Чертоги грозовой гряды

Боль была тупой, резкой и нескончаемой. Ему и в голову не могло прийти, что от побоев тоже можно умереть. Казалось бы, глупая смерть, если тебе перебили позвоночник, сломали шею, пробили голову или выбили все нутро наружу. Никакой доблести, лишь воспоминания окружающих о том, как ты блевал кровью и умирал содрагаясь в судорогах. Сейчас то Елисей понимал, что смерть могла настигнуть его в любой момент, и что жизнь легко потерять. Надеяться на перерождение глупо, да и опять же, парень думал о том, как бы побольше тварей утянуть за собой в преисподнюю. Он лежал в одном положении на седле, голова свисала, как и подбитые ноги. Чудом ему ничего не сломали, лишь вывели из строя, ударив сильно по ногам чем-то тяжёлым — чтобы не сбежал. Шея затекла, голова налилась кровью от того, что он слишком долго висел ею вниз. Сколько его везли, он не считал, однако на рассвете они прибыли в село кочевников, где как раз таки и жили монгольские поганцы, собирающие дань и оскверняющие русские земли. Его сняли с седла и понесли в один из шатров. Он попытался пнуть ногой одного из войнов, шедших рядом с громилой, на плече которого он лежал, но ничего не вышло, а в следующую секунду раздался сильный хлопок и Елисей ощутил жгучую пощечину, услышал море брани на басурманском и приготовился к новым ударам, но кто-то закричал ещё громче и оттянул разгневанного война от него. — Он принадлежит Хану, тупое ты отродье! Если с него упадет хоть один волосок, нас всех перережут и пустят покругу наших жён! Вы зачем его избили?!.. Дальше он не слышал диалога, громила занёс его в шатер и повалил на подушки, так и не отвязав руки. — Пленников у нас держат подобно собакам, на привязи и у миски со жратвой, но ты интересен Хану, поэтому спишь в шатре. Мне приказано тебя охранять. Выбросишь хоть одну дурь — пиняй на себя, я исполосую тебя на полоски словно свинью. Тебе можно выходить, но сильно не радуйся — здесь больше двухсотен мужчин, не видевших женщин более года, а ты самка, да и к тому же скоро будет течка, не так ли? Поэтому сиди здесь и не искушай голодных, если хочешь принадлежать лишь одному, а не ходить по кругу и быть испачканным. Попытаешься сбежать — переломаю ноги. Причинишь вред моим солдатам, твоим охранникам — изобью как скотину кнутом, натворишь ещё что-то против правил — не посмотрю, что ты «особый гость», выбью все дурь и сломаю шею. Понял меня? — Какую ценность я имею, раз я «особый гость» и сам Хан-Батый желает меня видеть?.. — Этого он не сказал. Но думаю, все очевидно и так. Ты молод, красив, а у него все жены уже по пять раз рожали. Нужна новая кровь, молодая, способная родить новое потомство. Елисей горько усмехнулся, скривив губы, словно приготовившись плюнуть в лицо собеседнику. — Столько баб красивых, а выбор пал на меня… Такую охоту устроили, ммм. Столько народу погубили, и все ради «новой крови». Это ж не просто так? Не думаю, что Хану нужны были такие жертвы и военные походы, а так же наемники, чтобы был новый человек для рождения потомства. Я ему нужен не только для этого, может даже только по другой причине. Вы же, твари, уже меня избили, а кожа у меня нежная, долго будут затягиваться ранки… Что на это скажет Хан, когда увидит будущего супруга с разбитым личиком? Такой тон общения не понравился его тюремщику, так как это выглядело словно провокация, потому-то Елисей получил удар в скулу и упал в подушки, тут же зашипев и сплюнув кровь. — Вечером я приду с повитухой, сученышь. Будь готов. А то с таким-то нравом тебя давно уже должны были изувечить во всех смыслах. *** Елисей весь день думал об одном — как сбежать? Как помочь людям, попавшим в рабство и покинуть это проклятое место, оставшись незамеченным? Он строил план, прорабатывал стратегию и думал, что же можно сделать. За раздумьями он не сразу увидел, как в шатер вошла женщина в возрасте, а за ней и тот громила-страж. Вспомнился утренний диалог, от которого запульсировали вены, волосы встали дыбом, а ладони самопроизвольно сжались в кулаки. Зрачки сузились, на лице выступил оскал, словно он хищник, готовый вот-вот наброситься на неприятеля. — Я тебе говорил подготовиться, а ты что? — Пошел вон. Сейчас же пошел вон и старуху забери! –Елисей не узнавал самого себя. Потеря возлюбленного под гнетом его матери сделала из него злого и мстительного щенка. А ведь с Добрыней он расцветал на глазах, а теперь… Громила занёс руку для удара и влепил пощечину. Удар пришелся прямо в ухо, оглушив и дезориентировав мальчишку, который упал на подушки и схватился за голову. Несколько секунд мужчине хватило, что бы разорвать на теле юноши рубаху, штаны и стянуть сапоги. Елисей постепенно стал приходить в себя, когда рука подлеца тянулась к повязке на груди. Парень задергался, закрихтел, стал раскидываться ногами, дабы попасть нахалу в морду, и тогда мужчина сел со спины, прижал его за шею к себе, слегка лишая его возможности свободно дышать, а затем свободной рукой стянул нижнее белье, последней срывая повязку с груди, чтобы оглядеть грудь на наличие метки. Иногда любовник в порыве страсти мог укусить не за шею, как подобается, а за грудь, поставив метку именно там. Обычно запах помеченной самки чувствуется за версту, но мало ли, какие отвары использовал этот хитроумный омега. Елисей задрожал от стыда и душевной боли, стал дергать сильнее ногами, дабы отогнать женщину, за что его перевернули на живот, поставив в коленно-локтевую позу, грудь при этом вжав в подушки. Руки завели за спину, надавили на поясницу и зафиксировали так, чтобы он не мог двигаться. Омега закричал и завопел, но было бесполезно, и от беспомощности глаза налились слезами. Стыд, безысходность, горе и страх — все это вызывало эмоциональную бурю в душе, хотелось драться с подлыми насильниками за такие унижения. Он ревел громко, со стоном и всхлипами. Повитуха словно понимая страх юноши, аккуратно гладила его по ноге, делая свое дело. Это было настолько унизительно, что Елисей уже рыдал словно барышня, и все это от стыда и желания скрыться ото всех. Конечно, для юноши, который толком не знал, что происходит между супругами в первую брачную ночь, это было шоком, когда его лапали там и общались о нем на неизвестном ему языке. Когда повитуха закончила, громила отпустил юношу, который скорее схватился за покрывало и натянул его на себя, дрожа от гнева и возмущения. Он уже перестал реветь и сейчас тихо рычал от желания вскрыть шею неприятелю за такой позор и хамство. Когда же громила спровадил старушку и вернулся назад, он грубо отчитал юнца. — Целка, что и требовалось узнать. Вроде здоров, но единственное «но». Тяжело будет рожать, нужен вес и здоровое питание, поэтому с этих дней ты начинаешь жрать все, что я тебе приношу. А ещё она сказала, что у тебя узкий таз... Это проблема. — Как свиноматку откармливать будешь? Значит, уже решили за меня все? — За тебя уже все решил твой будущий супруг, который прибудет через неделю. И если ты хотя бы не наберёшь пару килограмм, я тебя насильно заставлю жрать прямо перед ним, ты меня понял? Хан не любит ждать, и… — Вот как? А если я не хочу рожать? Если я не готов к этому, меня насильно заставят? Животное ваш Хан, ибо ему в удовольствие, а нам потом страдай! — Вот же тупая самка… Тебе лишь нужно слушать меня, и все будет хорошо. А теперь садись и ешь. — Да пошел ты, собачий сын! Из шатра разнесся звук разбитой посуды, свист кнута и дальнейшие всхлипы омеги, который попытался оказать сопротивление, но его бунт был быстро подавлен. *** Спустя пару дней он смог вставать на ноги полностью, хотя ступни опухли от побоев и каждый шаг отдавалася мучительной болью. Однако со дня прибытия его старались меньше бить, может только отвешивать пощёчины, чтобы пришел в себя. Он же все-таки товар для Хана, мордашка и тело важны в первую очередь, нельзя чтобы такое создание было изуродовано. А Елисей специально напрашивался, чтобы сделали брак и товар был плох. Дерзил, хамил, сопротивлялся, не подчинялся и стремился дать ответный удар. Смерти он уже не боялся — потерял все что нужно, ради чего было стремление жить: мать с отцом, дом родной, друзей верных, возлюбленного, службу. Теперь у него ничего не оставалось, ничто его не держало, так почему бы не повеселиться напоследок? Как только ему исполнилось 16, он имел огромные планы, мечты о замужестве и ребенке, размышления по поводу дальнейшей службы. Ведь он думал, что его муж возможно будет из рода крестьян и после рождения ребенка он готов будет вновь отправиться на службу, оставив новорожденного супругу, но при этом имея связь с семьёй, хотя, при таком раскладе, омеге как раз таки положено обратное. Все это рухнуло в одночасье, и ему ещё было далеко до 17-ти, но ему казалось, что времени прошло очень много и он постарел на несколько лет. Даже мысли о смерти были такие, словно он прожил достаточно и с хорошим результатом, после которого и помереть не страшно. Вот и шел на отчаянные поступки. Как и говорилось ранее, ему можно было выходить за пределы шатра, главное не идти между жилыми бараками, где были вояки, жившие год без женщин. Блуждая по кочевому селению, Елисей с отвращением глядел на этих ускоглазых, грязных, потных, засаленных мужчин. Женщин тут было немного, а если и были, то только в качестве слуг — принеси, подай, пожрать приготовь, ублажай если нужно, постирай, отмой, так ещё и повитухами являлись, так как прибывшие рабыни могли попасться под руку кому-то из солдат, и нежелательной беременности от насилия было неизбежать. Поэтому эти женщины помогали пленницам разродиться или лишиться ребенка, все зависело от желания мужчины, присвоевшего на ночь женщину русских кровей. Елисей так погрузился в мысли, что не сразу увидел мальчика лет 7-8, бежавшего со слезами босыми ногами по земле. Рыженький, как лисенок, маленький, как котенок, с белой кожей и веснушками вдоль щек и носа. Этот малыш кого-то смутно напоминал ему, и вот приблизившись, мальчишка ударился лбом об Елисея, но попытался обогнуть преграду в виде юноши, но тот успел поймать его на руки, прижав к себе. Тут же показались пьяные, разгневанные монголы, стремящиеся поймать ребенка, но не понятно с какой целью. Остановившись перед Елисеем, один из войнов заговорил на корявом русском. — Не мешайся под ногами, слуга Хана. Ты — слуга Хана, идёшь отсюда и ничего не видишь, понятно говорить? — Зачем вам мальчик? –спросил Елисей, в руках которого ревел малыша, попутно вытирая кулачками слезы и начиная тихо вопеть. — Мама, они куда-то отвели маму… Грязными руками монгол тянулся к ребенку, который дрожал, прижимаясь к Елисею и ещё сильнее плакал от вида подвыпившего мечника. — Ты — отдать щенка. — Он вам не щенок. Он маленький ребенок. А где его мать — ты скажешь мне сейчас же. — Ты устраивать торговлю?! Ты ничтожество, щенок белобрысый! Такое хамство вывело гонца из себя и он напал на вооруженных войнов. И опять же, на руку сыграл нетрезвый вид обидчиков. Алкоголь — ещё то странное явление, погубившее не мало мужчин и судеб тех, кто был близок к этим мужчинам. Женщине пить было позорно в те времена, поэтому пьяниц среди прекрасной стороны населения практически не было. Растолкав толпу забулдыг, бывший гонец притянул к себе малыша, взяв его на руки и обвивая в защитном жесте, ногой встав на черепушку обидчика и вдавив ее в землю. — Где его мать? Отвечай, ты!.. — Шатер, на север шатер, баба там! Север значит… Там мужские палатки, опасно было идти, да и ясно стало, куда потянули женщину и для чего. Видимо, рыженькая особа кому-то приглянулась, вот и решил отыграться, а малыша приказали убить. Все равно баласт на шее для молодой вдовы, потерявшей мужа в ту ночь. Елисей прижал ребенка к себе, а затем отпустил на землю. — Сейчас ты бежишь по дороге и сворачиваешь налево, там будет цветастый шатер синего цвета с оранжевыми и красными узорами. Спрячься там, скажи страже что ты от меня, хорошо? Не плачь, я скоро приду с твоей мамой и она заберёт тебя. Мальчик нехотя отпустил руку Елисея и побежал туда, куда было приказано, а сам же юноша отправился в палаточный городок, где ему самому было опасно отшиваться. По крикам девицы он понял, куда нужно идти и ворвавшись в одну из полаток увидел, как с женщины срывают платье, а несколько мужчин лапают ее. Та кричит, пытается вырываться, но что она может против четырех человек? От такой наглости, такого хамства, что средь бела дня украли девицу русских кровей для плотских утех, юношу пронзила жажда мести. Он набросился со спины на одного из вояк, вцепился зубами в шею и разодрал ее, кажется зацепив ту самую артерию — смертельную точку. Кровь фонтаном стала бить из раны, а сам же подлец упал замертво на колени, а затем мордой в пол. Вытерев уста от крови, Елисей встал в боевую стойку, тут же услышав крики напуганных мужчин, которые схватились за сабли и бросились на юношу. Женщина верищала, мужчины проклинали на басурманском парня, а он боролся с подонками, умудрившись подбить челюсть одному из них, но это тебе не пьяницы — это хорошо слаженные вояки, которые одним ударом отключили юношу и даже когда он уже лежал без сознания, его продолжали бить, стараясь убить того, кто только что погубил их товарища. Схватив за длинные волосы мо́лодца, мужчина приподнял его голову и приложил к шее кинжал, собираясь обезглавить омегу, но в шатер влетел тот самый амбал, который выбил лезвие из рук монгола и дал ему за такое по морде. Увидев напуганную женщину, затем труп с окровавленой шеей и Елисея с окравалеными устами от чужой крови, до мужчины дошло, что могло произойти. Гонец неожиданно пошевельнулся и прокрихтел. — Отпустите ее… Отпустите, что вы делаете, гады… Громила-страж рассвирепел от такого, схватил за грудки Елисея и стал трясти его. — Сукин сын, проклятая ты дрянь, недоделанная омега! Я тебе что говорил?!.. Хочешь чтобы она была цела? Она будет цела, но на ее место встанешь ты. *** С него стянули рубаху, оставив одни штаны и повязку на груди, завели руки за спину и вели в неизвестном направлении. Как бы он не сопротивлялся, было бесполезно, он слаб и ему кажется что-то отбили. Благо, женщина с ребенком были освобождены, а вот Елисей… Ему было до одури страшно, ведь он не знал, куда его ведут. Когда его подвели к кузне, он задергался сильнее, подозревая самое ужасное. Кузнец уже во всю раскаливал тавро, которое обычно использовали для преступников или скотины. Метал был ярко красным и от него веяло жаром. От увиденного Елисей сильнее упёрся ногами в землю, но его ударили по коленям, заставив сесть, затянули руки назад, заломав таким образом, что бы он прогнулся в спине, и схватили за волосы, накрутив их на кулак и опустив голову назад и вниз. Его тонкие ребра оголились, впалый живот стал казаться ещё меньше, выступили тонкие косточки, показывая всю худобу юноши, а за время нахождения здесь он похудел еще сильнее, чем набрал. Даже если его и кормили, то эти помои его желудок отвергал. Кузнец подошёл ближе к блондину, оглядел его белую кожу без единого шрамика и родинки, ну может только синяки и кровоподтёки от ударов, но он молод, заживёт все как на собаке. Покрутив головой, кузнец проговорил на своем языке громиле, который махнул рукой и тоже заговорил на басурманском. — Жалко такую вещь портить, ты только глянь на его кожу, нежный как новорожденный поросенок! — Он убил одного из наших, ослушался меня, так пусть это клеймо принесет ему не только физическую боль, но и душевную, ибо оно будет означать, кому он принадлежит. Елисей ничего не понимал, лишь пытался вырваться и сложить растянутые руки, но дальнейшие действия кузнеца заставили юнца закричать душераздирающим криком, завопить, задрожать, громко зарыдать от жгучей боли. Раскалённый метал пожирал нежную кожу в области ребра, образовывая ужасный ожоговый шрам. Елисей дёргался, кричал ещё громче, так как мучитель прижимал тавро сильнее, заставляя юношу мучительно содрагаться от судорог и захлебываться в собственных криках. Когда же клеймо было поставлено, Елисей все ещё пытался вырваться и наброситься на мучителей, даже если его и убьют затем. Встретившись взглядом с тюремщиком, гонец сплюнул и сквозь зубы прошипел проклятья. — Я искупаюсь в твоей крови, ничтожество! — Ты уже искупался, убив одного из самых доблестных войнов Орды. — Доблесть? Честь? Совесть? Не смеши… Для вас чужды эти понятия, особенно когда перед вами беззащитный юноша омега, ребенок, старик или женщина. Новый хлопок, от которого Елисей жмурится, на глазах выступают слезы, но скорее от боли, чем от горя, и контролировать свои эмоции он не может. В своем шатре, словно птичка в золотой клетке, которой владеют тираны и живодёры, Елисей лежал на боку, а за второй держался и выл от боли. Поджав колени под живот, он пытался унять дрожь и плачь, но не мог… Эта боль разрушала его, заставляя становиться безумцем, желающим покарать всех своих мучителей. Они изуродовали его, и он отплатит им тем же, но не сейчас. Нужна стратегия, план, после которого тебя однозначно обезглавят и все закончится, все завершится. Нужно лишь время. *** Добрыня возвращался в чертоги, где разносил в пух и прах всю роскошь, данную ему с возвращением «домой». Мужчина так привык к жизни на земле, что свой родной дом он не считал за «Родину». Его дом там, где он родился, вырос, встал на ноги, заимел славу и нашел любовь, которую пришлось потерять из-за этой самой роскоши, которую он получил сейчас. Не все богатыри приняли чертоги за свое новое пристанище и часто возвращались назад, где у них была вторая жизнь, и кажется самая лучшая. Добрыня был одним из тех, кто предпочитал проводить время на земле. Но без Елисея было как то не так, совсем не так, хоть и повстречался он с этим прекрасным юношей менее полу года назад. И вот расставшись с ним, мужчина замкнулся в себе, даже забыв, что у него должна была быть свадьба с Настасьей. Они обсуждали это с ней, что женитьба будет в конце осени. Это совсем вылетело из головы! Что теперь сказать девушке? Как быть? Или так должно случиться? Встретившись с Настасьей у церквушки на окраинах их родного села, Добрыня глянул на бывшую возлюбленную с какой-то досадой. — Зачем позвал? Добрыня, что-то случилось? — Ты не помнишь? У нас помолвка, а потом свадьба в конце осени. Это уже скоро. Видно было, как Настасья побагровела от стыда, ибо сама забыла, будучи являясь альфой и испытывая романтическое влечение к слабым юношам и девушкам. — Я хочу разорвать помолвку.–отрывисто заявил богатырь. Настасья оживилась, подняла голубые глаза на него, выражая какую-то странную эмоцию «недопонимания».– дело в том, что мое сердце давно принадлежит ему. Да, я говорю про Елисея, он мне небезразличен… Прости меня, прости, что не сказал об этом раньше. Я готов буду вынести твой праведный гнев на своей шкуре, но пойми, он мой истинный. Я понял это не сразу, но как только понял, не могу перестать об этом думать. Он мне нужен, а я нужен ему. Настасья, затаившая дыхание минуту назад, неожиданно выдохнула и воскликнула. — Боги, я рада это слышать! В том смысле, конечно, что ты это сказал, ибо у меня нет смелости в этом плане. Я рада, очень и очень рада, что Елисей твой истинный. Поверь, вы прекрасно с ним смотритесь и не слушайте упрёков по поводу разницы в возрасте. Если любишь — то она незаметна. Добрыня широко улыбнулся и обнял Настасью, но теперь уже по-дружески, по-товарищески. — Я чувствую себя лучше рядом с ним, словно я молодею и хочется жить. У меня никогда не было такой тяги к жизни, Настасья. — Выслушай и ты меня. За наше путешествие я кое-что поняла… Я альфа, ну знаешь, такое бывает среди женщин и сам прекрасно понимаешь, что альфа с альфой не живут вместе, невозможно это. — И ты молчала об этом?.. — Боялась признаться тебе и разбить сердце. — Мы с тобой шуты гороховые, вот кто мы. Настасья посмеялась, легонько треснув кулачком богатыря по плечу. — Если наша помолвка рассторгнута, значит время для новой? Ты сделал Елисею предложение? Добрыня замялся на момент, почесал затылок и стал переминаться с ноги на ногу, вызвав у Настасьи недоумение, особенно когда мужчина уставился тупым взглядом на нее. — Ты же сделал ему предложение, да? –задала вопрос она, но уже без той загадочной улыбки. — Мы поссорились с ним на этой почве. Он отправился домой, больше мы с ним не виделись. — Ну и чего ты стоишь? Поехали за ним, и я лично прослежу, чтобы ты никакой дури не выбросил. *** Подъезжая ближе к селению, где родился и рос Елисей, Добрыню и Настасью охватывала волна паники. Жуткий запах гари и гнили, дома сожжены дотла, и что самое ужасающее, обугленные тела мужчин, стариков и…родителей Елисея. Он опознал их сразу же, так как их тела смогли более-менее уцелеть после пожара. Добрыня страдальчески застонал, стоило ему увидеть рваные знамёна, как символ того, кто пожег эти земли и погубил столько народу. Настасья была не менее напугана, чем Добрыня и ее так же охватывало безумие от увиденного. — Орда, это все дело рук позорной Орды! — Добрыня, его тела здесь нет, есть ещё надежда. Милый, успокойся, прошу. Я чувствую, он жив и мы найдем его. *** Этот отчаянный шаг сотворит благое дело и уничтожит его одновременно. Он планировал освободить пленённых крестьян и помочь им покинуть это треклятое место, но он останется, дабы задержать вояк, за что возможно поплатится жизнью. Такой исход Елисея радовал, потому он пошел выполнять намеченное. Первым делом кони. Освободив путь к стойлам, он смог бы организовать проход для крестьян к лошадям, дабы те смогли быстро покинуть это место. Вторым делом стражи, которых он убьет и тем самым проложит безопасный путь людям. Затем, по плану, юноша устроит поджоги в нескольких местах, чтобы отвлечь внимание и только тогда, когда его заметят — можно без страха напарываться на сабли. Идеальный план, если бы не приказ амбала следить стражам за юношей. Значит ходить теперь он будет в сопровождении. Но разве это остановит свободолюбивого юношу, потерявшего веру во все и желающего извечной свободы для своей души? Попросившись выйти, стражи вместе с юношей шли вдоль узких улочек меж палатками, обходили злачные места, в особенности стратегически важное место, где обсуждались набеги и дальнейшие поборы с крестьян. Елисей подобрал удачный момент и смог прошмыгнуть между ног одного из стражей, затем меж другого, тем самым запутав мужчин, которые столкнулись лбами и на время дезориентировались. Выхватив саблю у одного из стражей, юноша без страха вскрыл горло одному из них, со вторым пришлось повозиться, но и это не спасло его. У Елисея на стороне была ловкость, остроумие, смекалка, и пускай нет грубой физической силы, ему и этого прекрасно хватает, чтобы справиться с паразитами общества. Дальше все шло по маслу, да так удачно, что Елисею даже не верилось, что он и впрямь творит это. Освобождение пленников и вывод их к конюшнями — был успешен. Стража заметила мельтешение и ржание коней на горизонте, а потом в разных точках их лагеря стали загораться палатки, шатры, телеги с продовольствием и ресурсами. Тюремщик Елисея, не обнаружив мальчонку на месте, бешено зарычал и приказал бросить все силы на поиски малолетнего поганца. Как бы не скрывался Елисей, но эта блондинистая, худая и резвая фигурка попалась на глаза одному из стражей. Что ж, юноша сильно и не планировал скрываться, надеясь что ему подарят быструю смерть за такие проступки. Да даже если не убьют и передадут Хану, тот прознает обо всем и лично его задушит. Тут то юноша будет готов и постарается не умирать сразу, а прикончить того, кто изничтожил столько русских сел и земель, погубив тысячи невинных жизней. Ему связали руки и отвели к тюремщику, который при виде его довольной морды, отвесил мощный удар в скулу, да такой сильный, что хрустнула шея, закружилась голова, он чуть не повалился на бок, но его удержали стражи. — Дрянная ты потаскуха!.. — Ну уж нет, уж кто-кто, а потаскухой тебе меня не назвать, –посмеялся парень, улыбнувшись криво сквозь боль.– сам же сказал, что я целка, так что ты ошибаешься… Новый удар в живот, от которого пленник скручивается пополам и падает, желая поджать ноги и таким образом облегчить боль, но его специально прогнули в спине, чтобы помучался как следует. Дальше началось самое ужасное. Дать ему быструю смерть - это настоящий дар, поэтому надеяться на это не стоило. Этот треклятый амбал выбил ему все внутренности, отчего юношу рвало кровью, перебил челюсть, сломал запястье и ребро, вывихнул ступни ему. И вроде бы, всего этого можно было избежать, если бы он забился в угол шатра и молчал, но нет же, он дрался в ответ, и получай за то, что ты «герой» и сражаешься до конца. Последний удар пришелся в висок и он замертво упал на подушки в шатре, а его тюремщик был настолько зол, что ему было абсолютно плевать, умрет тот или останется инвалидом, и не важно, что Хан уже на пол пути до их стоянки. Оставив ослабленного и избитого юношу одного в шатре, мужчина вышел, в то время как Елисей хрипло закашлял кровью и поступил взгляд в потолок шатра, чувствуя как силы покидают его и ему становится невыносимо больно, но если эта боль добьет его — то пускай, он потерпит ещё немножко. *** Добрыня и Настасья отправились вдвоем, будучи уверенными, что они сами прекрасно справятся и они были как всегда правы. Мужчину вел зов сердца и он чуял, где его возлюбленный и что с ним. Надежда была в то, что его мальчишка жив и здоров. За этот промежуток времени Добрыня успел многое переосмыслить и понять, что пора бы уже остановиться и сделать выбор. Что ему дороже? Власть, слава и песни в его честь, или семья — супруг, дети, спокойная и тихая жизнь, и пускай не так раскошно, но когда в семье есть любовь и взаимопонимание, то будет и счастье и своя особенная роскошь. Погруженный в свои мысли, он не сразу увидел на горизонте кочевое село. Вон оно где нечисть хоронится, туда им надо. Стратегический план уже имелся, и самое в нем главное — бессмертие. Добрыня и Настасья Боги, поэтому убить их практически невозможно. Поэтому план и состоял из трёх действий — зайти с двух сторон от села, раскидать всех басурманов в разные стороны, найти и спасти Елисея. Отличный план, а главное смелый, даже можно сказать, немножко сумасшедший. Но они не ищут легких путей, когда речь идёт о жизни, которая возможно сейчас висит на волоске. Что ж, чуйка и зов сердца не подводили его, и во всем виновата эта истинность, связавшая их вместе. *** Добрыню охватила ярость и он убивал всех, кто вставал у него на пути. Безжалостно, резко и сильно. В шатровом селе была поднята тревога, и услышав имя «Добрыня…» многие теряли смелость идти в бой. Мужчина вдруг остановился напротив цветастого большого шатра, спрыгнул с седла, но путь ему перегородил почти что с него ростом монгол, лысый и хорошо слаженный, на удивление. Обычно эта народность была ростом с метр в прыжке, а этот явно полукровка, судя по разрезу глаз и более-менее яркой коже. Дальнейшие слова на четком русском подтвердил гипотезу Добрыни. — Ты не пройдешь, богатырь. Ты здохнешь прямо здесь, даже не войдя туда. — Ты только что сам сказал мне наводку. Так бы я прошел мимо, но теперь я знаю — он там. И разве твоя «уверенность» остановит меня? Для разговоров не было времени, потому то мужчины и слились в грандиозной битве. Тут то Добрыне и пришлось повозиться, ибо этот громила был сильнее тех, кого он сейчас только что убивал. Получив ранение от кинжала в бок, мужчина зарычал словно лев, отбил следующую атаку мечом и ловким движением схватил басурмана за шею, сбил с ног и повалил наземь, тут же сжав глотку, а после свернув ее в сторону с омерзительным хрустом. Будь здесь Елисей, его юный, нежный и ранимый мальчик, то его бы непременно стошнило — так думал Добрыня. Как хорошо, что он не видел этого. Однако знал бы он, как храбро сражался Елисей, умышленно загоняя себя в могилу, не думал бы о таком. Войдя в шатер, где было темно и тихо, Добрыня ощутил едкий соленоватый запах крови. Он буквально выедал слизистую носа и в голову Добрыни лезли самые дурные мысли, и не зря на самом деле. Найдя наощупь огниво и факел, он спешно зажёг его и выставил перед собой, после чего с трудом удержал огонь в руках, увидев на коврах и подушках обмякшего юношу с запрокинутой головой, разодранной рубахой и штанами. Его тело было покрыто ранами, кровоподтёками, синяками. Костяшки пальцев стерты в кровь до кости, видимо юноша защищался и боролся до последнего. Впавший живот оголял ребра, одно из которых было как то неестественно приподнято вверх. Ступни перебинтованны, ибо его частенько били по ногам, и только они заживали, как вновь ему их подбивали. На боку его красовалось клеймо, ужасающий ожог, который ещё не успел зажить и образовал вокруг гной и разложенные ткани. Мужчина и сам не ощутил, как завыл горько, как упал на колени и стал стонать от увиденного, будто ощущая все то, что перенес его возлюбленный. В шатер вбежала Настасья и ахнула, подпрыгнув на месте от увиденного. Добрыня протянул ей факел и приблизился к юноше, аккуратно взял его за личико, заправил золотые кудри за ушки и огладил такое же избитое лицо. — Елисей, дитя мое… –он опустился к нему и прижался ухом к груди, услышав слабое сердцебиение. На Добрыню это влияло, словно живительная музыка, потому он громко воскликнул: — Живой, Настасья, он живой!.. Елисей, потерпи немножко, скоро мы будем дома и я сделаю все возможное, но не дам тебе умереть. Ты только держись, любовь моя. Взяв на руки это хрупкое и слабое тело, мужчина понес его прочь отсюда, от этого поганого и страшного места. Вокруг были горы трупов войнов Орды, горящие шатры и палатки. Выжившие старались спасти провиант, коней, краденную скотину, да и самим спастись от пройденной «бури». Зато раз и навсегда будет прояснение — у Бога ничего нельзя брать, будь то простая безделушка, или человеческая жизнь, за которую Божество несёт теперь ответственность и сохранность. *** Ловким движением колена богатырь распахнул дверь в свою избу, которая от удара истерично заскрипела и стремилась слететь с петель. Он уже был взрослым мужчиной, естественно имел отдельное жилье, в котором он планировал жить с Настасьей после свадьбы, но теперь, по сути, этот дом принадлежит не только ему, но и Елисею, который телепался в руках мужчины словно тряпичная кукла. Настасья поддерживала голову юноши, приоткрывала двери и была на шаг впереди, дабы помочь Добрыне. Уложив тело на кровать, богатырь ловким движением стянул всю эту рвань с юношеского тела, оставляя его в одном белье и нагрудной повязке. Вновь разглядев тело на наличие ран, мужчина положил руку на живот омеги, плавно переходя к сломанному ребру. Последовал обречённый вздох Добрыни и тихое, произнесенное сквозь зубы предложение. — Я не силен в лечении… Черт, черт, черт! — Кстати о нем, Добрыня. Кощей отлично справится. Он Бог смерти и если постарается, сможет предотвратить его гибель. Добрыня скривился и гордо вскинул подбородок. — На то он и Бог смерти, что лишь добьет его! — Засунь свою ревность знаешь куда?! Твой возлюбленный умирает, а ты готов выставлять напоказ свою гордость и отказываться от услуг врага в такой момент? Заметь, враждуешь ты и он, все это между вами, но Елисей… Он имеет хорошие отношения и с ним, и с тобой. Сейчас каждая минута в цене, поэтому решай: либо он умирает и ты живёшь дальше со своей гордостью, либо просишь о помощи Кощея. Именно «просишь», а не «унижаешься». Когда каждое мгновенье ценно, простую просьбу о помощи нельзя назвать «унижением». Настасья всегда была мудра и рассудительна. Хоть и альфа, но такие упрямые принципы, в отличии от мужчин, никогда не имела. Возможно, альфа женщина была даже в чем-то лучше альфы мужчины. Призвать Кощея не составило труда. В тот момент в комнате потемнело, за окном, несмотря на рассвет, случилась та же ситуация и посреди комнаты появилась тень, затем черные перья вихрем на полу и в этом месте появился сам Кощей Бессмертный. Выглядел он лучше, по сравнению с теми днями, когда угодил в ловушку. Вновь носит костяные короны с драгоценными каменьями, черные мантии, мундиры… В общем все тканевое, кожаное и благородное, во всех черных оттенках. Кощей уставился на богатыря змеиными глазами, затем на тельце, что лежало как муляж посреди кровати. Зрачки Кощея сузились, он оскалился, выступили когти из кожаных перчаток. — Тебе доверили ребенка, а ты!.. Ах ты поганый святоша! — Закрой пасть, ты, собачье отродье! В начинающуюся перепалку влезла Настасья, обоим отвесив мощный подзатыльник. — А ну закрыли рты! Вы подраться можете потом, хоть поубиваете друг друга, мне без разницы, но вспомните и увидьте наконец, кто находится при смерти. Кощей злостно цокнул и клацнул зубами в паре метров от лица Настасьи, намекая на то, что женщина ему неприятна, да и вообще он не любитель женщин. Есть одна дорогая для него — это мать. И юноша, который сейчас может угодить в его царство и стать бестелесным молчаливым духом, который отправится либо в Рай, либо на перерождение. Сев перед Елисеем, мужчина стал водить когтистыми руками вдоль тела. Добрыня с отвращением скривился и сжал кулаки, видя в этом лечении грязный подтекст — он лапает Елисея. Но лучше так, чем потом лично выпиливать крест и гроб по размеру. Эти изверги избили мальчишку до полусмерти, если бы Добрыня опоздал хотя бы на полчаса, сейчас бы он не довез его до дому. Его тело постепенно восстанавливалось, затягивались шрамы, порезы, белели синяки и кровоподтёки. Добравшись до ребра Елисея, Кощей вдруг отпрянул, увидев это клеймо. — Так вот оно что получается. Значит сам Хан мечтал познакомиться с Елисеем. Это его метка, но не обычная. Рабы или наложницы получают другие метки, а эта… Им всерьез заинтересованы ваши враги. Даже догадываюсь почему. — Не тяни, баламут, говори по делу. — Услуги единственного светлого жреца могут понадобиться не только Богам и темным силам, но и третьим, так скажем левым силам. Я уберу клеймо, но это не значит, что он затеряется и Хан прекратит на него охоту. Судя потому, как ты освободил Елисея, будет охота не только за ним. Они придут мстить, все придут, и тогда борьба будет по-настоящему кровопролитной. Вспомни свой долг, Добрыня и тогда мы серьезно поговорим на эту тему. Добрыня злился на Кощея за его философию, но доля правды была. Даже огромная доля. Когда клеймо было убрано, Кощей оглядел Елисея и легонько прижался губами к его лбу, целуя аккуратно и медлительно, словно забыв, кто здесь стоит. Мужчина сжал кулаки до хруста, но Настасья успокоила его, шепнув. — Я пойду наберу горячей воды, отмыть кровь и грязь. Не дури, не надо этого делать.–кивнула она в сторону Кощея, который с лёгким опьянением смотрел на гонца. Такой взгляд обычно говорил о симпатии к тому, на кого был направлен этот взор. Владыка Смерти присел на стул и взял за руку Елисея, прижавшись лбом к его тыльной части ладони. Добрыня уселся с другой стороны от постели и оглядел Елисея, а после уставился на Кощея. — Левые силы — кто они? — Я не настолько стар и мудр, чтобы знать это. Знают те, кто ещё жил во времена, когда только-только создавалась вселенная. Просто знай, что есть ещё третья сторона, при которой темные силы покажутся ещё одуванчиками на весеннем поле. Добрыня помолчал на момент, выдержав небольшую паузу. — У тебя был шанс убить меня, сам знаешь для чего. — Елисей бы не простил этого. Понимаешь, если бы не ваша истинность, которой за версту несёт, я бы ещё поборолся за право быть с ним вместе. Но убив тебя, он лишится рассудка. Ты же знал об этом? Потеряв истинного, омега сходит с ума и ей тяжело живётся на этом белом свете. То же самое и с альфой, но тут уже гнев и ярость, и когда-нибудь за твое безумство тебя тоже убьют. Исходы…дурные, я бы сказал. Если бы он не был связан с тобой, я бы убил тебя и доказал ему, что я лучше всяких святошей. А так, мне его страдания ни к чему. Раз ему радостно с тобой и у него при всем этом есть улыбка, то и я ощущаю некую радость за него. Богатырь помрачнел на мгновенье. — Но Боги — однолюбы. Это значит, что… — Да, ты правильно понимаешь. Я люблю его, но ненавижу тебя, вот и приходится с этим жить. И поверь, я никогда тебе не прощу того, что ты появился на моем пути к счастью. Ты всегда будешь мне отвратителен и ненавистен, и на союзничество со мной ты не можешь рассчитывать. Этого никогда не будет. — Никогда не говори «никогда».–ухмыльнулся богатырь, вызвав возмущенную гримасу на лице Кощея. — Я даю тебе клятву, что этого никогда не случится. *** Кощей ушел через некоторое время, оставив Елисея с Добрыней наедине. По прогнозам Владыки Смерти, Елисей ещё долго будет лежать в постели. Пускай его и излечили, тело ослабло, и чтобы восстановиться внутренне, понадобится время. Тем временем, Хан со своим отрядом приближался к кочевому селу, где как раз таки и находилась его цель, но приближаясь ближе и ближе к лагерю, мужчину охватывала волна безрассудства и истерики. Это было огромное пепелище усеянное телами, и те кто выжил, заикаясь твердил одно слово «Богатырь». Вождь золотой Орды ощущал приступ буйства и гнева, проклиная и богатыря, и этого мальчишку, который теперь станет его главной и основной целью в этой битве. Елисей же поправится, встанет на ноги и они начнут жить так, как подобается. Добрыня уже многое решил для себя, сделав главный выбор в своей жизни — юноша, который подарит ему счастливые моменты в жизни, поможет создать семью и прожить достойно вместе. Он сделал этот выбор. Мужчина останется с ним на земле, они проведут вместе ещё много радостных деньков, и никто не посмеет разлучить их.