Он целует парня, который подарил ему жизнь в тот день, когда они оба могли в любой момент умереть.
— Наконец-то! — Говорит Гарри, когда тот позволяет ему перевести дыхание, и теперь уже брюнет целует его. — Чего ты так долго ждал? — «Знаю, знаю! Я так нервничал!» — У нас теперь в запасе целая жизнь, держу пари, ты устанешь слушать мои признания в любви! — «Снова за своё?» — Тебе ведь это нравится, — так правильно держать в своих руках этого белоснежного ангела, — как, в прочем, и я. Проверить не могу! Ты признался перед родителями! — «Сам не ожидал!» Ещё немного постояв в разрушенном коридоре, Гарри отодвинулся от Драко и вытащил Бузинную палочку. — "Зовём тот самый дуэт?" — Конечно, подожди тут, — парень ещё раз поцеловал блондина и, накинув на себя мантию-невидимку, вернулся в Зал, высматривая двух друзей. За одним из столов он увидел Невилла. Меч Гриффиндора лежал рядом с его тарелкой, и целый рой восторженных поклонников не спускал с него глаз, пока он ел. Повсюду Гарри видел воссоединившиеся семьи и наконец отыскал тех двоих, что были так нужны ему сейчас. — Это я, — тихо сказал он, наклонившись к ним. — Пойдем-те со мной? Рон и Гермиона тут же поднялись и вместе с ним вышли из Большого зала. Они забрали Драко с собой. Мраморная лестница была полуразрушена, часть перил обвалилась, повсюду виднелись пятна крови и осыпавшаяся штукатурка. Где-то в глубине коридоров раздавался голос Пивза, распевавшего победный гимн собственного сочинения: Наш маленький Поттер Умело расставил Волану капкан, А мы их побили — Поднимем за наше здоровье стакан! — Да, начинаешь чувствовать масштаб трагедии, — заметил Рон, открывая какую-то дверь и пропуская друзей. Сейчас Поттер чувствовал колоссальное облегчение и желание спать. Но прежде нужно было объяснить всё Рону, Гермионе и Драко — они так долго были его верными соратниками и заслужили полную правду. Он подробно рассказал им всё, что видел в Омуте памяти и что случилось в Запретном лесу. Друзья еще не успели выразить свое потрясение и изумление, как они уже дошли до места, куда, не сговариваясь, дружно направлялись. Горгулья, охранявшая вход в директорский кабинет, была теперь сдвинута в сторону; она стояла, скривившись набок, и вид у нее был оглушенный. «Интересно, — подумал Гарри, — она еще способна разбирать пароли?» — Можно нам пройти? — Спросил он горгулью. — Пожалуйста, — буркнула статуя. Они протиснулись мимо нее на каменную винтовую лестницу, медленно двигавшуюся вверх, как эскалатор. Добравшись до верхней площадки, Гарри толкнул входную дверь. Он скользнул быстрым взглядом по каменному Омуту памяти, так и стоявшему на столе, где он его оставил, и вскрикнул от внезапного оглушительного грохота, мгновенно вообразив заклятия, возвращение Пожирателей Смерти, возрождение Волан-де-Морта… Но это были аплодисменты. Директора и директрисы Хогвартса, глядевшие со стен, приветствовали его дружной овацией. Они махали шляпами, а иногда и париками, через рамы пожимали друг другу руки, а то и пускались в пляс. Дайлис Дервент громко всхлипывала, Декстер Фортескью приветственно размахивал слуховой трубкой, а Финеас Найджелус взывал своим тонким высоким голосом: — Заметьте, что и факультет Слизерин сыграл положительную роль! Наш вклад не должен быть забыт! Но Гарри глядел лишь на того, кто стоял в самой большой раме прямо над директорским креслом. Слёзы текли из-под очков-половинок на длинную седую бороду. Гордость и благодарность, выраженные в них, проливались бальзамом в душу Героя, как песня феникса. Наконец он поднял руку, и портреты почтительно притихли, улыбаясь, утирая глаза и выжидательно глядя на него. Однако он обращался только к Дамблдору, подбирая слова с величайшей тщательностью. Несмотря на усталость и туман перед глазами, он должен сделать это последнее усилие, должен в последний раз спросить совета. — То, что было спрятано в снитче, — начал он, — я выронил в Запретном лесу. Я не запомнил места и не собираюсь отправляться на поиски. Вы согласны со мной? — Согласен, мой мальчик, — сказал Дамблдор. Остальные портреты глядели на них с недоумением и любопытством. — Это мудрое и мужественное решение, но иного я от тебя и не ожидал. Знает ли кто-нибудь, где ты его выронил? — Никто, — ответил Гарри, и Дамблдор удовлетворенно кивнул. — Но я сохраню дар Игнотуса. — Конечно, Гарри, он навсегда принадлежит тебе, пока ты не передашь его своим потомкам. — Слыхал, любимый? — Поттер повернул голову к блондину, нахально ухмыльнувшись. — Жди детей. Возлюбленный подавился воздухом, в скулах наливался ягодный румянец. Уизли и Грейнджер развернулись к блондину с выпученными глазами. Тот и сам не знал, что сказать. Не таким образом он хотел раскрыть их отношения. Умеет же Поттер потрясти всех одним махом! — Остается вот это, — как ни в чём не бывало продолжил Герой. Гарри поднял Бузинную палочку. — Мне она не нужна. — Что? — Громче, чем надо, произнес Рон. За несколько секунд сразу два потрясения. — Ты с ума сошел? — Я знаю, она многое может, — устало сказал Гарри, — но мне больше нравилась моя. Так что… Он порылся в мешочке, висевшем у него на шее, и достал оттуда две половинки остролистовой палочки, все еще соединенные пером феникса. Гермиона сказала, что починить палочку нельзя, повреждение слишком серьезно. Он знал одно: если и это не поможет, значит, не поможет уже ничто. Он положил обломки на директорский стол, коснулся их кончиком Бузинной палочки и произнес: — Репаро! И его палочка срослась, из её кончика полетели красные искры. Гарри понял, что его замысел удался. Он взял палочку из остролиста с пером феникса и почувствовал неожиданное тепло в пальцах, как будто палочка и его рука радовались встрече. — Я положу Бузинную палочку, — сказал он Дамблдору, наблюдавшему за ним с безграничной любовью и восхищением, — туда, откуда она была взята. Пусть она остаётся там. Если я умру своей смертью, как Игнотус, то она лишится своей силы, правда? И её предыдущий хозяин не потерпит поражения, будучи со мной. Тогда могуществу придет конец. Дамблдор кивнул. Они улыбнулись друг другу. — Ты уверен? — Спросил Рон. Он глядел на Бузинную палочку, и в его голосе слышался слабый отголосок подавленного желания. — Я думаю, Гарри прав, — тихо сказала Гермиона. — От этой палочки больше тревог, чем толку, а я, честно говоря, — он отвернулся от портретов и думал сейчас только о кровати с пологом, ждавшей его в башне Гриффиндора, и о том, пойдёт ли Драко за ним, — сыт тревогами до конца жизни.***
Прошло несколько лет с Победы над Лордом Волан-де-Мортом. Хогвартс восстановили под руководством профессора Макгонагалл, вследствие чего она спустя время стала Директором Школы Магии. После приговора Визенгамота миссис и мистера Малфоя поставили на учёт, отдав путы правления в руки юного Малфоя. Что о самом Драко Малфое… Узнав, что он всё так же остался обычным волшебником со всеми правами, первым делом вылечил себя, но, к сожалению, лишился зрения в левом глазу, вторым — отправился вместе со своим избранником за границу, встретившись с Северусом Снейпом. Очень долго Гарри выяснял всё у профессора, но, успокоившись, образовал с ним некий доброчестный союз. Северус не собирался возвращаться на родину, посчитав, что просторы Флоренции сгладят все неровности в жизни мужчины. А парни, когда отправились вновь в Англию, провели очередной разговор с родителями Драко о его переезде на Гриммо 12. Они дали согласие, отдав некоторые вещи из его теперь старой комнаты, чтобы юному Малфою можно было вспомнить только те тёплые и любимые моменты, закрыв глаза на последние года. Через какое-то время Гермиона и Рон тоже решили съехаться, последовав примеру друзей. — И как ты вообще здесь жил? — Ударился головой о пыльную полку блондин, когда они проводили генеральную уборку всего дома. — Я спал только в одной комнате, — пожал плечами собеседник, — всё остальное меня не сильно интересовало. — Тут же портрет Вальбурги, да? — Она меня не любит, — скривил лицо Герой. — Можно я? — Она в твоём распоряжении. Как и ожидалось, старая ведьма души не чаяла в возлюбленном Гарри Поттера и, возможно, даже слегка смогла оттаить в отношении к самому брюнету. Спустя долгое время пыли, чиханий и старья, Гриммо стало не узнать: все тёмные и блёклые стены сразу посветлели, а через окна виднелись зелёные кроны деревьев. Сразу через год жизнь текла всё быстрее и быстрее. Гарри позвали на службу в Аврорате, а Малфоя пристроили в Мунго врачевателем, принимающим всех тяжело больных или раненных авроров. Уже не сосчитать, сколько раз появлялся на больничной койке Главный аврор! Но бывало и так, что Герою не хватало простого внимания его любимого хорька, за что после получал по заслугам, засыпая в очередной раз на диване в гостиной. Вот только каждый раз, около трёх часов ночи, его парень спускался вниз и кутался в руках Гарри, отправляя всю обиду куда-то в далёкие плавания. — Я всё равно сержусь, — губы блуждали по смуглой шее. — Даже не знаю, что уже делать, — сонно шептал в красное ухо Поттер, — как мне тебя раздобрить? И каждое утро Драко вздрагивал от знакомых прикосновений, и как всегда вспыхивало желание между этими двумя. Гарри откидывал покрывало, чтобы увидеть того целиком. Ему было всегда мало. Нагинался и дотрагивался до возлюбленного губами, пробегая нежными поцелуями по животу, ведя вниз языком дорожку к резинке пижамных штанов. В приоткрытый полог проскальзывала заря. Их руки и ноги сплетались, встречались на исхоженном пути, который по-прежнему был им в новинку. — И кто сверху? — Поиграла бровями Пэнси. Свадьба Гермионы и Рона. «Ужас, Уизли скоро захватят всю Вслененную», — ужасался Драко. Он вертел в руках стакан красного вина, но не пил, иначе бы не остановился… Да только Гарри знает опьянённого Малфоя, и больше никто. Поттер не собирался делиться таким блаженством с кем-либо другим. Хоть припомнить обнажённые танцы в каком-то ночном кинотеатре, и рассудок снова начинал дурманиться. Гарри часто по выходным водил любимого по переулкам и городам маггловского мира, открывая тому новые просторы другой жизни. От обычных баров до Больших театров. От лесов до морей. Концертов и Опер. Школ и офисов. Квартир и вилл. — Мы на свадьбе, Паркинсон, — выделил фамилию подруги он, — на этом мероприятии неэтично спрашивать про такое… — Поттер, значит. — Замолчи, — легонько пихнул подругу, видя, как та стала ещё ярче сверкать, чем обычно. — В этом нет ничего зазорного! Все мечтают оказаться под самим Гарри Поттером, — играла бровями брюнетка. — Ты у меня договоришься, — сощурился в ответ блондин, — на свою свадьбу не позову! Девушка округлила глаза и смолкла. — Он тебе так пока и не сделал предложение?! — Не было особо повода… — И ты, наследник рода Малфой, даже не повёл ухом? — С самого детства детей чистокровных семей учили одному плану во взрослую жизнь: на «превосходно» закончить обучение, после в училище, получить хорошую работу и связи в Министерстве, иметь высокую репутацию, сыграть пышную свадьбу и завести детей. — Меня всё устраивает, — улыбнулся Драко, взглянув на толпу, крутящуюся по всей площадке. Снег всё падал и падал, и скоро разбитый в саду огромный сверкающий шатёр оделся в толстый белый пуховик. «Ракушка» смахивала на пряничный домик, витражные стёкла заиндевели, а с деревьев свисали тяжелые витые сосульки. Банкет ломился от изысканного жаркого и соблазнительных десертов. С креплений шатра виднелся блеск инея, а с тёмного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. В воздухе ютились кучками волшебные фонари. — Если есть хотя бы небольшой шанс получить что-то, что сделает тебя ещё счастливее, чем есть, рискни, — бывшая слизеринка покачивалась в такт вальсовому ритму, а через несколько секунд скользнула на танцевальный настил и выкрала у какой-то дамы Блейза, закружив того на месте. — Позврослей, Драко, сделай первым шаг! Вечер переходил постепенно в ночь, а веселье становилось всё более буйным. От выпитого алкоголя Гарри немного шатало, а от музыки раскалывалась потихоньку голова, потому его единственным желанием было найти выход из шатра и вздохнуть свежий воздух. На старом излюбленном месте Поттер нашёл его. — Не возражаешь моей компании? — Тот подозвал парня к себе и обвил руки вокруг его шеи. — Представляешь, я соскучился, — хмыкнул Драко, крепче обнимая Гарри. Они счистили снег и сели на те самые старинные камни, вглядываясь в безграничный лёд перед ними. — Сразу скажу: я не собираюсь Грейнджер называть «Уизли», даже не просите. — Так и думал, — засмеялся брюнет, — теперь они мне оба должны по десять галлеонов. — Ты посмел на меня поставить? — В шутку ударил парня Драко. — Какой кошмар! Не любишь ты меня совсем… — Драко… — смуглые руки без перчаток скользнули под зимнее пальто блондина. — Мерлин, Поттер! — Запищал Драко, ощущая горячей кожей холодные пальцы, всё тело сжалось и покрылось крупными мурашками. — Мне холодно, — по-детски пожаловался Герой Всей Англии. — Тебе магия на что? — Я забыл палочку. — Ой, какая проблема; и без неё легко можешь. — Так не интересно, — уткнулся красным носом в шарф блондина. Вместо ответа Малфой сильнее прижал к себе юношу. Клубы пара обволакивали двух парней в свои тёплые паутины. — Мои родители приглашают нас на ужин, — его собеседник угукнул, — но а как поступать с семьёй Уизли? — Мы в прошлый раз были у Молли, — пожал плечами Гарри, — не думаю, что она обидется, узнав, что я хочу провести Рождество с семьёй своего возлюбленного. Узористые снежинки падали вальсом на чёрные непослушные волосы, щекоча нос Малфоя. — Надо бы тебя подстричь, — тот смахивал белый «пух» с локонов. — Не помнишь, чем в прошлый раз всё это закончилось? — Они на следующий день снова отросли, — выдохнул горячий воздух блондин. — Но попытка — не пытка. Не хочу, чтобы ты в какой-нибудь день да проглотил свои же волосы. — Какой заботливый. — И в кого я такой? — В Тедди? — Предположил в шутку Поттер. — И как он поживает? — Хочешь как-нибудь погостить у Андромеды? — Я ей понравлюсь? — Тихо спросил Драко. — Самую сложную проверку ты уже прошел, — он имел ввиду миссис Уизли, дальше можно было не продолжать. — К тому же, она все-таки твоя тетя... Они уставились друг на друга. — Не в обиду Рону и Гермионе, я приехал ради тебя, а не пиршества, — на несколько месяцев аврора отправили в пригород под прикрытием, чтобы выловить одного скрытного зельевара; и Поттер немного скоротал себе срок, раскрыв всю его банду. — Не в обиду этим двум, но я очень надеялся тебя здесь встретить. — Тогда вместе отправимся домой? — Ну, ты, конечно, можешь пожить и в отеле… — лицо Гарри изменилось до неузнаваемости. — Видел бы ты сейчас себя! Драко захохотал, а на глаза наворачивались прозрачные слёзы. После отъезда Поттера он никак не мог найти место в их доме. Перечистил все портреты, мебель, ванную, комнаты; поливал растения, мыл окна. Но на душе было всё равно не спокойно. И теперь, спустя сколько мук, Гарри вернулся к нему. — Терпеть не могу, когда ты так делаешь, — наконец-то смог выдохнуть аврор. — Как — так? Сидя на холодном камне, поверхность которого уже кололась в кожу, Гарри хотел рассказать блондину о том, как странно снова оказаться здесь и почувствовать, что все прошлые годы ненависти были просто никчёмны. Как долго и медленно гнетущие чувства поглощали его в той самой спальне, когда справа от него лежал Малфой. Как долго и безбожно он лелеял мысль, что желает только дружбу от бывшего слизеринца. Вслух этих слов он не произнёс и продолжал упиваться взглядом напротив, не шевелясь. — Что такое? Поттер придвинул своё лицо ближе; Драко уже понял, что брюнет его поцелует. Целуй, просто целуй. Гарри обхватил красные от холода щёки руками и прижался губами к чужим, сминая их как виноградные грозди; поцеловал сначала нежно, а потом со всей страстью и желанием, которые пытался подавить с самого начала праздника, когда смотрел, как тот в роли «подружки» невесты произносил благодарную речь молодожёнам, как наклонялся к маленькой девочке Виктуар, которая так походила на свою мать, Флёр, чтобы узнать, как её дела — уже тогда Герою хотелось поцеловать его лицо, шею, плечи. — Терпеть не могу огневиски, — на языке остался привкус алкоголя. — Вымоешь рот вместе с мылом. Они оба сначала улыбнулись, а потом расхохотались. — Не возвращайся обратно, — хоть и руки практически окоченели от мороза на улице, но аврор никак не хотел отпускать возлюбленного. — Ты меня знаешь. — С каких пор? — С первой встречи. Драко снял с себя перчатки и надел на красные руки юноши. — Завтра понедельник, — заметил блондин, — понедельник на прошлой неделе я провёл в мучениях. — Теперь я здесь. В ту ночь они не занялись любовью, но засыпали в долгожданных объятиях, и чувствовали своё дыхание и стук сердца, узнавали всё по-новой спустя месяцы в одиночестве, вдали друг от друга, и Гарри знал, что он наконец-то в их постели с его Драко и, когда они отпустят друг друга, никто из них никуда не денется. Избранный проснулся до рассвета, в холодном воздухе чувствовались первые нотки предстоящего Рождества. В приоткрытую дверь скользнул мягкий свет от лампочки в коридоре, которую они забыли выключить. И Поттер снова увидел тот миг, когда Драко просыпается, узнаёт своего Гарри. — Мне давно так хорошо не спалось, — жар взметнулся по шее, обпалил лицо. Белокурые отросшие волосы окутали юношу, и Герой чувствовал только его запах. Зернь родных губ была, казалось, в волоске от его. — Время, — подколол его Драко.Вот что со мной было не так? Все это время я пытался выяснить тайны Вселенной. А все ответы всегда были так близко, и все же я всегда боролся с ними, даже не зная об этом. С той минуты, как я встретил Драко, я был восхищен. Как хорошо, что он есть на свете. И что он есть на свете в тот самый момент, когда на нём есть я. И что мы встретились. Я просто не позволял себе это знать, и думаю, чувствовать это. И то, что когда-то сказала Гермиона, было правдой. Мы все боремся в нашей собственной войне.
Гарри долгое время выдерживал в себе эту идею. Он так боялся, что спугнёт этим Молфоя. Но спустя столько лет вместе их любовь только крепла с каждым днём. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладели им: это зрелость в нём билась, сильная и тяжелая. — Гарри? — Проговорил Драко, и нетерпеливая нежность зазвенела в его голосе. Поттер быстро сел на кровати, и, схватив того за обе руки, внезапно привлек к себе на грудь. Люблю его серые глаза… Люблю его руки, тонкие и чуть холодные в руке, внезапность его волнения, непредугаданность его усмешки, его взгляд на мир, его смех. Его всего. Не могу сейчас улыбаться, слишком долго я ждал этой минуты, и сейчас мне больно от счастья. — Ни одного человека я никогда не любил так, как тебя, Драко, и мне кажется, что я любил тебя еще до того, как узнал. И когда я увидел тебя… Да, именно тебя я ждал. Но ты с надменным видом проходил мимо, такой близкий и такой недосягаемый. И я делал всё, чтобы вновь тебя разговорить, пытался понять тебя даже тогда, когда мы ненавидели друг друга, боясь, что ты с ужасом оттолкнешь или высмеешь меня. Никого я не ждал так долго, ни с одним или одной не проявил столько терпения. А ведь ты даже не принадлежал мне. И вот сейчас, когда ты здесь, когда ты наконец мой, я не могу поверить, что ты так легко смог принять меня в свой мир, простить мне те муки, которые я тебе причинил. Когда-то ты меня спросил, чего я хочу, но никак не смог ответить на такой легкий, кажется, вопрос. Но теперь я наконец-то понял, чего хочу! Я хочу сказать тебе «спасибо» за всю твою ласку, любовь и нежность, которую ты даришь мне каждый день. Скажи, Драко Люциус Малфой, сможешь ли ты поверить в мои слова и решишься ли ты связать свою жизнь со мною? Tu vas m'épouser? (Ты выйдешь за меня?) В грудной клетке стало так пусто: Драко не чувствовал своего сердцебиения. Его руки сжались на смуглой груди, больно впиваясь в горячую кожу. Его словно мутило, бросало в жар и холод. Может, он заболел лихорадкой, и Малфой бредит во сне? Наступила тишина, и ему было уже наплевать, что они оба слишком помятые со сна. Гарри глядел на любимого, не отводя глаз — зелёных, с промельками серебра. И тут проснулась уверенность, подкатила к горлу. Я никогда его не покину. И так будет всегда, до тех пор, пока он сам меня не прогонит. Отыщи блондин слова, чтобы это сказать, он бы сказал. Но не мог найти ни одного слова, способного вместить в себя эту великую ношу. Лицо горело от слёз счастья. — Это «да»? — Поттер сидел как на иголках. — Для тебя — хоть тысячу раз подряд!*Если бы Драко выжил… Гарри был бы по-настоящему счастлив.