Видение

      Чонгук слишком напряжен и не смотря на все его слова о готовности, я чувствую, что это не совсем нет. Даже один палец проходит с огромным трудом, но маленький зайчик не хочет казаться трусом и показывать, что ему больно, поэтому он лишь прижимается к моей шее с зажмуренными глазами. — Нет, так не пойдёт, — говорю я и вытаскиваю палец из начавшего возмущаться парня, хотя от моего внимания не ускользает его облегчённый вздох. — Всё хорошо, не останавливайся, мне просто нужно привыкнуть, — Чонгук пытается звучать уверенно, а у самого глаза на мокром месте. — Малыш, я слишком сильно люблю тебя для того, чтобы принуждать к чему-либо, — я нежно провожу костяшками пальцев по его щекам и стираю первые слезинки, которые срываются с его ресниц. — Но ты не принуждаешь меня! Я правда хочу!       Парень лежащий на мне, выглядит отчаянным и нуждающимся, я понимаю, что он мне не врёт и всё же, так дело не пойдёт. — Хорошо, давай тогда немного сменим позицию.       Я заставляю Чонгука сесть на меня верхом и обхватив его за талию, валю его на спину, устраиваясь между его разведённых ног. Чонгук на это лишь сдавленно охает, так как его положение изменилось как-то слишком резко. Я нежно поглаживаю его ноги и медленно стягиваю с него шорты, не забывая оставлять нежные поцелуи на нежной коже моего парня. Он такой сладкий и красивый, что мне с трудом удаётся поверить в то, что он правда мой. Что он правда хочет меня и мелко подрагивает от моих поцелуев. — Невероятный, — покусываю икру парня, от чего он мило взвизгивает и заставляет улыбку расцвести на моём лице. — Ты кажешься мне прекрасным сном, Чонгук~а. — Хён, хён… — поскуливает парень и ему не надо говорить больше, чтобы я его понял.       Я наконец-то опускаюсь головой между ног парня и ладонями развожу ягодицы в стороны, слегка дуя на подрагивающий вход. Чонгук замирает я понимаю, что он больше стесняется, чем напуган, ведь я уже вылизывал его и ему понравилось. — Малыш, — тихо зову я парня и смотрю на него исподлобья, представляя как я выгляжу для него сейчас, когда лежу между его широко разведенных ног и смотрю на него взглядом довольного кота, который вот вот примется лакать сметану. Чонгук угукает и я оставляю лёгкий укус на его бедре. — Можно я скажу кое-что действительно грязное? — Почему ты спрашиваешь? — Потому что не хочу смущать тебя ещё сильнее и чтобы ты зажимался. — Просто… Скажи уже.       Я устремляю свой взгляд обратно на его дырочку и вытащив язык, медленно провожу по расщелине, останавливаясь на его яичках и слегка всасывая их в рот. Чонгук сильно дёргается и давится воздухом. Я более чем доволен такой реакцией и возвращаю взгляд к его лицу, по прежнему оставаясь в опасной близости от манящей дырочки. — Ты весь выглядишь настолько потрясающе, что мне сложно дышать, — начинаю я невинно, смотря в прикрытые глазки моего мальчика. — И даже твоя дырочка выглядит для меня как самый лучший десерт. Малыш, ты блядски хорош.       Как я и ожидал, Чонгук едва ли не задыхается от смущения и прикрыв лицо рукой, откидывает голову назад, при этом ещё шире раздвигая колени. Он приглашает и кто я такой, чтобы отказывать ему? Моментально припадаю губами к колечку и чуть-чуть посасываю его, но и этого достаточно для того, чтобы Чонгук громко застонал и тут же устыдившись этого, вцепился зубами в свою ладонь. В любой другой ситуации я бы попросил зайчонка не зажимать рот, ведь звуки вырывающиеся из его рта, были моей лучшей наградой, но я понимал, что для него это всё ново и не хотел смущать его ещё сильнее. Сейчас самым главным был его комфорт, всё остальное подождёт.       Аккуратно толкаюсь кончиком языка в дырочку и тут же чувствую как сильно малыш меня сжимает. Я тихо шепчу ему расслабится и он прислушивается ко мне, после этого толкаться становится легче и я с пошлым причмокиванием вылизываю свой десерт изнутри. Оглаживаю нежные стеночки и наслаждаюсь тихим поскуливанием. Мне приходится положить ладони на бёдра Чонгука, потому что как бы сильно я их не любил, но мой мальчик так сильно трясся, что я боялся, что он может сжать мою голову слишком сильно в порыве удовольствия. — Малыш, я добавлю палец? — моя чёртова выдержка трещала по швам и я понимал, что если сейчас Чонгук попросит меня продолжать вылизывать его языком и ничего больше, то мне придётся после оргазма моего мальчика очень быстро бежать в туалет и позорно дрочить. — Да, да… Пожалуйста.       Чонгук приподнял голову и когда я посмотрел на него, то понял, что мне уже не так страшно умирать, потому что вот этот его взгляд — это лучшее, что я видел за все двадцать шесть лет своей жизни. Он не был просто разбитым и затуманенным от возбуждения, его взгляд был чутко влюблённым и обещающим вечность. Если бы я точно знал, что однажды, когда Чонгук проживёт долгую и счастливую жизнь и умрёт в глубокой старости, мы встретимся где-то на небесах, то я бы точно ушёл со спокойной душой. Он стоит того, чтобы его ждать.       Ввожу палец неглубоко, но достаточно для того чтобы согнуть его под нужным углом на себя и нежно огладить комочек нервов. Чонгук хрипит и руками вцепляется в мои плечи. В этот момент я думаю о том, что Чонгук наверняка оставит на мне следы, но мне глубоко плевать. Добавляю к пальцу язык и начинаю толкаться ими быстрее, переводя взгляд от раскрасневшейся дырочки, до такой же красной головки члена. Он подрагивает и явно просит к себе внимания, так что я убираю одну ладонь с бедра Чонгука и накрываю ею его член, мягко сжимая и проводя пальцами по чувствительной головке. Зайчонок вскрикивает и его буквально подбрасывает на диване. Он кладёт свою ладонь поверх моей и крепко сжимает, не позволяя мне двигаться. — Этого… Этого слишком много, Юнги. — Тебе плохо? — Нет, мне слишком хорошо и это пугает. У меня такое ощущение, что я сейчас сознание потеряю.       Я ухмыляюсь и убираю руку, но за этой ухмылкой я скрываю страх, который холодным потом прошёлся по моей спине, когда я вспомнил те двое суток, когда Чонгук был без сознания. Я точно не хотел доводить его до такого состояния, потому что боюсь, что тогда мой дух точно свалит на небеса от страха. Я всё-таки убираю руку с члена зайчонка, напоследок сжав его, чем вызвал хрип у Чонгука. Опускаюсь обратно к манящей дырочке и решаю сосредоточиться на её растяжке. Чонгук больше не зажимается и мне удаётся свободно двигать одним пальцем, следом за ним аккуратно добавляя второй, перед этим плюнув на подрагивающее на моём пальце отверстие. Эта картина настолько меня завораживает, что мне приходится действительно напрягаться для того, чтобы не кончить раньше времени. Ещё пару дней назад я бы сказал, что это невозможно. Я двадцатишестилетний мужик, как я могу кончить без прикосновений, только от одного вида сладкой детки? Но, так как буквально два дня назад я кончил лишь от минимального трения, смотря на то, как кончает Чонгук, я понял, что с этим малышом возможно всё. — Хён, хорошо, вот здесь так хорошо! — стонет Чонгук и пытается свести ноги, но я не позволяю.       Уже два пальца свободно входят в по прежнему узкое отверстие и я больше не добавляю свой язык, лишь наслаждаюсь прекрасным видом и опускаю одну руку вниз, сжимая свой стояк сквозь джинсы и Чонгук каким-то образом замечает это, вновь приподнимая своё красное личико и смотря на меня. — Хён, можно мне?       Я смотрю на своего мальчика вопросительно и он немного смещается на диване, подползая ко мне ещё ближе, хотя казалось бы, ближе просто некуда, и таким образом насаживается на мои пальцы ещё сильнее и стонет, откидывая голову назад, но быстро приходит в себя и протягивает дрожащую ладошку к моему паху. Ему очевидно неудобно, поэтому я помогаю расстегнуть свою ширинку и судорожно выдыхаю, когда он обхватывает ладошкой мой член. Это даже дрочкой назвать нельзя, так, просто поглаживание, но от вида того, как ладонь Чонгука скользит по моему стояку, у меня пелена перед глазами появляется. Малыш постоянно отвлекается, потому что я продолжаю трахать его пальцами и поэтому он не может сконцентрироваться на моём члене полноценно, но мне и этого хватает. На моменте, когда я пропихиваю в Чонгука уже четвертый палец, он выгибается и судорожно хватает воздух ртом. — Это слишком? — с сожалением спрашиваю я, но при этом восхищённо смотрю вниз, туда, где почти вся моя ладонь пропадает в узости моего мальчика.       На самом деле, четвертый палец был лишним и для того, чтобы Чонгук мог без особого дискомфорта принять мой член, хватило бы и трёх, но я просто не смог вовремя остановится. Мне нравится фистинг, я всегда это знал, но я не имел права проделывать это с Чонгуком без его разрешения, поэтому я начинаю медленно вытаскивать все пальцы, но зайчонок резко вцепляется в мою ладонь и не даёт мне пошевелиться. Какое-то время ничего не происходит, Чонгук лишь выпускает воздух сквозь зубы и пытается разжаться на моих пальцах, ему больно и я начинаю ласково поглаживать его по бедрам и животику. Я ожидал многого, но точно не того, что Чонгук приподнимает бёдра и начнёт медленно насаживаться на мои пальцы. Всё моё тело замерло и я мог лишь с восхищением наблюдать за этой грязной и такой возбуждающей картиной. Чонгук двигался на пальцах всё быстрее и стонал всё громче, его голос срывался и он начинал хрипеть, а из уголков его глаз начали течь слёзы, что меня не на шутку напугало. — Малыш, тебе так сильно больно?       Чонгук резко открывает глаза и смотрит на меня диким зверем, а потом резко ссаживается с моих пальцев и поморщившись, опрокидывает меня на спину, забираясь верхом. Он дрожащими пальцами находит где-то на диване вскрытую упаковку со смазкой и выдавливает всё без остатка на мой член, заставляя меня сцепить зубы, пока он резкими и быстрыми движениями растирает её по члену. — Мне было больно, — говорит Чонгук на выдохе и приподнявшись, подставляет головку члена к своей дырочке. — Но потом мне стало стало охуенно, что я едва ли не кончил от твоих пальцев.       С этими словами Чонгук медленно опускается на меня и как только я вхожу в него полностью, его голова откидывается назад с утробным рыком. Я не могу удержать свои руки при себе и если честно, я даже не старался. Чонгук красивый, просто и без каких-либо прикрас. У него красивая золотистая кожа, мягкая на ощупь, красивое тело, с тонкой талией, рельефной грудью и мощными бёдрами. Его хочется трогать, кусать, лизать и метить. Я даю своим рукам волю и позволяю им поглаживать нежную кожу, щекочу рёбра, оглаживаю ключицы и наконец-то крепко сжимаю чужую талию, прижимая к себе и позволяя чужим рукам упереться на локти по обе стороны от моей головы. — Теперь ещё лучше, — шепчет мой малыш и я ласково улыбаюсь, притягивая его к себе для поцелуя и нежность поцелуя никак не вяжется с тем, что прямо сейчас мой член туго обхватывают узкие стеночки Чонгука. — Двигайся, пожалуйста.       И я двигаюсь, сначала медленно и аккуратно, не смотря на то, что Чонгук практически сразу начинает требовать большего и даже пытается двигаться самостоятельно, но я быстро осаживаю его ощутимым шлепком по его шикарной заднице и вжимаю пальца в его бёдра. Малыш скулит и упирается лбом мне в плечо. Я прекрасно его понимаю, мне и самому башню рвёт и хочется сразу сорваться на бешеный темп, но я прекрасно понимаю, что это сейчас у Чонгука голову кружит от возбуждения и ему хорошо, а вот потом будет больно. Точнее, больно будет в любом случае, но хотелось бы свести его болевые ощущения до минимума. Впрочем, моей выдержки надолго не хватает, потому что Чонгук начинает покусывать мою шею и ключицу и всё-таки двигать тазом. — Несносный мальчишка, — хриплю я и ускоряю темп. — Говоришь как старый дед, — на выдохе отвечает Чонгук.       А дальше всё сливается в одно марево из наслаждения, пота, криков и стонов. Я точно уверен, что в какой-то момент Чонгук начал плакать, но при этом умолял не останавливаться. — Мне больно и хорошо одновременно, я даже не могу решить, что чувствую сильнее, — сквозь почти что рыдания выговаривает парень и я всерьёз беспокоюсь за его здоровье.       Я не настолько силён, чтобы долго выдерживать бешеный темп, да и долго продержаться и не кончить — было практически нереально. Это у Чонгука смешанные ощущения, которые взрываются острыми вспышками удовольствия в те моменты, когда я проезжаюсь кончиком члена по его простате, а у меня нет ничего кроме удовольствия и от этого у меня перед глазами всё плывёт, а уши закладывает. Я начинаю слышать стук собственного сердце и чуть приподняв Чонгука, заставляю его сесть на меня, несмотря на все его возражения. — Охх, хё. Хён, так ещё глубже, — мальчик сильно жмурится и начинает выписывать круги на моём члене, прижимаясь максимально близко, а я пытаюсь не кончить от того, как плотно он меня сжимает. — Я знаю, малыш, знаю.       Кладу ладонь на его красный от перевозбуждения член и начинаю агрессивно его надрачивать. Чонгука выгибает и я уверен, что это самая красивая картина, которую я видел за всю свою жизнь. По идеи, в моей голове не должно быть места для мыслей, но одна всё-таки проскальзывает и это сожаление. Мне ужасно жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах и что у нас нет будущего. Я бы отдал всё, что у меня есть, отдал бы своё состояние и компанию на которую я положил жизнь, лишь бы у нас с Чонгуком была вся жизнь впереди. — Хочу больше, ещё, пожалуйста, — бессвязно шепчет Чонгук и вырывает меня из объятий тяжёлых мыслей.       Если честно, я уже на грани и мне сложно представить как сделать наш секс ещё более интенсивным. Может дело в том, что Чонгук двадцатилетний девственник, который всегда боялся неодобрения родителей и порицания общества, но он настолько чувствительный и требовательный, что мне крышу сносит. Снимаю малыша со своего члена и делаю это не без труда, как как у меня уже руки дрожат и укладываю его обратно на спину. Обхватываю его ноги под коленями и закидываю себе на плечи, входя под новым и максимально глубоким углом. Чонгук кричит так громко, что я уверен в том, что нас точно услышали соседи, но какая разница? Я вдалбливаюсь в обмякшее тело и придерживая одной рукой ноги Чонгука, второй обхватываю его член и продолжаю дрочить. Зайчонку хватает буквально минуту такого темпа и он кончает, заливая себе живот, грудь и пару капель даже долетает до его шеи и губ. Я кончаю глубоко внутрь Чонгука и отпускаю его ноги, ложась сверху и зацеловывая его губы. Вкус его спермы ничего не портит, а наоборот заставляет меня звереть, а тот факт, что из-за оргазма Чонгук чертовски сильно меня сжимает, заставляет меня видеть звёзды перед глазами. — Это было… Вау. Самый потрясающий опыт в моей жизни, — выдыхает Чонгук через пару минут и вплетает свои пальцы мне в волосы.       Я лежу на своём парне и сейчас мне вообщем-то плевать на то, что я вроде как старше, мне просто комфортно вот так. Правда, через какое-то время я всё-таки заставляю подняться сначала себя, а потом и Чонгука и отвожу нас в душ. Там мы не пристаём друг к другу, потому что оба слишком вымотаны, но никто из нас не отказывает в поцелуях и нежных объятиях. Это тот самый момент, когда взгляды и мимолётные касания говорят больше, чем можно было бы сказать словами. Я забочусь о нём, аккуратно придерживаю у стенки душевой, потому что ему сложно и уже немного больно стоять и подмываю его, вымывая собственную сперму. А Чонгук в ответ ласково оглаживает своими руками в геле для душа, мою грудь и плечи. Эта взаимность убивает меня, потому что я понимаю, что мы не можем рассчитывать на «долго и счастливо».       Мы доходим до спальни Чонгука и валимся на кровать, я ложусь головой на грудь своего парня и умиротворенно выдыхаю. — Ты счастлив, — утверждает Чонгук. — Я счастлив, — подтверждаю я и переплетаю наши пальцы у него на животе. — А ты? — Это был максимально глупый вопрос, хён, — хихикает парень, за что получает щипок. — Ауч! Да счастлив я, счастлив. Чего щипаешься сразу? — Сразу бы так, — удовлетворенно выдаю я.       Но чем дольше мы лежим вот так, тем сильнее напрягаемся, оба. Да, мы занялись сексом, да, Чонгук больше не девственник, но это не решило наши проблемы. Факт остаётся фактом, я всё ещё умираю, а Тэхён и Намджун исчезли непонятно куда, ничего не объяснив мне о состоянии Чонгука. Неизвестность пугала меня гораздо сильнее, чем факт моей скорой кончины. Я понимал, что нам с Чонгуком нужно поговорить, но мне хотелось отсрочить этот разговор как можно на больший срок и всё же, вечность бегать не получится хотя бы потому, что у нас нет этой вечности. — Юнги, — первым начал Чонгук. — Что мы будем делать? — Ну, мы поспим, потом проснёмся, поедим, возможно я возьму тебя в душе и… — теперь Чонгук больно щипает меня и тем самым вынуждает сесть на кровати и недовольно посмотреть на него. — Я имел в виду планы заходящие чуть дальше завтра, ну знаешь, планы на жизнь…       Чонгук неловко отводит взгляд и я не могу сдержать нежной улыбки. — Ты не должен стесняться желания провести с кем-то свою жизнь, — говорю я и нежно обвожу контур его губ кончиком пальца. — Особенно, если это желание взаимное.       Зайчонок сразу отзеркаливает мою улыбку и придвигается ко мне ближе, тоже садясь на кровати. — Мы должны позвать Тэхёна и наверное Намджуна? — Думаю, что да.       Я вижу, что парень полон энтузиазма и хотя я его с ним не разделяю, так как точно уверен в том, что мне крышка, расстраивать его прямо сейчас мне не хочется. — Как ты обычно его вызываешь? — спрашивает Чонгук и этим вопросом ломает что-то внутри меня, потому что… — Я не знаю? — неуверенно говорю я. — Обычно я просто думал о нём и он оказывался рядом. — Ну так подумай сейчас, — говорит мне Чонгук так, как будто общается с неразумным ребёнком, на что я только закатываю глаза. — Умник, мы прямо сейчас говорим о нём, так что очевидно, что я думаю о нём. — Не знаю, попробуй позвать его мысленно или вслух.       Я пробую оба варианта, потом пробует Чонгук, ведь всё-таки Тэхён его ангел хранитель, но у нас ничего не получается. Надоедливый крылатый, который раздражал меня последние пару месяцев, будто просто испарился и хоть я и не произнёс этого вслух, но я даже начал немного переживать за него. Пару раз он говорил о наказаниях для хранителей и я боялся того, что из-за меня его могли как-то наказать. В конце концов мы даже пытаемся вызвать Намджуна, но и тут нас ждёт полный провал. — Разве тот факт, что оба наших хранителя не приходят, не говорит о том, что всё плохо? — говорит Чонгук со страхом в глазах и мне нестерпимо больно от собственного бессилия, потому что я никак не могу убрать его страхи. Могу лишь прижать к себе и целовать в макушку. — Чонгук~а, я не знаю, сколько мне осталось… — Не говори об этом! — тут же прерывает меня парень и предпринимает попытку выбраться из объятий, но я лишь крепче прижимаю его к себе. — Но мы должны поговорить. Если мы будем молчать, действительность не изменится. — А вдруг? — Мы не сказке живём, зайчонок. — Зайчонок не выживет в этом мире без своего волка. — Неправда, у зайчонка есть замечательные хёны, которые всегда будут его оберегать. — Я не хочу чтобы ты умирал, — на грани слышимости шепчет Чонгук. — А я не хочу оставлять тебя. — Мы должны сделать хоть что-то, — в его голосе слышится отчаянье и мне от этого еще больнее.       Только сейчас я задумался о том, что я просто умру и не знаю, какого будет на том свете, буду ли я вообще что-то помнить, но вот Чонгук… Он точно будет всё помнить и меньше всего мне хочется, чтобы он скорбел. Сейчас я уже не чувствую страха по поводу того, что там могло случиться с Тэхёном, я чувствую злость, потому что этот грёбаный крылатый нужен мне прямо сейчас! Я должен спросить у него, можно ли сделать так, чтобы Чонгук забыл обо мне или возможно это произойдёт автоматически? Может из его памяти сотрутся все воспоминания обо мне и ангелах сразу же после того, как я умру? Что-то вроде защиты свидетелей. Обычному смертному ведь не позволено знать такие вещи и я очень надеюсь на то, что Чонгук не будет страдать из-за меня. — Малыш, моё тело лежит в больнице, я уже мёртв, понимаешь? И в этом нет ничьей вины, кроме моей собственной. Я виновник той аварии и знаешь, я не жалею ни о чём, потому что за эти два месяца в моей жизни впервые появился кто-то настолько светлый и я впервые узнал какого это, любить другого человека просто так и больше себя самого.       Чонгук замирает в моих руках, а потом поднимает голову и смотрит на меня влажными глазами. — Что? — Я люблю тебя, зайчонок. — Я тоже, я тоже люблю тебя.       Парень прижимается к моим губам и я разделяю с ним самый сладкий поцелуй за всю мою жизнь. Мы сидим так до самого рассвета, потому что нам обоим страшно засыпать и причина у нас одинаковая. Я боюсь того, что Чонгук не проснётся, ведь мы так и не разобрались в причине его двухдневной комы, а Чонгук боится того, что проснётся в постели один, ведь фактически я просто дух, моего тела тут нет. Так или иначе, мы всё-таки засыпаем с первыми лучами рассвета.       Мы засыпаем в объятиях друг друга с крепко сцепленными ладонями и подаренными друг другу сердцами. Это единственное, что мы могли подарить друг другу навечно, но разве это не самый ценный подарок?