Дух мародёрства

***

      Хвост наткнулся на эту комнату случайно. За долгое время пребывания в теле крысы он привык бродить по коридорам и закоулкам Хогвартса по ночам не размышляя и не задаваясь вопросами. Ему следовало просто жить. Жить долго, необычайно долго даже для зачарованной магической крысы. Но в семье, где и так росло слишком большое количество детей, на продолжительность жизни какой-то крысы уже просто никто не обращал внимания. Живет, не умирает, не расстраивает детей - и хорошо.       Хвост порой замечал, что человеческого в нём остается все меньше. Его пугало то, что он уже смотрит на ножи и вилки как на опасные для своей жизни предметы, а не столовые приборы. Но в то же время превращаться в человека он не хотел, за много лет он сделал это всего несколько раз. При всяком превращение его тело, его руки, ноги, лицо - всё напоминало ему о том, кто он и что он совершил. Поэтому он охотно оставался крысой, в тайне надеясь, что и эти воспоминания однажды уйдут, как воспоминания о необходимости зубной щетки и столовых приборов. Но люди въедаются в память крепче запаха мятной зубной пасты.       За долгие годы он успел вдоль и поперек изучить коридоры и закоулки замка. Он отыскал ходы и лазы, о которых Мародёры даже не догадывались, когда учились. Он наблюдал за преподавателями, за старыми учителями и бывшими однокурсниками. Уже почти тринадцать лет он находился в облике зверька и знал так много сплетен, что мог переплюнуть бы даже Бродягу... Но он гнал от себя такие мысли. Ведь они вели его к прошлому. Тёплому и уютному прошлому, проведенному в ало-золотых интерьерах гостиной факультета.       Однако иногда прошлое само настигает нас.       Вбегая в одну из комнат, заставленных, как ему сперва показалось, хламом, старыми учебниками, астролябиями, партами и стульями, даже мётлами, он пробежал мимо чего-то, что внезапно ярко мелькнуло рядом.       Из страха и осторожности крыса замерла и вернулась к мерцающему предмету. Сердце человека, трансфигурировавшее в сердце грызуна, пропустило удар. Он отбежал на несколько метров назад, чтобы рассмотреть получше.       Хвост стоял перед огромным старинным зеркалом в дорогой резной раме. По верху рамы тянулись сложные письмена, которые в темноте ему было сложно разобрать. Да он и не слишком хотел. Отражение полностью захватило его сознание.       За гладкой поверхностью стекла, чуть припорошенного пылью, стоял он, Хвост, то есть не Хвост, а Питер, Питер Петтегрю, его за руку держала красивая девушка, отдаленно похожая на его повзрослевшую однокурсницу. Все отражение мерцало теплыми, яркими красками. На Питере красовался новенький костюм и мантия - все строго по фигуре, никакого лишнего щегольства. На лацкане пиджака - значок помощника Министра Магии. А рядом с ним стояли, похлопывая по плечам, Бродяга, Сохатый и Лунатик - чуть повзрослевшие после окончания школы. Они одобрительно улыбались Питеру, Сириус даже показывал большие пальцы - этому жесту его научила маглорожденная Лили. Кстати, она тоже стояла неподалеку и её изображение казалось Питеру четче и ярче прочих. Она, как и всегда, улыбалась той самой чарующей обнадеживающей улыбкой. Её глаза светились верой и состраданием. Она словно бы шептала "Я верю в тебя, Хвостик" и "Я не сомневалась, что у тебя получится".       Для Питера всегда оставалось загадкой, как такому задире и забияке как Джеймс могла достаться такая девушка, как Лили. Ему она казалась настоящим ангелом, если, конечно, ангелы бывают рыжими и зеленоглазыми. И пусть она несколько лет думала, что он на курс младше других Мародёров, пусть звала его "Хвостиком", пусть... Да что угодно пусть! Зато она смотрела и слушала так, словно бы он, Питер, был единственным стОящим человеком в комнате. Даже в самые тёмные мгновения, когда ему казалось, что все про него забыли и никто ему не поможет, она простым прикосновением к плечу вселяла надежду.       Именно ради неё он заходил к Поттерам в последний раз. Она так искренне была рада ему. Порой ему казалось, что она была единственной, кто ему по-настоящему рад. Как-то он даже ей в этом признался. На что она рассмеялась, покачивая засыпающего Гарри:       -Хвостик, ну ты скажешь тоже... Да эти олухи без вас с Люпином давно бы уже лишились волшебных палочек! Пусть тебе кажется, что ты маловажен, но без тебя Мародёров не было бы.       На последней встрече он даже не понял, зачем пришел. Перешел порог и, увидев её улыбку, пошатнулся к двери. Джеймс даже отметил, что он бледен, словно увидел приведение. Но он просто не смог говорить. Ни с Джеймсом, ни с Лили. Отвечал односложно на их вопросы, вымученно кивнул на вопросы о МакКиннон и поспешил уйти. Он не мог поверить, что обрёк этот дом на смерть. Ни друзей, ни ребенка, ни семью, а то удивительно тёплое, светлое чувство, которое возникало, когда они впятером собирались в гостиной молодых Поттеров, когда те укладывали Гарри спать.       Он никогда не был смельчаком и порой гадал, каким образом шляпа распределила его на Гриффиндор. Он никогда не был озорником и порой гадал, почему Мародёры, самые яркие и в свое время популярные парни школы, выбрали его в свою компанию. Он никогда... не сможет забыть. Не сможет забыть тех лет, запаха пергамента и чернил, сигарет и огневиски, шерсти оборотня и чарующего света полной луны. Никогда...       Да, он желал! Желал оказаться в центре внимания, быть признанным, любимым, уважаемым... Чтобы ему не пришлось предавать, убивать, лгать! Он всего лишь желал...того же, что, как ему казалось, досталось прочим задаром - острый ум Люпина, красота и аристократизм Сириуса, харизма и популярность Джеймса. Он завидовал им... но был шокирован тем, какую цену пришлось заплатить за то, чтобы стать правой рукой одного из самых могущественных магов.       Внезапно где-то за стеной раздались шаги и крыса заполошно пискнув, скрылась в куче трепья, а затем сбежала из комнаты. Он поклялся больше не подходить к этой комнате. Никогда.