — Оо, это у тебя получилось превосходно, — ухмыляюсь я и Юнги с интересом посматривает на меня. — Ты до сих пор у меня в телефоне записан как «придурок».       Юнги быстро поднимает голову с моих колен и я не успеваю удивиться, как он уже похлопывает меня по бёдрам, а потом переворачивает на живот и начинает мять мой зад. — Эй, ты чего это делаешь? — моё возмущение искреннее лишь наполовину, потому что на самом деле я просто напросто смущаюсь и позорно осознаю, что низ живота затапливает теплом. Чёртова девственность и чёртовы бушующие гормоны. — Ищу твой телефон, ага! — Юнги наконец-то извлекает мой телефон из заднего кармана моих джинсов и как ни в чём не бывало забирается на меня сверху, тряся своей находкой как каким-то трофеем и протягивает телефон прямо к моему лицу. — Давай, быстро переименовывай меня. — Ты это серьёзно? Слезь с меня! — я недовольно ёрзаю под парнем, но тем самым делаю хуже только себе, потому что я ощущаю чужую ширинку на своей заднице и трусь своим уже не совсем вялым членом об постель, что в свою очередь вызывает у меня лёгкий стон и хоть я не вижу Юнги, но чувствую, как он замирает на мне. — Маленькому Чонгук~и нравится чувствовать вес своего хёна на себе, правда же? — Юнги наклонятся ближе к моей голове и теперь я чувствую его дыхание на своем ухе, а грудь прижатая к моей спине и вовсе заставляет моё дыхание сбиться. — Давай же маленький, переименуй меня в своей телефонной книжке и тогда может быть… — Да? — с придыханием спрашиваю я, но вместо ответа, мне настойчиво суют телефон в лицо и я не без раздражения выхватываю его и стерев имя абонента «придурок», зависаю над тем, как же его переименовать. — Что такое, не знаешь как меня записать? — голос Юнги пропитан издёвкой, а лёгкие поцелуи в шею и вовсе не позволяют мне думать о чём-либо, кроме нежных губ на моей коже. — Можешь записать меня как «папочка». — Фу, ужас, — моё лицо кривится и Юнги посмеиваясь, отрывается от моей шеи и вновь ровно садится на мне, спускаясь чуть ниже по моему телу и удобно усевшись на моих бёдрах, уверенно кладёт руки на ягодицы. — А я думал, что тебе нравится ощущать себя маленьким и разбитым рядом со мной, — ладони сжимают ягодицы сильнее. — А ещё лучше, подо мной, — и ещё сильнее, заставляя меня болезненно прикусить нижнюю губу. — Или на мне. Меня устроит любой вариант, маленький. Как тебе вообще в голову могла прийти мысль, что я тебя не хочу. Дай мне одну свою руку.       Юнги не дожидается пока я протяну ему свою ладонь и самостоятельно хватает её, больно выворачивая назад и кладёт на свой пах. — Чувствуешь? — и я действительно чувствую. Твёрдый, налитый кровью член, что так идеально ощущается в моей ладони и плевать мне становится на то, что моя рука вывернута в очень неудобном положении. — Тебе даже прикасаться ко мне не надо, чтобы возбудить меня. Не отвлекайся, зайчонок.       Я возвращаю уже затуманенный взгляд на дисплей своего телефона и ещё сильнее кусаю свою губу, чтобы хоть немного привести себя в чувство. Как я должен записать Юнги? «Любимый» — нет, это слишком и мы с Юнги не настолько близки, хотя мерзкий шепоток внутри меня говорит мне о том, что я бы не и против записать своего парня таким образом, но просто боюсь его реакции. «Хён» — тоже нет, потому что у меня половина записной книжки составляют всевозможные хёны. — Я не знаю как тебя записать, — недовольно хнычу я, потому что Юнги уже не просто сжимает мои ягодицы, а разводит половинки в сторону и проходится ребром ладони между ними. Чёрт, если бы на мне не было джинсов, то всё было бы намного, намного хуже. — Да ладно тебе, маленький. У тебя же хватило фантазии на то, чтобы записать меня как «придурок», значит её должно хватить и на то, чтобы переименовать меня как-то более приятно. — Сейчас ты и правда ведёшь себя как придурок! — только и успеваю возмутится я, прежде чем ладонь Юнги с громким шлепком приземляется на мою ягодицу и я взвизгиваю. — Давай, Чонгук, не надо меня выводить. Чем больше ты медлишь, тем сильнее будут мои удары и не могу ручаться за то, что твои хёны этого не услышат. Ты же не хочешь, чтобы Хосок разозлился на меня и выставил за дверь?       Я уже выть готов от всей этой ситуации, но всё-таки собираю себя по кусочкам из последних сил и переименовав своего парня, поднимаю телефон выше, чтобы ему было лучше видно экран. — Доволен? — «Мой Мин», хм, а мне нравится. Ты отлично справился, мой Чонгук~и, — звучание голоса Юнги, напоминает мне мурчание довольного кота и от того, что он называл меня своим, мурашки по моей коже расползаются с удвоенной силой.       Юнги забирает телефон из моей руки и откидывает его куда-то на постель и сейчас мне абсолютно плевать на то, что он мог куда-то упасть и даже разбиться, ничего не имеет значения, кроме Юнги. Парень хватает меня за талию и пытается перевернуть на спину, но я цепляюсь руками за простыни и не даю себя перевернуть. — Малыш, я хочу помочь тебе и отблагодарить. — Я знаю, но… — сказать вслух то, о чём я думал, было нереально стыдно и кажется Юнги это почувствовал, потому что начал ласково гладить меня по пояснице. — Продолжай, маленький. Ты же знаешь, что хён сделает всё, чтобы его зайчонок был доволен. — Мне понравилось, так. — Так? — я бесконечно рад тому факту, что не вижу лица Юнги и не замечаю, как он сначала хмурится, а потом черты его лица разглаживаются и на лице появляется осознание. — Тебе понравилось, когда я тебя шлёпнул? — Мгм, — это всё, на что меня хватает. — Хорошо, тогда приподнимись немного, — говорит мой парень и сам хватает меня за бёдра и приподнимает их вверх, чтобы наглядно показать, что от меня требуется.       Юнги довольно быстро стягивает с меня джинсы вместе с нижним бельем и вот я уже лежу перед ним с голым задом и стыдливо пытаюсь натянуть одну из своих излюбленных толстовок ниже, потому что сейчас, когда моей голой кожи касается лёгкий сквозняк от открытого окна, ситуация становится ещё более постыдной, но Юнги не сильно бьёт меня по ладошке и я вынужден убрать руку. — Положи обе ладони под подушку и лицом уткнись в неё же. Прости, маленький, но сегодня тебе придётся контролировать свои звуки, потому что мы не можем допустить того, чтобы твои хёны услышали нас и тем более застали за такой пикантной сценой.       Я делаю всё в точности так, как сказал хён и весь сжимаюсь, когда Юнги кладёт ладони на голую кожу моей пятой точки и начинает массировать её и сжимать, первый удар обрушивается на меня только тогда, когда Юнги убеждается в том, что я достаточно расслабился под его нежными прикосновениями и точно не ожидаю удара. Я вскрикиваю и тут же цепляюсь зубами в подушку, потому что становится очевидно, что для меня мало просто уткнуться лицом в подушку. — Давай опустим всю эту бдсм чушь со счётом ударов, хорошо? Я просто сделаю тебе хорошо, потому что у нас не так уж и много времени, зайчонок.       Я утвердительно киваю и зажмуриваюсь сильнее, когда второй удар приходится на другую ягодицу. Если спросить меня, почему мне это кажется приятным и почему мой член стоит так сильно, то вряд ли я смогу дать четкий ответ, мне просто это нравится. Нравится трение моего члена по чистым простыням каждый раз, когда Юнги ударяет меня и я дёргаюсь. Нравится осознание того, как же блядски-невинно я выгляжу сейчас, с наверняка уже красным задом и всё ещё надетой на мне толстовкой. Нравится слышать загнанное дыхание Юнги и как он периодически притирается ко мне своим членом. Мне ужасно хочется прикоснуться к нему, но стоит мне только вытащить ладонь из-под подушки и потянуться к чужой ширинке, как я опять получаю удар и через мгновение рука Юнги оказывается в моих волосах и больно тянет на себя, заставляя выгнуться чуть-ли не до хруста в позвоночнике. — Нет, сегодня удовольствие только для тебя, моя маленькая детка, — хриплый голос Юнги пускает мурашки по моему телу и мне кажется, что я могу кончить прямо так, но моего парня такой вариант не устраивает.       Юнги слезает с моих бёдер и переворачивает моё тело и теперь я лежу горизонтально на кровати. Сначала я не понимаю к чему это, но стоит мне только посмотреть прямо перед собой, как мне всё становится понятно. Прямо перед собой я вижу наши с Юнги отражения. Я вообще успел забыть, что у меня возле кровати стоит шкаф с зеркальными дверцами в пол. Потому что если бы я не забыл об этом, то точно смог бы догадаться, что мой взрослый парень решит этим воспользоваться. И, о да, Юнги решает использовать это зеркало и определенно против меня.       Хён всё так же держит меня за волосы одной рукой, в то время как второй хватает меня поперёк талии и заставляет встать на колени. Теперь в отражении я вижу не только своё покрасневшее лицо, но и всё тело, в особенности в глаза бросается налитый кровью член, который может и был бы рад скрыться под тканью толстовки, но Юнги поднимает её выше и даже в отражении зеркала видно, как поблёскивает моя головка от естественной смазки. — Нравится то, что ты видишь? — шепчет мне Юнги на ухо, а я расплакаться готов от того, как сильно мне это нравится. Как властно рука парня держит меня за талию и с какой силой он оттягивает мою голову за волосы чуть вбок и вгрызается в шею так, как будто он какой-то вампир. — У меня мозги плавятся от того, какой ты горячий и невинный одновременно. Я правда не понимаю, как это у тебя получается. Малыш, ты даже не представляешь себе, как сильно я хочу насадить тебя на свой член и смотреть на твоё отражение, пока я буду вдалбливаться в тебя всё глубже и глубже. — Так насади, — шепчу я измучено, чем вызываю лёгкую улыбку на губах парня и чувствую, как он отпускает мои волосы и от этого болезненно шиплю, волосы слишком долго были натянуты и теперь, когда их отпустили кожа головы начала побаливать, поэтому Юнги тратит несколько минут на то, чтобы помассировать кожу головы. — Обязательно, зайчонок, только не сегодня.       С этими словами Юнги опускает освободившуюся ладонь мне на член и мне приходится прикусить щёку изнутри, чтобы не заскулить побитым щенком. Член слишком давно стоит и даже простое сжатие приносит не только облегчение, но и боль. — Сегодня мы закончим побыстрее, если ты не против? — жаркий шёпот и рука Юнги на моём члене, что ещё мне нужно для счастья? — Конечно, как скажешь, хён, я всё сделаю, — выдавливаю я из себя и в очередной раз таю, от нежного поцелуя в шею.       Рука Юнги на моём члене, это настоящее произведение искусства и даже если бы я очень сильно захотел, я бы не смог отвести взгляда. Правда иногда, когда кулак начинал двигаться особенно быстро и губа была прикушена уже почти до крови, мои глаза сами по себе закатывались от удовольствия и тогда в чувство меня приводили болезненные укусы в плечо и шею. Мне не нужны были слова для того, чтобы понять, что Юнги не хочет, чтобы я отводил взгляд. Это была не просто дрочка, я бы мог сравнить это с искусством и я был уверен на тысячу процентов в том, что больше никогда не смогу смотреть в зеркала и не краснеть при этом. — Я так сильно хочу тебя Гук, ты даже представить себе не можешь, — шепчет Юнги и я отрицательно качаю головой, потому что нет, я могу себе представить и от ощущения упирающегося мне в поясницу стоячего члена, я подхожу к краю слишком быстро. — Давай детка, залей спермой своего хёна.       У Юнги грязный рот, грязные мысли, а сейчас ещё и грязная рука, на которую толчками выплёскивается сперма. Это красиво, то, как вздымается моя грудь, то, как Юнги аккуратно проводит по через чур чувствительной после оргазма головке и когда он тянется рукой куда-то назад, очевидно собираясь вытереть руку от спермы, я почему-то не могу ему этого позволить. — Нет, я уберу, — на вопросительный взгляд хёна я не отвечаю, лишь молча хватаю его за руку и поднеся к лицу, несколько мгновений рассматриваю белёсые капли на чужой мраморной коже, прежде чем поднести ладонь к своим губам и на пробу провести кончиком языка. Горько и вязко, но видя в отражении зеркала, как горят глаза моего парня, я уже не хочу отстранять руку от своих губ, поэтому я с особым усердием вылизываю её практически дочиста и останавливаюсь лишь тогда, когда Юнги с глухим стоном упирается в мою шею и сначала я не могу ничего понять и потому разворачиваюсь в руках своего парня и с беспокойством всматриваюсь в его лицо. Юнги сначала пытается отвести от меня взгляд, но когда понимает, что я не отвяжусь, то просто указывает своей ладонью на свою ширинку и когда я опускаю свой взгляд, то могу лишь восторженно выпустить воздух из лёгких. — Ты кончил? Но я ведь даже не прикоснулся к тебе… — Знаю я, чёрт, прямо как какой-то школьник, — Юнги стыдно и это видно по его опустившейся голове и покрасневшим ушам, но я готов поклясться всем, что у меня есть, что это лучший комплимент в моей жизни. — Юнги~я, — шепчу я и парень поднимает на меня взгляд, натыкаясь на мою широкую улыбку, которая наверняка сейчас делает меня ужасно похожим на кролика, но мне плевать. — Тебе и правда было хорошо со мной.       Парень добродушно усмехается и обхватив меня за талию, валит нас на кровать, позволяя положить голову себе на грудь и оплести всеми конечностями. — Глупенький зайчонок, ну конечно же мне хорошо с тобой. Вообще-то я думаю, что это был один из самых потрясающих сексуальных опытов в моей жизни. Я впервые кончил в одежде и без трения как такового. Подростковые годы конечно не в счёт. — Ты делаешь меня очень счастливым, — честно признаюсь я и мне ни капельку не стыдно за проявление своих чувств и эмоций, потому что я точно знаю, что Юнги меня не оттолкнёт. — А ты меня, самым счастливым на этой планете, — голос хёна кажется мне грустным и из-за этого я невольно вспоминаю о том, каким растерянным он выглядел когда сидел у меня в гостиной и как я хотел узнать у него, что случилось. — Хён, а почему ты был таким странным, когда только зашёл в квартиру?       Тело подо мной моментально напрягается и мне хочется ударить себя по лбу за то, что я разрушил такой очаровательный момент между нами. — Чонгук~а. — Да, хён? — спрашиваю я и не могу понять, почему сердце в груди начинает биться так тревожно. — Они не должны были меня видеть. — Кто? — Твои хёны, Хосок и Чимин, они не должны были меня увидеть.       Я приподнимаюсь с чужой груди и Юнги не останавливает меня. Я его совсем не понимаю, если он не хотел с ними знакомиться, тогда зачем приехал? Стараясь не показывать обиду во взгляде, так как сегодня мы уже выяснили, что я мастер себя накручивать, я решаю разобраться во всём постепенно. — Почему они не должны были тебя увидеть? Ты преступник и скрываешься от следствия и теперь стало на два свидетеля больше? — я пытаюсь отшутится, но лицо хёна остаётся серьёзным и я неловко сглатываю. — Чонгук, они не должны были увидеть меня, потому что я почти мёртв.       Я прикладываю ладонь ко лбу Юнги, а он смотрит на меня так, как будто это я здесь только что сказал мега странную хрень, а не он. — Хён, я не знаю, что это за юмор у тебя такой, но… — Нет, Чонгук! Послушай меня пожалуйста, это правда, моё тело сейчас лежит в больнице и единственное, что не даёт мне умереть — это аппарат ИВЛ… — Хорошо, хорошо, — я выставляю руки перед собой, чтобы прекратить поток бреда от своего парня. — Если ты так уверен в том, что тебя не должны были увидеть Чимин и Хосок, то я напомню тебе, что они не единственные мои хёны, кто увидел тебя. — Что ты имеешь в вид… — глаза парня загораются осознанием. — Намджун. — Верно, так что заканчивай свои приколы, сейчас же. Это не смешно.       Я собираюсь встать с кровати, но как только мои ноги касаются пола, их пронзает ужасная боль, настолько сильная, как будто меня вновь сбила машина, а морфий ещё не успел как следует подействовать. Я не слышу собственного крика и не ощущаю как меня подхватывают холодные руки моего хёна, не давая упасть на пол и ударится головой. Не вижу как в комнату забегают услышавшие крик Хосок и Чимин и вообще больше ничего не слышу и не чувствую, кроме пламени боли, что сжигает меня изнутри.