Чертоги грозовой гряды

И вновь тот самый кошмар, в котором он убегает он невиданного существа и пытается скрыться в глубинах леса. Лесная глушь кончается, а впереди расстилается поле, усеянное луговым травами. Луна в звёздном небе освещала тропинку, протоптанную вдоль поляны и Елисей на момент понял, что погоня прекратилась. Он облегчённо вздохнул и принялся идти дальше, ощущая под ногами ковер из полевых цветов. Неожиданно он наткнулся на тело, лежащее средь ромашек и васильков. Это был юноша, примерно его ровесник, облаченный в одни штаны и сапоги. Телосложением напоминающий альфу, да и внешне смахивающий на кого-то знакомого. Елисей внимательно разглядел его мордашку и с ужасом стал понимать, что этот молодой человек чем-то похож на него. Светлые волосы, острый нос, впалые щеки и четкие скулы, но имелись и другие черты лица, как будто принадлежавшие другому человеку. Грудь парня была изрезана, вдоль ребер имелись глубокие раны, кожа бледная как у мертвеца, а из закрытых глаз вдруг пошли алые густые слезы. Омега коснулся лица его, тут же испуганно убрал, прекрасно понимая, что этот юноша мертв. Хотелось реветь от увиденного, как будто он знает этого мертвеца и скорбит по нему. Он не контролируя себя начинает горько плакать, выть от ужаса и отчания, как вдруг ночную тишину разрезает громкий крик птицы. Это могущественный ворон летал над ними, затем стал снижаться и приземлился недалеко от тела убитого парня, тут же распахнув крылья и раскрыв клюв. Тихонько подобравшись к мертвецу, ворон тихонько каркнул, взмахнул крыльями и склонил по-птичьи голову. Из маленьких черных глазок капали слезы на раны убитого, то и дело затягиваясь и исчезая на глазах. Ворон исцелял юношу, и когда раны исчезли, он клювом прижался ко лбу покойника, тихо каркнул и крыльями обвил его лицо, оставаясь в таком положении надолго. Елисей стоял пооадаль и наблюдал за этим явлением, отмечая для себя, что этот ворон кого-то ему напомнинает. Холодная сильная рука приложилась ко лбу, отчего Елисей застонал хрипло, зажмурился и ощутил малейшее облегчение. Было жарко, вновь ломота в теле, а эта рука была единственным маяком среди темных просторов. Распахнув глаза, он увидел потолок, затем не оборачиваясь, оглядел комнату и выяснил, что находится он у себя дома, а рядом с ним сидит Добрыня, который склонил голову, закрыл ладонью глаза от усталости и кажется дремал. Видимо, касание руки произошло давно, но Елисею сквозь бред казалось, что это произошло буквально только что. Он с трудом постарался повернуться на бок, в ту сторону где сидел Добрыня, как вдруг тело пронзила боль и он громко всхлипнул, прервав сон мужчины. Он подорвался с места, склонился над постелью и взял за ладонь Елисея. — Эй, не нужно лишних движений, тебе нельзя напрягаться. — Добрыня, милый…–не знал он, с чего начать, как спросить его, но набравшись смелости, он положил руку на живот и с мольбой глянул на супруга.– мой малыш, как он?.. Богатырь хмуро свёл брови, закрыл глаза и отпустил ладонь юноши, тут же упав на стул и тяжко вздохнув. Такая реакция пугала омегу, у которого задрожали колени и руки. — Ты потерял его, Елисей. Один вопрос. Почему? Почему ты не сказал мне об этом? Зачем ты утаивал от меня это? Услышав такое заявление, Елисей дрогнул в постели, уставился в одну точку, медленно схватился за голову и истерично зарыдал, пытаясь подавить крики. — Я не хотел, чтобы ты волновался. Я не хотел стать обузой для тебя… — Что?! Что ты говоришь такое, Елисей?..–болезненно отреагировал он на это заявление, чувствуя такую же боль на равных с Елисеем. Он медленно встал на колени перед постелью, обвил ладони омеги и ласково оглядел его.– Дурацкая мысль. Ох, какого же ты дурного мнения обо мне… Да, я бы волновался за тебя, потому что люблю, да и инстинкты альфы заставили бы меня заботиться о тебе, не говоря уже о моих моральных принципах. Ты глупый, если думал, что я буду зол на тебя, или тому подобное. Мне тяжело знать, что ты был в положении и теперь лишился его из-за моего незнания. Я тоже виноват в этом. Ну-ну, не плачь… Главное, ты цел и скоро поправишься. Был риск, что ты не откроешь глаза, проспал более недели.–прошептал он устало, но после с трудом выдавил нежную улыбку, таким образом пытаясь показать, что не ругает Елисея, но эта улыбка вышла слабой, доказывая тот факт, что альфа тоже болезненно перенес потерю их ребенка. Выкидыш у омеги, но он разделяет эту боль и страдает вместе с ним. Мужчина привстал, склонился над постелью и поцеловал его в лоб, как вдруг юноша крепко обнял его за шею и горько заплакал. — Добрыня, прости меня! Умоляю, прости! Я виноват перед тобою, так виноват… Сколько раз я падал и вставал, сколько нервов тебе потрепал из-за своих принципов и амбициозности. Но несмотря на это ты всегда, всегда был рядом и помогал мне! Чтобы ни было, каким бы я ни был, ты оказывал мне поддержку, а я вел себя как полная дрянь! Хамил тебе, дерзил, говорил обидные слова и отталкивал своим поведением, показывая гордыню, свой проклятый характер и амбициозность… А ты просто продолжал быть рядом, готов был выслушать и поддержать меня. Я забыл на мгновенье, что ты единственный мой самый близкий и родной человек. Больше у меня никого нет, на кого бы я мог положиться и кому мог довериться. А теперь, после того что случилось… Я не буду винить тебя, если ты разлюбишь и бросишь меня.–переходил он на шепот, ощущая слабость и му́ку, пожирающую его изнутри. Добрыня прикрыл глаза и обнял его так же крепко, нежно прошептав на ушко. — Дурень. Ни слова больше об этом.–затаил он дыхание, а затем продолжил. — Я зол что ты не сказал мне о беременности, но разве я могу бросить тебя из-за этого? Я лишь молю тебя, чтобы ты не скрывался от меня, чтобы я всегда мог слышать от тебя то, что тревожит твою душу. — Ты здесь из-за меня, а так бы с удовольствием жил в чертогах… — Елисей! Мой дом, там где я рос, где воспитали меня, и в конце концов я повстречал тебя. Почему ты думаешь иначе? — Ты всегда был для меня чем-то непостигаемым, высшим, идеальным… Ты герой, войн, Бог, а я кто? Простой гонец, гонимый мальчишка, который пытался выжить и скрыться ото всех. Это мой образ жизни, скрываться и бояться. Может, я не боюсь нечисти, проклятых монголов, самого Хана, гибели от ран и недугов, но я боюсь недостойной смерти… Смерть не в битве, а где-то в канаве. Богатырь взял его за ладонь, поцеловал ее нежно и всем видом показал, что он может продолжить изливать душу. — Когда я слышал о тебе истории, я мечтал стать таким же, как ты. Сильным, бесстрашным, мужественным, но это тело…эта ничтожная омежья сущность, она не давала мне подняться выше! Как будто я лишен крыльев, в то время как ты наделён ими. И мне не взлететь, никак, совсем никак…–он закрыл лицо руками, боясь показывать слезы. — Я и подумать тогда не мог, что через каких-то два, три года ты будешь со мной. Моя жизнь изменилась благодаря тебе, но я не чувствую себя достойным быть твоим супругом. Знаешь что говорят в селе, пока тебя нет дома? Что я околдовал тебя! Даже не потому, что я якобы мог до замужества понести от тебя, а то что я колдун и бес! Столько красна девиц ходит, а он выбрал какого-то хилого мальчишку, который даже за себя постоять не может. Я неровня тебе, поэтому боюсь говорить о своих страхах, боли, недомогании… Мое положение — это тоже своего рода слабость, что я не могу быть подле тебя во время боя. Я жрец, но я многое не знаю о себе и не знаю о талантах, что сокрыты во мне. А я лишь хочу, чтобы ты гордился мной. Но этому не бывать, пока я слабый, ничтожный, непутевый омега… Добрыня слушал его внимательно, а после слабо выдохнув, произнес своим глубоким медвежим голосом. — Ты очень заблуждаешься, любовь моя. Я же говорил тебе, что ты не только мой супруг, которого я люблю всем сердцем, ты и мой ученик, которым я так же горжусь. Если бы не ты, я никогда и не узнал бы о своем роде. Ты помог не только мне, но и остальным богатырям, открыл всем нам глаза на многие вещи, о которых мы и подумать не могли. Если бы не ты, так и служил бы этому бесу на троне… Когда-то ты говорил мне, что я спас тебя, взяв под свое крыло. Нет, это ты спас меня от забвения. Елисей чувствовал себя отвратно, что даже слова мужа не могли поднять ему настроение. Может душевная боль и ушла на задний план, а вот физической никак не уйти. Он закрыл глаза и вновь горько зарыдал, ощущая вновь крепкие объятия со стороны альфы и его нежное укачивание из стороны в сторону. — Добрынь, мне больно, я так больше не могу… Лишь могила исправит все эти ошибки, сотворенные мною!.. — Хватит! Хватит говорить такое… Ты думал о том, что будет со мной, если тебя станет? Твоя гибель не принесет ничего хорошего как для меня, так и для остальных. Дурень, я же люблю тебя. Что бы ни было, –остановился он на полуслове, поймав взгляд голубых глаз омеги. — что-бы не случилось.–закончил Елисей, обвивая ладонями лицо супруга и касаясь губами его губ, чувствуя малейшее облегчение. Добрыня ответил на поцелуй мимолётно, а после снял сапоги, кафтан и прилёг рядом к Елисею, который подбился ему под бочок и прикрыл глаза, пытаясь уснуть и чуточку отдохнуть, так как слабость калечила его изнутри. *** Все последующие дни Елисей испытывал неимоверные мучения. Боль, страдания, недомогание, чувство собственной вины за произошедшее, ярость на самого себя и за свою глупость. Он впадал в отчаяние, граничащее с истерикой и криками. Порой бывало, что просыпался он от кошмаров со слезами и пол ночи дрожал в руках супруга, который был рядом. Если же говорить о Добрыне, то такого мужа ещё стоило бы поискать. Видя состояние омеги, он старался не покидать его ни на минуту. Единственное, что успокаивало омегу, так это горячий таз с водой, где Добрыня мог прижать его к своей груди и расслабиться на равне с омегой. Он ведь тоже устал от вечной службы и защиты земель, которые, как оказалось, даже не являются ему родными. Все стало в тупик. Жизнь шла, а разгадок не было, хотя чувствовалось — некая тайна скрыта у них под носом. Князь, татаро-монгольское иго, Боги… Что-то было здесь нечисто. Ранним утром Добрыня решил отправиться наколоть дров, перед этим оставив Елисею завтрак в виде каши и зерновых лепёшек. И вновь Елисей очнулся от ужасных видений. Каждый раз, когда он видел мертвеца во сне и ворона вместе с ним, у него начинались судороги и режущая боль в животе, будто наказание за его глупость и потерю ребенка. Сейчас же он вновь ощутил ту самую боль, которая туманила его рассудок, заставляя делать непоправимое. С трудом встав с постели, он принялся шататься по комнате, держась за живот, пока ноги не занесли его поварню, где на столе лежал один из охотничьих ножей, которым Добрыня делал заточки на стрелах. Грубое, холодное лезвие металла так и манило, чтобы его взяли в руку. Юноше казалось, что это облегчит боль, станет лучше, хоть немного и на момент, но боль уйдет. Находясь в полном бреду и вне сознания, он взял лезвие в руку и направил на низ живота, постепенно и медленно приближая острие к животу. В это время, словно сам Бог смерти являлся чьим-то ангелом хранителем, летал над домом Елисея. До него дошли слухи, что с юношей случилась беда и он до последнего не желал верить в то, что омега мог в потерять ребенка. Чтобы удостовериться в этом, он явился именно в этот день. Плевать на слова его супруга-божка, ему сейчас не до него, ему важен именно Елисей. Подлетев к окну, где находилась почивальня, Кощей не заметил того в постели. Может быть, в другой комнате? Приблизившись к окну в поварню, ворон громко закаркал от увиденного, стал биться в окно, но Елисей как будто его не слышал, занося кинжал для более глубокого удара. Кощей встрепенулся, отлетел на приличное расстояние и налёту разбил окно, тут же меняя облик на людской и хватая омегу за талию, тем самым предотвращая удар. Елисей от хватки теряет равновесие, и чтобы как-нибудь удержаться, закидывает руку и случайно проводит лезвием вдоль бледной щеки Кощея. Лезвие вылетает из рук, а Владыка Смерти держит его за талию, как вдруг ощущает сопротивление и возмущенный крик. — Я был так близок к освобождению! Мне больно, мне тяжко, я хочу покой! Отдай сейчас же, а не то!..–принялся он вырываться и царапать ладони Кощея ногтями. За этим было забавно наблюдать, так как Елисей был ослаблен, да и Владыка Смерти вряд-ли пострадает от такого. Кощей рассердился, развернул его к себе лицом и схватил за шею, тут же прижав к стене и сдавливая ее одной рукой до ужасных хрипов юноши. — Выкинь дурь из головы! Это не твои мысли, не твои слова. Я говорю выкинь это! –сжал он ещё сильнее, когда Елисей уже стал обмякать в его руках от нехватки воздуха. Проклятые мысли сразу же улетучились, как и само сознание, которое стало угасать. В избу вошёл Добрыня и увидев такую пренеприятную картину, бросился на Кощею с целью убить подлеца за такое, но мужчина выставил руку и рыкнул. — Ещё шаг сделаешь и ты будешь блуждать в моих владениях. Пока ты решил хозяйством заняться, этот балбес вскрываться собрался! Вот на каком хрене тебя черт носит? Оставил его одного, да ты в своем уме?! — Я вышел лишь на секунду!.. — И она могла ему стоить жизни…–мужчина резко отпустил омегу, которого тут же подхватил Добрыня на руки, ибо после удушья парень окончательно лишился чувств. — Накой черт ты стал душить его? — А ты слышал, что он говорил? Он бредил, ему нужно было прервать эти мысли.–Кощей злостно пилил взглядом Добрыню, взгляд которого был таким же «добрым и ласковым». Коснувшись щеки с порезом, на которой уже выступили темно алые, почти что черные капли крови, Кощей ухмыльнулся и промолвил. — И лезвие ножа направлял не он. Никогда не поверю, чтобы ослабленный мальчик попытался вырезать мне глаз. — К чему ты ведёшь? — К тому, что надо поговорить. Чую твою неприязнь, но это все ради него. Поверь уж, для тебя я никогда бы не стал делать благое дело. Конечно, если оно несёт какую-то ценность для меня, то пожалуйста. А так… Богатырь недовольно оглядел нечистого, но делать было нечего, так как Кощей и впрямь мог помочь им, если Елисею угрожала опасность. Уложив гонца в постель, мужчина оглядел его с ног до головы, закрыл глаза, затем приставил руку к губам, явно задумавшись. — Эта потеря стала для него мучительной, как и для меня… Кощей смотрел на него серьезно, без какого-либо азарта или насмешки, хотя в душе искренне сожалел, понимая его страдания как несостоявшегося отца, и боль омеги, который испытал все это на собственной шкуре. — Знаю, тяжело. Но ему сейчас в разы тяжелее. Просто хочу сказать, что худшее лишь впереди. В тот день он потерял много крови? Мужчина искосо глянул на него, будто обвиняя за такие распросы. Для него это отразилось ужасным клеймом в памяти, когда ты не понимаешь, каким недугом болен твой омега. Он держится за живот, кричит, теряет сознание, мучается, истекает в крови и бредит, а потом выясняется, что он был месяц в положении. И ты винишь себя, ненавидишь за то, что ты как муж и наставник недоглядел, не справился со своей ответственностью. — Повитуха не успевала менять воду и выстирывать простыни…–зло прошипел он, хватаясь за голову и склоняя голову над постелью, где лежал супруг. Вновь те переживания и страхи окутали с головой мужчину. Кощей и не думал задеть того, однако увиденное заставило его на минуту помолчать. — Я не силен в познаниях знахарства, не имею навыков лекаря, но это не очень хорошо. Богатырь горько усмехнулся, убрав руку с переносицы, которую он тер все это время. — Да ты что? Откуда знаешь? — Хватит поясничать! Он может и не понести от тебя, тупоголовый ты баран! Омеги слабее женщин. Не каждая может забеременеть после такого, а с омегой дела обстоят ещё хуже. Ты, тупорылый божок!.. — Закрой свою гнилую пасть, нечисть! –зарычал грозно богатырь, вскочив с табуретки и схватив за ворот Кощея, который ответно оскалил острые зубы и вынул кинжал, приставив тот к ребру недруга. — Я знаю, как и чем убить Бога. Что быстрее: свернуть шею, или вскрыть брюхо? Добрыня фыркнул и отпустил того, тут же начиная нервно расхаживать по комнате. Кощей сложил оружие и продолжил. — Не бесись. Слушай дальше. Ты же знаешь, что тебе как будущему правителю чертогов полагается наследник. Если Елисей не сможет, а он уже подорвал свое здоровье, то твои предки будут настаивать… — Слал я их к черту пить квас. Я связан с ним душевно, физически, морально. Мое сердце и душа принадлежат ему. Теперь уже Кощей начинал беситься, выпуская когти и сплевывая куда-то в бок. — Да мне плевать на вашу морально-душевно-физическую вязку! Не перебивай меня! В чертогах, а именно во времена языческих зимних праздников, устраивается пир. На нем и происходят ценные знакомства. Зима близко и вскоре тебе с остальными богатырями придется вернуться назад. Тебе объяснить, что для тебя подготовила твоя неимоверная матушка?.. Добрыня распахнул глаза и стал отрицательно крутить головой. — Я давал клятву перед Богами… — Ей на это плевать, что ты и кому там давал. Перун такого же мнения.–он выдержал паузу, а после тяжело проговорил. — Елисей не имеет расположенности среди Богов. Даже они недоумевают, как ты сошёлся с слабым смертным. Потому я пришел тебя обрадовать — зимой на пиру буду смотрины, где тебя буду знакомить с потенциальными невестами! Предполагаю, тебе дадут что-нибудь выпить, кажется любовное зелье, и пиши «пропало»…–хохмил он с улыбкой, в то время как богатырь был вне себя от такой весточки. — Черт побери! Проклятье! — Эй, полегче, святоша. А то покарают за такое сквернословие.–усмехнулся он, сложив руки на груди. Добрыня медленно повернулся к нему и презрительно оглядел с ног до головы. — А с чего это ты решил помогать мне? Пришел, предупредил «по-доброму». Ты же вроде как сам претендовал на его руку. Решил таким образом избавиться от меня? Владыка смерти цокнул языком, покрутил головой, сверкнул желтыми глазами. — Я же сказал тебе, идиот тупорылый, это не ради тебя… Все дело в истинности. И дня не проживете друг без друга, стоит кому-то из вас умереть или ещё чего. Подохнете, вот и все. Я винил Елисея за его ужасный вкус, –он обвел взглядом богатыря, делая ярый намек в его сторону.– но понял, что это уже в подкорках сознания и организма он избрал тебя. У богатыря чесались руки переломать кости этому подлецу, но он говорил очень правильные и точные вещи. Вдруг Добрыня ехидно улыбнулся. — Значит ты блефовал, когда вооружился кинжалом против меня. Я уяснил это, что ты ещё тот брехун. Кощей фыркнул и отвёл взгляд, который упал на спящего Елисея. — Я не хотел ему делать больно, но он себя не контролировал. Это было единственное, что я мог сделать в этот момент, чтобы предотвратить ошибку… Если ты позволишь, я хотел бы побыть с ним. Мужчина оскалился и нахмурил брови. — Да пошел ты!..–неожиданно умолк он, видя что на его грубость Кощей никак не отвечает. Его взор направлен только на Елисея и мысли только о нем. Он может наслаждаться им издалека, ведь принадлежит он совсем другому человеку. Хоть так, но он мог побыть с ним. Добрыня хмыкнул и отвёл взгляд. — Ладно, оставайся. Мне нужно ещё сделать многое по дому. А ты как раз понаблюдаешь за ним. Кощей добро улыбнулся, все так же смотря на спящего омегу. — Спасибо. *** Елисей дрогнул, тяжко задышал и распахнул глаза, ощутив как холодный пот стекает вдоль спины и кто-то кладет руку на лоб. — У тебя жар… Но тебе холодно, ты весь дрожишь. — Кощей! –с трудом восклицает он и пытается коснуться его ладони. Тогда-то Владыка Смерти подаёт ее и с нежностью оглядывает страдальца.– я так рад, что ты здесь… — И ты не помнишь, что произошло ранее? Омега закрыл глаза, будто пытаясь вспомнить, а потом досадливо промолвил. — Ничего не помню, лишь боль в горле, затем в голове и я просыпаюсь здесь, но где я был, что со мной, все как в тумане. Только… Кощей затаил дыхание, прислушался к нему, но тот кажется боялся сказать ему суть. — Говори, что тебя тревожит. — Кошмар, один и тот же. Бегу вдоль леса от невиданного существа, выбегаю в поле, а там мертвец. Юноша, раны которого с каждым сном все сильнее и сильнее разлагаются. Над ним кружит ворон, который исцеляет его своими слезами. Я не понимаю, что это значит, кто этот парень и что за птица пытается его спасти. Мужчина задумался, даже и не зная, какую параллель здесь можно провести, разве что связать это как-то с потерей ребенка. Этот юноша вполне может быть его сыном, которого он потерял, а ворон? Не уверен он был, что будет как-то иметь отношение к детям богатыря и гонца. Сон странный, очень мутный, потому он не спешил делать выводов. — Я помогу тебе избавиться от кошмаров. Вижу, что ты забыл о том, как выглядит хороший сон. *** Вечером, когда все дела были закончены, Добрыня вошёл в избу и увидел как Кощей что-то рассказывает с азартом, а Елисей лежит на животе, приобняв подушку, с интересом слушает, а иногда и вовсе улыбается. Не видел богатырь этой улыбки с того дня, как это случилось и он радовался, что Елисею становится лучше, пускай даже не от его усилий. Кощей умолк, стоило богатырю войти в комнату и присесть недалеко от них. — О чем общаетесь? Елисей и сам неловко отвёл взгляд, зная что эти два самца неравнодушны к нему, ещё и подерутся за внимание. — Кощей рассказывал мне, что было до сотворения земли. — Да? И что же? –ухмыльнулся Добрыня, думая что тот несёт очередную несуразицу, ведь он даже младше него, хоть и создан из частиц угасших богов. — Тьма, кромешная и пустая. Я думаю, будут сотни, а то миллионы предположений спустя года, как зародилась вселенная и наш мир, в конце то концов. Вы — люди, не единственные в этой вселенной, которая объединяет в себе тысячи миров. И с этих миров и попадают в мое царство грешники, а на небеса чистые и невинные. Конечно, у многих народов и рас мы называемся по разному, а чертоги и темные миры эфемерны, то есть принимают облик и вид такого убеждения и религии, которым обладал умерший. К примеру твоего отца кличут Перуном у вас славян, а у других народностей это и Один, и Зевс, и Ваагн, и Райджин. Можно перечислять бесконечно. Ты же ведь заметил, что чертоги выполнены не в славянском стиле, ибо они объединяют все народности и расы иных миров. — Но почему мы называем Перуна именно таким именем, а не другим? — У него есть общее имя, которое никто не знает. Все зависит от национальности. Даже не осознавая ты говоришь его имя так, как называют у тебя в народе. Если бы Добрыня переродился в Скандинавии, ну или в Греции, он бы неосознанно называл его Одином или Зевсом. Вот такая вот дилемма. Ах, вот что ещё. Если в чертогах, к примеру, будет дух с другого континента, Япония к примеру, то называть он будет его Райджин, но слышать ты будешь Перун, и наоборот. Странно, понимаю, но довольно забавно. — Бог един, только каждый народ его описывает по разному, все зависит от бывших заслуг. — Да ты человек догадка, Добрыня.–хмыкнул Кощей, вызвав у Елисея тихое «хи-хи». Богатырь с удовольствием бы отоварил наглеца, но именно благодаря ему Елисей сейчас улыбается и чувствует себя лучше. Ревность ревностью, но этот некромант умеет найти подход к каждому, если конечно будет какая-то выгода. Но Елисей единственный, для кого он готов стараться за просто так. Вернее, ещё есть его мать, но это уже другая история. Когда нечестивец покинул их дом, богатырь отнес Елисея в баню, где они ещё долго ластились в горячей воде и общались на различные темы. И все же, начать ту тему, которую поднял днём Кощей, Добрыня не мог. А надо было предупредить омегу, что через неделю они отправляются в чертоги. Так нужно было, ибо он отсутствовал дома более сотни лет. Многие желают увидеть его и остальных детей Божьих на этом пиру. Взяв ласково за руку омегу, мужчина нежно произнес. — Душа моя, послушай. В чертогах будет пир в честь смены года, поэтому я обязан там быть. Перун, кажется, не такой дурной, в отличии от его жены, которую назвать матерью язык не поворачивается. В общем, я должен присутствовать. Оставлять тебя одного я не хочу, поэтому… Елисей душевно ощутил упадок сил от услышанного. Ранее он бредил мыслью, что хочет узнать много нового о Богах, побыть среди них и найти множество ответов на вопросы, однако после той встречи с Богиней он не мог и думать об этом. Страх сковал его и теперь он только и желал о том, как бы закрыться от этого жёсткого мира. Его терзала горечь и печаль, а с каждым движением становилось все больнее и больнее. Боль перерастала в нечто ужасное, что наталкивало юношу на желание поскорее освободиться от этих уз жизни. Знал бы он, что его пытаются сжить со свету, может и постарался бы тогда бороться за жизнь. — Добрыня, они ждут только тебя, я буду лишним там. Предпочту остаться дома. — Ты мой супруг. Я связан с тобой. Да и тебе нужно развеяться. Ты в последнее время очень плох, Елисей. Я волнуюсь за тебя. Юноша горько усмехнулся, отводя глаза в сторону. Сначала угрозы Макоши, затем гибель родителей и невинных людей, жажда мести от князя и цель убить его, и не будь Добрыни однажды рядом — князь и то верно убьет его. А теперь он потерял ребенка и была вероятность, что его хрупкий и ослабленный организм больше никогда не сможет понести малыша. Все нарастало как снежный ком, и от отчаяния омега и впрямь задумывался о скорейшей гибели. Это уже были его мысли, хотя иногда за действия свои он не отвечал. — Я не хочу.–нахмурил брови омега, боясь показать истинные эмоции, которые скрывались в глубине души. Страх, отчаяние, гнев. — Добрыня, они будут насмехаться над тобой, указывая на меня. Было бы лучше, если бы я остался дома и ты никому, услышь пожалуйста, никому меня и никогда не покажешь больше. Сослуживцы твои небось ухохатываются с тебя, что твой супруг слабый, недоделанный мальчишка. Убожество малолетнее. И это твой выбор… — Что ты такое говоришь? Елисей, хватит! Ты дуреешь, приписывая себе лишнее! Ты идёшь со мной, ясно тебе? — Что будет на пиру? Что она могла задумать?..–уже говорил он мысли в слух, теряя контроль. В такие моменты он прижимал пальцы к губам и потуплено смотрел вдаль. Добрыня не выдержал и перебил его, фыркнув злостно. — Смотрины невест, вот что она задумала! Елисей, будь ты рядом со мной, есть вероятность что этого не случится. У меня есть закалка, но перед Богами я могу быть бессилен, а ты моя поддержка. В тебе я нахожу силы бороться дальше. Ты мое стремление жить. Неужто ты хочешь отобрать у меня то, что вдохновляет меня? Елисей заглянул ему в глаза, обвил неожиданно за шею и поцеловал за ушком, пальцами начав причесывать бороду мужчины. — Если я останусь без тебя, я не выживу… Я не смогу, мне страшно остаться одному.–голос его стал ломаться, поцелуи исчезли, а сам Елисей уткнулся лицом в плечо супруга и досадливо фыркнул, однако не расплакался, хотя так хотелось выплеснуть всю ту боль, обиду, страх, всю ту мерзость, скопившуюся у него в душе.– я готов, готов тебя отпустить, если тебе станет от этого лучше, и тогда смерть от одиночества не будет такой ужасной… Добрыня обнял его за талию, впустив свободную руку ему в волосы. — Да как ты вообще мог подумать такое? Елисей, вот же…–промолвил он и коснулся губами его лба, обхватывая омежье тело в кольцо объятий, тем самым успокаивая. Истинность, клятвы, настоящая любовь и привязанность — именно это было важным в их отношениях. Даже не смотря на ссоры, сильную разницу в возрасте, недопонимания и различную принадлежность, они продолжали любить друг-друга, а все эти невзгоды были для них основной для укрепления отношений. *** Месяц пролетел незаметно. Пока Елисей встал на ноги, пока Добрыня решал дела, уже наступила зима. О произошедшей потере трудно было забыть, да и Елисей от горя исхудал так, что был похож на ходячий скелет, обтянутый кожей. Как бы муж не пытался привести его в порядок, а Елисей потерял форму. Был юноша жилистый, достаточно сильный, гибкий, а сейчас худощавый, слабый, вечно уставший. Может он и мог держаться в седле, стрелять из лука и взять изящный меч в руки, но к службе он был непригоден, поэтому Добрыня предпочел отставить его дома. Так Елисей и проводил время у родителей мужа, помогая им по хозяйству, и то матери, так как отцу богатыря он помочь не мог. Слабые руки не могли больше таскать тяжести или делать мужскую работу по хозяйству. Этот упадок окончательно добил Елисея, превращая его в безвольного и слабого духовно парня. Что-то высасывало из него жизнь… Добрыня обвинял себя в этом, что запустил мальчишку, так ещё и насильно требовал от него рождение наследника. А теперь вот, заполучите! Служба службой, но и он решил, что после зимы вернётся окончательно к Елисею и останется с ним. Пора заканчивать геройства. Будут они как-нибудь жить, как все простые люди-крестьяне. И все-таки, приближался тот самый день, наступление которого Елисей ну ни как не ждал. В этот день Добрыня вернулся со службы, вошёл в избу и первым делом прошел в спальню, где в постели лежал Елисей, поджав колени и сложив голову на подушку. Дома было ужасно холодно, видимо сам он затопить печь не смог, а отца тревожить не хотел. Подойдя ближе к нему, Добрыня ахнул. — Ты замёрз! Елисей, ну разве ты не мог попросить отца?.. — Это мои проблемы, что в свои 18 я немощен как старик. Не хотел тревожить твоего родителя. Все хорошо, не кричи только… Мужчина с досадой оглядел супруга, который поднялся и натянул на плечи одеяло. — Как долго ты будешь здесь? — Ты забыл? Мы отправляемся в чертоги. Вновь нужен будет портал, ведь мы не одни туда держим путь. — Я открою портал, а потом вернусь домой. Делать мне там нечего… — Мы с тобой обсуждали!.. — А они будут осуждать, видя то, на каком чудовище ты женат. Посмотри на меня, разве я тебе не противен? –оскалил он зубы и направил холодный взгляд голубых глаз на мужа. — Нет. Я просто вижу, как истощают потери. И передо мной не чудовище, а несчастный юноша, который многое пережил. Елисей, любовь моя, прекрати говорить такое… Возьми себя в руки, ты же сильный парень! У тебя есть характер, воля, стремление! Да, бывают падения, но есть те люди, которые помогут тебе встать и подставят плечо.–коснулся ладонью он его подбородка и приподнял на себя головушку, любуясь внешностью возлюбленного.– Тебе не к лицу грустный вид. Омега привстал с постели, скинул одеяло и прижался к груди возлюбленного, положив тонкие костлявые пальцы на его могучую широкую грудь. Эти бледные, тонкие, холодные, хрупкие ладони блуждали вдоль сильного, рельефного тела. Добрыня любит его прикосновения, но сейчас эти слабые руки, худое тело и болезненный взгляд ему в очередной раз доказывают, что его супруг умирает на глазах. Эта худоба, эта злоба в глазах и хриплый голос дают понять, что угасает лучик света в этой душе. Он даже не развивался как жрец, кажется теряя свои навыки. И возможно, дело было не только в потере ребенка, были и иные причины, которых богатырь боялся больше всего. Омега мог разлюбить его, а отсюда и страдания. Мозг не любит, а организм привязан из-за истинности. Потому терзает себя и не может жить нормально. Это было хуже всего… Витязь обнял его за тонкие плечи, едва склонился и положил подбородок на его плечико. Парень ответно обнял его и поцеловал куда-то в шею, ослаблено свесив руки на его предплечьях. — Я привез тебе новые сапоги, кафтан, несколько рубашек…–промолвил он с улыбкой, зная душеньку своего супруга, который обожал новые красивые наряды. И он не прогадал. Юноша оживился, отстранился от него слегка и приоткрыл губы. — Ты купил мне те сапожки, которые мне тогда понравились?.. Сапожник совсем сдурел, такую цену выставлять! И ты купил их?..–видно, что ему жалко деньги, но он хочет услышать — те самые кожаные сапожки на каблуке теперь его. Богатырь рассмеялся приятным бархатным голосом, поцеловал в лобик супруга и кивнул, вызвав у омеги ещё большую радость. Ну хоть это немного подняло ему настроение. Уже через минуты он крутился перед зеркалом, примеряя новые наряды, которых оказалось очень много. Добрыня постарался и подобрал на ярмарке все то, что могло бы заинтересовать молодую омегу. Видал он вкусы и предпочтения Елисея, имея полное право называть себя мужем омеги, которого знал как облупленного и ценил его. Причесав длинные волосы ниже лопаток, убрав унылое лицо и нарядившись как подобает, юноша наконец-таки стал выглядеть хоть чуточку живее. Он подошёл к Добрыне, обнял его за предплечье и тихонько шепнул. — Как я тебе? Только скажи правду: ты решил подкупить меня за вещи? Богатырь возмутился, но не отпрянул от омеги и высказался достаточно жестко. — Я не могу побаловать любимого супруга? Ты к этому ведёшь? Маленький негодник… Я бы в любом случае тебя взял, и с новой одеждой, и со старой служебной, нет никакой разницы. Я хочу, чтобы ты улыбался, и пока это выходит очень плохо. В этом плане я хреновой муж. Не могу развеселить тебя и поднять настроение. Привык воспитывать дружиннков и учеников, а вот женат я впервые, поэтому приходится постигать такие азы. Елисей поднял на него глаза, мило замурчал и потянул руки к его лицу, но из-за небольшого роста ничего путнего не выходило. Богатырь специально наклонился и позволил омеге приласкать себя, тут же ощутив спокойствие от его касаний и поцелуев. Что уж тут, Елисей был для него отрадой и успокоением. *** Несмотря на слабость, он смог открыть портал в чертоги и теперь уже сотни богатырей возвращались домой, как тогда. Елисей последовал за Добрыней, ведь именно так пожелал альфа, чтобы быть впереди и знать, что их ожидает. Они оба не верили, что все может пройти хорошо. В чертогах как всегда была ясная погода, лёгкий ветерок и снежок. Значит и здесь имеются времена года. Их встречала стража, кони, сани запряженные тройками лошадей, так как каждого нужно было развозить к своему дому, где проживал тот или иной Бог. Добрыня подошёл со спины и взял за плечико Елисея. — Я тут, глянь на меня. Все хорошо? Омега дрогнул, но услышав родной голос, тут же повернулся к нему и взял за ладонь. — Все в порядке. Идём. А ведь и впрямь, Боги умели веселиться. Готовился целый пир, преображались залы, творилась настоящая суматоха. Однако оба они были как на иголках, шли и оглядывались, держались за руки и готовы были атаковать в случае угрозы. По крайней мере Добрыня точно, поставив себе цель защитить омегу. Кощей был прав, что опасность их будет поджидать на каждом углу. Войдя в тронный зал, они увидели Всеотца, который поднялся и гордо крикнул. — Сын мой, ты вернулся! Я так рад, что ты проведешь этот праздник вместе с нами! Дорогая, а ты? Макошь смотрела на них так, словно они были ничто. Гордо задернула нос, закинула ногу на ногу и даже не поднялась. — Безумно, дорогой.–он оглядела Добрыню и ее взгляд тут же упал на Елисея. Вот тогда и видно было, как в глазах ее блеснула ненависть, особая ярость. Упрек за то, что он не сдержал обещание и поддался Добрыне. Тут она неожиданно поднялась, улыбнулась… очень по-доброму и развела руки. — Дети мои, ну же, чего встали? Мы так рады видеть вас с отцом! Добрыня изогнул бровь, завел за спину гонца и двинулся вперёд, позволяя ей обнять себя, но не Елисея. И все же, появлялись думы о том, что возможно она не так плоха? А омеге от волнения могло показаться, что она недолюбливает его. Такое часто бывает у молодых людей. Их тут же обнял отец, подняв обоих от земли, чем вызывал смех у Добрыни и шипение у Макоши. Идиллия, семейные отношения, любовь, а он тут лишний. Так казалось Елисею, но он стоял поодаль и продолжал наблюдать, пока Перун не поманил его к себе. — А ты что стоишь, мальчик мой? Иди сюда, ну же! — Не стоит, я неважно себя чувствую… — Позволь мне… вылечить тебя, сынок.–произнесла по-особому Макошь, однако путь ей перегородил Добрыня. — Я сам его осмотрю. Супруг всё-таки, мне он доверяет больше. Семейные отношения это хорошо, но богатырь до конца не верил ей, что она так просто сможет принять его молодого супруга. Макошь остановилась на пол пути к Елисею, нахмурилась, вильнула бедрами и махнула рукой. — Ладно, ладно, как знаешь… Елисей сжал кулаки до хруста, сам того не ожидая, однако Макошь услышала это и хихикнула, возвращаясь обратно к трону. — Значит будет пир, так? В чем суть этих празднеств? — А у людей в чем суть празднеств? Я хочу услышать ответ от Елисея.–присев на трон, мурлыкнула женщина. — Люди отдыхают, гуляют, одними словом наслаждаются действом. — Сразу видно, что ты плохой знаток веселья… — Это ведь и хорошо, что мой омега не знает всего того, что может произойти на пиру. Разве не ты хотела, что бы у меня был невинный и непорочный супруг? –задел ее Добрыня, видя как тут же исказилось ее лицо. –…на пирах происходят ценные знакомства. Думаю, Добрынюшка, тебе давно пора наладить отношения с Богами. А то что с людей возьмёшь, даже выносить и родить нормально не могут.–продолжила она речь, как будто не услышав ехидство от Добрыни, но на последних двух словах она перевела взгляд на Елисея, сердце которого тут же пронзило ударом. Вновь стало плохо и больно от услышанного, руки задрожали, а взгляд был направлен на ненавистную Богиню. Перун глянул на жену, затем на Добрыню. — Сынок, что случилось? Почему я не знал об этом? Мы бы могли помочь… Богатырь усмехнулся, сложив руки на груди. — Вряд-ли Вы могли чем-то помочь. Макошь ахнула, сложила руку на груди и досадливо произнесла. — Боги, я не знала… Елисей, ты был в положении? Я даже не знала, правда! Так, вспомнились иные моменты из жизни… Но при всем своем сожалеющем виде, она так и не извинилась. Молодой следопыт сверлил ее взглядом, чувствуя как ненависть окутывает его с ног до головы, но и боль тревожит его сердце. И при всем этом, он хочет доказать им, что сильнее всего этого и достоин быть супругом Добрыни. — Ничего страшного, Богиня Макошь. Что уж поделать, если вы не наделены предвидением и не обладаете широким кругозором.–произнес спокойной мальчишка, заметив как Перун улыбнулся уголком губ, а Макошь побагровела от злости. Добрыня с трудом сдержал улыбку, но уже решил, что при выходе отсюда обязательно приласкает омегу за такую храбрость и остроумие. Но все же, что значила улыбка Перуна? Он ведь тоже заметил это, как и Елисей. — Не волнуйся, у меня достаточно хороший взгляд, мальчик мой. *** Выйдя за пределы тронного зала, Добрыня обнял Елисея за талию и громко крикнул. — Ты умница, Елисей! Так храбро держался!.. — Хочу домой. Отпусти меня, Добрыня. — Елисей, прошу, давай останемся. Я понимаю, тебе некомфортно. Как появится первая возможность, мы уйдем отсюда, но я чувствую…что-то здесь не так. Вспомни, как ты мечтал разгадывать загадки, находить ответы на них и просто узнавать что-то новое. Куда все это делось?.. Любовь моя, жизнь после потерь не заканчивается. Даже если ты не подаришь мне наследника — пускай. Мы и так прекрасно проживем, даже лучше, я тебе клянусь. Елисей ощутил малейший прилив сил, заглянул в глаза супруга и улыбнулся ему нежно. — Ладно, Добрынюшка. Ты прав, мне пора уже начать жить, а не выживать. *** Им выделили совместную комнату, чему богатырь был очень рад. Елисей всегда будет рядом. Поднадзором, так скажем. Однако неожиданно пришли служанки и стали собирать вещи Елисея, даже не обращая внимания на присутствие обоих. — Это ещё что такое? Эй, положила на место! –рычал Добрыня на служанку, пока в комнату не вошла сама Макошь. — Не женатым не позволено спать в одной комнате, сынок. — Ты дура? –кратко спросил Добрыня, потирая глаза пальцами от усталости.– Я женат на нем, вот мой супруг, Елисей. Знакомьтесь.–дразнил он матушку. Она тепло и наигранно улыбнулась. — Ты меня не понял. Вы женились по людским законам, но не по нашим Божьим. Поэтому фактически «здесь», –четко выделила она слово. –вы не женаты. — А кто тогда нам выделил комнату? Вот тот кто выделил, выше тебя по статусу, так? –намекал он на Перуна, из-за чего та задохнулась от нехватки аргументов. — Я…Богиня Макошь! Богиня плодородия, покровительница живой природы! И не позволю процветать извращениям, которые вы устроили с этим мальчишкой! — Придержи язык, мамаша! Какой он тебе мальчишка?.. — Добрыня, не надо, не волнуйся попусту. Если она так хочет — так тому и быть.–он прошел мимо Добрыни и одарил его таким взглядом, что мужчина сразу же понял, что имеет ввиду супруг. Макошь же победно улыбнулась. — Хороший мальчик, мудрый и такой… — Я Елисей. «Мальчиками» будете называть своих слуг и любовников. И вновь недовольство с ее стороны и крики, что она «Макошь, Богиня того, Богиня сего, она не может быть блудницей!» Елисей ее уже не слушал, молча собирая вещи и выходя из комнаты. Да, ожидать лучшего не стоило, так как дали комнату ему, кажется, для слуг. Но это было в разы лучше, чем те холупки, в которых проживали крестьяне, поэтому Елисею от того, что Макошь хотела сделать «хуже» ни холодно, ни жарко. Нормально, как-нибудь справится. Когда Елисей уходил, взглядом он намекнул супругу, что ждёт его ночью. Раз так, то будут они вспоминать дни, когда ещё не были обручены и бегали друг-другу на ночь для посиделок и сна. Ночью Богатырь и пришел к нему. Завалившись на узкую постель, мужчина фыркнул. — Жёсткая перина, узкая койка… Да она специально!.. Елисей легко прикрыл пальчиками его губы. — Тшш, все хорошо. Это лучше темницы и стога сена. Вместе нам же хорошо, так? В тесноте, да не в обиде. –муркнул Елисей и мило улыбнулся. — Зная твои костлявые бока, я бы уступил тебе свою постель… А что если?..–потом мужчина умолк.– нет, не так. Не дело, если омега ходит к альфе. Обвинят тебя и назовут блудником, а так я к тебе хожу. Допустим, против воли вторгаюсь в твои покои, хорошо звучит? Ты сопротивляешься, но ненастному божку все мало и отказать ему никак нельзя! Елисей тихонько рассмеялся и поцеловал супруга в оголённый торс, крепко обняв его за талию. — Ну допустим, мой ненастный мишка. — Я вижу, ты повеселел. Любишь такие ситуации? — Тебя люблю, да и всякие запреты, опасности… Мне хорошо с тобой, буду краток. Богатырь влюбленно оглядел мальчонку и прижался к нему всем телом. — Моя любовь взаимна, ты же знаешь. Спи уже, любитель приключений.–рассмеялся он приятным бархатом, целуя супруга в макушку. И вроде бы, все должно быть хорошо, верно? Хотелось верить в лучшее, однако Макошь думала об ином. Богиня помнила день рождения Добрыни. Маленький, кричащий уродец, которого «Она» держала в руках и наблюдая со стороны за этим явлением, она и предположить не могла, что от этого поганца будет столько проблем. Вернее, череда бед, перетекающих в знакомства с потенциальным врагом. Перун был без ума от новорожденного, везде носился с ним, ласково говорил, да ещё с каким восхищением: «Сыночек мой, наследник!» Не могла Макошь убить ребенка, ее бы тут же раскрыли, а иллюзии спали бы сразу. Ей долго пришлось учиться походить на «Нее», прежде чем стать супругой Перуна и матерью для богатыря. Тогда то она и подумать не могла, что богатырь женится на том самом мальчишке, который был огромной проблемой в прошлой жизни, а теперь станет и в этой. Добрыня уже не тот малыш или любознательный подросток, это уже мужчина в возрасте. Чуткий, очень внимательный, сильный и мужественный. Да уж, обрел же Елисей защиту, да ещё какую! Когда же Макошь доводила его до мысли покончить с собой, приходил этот проклятый Кощей, будь он неладен! Так и получилось, что как бы она не вставляла палки в колеса, а юношу окружают сильные мужчины, которые помогают ему и оберегают его. Для нее была важна его смерть. Мучительная, долгая, ужасная, но чтобы он здох. Она искала его долгое время, и теперь все шло наперекосяк! Убив Добрыню в младенчестве, сейчас бы Елисей был один и раскроить ему череп не составило бы труда. Подумаешь, умер крестьянский мальчишка. Схоронят на местном кладбище, да забудут, а она заключит душу в кандалы, которая никогда не переродится. Кощей тоже поднасолил ей, когда заключил душу мальчишки в сосуд и сохранил для перерождения. Все было так запутано, не ясно, но Макошь точно знала, гибель Елисея — главная победа для нее. Но опять же, убить богатыря она не могла. Любой неверный шаг — и ты проиграла. Потому она решила, что этот праздник должен стать последним для надоедливого Елисея, который угрожает не только ей, но и всему ее темному народу.