Юнги
У меня ушло около двух недель на осознание происходящего вокруг меня. Я был в коме несколько месяцев и врачи уже не давали никаких прогнозов на мою поправку, но я очнулся и пока что не мог осознать, что я чувствую по этому поводу. Мне было как-то… Всё равно? Наверное только сейчас я в полной мере осознал, насколько моя жизнь была пустой. За то варемя, что я был в коме, все мои контракты прогорели и по сути я проснулся разорившимся, но почему-то меня это совсем не гложет. На моём счету достаточно сбережений для того, чтобы я мог позволить себе несколько лет не озадачиваться вопросами поиска работы, потому что с бизнесом я точно решил завязать. Он был тем ещё болотом и только и делал, что высасывал из меня всю жизненную энергию, постоянно заставляя куда-то бежать. Я думал о том, что у меня есть всё то, о чём мечтают люди. Своя квартира, машина и деньги, и всё-таки, чего-то не хватало. С того самого дня две недели назад, я не мог отделаться от мысли, что забыл о чём-то очень важном. И несмотря ни на что, на моей душе почему-то было очень светло, правда сегодняшний день заставил меня чуть больше задуматься о смысле жизни и о том, как она на самом деле хрупка и дорога. Я не помнил дня аварии, но врачи объяснили мне, что я задремал за рулём и врезался в столб. Хорошее было в том, что я никого хотя бы не сбил. Потихоньку я начинал ходить, и врачи настоятельно советовали мне выходить несколько раз в день из палаты и гулять по коридорам или же выходить в парк, расположенный на территории больницы. До сегодняшнего дня я ни разу не выходил в этот парк, но сегодня меня как будто что-то тянуло туда и я просто решил поддаться. Я неспешно прогуливался по парку и, наверное, впервые в жизни просто наслаждался последними деньками лета. Сеульская духота уже спала, и на улице было просто приятно находится, именно так я думал, пока не наткнулся на одиноко всхлипывающего паренька на лавочке. У того были розовые волосы, и мне почему-то казалось ужасно неправильным видеть на его лице слёзы. Не знаю, что мною двигало, но я направился в его сторону и аккуратно опустился рядом на лавочку. Обычно бы я такого не сделал, я не из тех людей, кто лезет утешать незнакомых людей на улице, и привык считать, что это не моё дело, но с тех пор как я очнулся, я ощущал себя другим человеком. — Кхм, прости? — парень никак не реагировал на меня и кажется вообще не заметил, что кто-то сел рядом с ним, и поэтому я аккуратно дотронулся до его плеча, заставляя бедного парнишку вздрогнуть. — Прости пожалуйста, я не хотел тебя напугать. Вблизи парень выглядел совсем ещё ребёнком, я бы ему сейчас и шестнадцати лет не дал. Виной всему были опухшие от слёз глаза и покрасневшие щёки с носом. Смотря на него, такого разбитого и одинокого, внутри меня просыпались едва ли не отцовские чувства. — В-вы н-не нап-пугали меня. — Я могу тебе чем-то помочь? Весь вид парня кричал о том, что я точно никак не смогу помочь ему, но и не спросить я не мог. Просто потому, что нужно было хоть как-то начать разговор. Оставлять этого ребёнка в таком разбитом состоянии я не собирался, и в мыслях так некстати всплыла прочтённая мною пару лет назад статья о высоком уровне самоубийц среди подростков. — Н-нет, я т-так не думаю. — Может… — я немного замялся, потому что не хотелось выглядеть навязчивым, да и кто знает, может этот ребёнок из тех, кому проще переносить горе в одиночестве? — Может хочешь поговорить? — З-зачем мне г-говорить с в-вами? — Ну, знаешь, я незнакомец и мы скорее всего больше не увидимся, так что мои уши к твоему распоряжению. Психолог из меня конечно никакой, но возможно тебе станет легче, если ты выговоришься. Парень смотрел на меня несколько минут молча и даже не моргал, а мне было отчего-то до того не по себе, что хотелось и самому уже сжаться в комочек и расплакаться где-нибудь. В конце концов парень распрямил плечи и посмотрел на меня уже более осознано, совсем неаккуратно вытирая слёзы с лица. — Меня зовут Чимин, и две недели назад мой лучший друг умер. Я ожидал услышать что-то связанное со смертью его близкого и, всё-таки когда парнишка произнёс это вслух, понял, что был к этому совсем не готов. Где-то глубоко в моём засохшем после развода сердце, что-то жалобно заскулило, и это немало меня удивило. — Приятно познакомится, Чимин. Меня зовут Юнги, но ты можешь звать меня хён, — зачем-то сказал я, хотя это и было странно, ведь мы с этим парнишкой только что познакомились, но мне хотелось, чтобы он хоть немного расслабился в моём присутствии. — Как умер твой друг? Мне казалось глупым говорить сейчас банальные слова о том, что я ему соболезную, ведь они не принесли бы за собой никакого облегчения. Какое ему будет дело до сочувствия незнакомого человека? Да даже от близкого человека эти слова не принесут за собой облегчения. — Он просто… Не проснулся? — Чимин посмотрел на меня так удивлённо, как будто это просто не укладывается у него в голове. — Врачи говорят, что у него просто остановилось сердце. — Инфаркт? — Нет же! Он был абсолютно здоровым, сердце просто остановилось, — из груди парня начали вырываться новые всхлипы и всё его тело задрожало. Не знаю чем я руководствовался, когда притянул его в свои объятия и начал аккуратно поглаживать по спине. Но он и правда напоминал мне покинутого ребёнка. Ребёнка, который теперь точно резко повзрослеет и осознает, насколько жесток этот мир. — Вы были очень близки, да? — У меня не было никого дороже его и мамы, а у него никого дороже меня и старшего брата. — Прости за вопрос, но что ты делаешь в больнице сейчас, если твой друг умер две недели назад? — Чонгук, — сердце пропускает удар. — Что? — Его так зовут… Звали. Чонгук. Мне почему-то захотелось произнести это имя вслух, что я и сделал несколько раз шёпотом, даже не задумываясь о том, что Чимин мог меня услышать и подумать, что я псих. Я был совершенно уверен в том, что не знал никого с таким именем, но оно почему-то казалось мне безумно родным. — Красивое имя. — Он тоже очень красивый, был… — Знаешь, тебе не обязательно это делать. — Что ты имеешь в виду? — Не обязательно говорить о нём в прошедшем времени. — Но как? Он же… — Умер, да. Все люди когда-то умирают, но если ты помнишь, то кто запрещает тебе говорить о нём так, как будто он жив? Мои слова заставляют Чимина задуматься, и пока он притихнув у меня под боком, ведёт свой мыслительный процесс, я решаю не мешать ему. Сейчас я и сам впал в рассуждения о том, что вот как оно бывает. Две недели назад я очнулся, вышел из комы, хотя никто не давал положительных прогнозов, и в это же время, и возможно в этот же день, из жизни ушёл человек. Я почему-то был уверен в том, что из жизни ушёл хороший человек, который мог принести в эту жизнь много хорошего. О моём выздоровлении было некому радоваться, ведь единственный человек, которого я бы мог называть кем-то вроде друга, живёт в штатах, а родному отцу и дела до меня нет. Но об этом Чонгуке будут грустить и будут плакать ещё очень долгое время. Разве это справедливо. — Я пришёл не в саму больницу, а в церковь, расположенную на её территории, — наконец-то отвечает на мой вопрос Чимин, и когда я скашиваю взгляд на прижавшегося к моему боку парню, то вижу, что на его губах мелькает едва заметная улыбка. О чём бы он не думал после моих слов, он явно пришёл к какому-то положительному умозаключению. — Ты верующий? — Не особо, просто знаешь, — Чимин пожимает плечами. — Ради него я готов поверить во всех Богов мира, лишь бы ему было хорошо там, где он сейчас. А именно сюда пришёл, потому что в обычных церквях людей обычно больше, и знаешь, кто-то приходит молиться туда даже о том, чтобы выиграть в лотерею. А здесь люди если и молятся, то о своих близких. Здесь собраны только самые искренние намерения. — Наверное, ты прав. Знаешь, о чём я сейчас думаю? — Нет, я же не медиум, — фыркает парень. — Раз используешь сарказм, значит справишься со всем, — по-доброму журю его я и легонько треплю по волосам. — Я две недели назад вышел из комы, хотя врачи говорили, что я не должен был очнуться. Чимин резко выворачивается из моих рук, и я даже немного пугаюсь, думая, что возможно чем-то обидел этого ребёнка, но он смотрит на меня как-то возбуждённо, и от этого я пугаюсь ещё больше. — Как ты отреагируешь, если я приглашу тебя на похороны? — Эм… Это всё, что я способен ответить сейчас. Нет, парнишка конечно очень милый, и я был бы не против даже иметь такого младшего брата, но приглашать незнакомого человека на похороны лучшего друга? Это как-то странно. — Ты не думаешь, что семья твоего друга будет против? — У Чонгука были не очень хорошие отношения с родителями в последние годы, а насчёт его брата… Я скажу Хосоку, что ты был другом Чонгука. — Это тоже не кажется мне хорошей идеей, обманывать его брата. Вы с ним близки? — Знаешь, у Чонгука помимо меня совсем не было друзей, что на самом деле очень удивительно для меня, потому что Чонгук бесконечно добрый и замечательный человек. Я могу быть тем ещё самовлюблённым мудаком, но с ним никогда таким не был. Он как будто… Снимает все твои защитные барьеры, и ты просто не можешь сопротивляться его внутреннему свету. Понимаешь? — я отрицательно качаю головой, потому что на самом деле не представляю, ведь никогда не встречал подобных. — И я думаю, что Хосок был бы рад, если бы на одного хорошего человека на похоронах Чонгука было бы больше. А насчёт нашей с ним близости, мы не были особо близки, но сейчас поддерживаем друг друга как можем. От моих глазах не укрылся лёгкий румянец на щеках парня, когда он заговорил о брате своего лучшего друга, но, конечно же, я не собирался высказываться на этот счёт вслух. — Когда похороны? — Завтра. Ты придёшь? — парень смотрел на меня с такой надеждой, что я просто не мог ему отказать и поэтому просто кивнул. — Отлично, спасибо тебе! Дай мне свой номер, вечером я скину тебе адрес и время. Пока мы с Чимином обменивались номерами, я тайно надеялся на то, что вечером он мне всё-таки не напишет. Чимин сказал, что считает меня хорошим человеком, и хотя я не был особо с ним согласен, но расстраивать бедного паренька ещё больше не собирался точно. — Почему похороны решили провести так поздно? — Мы будем хоронить его прах. Кремация была на вторые сутки после смерти. Мы с Чимином поговорили ещё минут двадцать, и потом он попрощался со мной и убежал, зачем-то обняв меня на прощание, и всё-таки назвал хёном. Я вообщем-то был не против, хотя и считал наше знакомство очень странным. Напоследок Чимин попросил меня зайти в ту же церковь, куда ходил и он сам, и хотя я в Бога не верил, решил прислушаться к просьбе парня. Я ощущал себя странно в маленьком молельном зале и совсем не знал, о чём мне молится. Я не знал этого Чонгука и даже не представлял, как он выглядит, но по описанию Чимина я почему-то представлял себе какого-то милого паренька, возможно с красивой улыбкой и обязательно запоминающимися родинками. Очень скоро я постарался отогнать от себя подобные мысли, ведь представлять как выглядел уже умерший человек — было ещё более странным, чем идти завтра к нему на похороны. Хотя, я не мог не признать, что мне почему-то стало очень горько от осознания того факта, что я никогда уже не смогу познакомиться с этим человеком. — Молитесь о себе или о ком-то близком? В здании было так тихо, что я очень удивился тому, как тихо и незаметно подкрался ко мне незнакомый парень и сел рядом со мной на лавочку, прямо как я сел рядом с Чимином час назад. — Я просто сижу. — Просто сидите? — парень изгибает бровь и смотрит на меня так, как будто мы сто лет знакомы и являемся закадычными друзьями. — Меня кстати зовут Тэхён. Парень протягивает мне руку и я пожимаю её в ответ, хотя и не спрашивал, как его зовут. — Меня зовут Юнги. — Так, о ком ты молишься или пытаешься молится, Юнги? — А ты? — почему-то дерзко спрашиваю я, потому что этот парень кажется мне более странным, чем всё то, что произошло со мной за последние две недели. И вообще, я не понял, когда мы успели перейти на «ты». — Я молюсь о том, чтобы один близкий мне человек нашёл покой. — А почему он не должен его найти? Тэхён дарит мне какой-то странный взгляд, и всего на секунду я вижу в его глазах такую всеобъемлющую грусть, что мне становится как-то холодно. Да что за день-то такой? Кого не встречу, так все какие-то ужасно печальные. Мне как никогда захотелось поскорее выздороветь и навсегда покинуть стены больницы. Мне впервые за многие годы по-настоящему захотелось жить. Стоило мне только подумать об этом, как Тэхён улыбнулся и мне стало реально не по себе, как будто он мысли мои читает. — Он оставил в этом мире своих близких и очень переживает за них. — Говоришь так, как будто знаешь, о чём думает умерший человек, — выпаливаю я и тут же прикусываю себе язык. — Прости. — Ничего. Ты бы ему определённо понравился. — У меня похоже день такой. — Какой? — Нравиться тем, кого уже нет в живых. — О, поверь, в этом нет ничего плохого. Когда там, — Тэхён пальцем указывает куда-то в потолок и до меня не сразу доходит, что он имеет в виду небеса. — Есть кто-то, кто заботится о тебе, это просто замечательно. Я прерывисто вздыхаю и отворачиваюсь от странного парня. Нет, он не кажется мне грубым и не вызывает во мне негативных эмоций, он просто… Очень странный и возможно немного пугающий. Рядом с ним складывается такое ощущение, что он читает тебя, как раскрытую книгу, и это не очень приятно. — Так или иначе, мне уже пора. Что-то я задержался здесь, — парень встаёт и похлопывает себя по коленкам, а я зачем-то встаю вслед за ним и хмурюсь. У меня почему-то появляется такое ощущение, что он сейчас прощается насовсем. Как будто он и правда уходит… Насовсем? Странная паника окутывает меня, и я не понимая, что и зачем делаю, хватаю его за локоть. Тэхён не выглядит удивлённым и лишь дарит мне лёгкую кривоватую улыбку, осторожно кладя свою ладонь поверх моей на своём локте и легонько сжимает её. — Ты вряд ли меня сейчас поймёшь, но я всё-таки скажу, — парень смотрит мне прямо в глаза, и у меня появляется такое ощущение, что я впадаю в какой-то гипноз. — Существует много вселенных, и если в тысячах из них двум любящим душам не суждено быть вместе, то в тысяча первой — они обязательно найдут друг друга и поверь мне, уже никогда больше не расстанутся. Парень дарит мне ещё одну улыбку, а потом как будто исчезает. Я моргаю несколько раз и думаю о том, насколько же его слова потрясли меня, что я даже не заметил как он ушёл.***
Прошло ещё две недели, несмотря на то, что врачи рекомендовали мне задержаться в больнице для более широкого обследования, я отказался. В последние дни мне всё больше казалось, что я стал для них каким-то подопытным кроликом. Они не понимали, почему я проснулся и видимо поставили себе цель узнать причину. Как по мне, если уж я и проснулся, значит так было кому-то нужно. Моя жизнь вне больницы кардинально отличалась от той, которой я привык жить за последние годы. Я больше никуда не бежал и не торопился. У меня не было работы и ежедневных изматывающих переговоров с поставщиками и подрядчиками. Я был свободен. Ежедневные прогулки и пробежки по вечерам, кошмар какой, стали моими постоянными спутниками. По утрам же я позволял себе выспаться как следует, и мои вечные спутники — мешки под глазами, наконец-то решили меня покинуть. Жизнь казалось развернулась на сто восемьдесят градусов, но было кое-что, что не давало мне покоя. Чонгук. Тот самый мальчик, на чьи похороны я всё-таки смог отпроситься с больницы. Я впервые увидел его изображение на надгробном камне и в тот момент почувствовал, как будто у меня весь воздух выбили из лёгких. Это было невозможно объяснить и ещё более невозможно понять, но я почему-то ощутил в тот день невосполнимую утрату. Уговаривая себя в том, что это просто сказывается стресс после выхода из комы, я почти убедил себя в том, что уже на следующий день меня отпустит, но этого не произошло. В итоге дни сменяли друг друга и на четвертый день я не выдержал и написал Чимину с просьбой, скинуть мне какую-нибудь фотографию Чонгука. Если парня эта просьба и удивила, то вопросов он задавать не стал и скинул две его фотографии. На одной фотографии Чонгук стоял между Чимином и его братом Хосоком, с которым я познакомился на похоронах. Я тогда не смог лгать смотря прямо в глаза совершенно разбитому человеку, который потерял самое дорогое, что у него было и честно признался, что лично с Чонгуком знаком не был. Не знаю, что такого он увидел в моих глазах, но прогонять он меня не стал, лишь сжал ненадолго плечо и поблагодарил за то, что я пришёл. На похоронах я заметил, какие были напряжённые отношения у Хосока с его родителями, было совершенно очевидно, что последние в чём-то сильно корили себя, и не смотря на то, что Хосок так же очевидно не хотел их поддерживать, я всё-таки видел как он подошёл к матери и обнял её, позволяя плакать у себя на плече. Что же касается этой совместной фотографии, на ней Чонгук выглядел совсем ребёнком и Чимин сказал, что на изображении ему семнадцать лет и это был день, когда Чонгук переехал к старшему брату. Парень на изображении счастливо улыбался, но в глазах его отчего-то была печаль. Вторая фотография понравилась мне больше, Чимин сказал, что она была сделана незадолго до смерти друга. На ней Чонгук сидел на траве в каком-то парке и со счастливой улыбкой подставлял лицо солнечным лучам. На этой фотографии он был настолько нереальным, настолько красивым и чувственным, что я не выдержал и зачем-то распечатал фотографию и поставил её в рамку. Моё личное безумие продолжилось ещё и тем, что Чонгук стал мне сниться и эти сны были до того реальными, что порой по утрам я очень жалел, что вообще проснулся. Я понимал, что так жить нельзя и это не нормально, что я постоянно думаю об умершем человеке, которого даже не знал лично, поэтому чтобы немного прийти в себя, решил отправиться в путешествие длиною в полгода. Мне пришлось потратить половину моих сбережений на этот своеобразный тур по миру, но я не о чём не жалел. Впереди меня ждала новая жизнь, она полна неизвестности и кто знает, возможно я встречу свою любовь? Так или иначе, теперь я правда хотел жить, и я совсем не смущался того факта, что позволил себе думать, будто беру Чонгука с собой. Мне почему-то хотелось прожить эту жизнь за нас двоих и показать этому так и не успевшему пожить парню — весь мир. Я всё-таки узнал день смерти Чонгука и совсем уже не удивился тому, что день его смерти совпал с моим выходом из комы. Рамку с фотографией Чонгука я оставил дома, но на заставке телефона у меня стояла та же самая фотография и каждый раз смотря на неё, я обещал себе и Чонгуку, что не подведу его. Эту жизнь я проживу со смыслом, буду брать от неё всё, что захочу и кто знает, возможно в другой жизни мне всё-таки посчастливится познакомится с мальчиком с кроличьей улыбкой. Я был уверен в том, что когда встречу его, то обязательно назову зайчонком. — Уважаемые пассажиры рейса SL 01091997 Сеул — Париж, начинается посадка на ваш рейс, просьба пройти к стойке регистрации. Я поднимаюсь на ноги и зачем-то окидываю взглядом аэропорт, как будто и правда ожидая увидеть такое знакомое и незнакомое лицо одновременно и я правда вижу его. Вижу, когда опускаю взгляд на телефон в своей руке и экран загорается, являя мне фотографию того, с кем мы кажется обменялись жизнями. Я ласково провожу пальцем по экрану и улыбаюсь. — Ну что, зайчонок, полетели?***
Где-то совсем рядом, но невидимо для взора людского
— Малыш, теперь нам точно пора, — обращается хранитель к своему подопечному, которого так и не смог уберечь. — Ты уверен? Может мы можем остаться ещё ненадолго и понаблюдать? — Чонгук, мы наблюдаем уже месяц. Один раз я даже нарушил запрет и явился Юнги. Парень грустно опускает голову, но на самом деле он чувствует облегчение. Этот путь наконец-то окончен и несмотря на то, что было очень больно наблюдать за слезами близких, Чонгук был уверен в том, что они обязательно справятся. Из-за того, что он заставил Судьбу изменить события происходящие последние несколько месяцев, Чимин и Хосок в этой реальности не были вместе, но Чонгук видел. Он видел, как они тянулись друг к другу и был уверен, что рано или поздно они всё-таки найдут дорогу к сердцам друг друга. Что же касается родителей, в сердце Чонгука больше не осталось места для обид и злости, он простил их и хотя этого никто не мог видеть и ощущать, он аккуратно вытирал слёзы мамы на похоронах. Больше всего Чонгук конечно же переживал за Юнги, но понаблюдав за ним месяц, он убедился в том, что всё это было не зря. Юнги хотел жить, и Чонгук точно знал, что его любовь сможет потрясающе с этим справиться. Конечно, Чонгука немного огорчал тот факт, что Юнги его не помнит, но в конце концов именно об этом парень и просил у Намджуна. Но было и то, что грело его сердце. Даже сейчас, когда Юнги не помнил Чонгука, он всё равно казался чуть ли не влюблённым в него. Судьба определённо странное создание, но именно она и свела их вместе. — Тэхён? — Да, Чонгук~и? — кто бы только знал, как на самом деле тяжело далось Тэхёну принятие решения его подопечного. Он был свято уверен в том, что этот малыш заслуживает жить, но любви не прикажешь. — Это была правда? Я о том, что ты говорил Юнги в церкви. Правда есть какая-то другая вселенная и в ней мы с Юнги вместе? — Правда. Ангел улыбается и протягивает руку своему подопечному, намереваясь проводить его в последний путь. Чонгук не боится, ну, может самую капельку, но всё-таки уверенно сжимает ладонь своего хранителя и с улыбкой шагает к свету.