Дочь Водяного

Хотя Михаил, катившийся кубарем, а кое-где скользивший по почти отвесному, казавшемуся бесконечным склону, изо всех сил тормозил падение, приземление вышибло из него дух. Хорошо еще, что более крепкий и приспособленный для лазания по деревьям и прогулок по горам скелет медведя уберег от перелома позвоночника. Впрочем, за время беспамятства облик тотемного предка его покинул. Михаил очнулся на дне циклопических размеров глубокой ямы от холода и от того, что сверху кто-то сбрасывал землю, методично закапывая эту неизвестно когда и как появившуюся западню. Впрочем, Скипер, прежде чем выманил противника из охранительного круга, имел время подготовиться и теперь просто решил его похоронить. «Ну ты же сам отверг мое предложение победить хозяина Нави и править миром вместе, — проникло в мозг напоминание. — Коли не хочешь мараться, полежи там внизу, он покуда в зеркале посидит, а я уж с его вотчиной управлюсь, как смогу». «А если твой хозяин выберется?» — мысленно озвучил Михаил тот сценарий, которого и сам больше всего боялся. Хотя общение не доставляло ему никакого удовольствия и отнимало последние силы, он вступил в этот малопродуктивный диалог, чтобы потянуть время и хотя бы встать и осмотреться. Все тело болело, в голове мутилось, но вроде бы руки-ноги остались не только целы, но и свободны. Скипер не успел его связать, к тому же возиться с путами при помощи копыт ему было явно несподручно. Поэтому Михаил кое-как принял вертикальное положение и даже ощупал стены своей могилы, ожидаемо оказавшиеся почти отвесными. «Какой он мне хозяин?! — обиделся Скипер, которого явно тяготила необходимость кому-то подчиняться. — Мы с Бессмертным равны и по хитрости, и по силе. У вас это называется сейчас партнерство». «Когда приходится мириться, сотрудничать и копить силы, дожидаясь благоприятного момента, чтобы сбросить другого, желательно чужими руками», — не упустил случая поддеть его Михаил. «Что-то в этом роде, — миролюбиво согласился Скипер. — А если Бессмертный выберется, пусть попробует доказать, что я не ратовал за его освобождение, не рисковал, пытаясь поквитаться с обидчиком и гонителем. Я и яму покажу», — добавил он, высыпая на голову своего пленника еще пару центнеров земли. Михаил едва успел посторониться. Это Скипер ему, можно сказать, оказывает честь, хороня заживо, как Перуна. Только, к сожалению, он не сын Сварога и не умеет метать молнии. Да и то сказать, молодой громовержец в своем земляном плену тоже на целых триста лет впал в мертвый сон. «Много бы он выбрался, если бы к его братьям и отцу не прибежал его Буря! — обиженно промычал Скипер. — Просчитался тут я, не подумал, что богатырский конь в подземном стойле сумеет вырасти и двери выбить. Да и то Сварожичам, чтобы меня одолеть, пришлось принимать облик вещих птиц, над мыслями которых я, как и говорил, не властен». Родные Перуна, возвращая его к жизни, помимо мертвой и живой воды добыли священную сурью. Родители Михаила не могли даже помочь Вере исцелить полученные сыном в поединке с Бессмертным раны. А мертвая и живая вода, которую предлагал Водяной, в нынешней беде точно не помогли бы просто потому, что Михаил отправился в путь один. Он с тоской подумал о верной дудочке и шаманском плаще, оставшихся наверху вместе со всей одеждой и снаряжением, среди которого, между прочим, имелись крепкий нож, колышки для палатки и даже веревка. Облик предка-тотема, конечно, давал силу и мощь, но теперь, когда он исчез, Михаил застрял бос и наг в глубокой яме, а сверху сыпались все новые и новые центнеры земли. Скипер, зараза, все рассчитал, взял его на пушку и теперь мог не просто праздновать победу, но и по своему усмотрению распоряжаться его шаманским достоянием. «Нужно мне больно твое достояние, — обиженно отозвался зверь. — Я к нему даже притронуться не могу, так жжется. И я, между прочим, тебя не обзывал». «Только собираешься прикопать у дороги», — хмыкнул Михаил, пытаясь выбраться из засыпавшего его почти что по пояс грунта и увязая в рыхлом перегное и торфе. Приходилось выползать плашмя, точно из трясины, но сверху продолжала сыпаться земля, и мелькнувшая было надежда подняться по образовавшейся горе, как брошенная в водоворот пробка, таяла с каждой новой грудой. «Не без этого, — отозвался Скипер, продолжая методично забрасывать яму. — На войне как на войне. Кажется, так у вас, людей, говорится. Я много интересного перенял, пока под Кавказскими горами томился до того, как Бессмертный меня на свободу выпустил». «И за это ты ему служишь?» «Я же сказал, что мы партнеры! — напомнил Скипер, сталкивая вниз целую тонну, к счастью, не на голову Михаила. — Но долг и в самом деле приходится отрабатывать. Стал бы я иначе перед каким-то ящером прогибаться». Кое-как вытянув из земли ноги, Михаил с тревогой глянул вверх в ожидании новой груды, которая, возможно, станет смертельной. Хорошо, что яма получилась большая, а в грунте почти не встречалось крупных камней, хотя несколько булыжников, попавших по спине и рукам, наградили его новыми синяками и ссадинами. Ребра, кажется, при этом уцелели, однако перевести дух толком не удавалось. На зубах скрипел песок, а на языке ощущался привкус отвратительной гнилой горечи, более докучливой, чем плесень. Хотелось немедленно прополоскать рот, но в яме было сухо, а сверху, источая тяжелый кладбищенский запах разлагающейся органики и вытягивая из тела остатки тепла, сыпались лишь новые порции земли. «А, как Перуна, почтить меня железной крышкой не судьба?» — из последних сил сохраняя самообладание, поинтересовался Михаил. «Почтить, скажешь тоже, — явно запыхавшись, отозвался Скипер. — Я и его прикопать сначала хотел, только он из земли выбирался куда проворнее и ловчее тебя. Все-таки сын Неба, а не просто мимоидущий колдун. Поэтому и пришлось изобретать срочно железную дверь с крепкими засовами и камнями сверху заваливать». Поделившись с пленником опытом душегубства, Скипер опрокинул в яму еще одну кучу. Михаилу от отчаяния захотелось, пока рот не забит землей, завыть, посыпая голову пеплом и за неимением одежды, которую в подобных ситуациях полагалось рвать, выдергивая волосы. Он и в самом деле поднес руки к волосам, вытряхивая землю, которая иначе засыпала глаза, и вдруг разглядел среди черных комочков пару знакомых золотых чешуек. Вероятно, они застряли в волосах во время вечернего умывания, а он и не заметил. Если он правильно понял намеки Таисии, они принадлежали ее мужу, Великому Полозу. Но что с ними делать? И как этого хозяина золота позвать? В это время Скипер, вероятно, прочитав его мысли и занервничав, скинул вниз такую гигантскую груду, что Михаил оказался полностью погребен. К счастью, его опять накрыло не очень сильно, как во время одного из обстрелов в горах, когда их с Артемом Балобановым быстро откопали оказавшиеся рядом бойцы Бергена Хотоева. Сейчас в яме он находился один, но все же, кое-как преодолев панический ужас, сумел задержать дыхание и, неимоверным усилием выпростав руки, освободить голову, понимая, что из-под следующей груды выбраться ему не успеть. Но ее не последовало. Там наверху что-то происходило. А кайму неба, которую Михаил, кое-как протерев перепачканными пальцами слезящиеся глаза, увидел над краями ямы, окружало огненное кольцо. «Так нечестно! Почему ты не сказал, что в друзьях у тебя сам Великий Полоз!» — обиженно проревел Скипер. Дальнейших мыслей его Михаил уловить не мог. Похоже, зверь вступил в схватку и на пленника уже внимания не обращал. Михаил прикидывал, как бы на этот раз выбраться, но тут в яму свесился какой-то длинный и гибкий предмет, похожий на кожаный ремень, но только покрытый отливающей золотом колючей чешуей. «Да это ж хвост Великого Полоза!» — удивленно подумал Михаил, хватаясь за неожиданную живую лиану. «Он самый! — проникла в мозг дружелюбная мысль нового существа. — Поэтому держись крепче». Михаилу не пришлось повторять дважды. Попросив прощения за возможные неудобства, он двумя руками схватился за свисающий конец, не обращая внимания на острые чешуйки, мигом впившиеся в ладони, и только ощущая, как под пальцами перекатываются мышцы. Когда Полоз в один могучий рывок освободил его из земляного плена, Михаил перехватил хвост-лиану поудобнее, обхватив еще и ногами, как канат. И, как оказалось, не зря, поскольку во время подъема его мотало из стороны в сторону как при сильной болтанке. Михаил, конечно, не собирался на это пенять. Без этой своевременной и, прямо сказать, чудесной помощи он бы точно пропал. Оказавшись наверху, он сумел разглядеть и самого спасителя. Великий Полоз отдаленно напоминал своих земных сородичей, но выглядел существом вещим и волшебным. Его змеиная морда с необычно яркими и живыми сапфирового цвета глазами источала мудрость и спокойную уверенность. Чешуя отливала золотом всех рек Сибири, где он когда-то гулял, указывая людям на спрятанные в недрах подземные богатства. А огромное мускулистое тело невольно вызывало восхищение своей гибкой, текучей плавностью, которая ощущалась в каждом движении. Несмотря на принадлежность к древнему народу Ящеров и родство с Бессмертным, Великий Полоз не замарал себя скверной Нави. От него не исходило гнилого трупного запаха, а золотая, похожая на пластинчатый доспех византийских басилевсов, чешуя отталкивала разбрызгиваемую Скипером черную липкую слизь. Окружив поляну огненными кольцами, Великий Полоз, наседал на Скипера. Но тот не собирался сдаваться и пытался поддеть противника рогами или растоптать копытами, точно обыкновенную змею. Поскольку и рога, и шкура у него были не золотыми, притянуть его к себе и подчинить Полоз не мог. Поэтому, словно фехтовальщик в манеже, уклонялся и снова атаковал, то свиваясь кольцами, закручивая тугую, наполненную энергией пружину, то распрямляясь в стремительном броске. Хотя движения Великого Полоза завораживали, точно священная пляска кобры, а отсутствие клобука компенсировала полыхавшая над поляной связка огненных колец, Михаил видел, что одному его заступнику не справиться. Он, конечно, чувствовал слабость во всем теле, а руки и ноги мало того что кровоточили, но дрожали так, словно у него вдруг обнаружилась болезнь Паркинсона. Но поддаться сейчас слабости значило погибнуть и подвести Полоза, из благодарности за спасение дочери вступившего в эту неравную схватку. Поэтому, едва оказавшись наверху, как был перепачканный в земле и нагишом, Михаил кинулся мимо смертоносных рогов через поляну к границе лагеря, где во время обращения оставил куму с прочей одеждой. Подобрал дудочку, которая действительно лежала нетронутой, кое-как отдышался и, отплюнув землю, чтобы не забивала вдувные отверстия, завел наигрыш, призывая духов. «Ну, наконец-то, давно пора», — донеслось ворчливое послание, и Михаил понял, что с ним обмениваются мыслями не только Великий Полоз и Скипер, но и его духи-помощники. «А вы разве умеете говорить?» — подумал он невпопад, тут же извинившись за бестактность. «Конечно же, и всегда умели, — усмехнулся в ответ Семаргл. — Мы же духи». «А почему я вас раньше не слышал?» — не понял Михаил. «Так ты нас ни о чем и не спрашивал», — фыркнул в ответ эхеле. Пройдя невредимым через кольца великого Полоза и хорошо разогнавшись, он атаковал Скипера, и когда они сшиблись, сцепившись бивнями и рогами, ручей вышел из берегов, а лес содрогнулся, в ужасе стряхивая с ветвей золотую листву. Покрытый бурой шерстью, огромный и могучий, мамонт и сам напоминал лесистую гору и размером монстру Нави ничуть не уступал. Хотя, пожалуй, и не превосходил. Михаил прикинул, что древний ужас, ломившийся в Первопрестольную из лаза под Черторыем, против Скипера выходил пожиже. «Да он слабак был! Чего его только боялись? Нормальных духов, что ли, позвать на помощь не могли? А в ручей ведьма вообще каких-то задохликов запустила. Я даже разойтись толком не успел, а они все уже прахом рассыпались», — воинственно подтвердил эхеле. «Жаль, я не мог прийти туда разобраться», — вздохнул Великий Полоз, для которого владения близ Молочной реки, видимо, были заказаны. Или он не мог противостоять ворожбе своей старшей дочери Елены? «Да какая она мне дочь? Издеваешься? — хмыкнул Полоз. — Вот Арина — другое дело. Ладно, не отвлекайся, потом расскажу». Когда эхеле, взрывая грунт, точно во время артобстрела, начал наседать на противника, вбивая того в землю по колено и приноравливаясь, как бы переломить ему хребет, Великому Полозу пришлось посторониться. Он лишь продолжал набрасывать на невидимую ось в центре поляны огненные кольца, не позволяя повелителю монстров маневрировать и не давая уклониться от столкновения и скрыться в Нави. Впрочем, даже вдвоем они не могли чудовище одолеть, и Михаил еще раз убедился в том, что во время схватки с ним Скипер поддался. Сейчас монстру, конечно, приходилось куда тяжелее. С покрытой медной шерстью морды стекала слизь и гниль, из прокушенного еще медведем загривка текла черная кровь. Он воровато оглядывался, пытаясь с помощью телепатии угадать намерения соперников. Впрочем, те их и не скрывали. Эхеле медленно и верно толкал Скипера в сторону ямы, едва не ставшей могилой для Михаила. Семаргл уже развел внизу огонь. Каким образом дух ухитрялся поддерживать пламя, не питая его дровами или углеводородами, оставалось загадкой. Вероятно, используя магию верхнего мира, генерировал плазму. «Все на одного, да? — обиженно завывал Скипер, пытаясь освободиться от захвата могучих бивней или оторвать от земли для удара хотя бы одно копыто. — Зря я вступил с кудесником в схватку, надо было сначала голову заморочить, на свою сторону перетянуть». «Кудесник тебе, собака сутулая, не какие-то избалованные дочки Сварога, не видевшие в жизни ничего, кроме благодатного Ирийского сада, — назидательно приструнил его Великий Полоз. — Добро от зла способен отличить». «Вот то-то и оно, что со своим добром всюду суется, а какой от этого добра, спрашивается, прок? Ни дел вести, ни с людьми договариваться не умеет. Сам не живет и другим не дает. А я бы ему не просто путь к дубу, где хозяин Нави свою смерть запрятал, показал, а проводил бы безопасной дорогой». «А потом на том же месте закопал?» — отозвался Михаил, ускоряя наигрыш. Он видел, как от его игры в яме ярче разгорается пламя, чувствовал волны огня, проходившие сквозь тело. При этом мышцами и хребтом он ощущал связь и с эхеле, словно управлял игровым персонажем. Другое дело, что мамонт, хотя и черпал в магии кудесника силу, но тактику боя выбирал сам, руководствуясь многовековым опытом и древними инстинктами. Хотя Скипер, понимая, что его ожидает, упирался и изворачивался изо всех сил, натиску двоих могущественных сущностей он не смог противостоять, в конце концов опрокинувшись в огненную яму. Над поляной разнесся отвратительный запах паленой гнилой плоти. Даже когда передавали в морг тела товарищей или врагов, долго пролежавшие на позициях, смердело не так отвратно. Скипер сначала ревел, мычал и визжал, как резаная свинья, потом затих. «Может быть, не стоило его так?» — совестливо спросил у Великого Полоза Михаил. Хозяин подземных богатств глянул на него со смесью удивления и уважения. «Еще как стоило. Тебе за это даже правительницы Медного, Серебряного и Золотого царств спасибо скажут. Он же как добрался до Слави, сразу принялся народ смущать. Обещал своих сторонников обратно в Явь вывести». «В смысле зомби-апокалипсис устроить?» — спросил Михаил. «Ну что-то вроде того, — подумав, согласился Полоз. — Ты за него не переживай. Что ему будет? Просто на какое-то время потеряет силу и не сумеет выбраться из Нави. Такую древнюю хтоническую сущность до конца все равно нельзя уничтожить». Михаил это и сам понимал и потому испытывал определенное разочарование. Азарт схватки ушел, на него наваливалась свинцовая усталость, хотелось лечь и заснуть хотя бы на три ночи, три дня, как какому-нибудь былинному богатырю. Впрочем, вышедшие из окружения или просто добравшиеся до тыла после изнурительных боев бойцы и в реальном мире могли проспать несколько суток напролет, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть. Он и сам, вернувшись из военных командировок и сдав материал, следовал их примеру, и Вера его не трогала. Но сейчас он понимал, что до окончания пути такую роскошь себе позволить не может. Ближайшая передышка предвиделась в Медном царстве, да и то лишь в том случае, если родные его примут. Поэтому, убедившись, что его помощники справятся и без него, прежде чем одеться, добрался до ручья, где, попросив прощения у Полоза, плескался до огненных мурашек, смывая грязь и скверну. Когда он вернулся, яму уже засыпали. Семаргл мирно дремал, растянувшись на траве, чудом уцелевшей возле палатки внутри оградительного круга, и только иногда поглядывал на вновь разгоревшийся явно не без его помощи костер. Эхеле подкреплял силы, поднимая хоботом и отправляя в рот почти целиком вывернутые во время схватки с корнем осины и ели. А возле костра, помешивая в котелке остатки вчерашней грибной похлебки и заваривая чай, сидел одетый в армейские штаны, кирзовые сапоги, свитер и брезентовую ветровку кряжистый мужчина среднего роста с доброжелательным открытым лицом, пронзительными синими глазами и волосами узнаваемого золотистого цвета.  — Полозов Дмитрий Власьевич, — представился он, протягивая для рукопожатия руку. Ладонь у него оказалась мозолистая, шершавая, явно притертая к геологическому молотку, хотя, по словам Таисии, он вроде бы вместе с Бессмертным занимался аффинажем золота.  — Так это в последние годы, когда увидел, как вы, глупые смертные, драгоценный металл разбазариваете, — пояснил Полозов, протягивая Михаилу его котелок. — А до того геологоразведкой, можно сказать, и занимался. По рекам Сибири гулял, золотом людей испытывал. Тем, кто преодолевали искус, помогал, дурных да жадных отваживал. Там-то Бессмертный меня и отыскал. Он тогда только из Нави вернулся, силу до конца не обрел, бухгалтером к нам в артель устроился. Я его поймал на воровстве, а он на меня донес, что я, дескать, английский шпион, литературу пропагандистскую подбросил. Дело-то вскоре после войны было. Так меня после суда тройки и расстреляли. А он продолжил народное достояние расхищать, да мои угодья разорять.  — И как же вы сумели вернуться? — спросил Михаил, принимаясь за похлебку и стесняясь из-за того, что ему гостя даже нечем угостить.  — Какое угощение? — замахал на него руками Великий Полоз. — Ешь и не выдумывай! За Арину и наследника моего Кирюшу еще я тебе должен. Он немного помолчал, с явным наслаждением потягивая из второй кружки чай на травах и забрасывая в рот оставшиеся ягоды малины. Потом продолжил рассказ. — Вернуться мне Аяна помогла, мать Елены, внучка могущественной шаманки. Когда я на ней женился, Лене было уже года два, Аяна никогда не рассказывала, кто ее отец. Говорила, родила после ритуала то ли от могущественного духа, то ли от своего учителя, и мне всегда хотелось верить, что тьма в моей падчерице не от матери, которую она в своем проклятом зеркале заперла. Ленка и Таисию с Ариной туда затащить хотела, да я ей помешал. Хотя Таисия все равно вслед за мной ушла, а Арина в восемнадцать лет сиротой осталась. Да еще и Ленка ее из дома выжила. Хорошо, родные мои да Таюшкины без поддержки не оставили. Но все равно, сколько по общежитиям и съемным квартирам мыкаться пришлось, пока она мужа встретила да на ноги встала. Так что ты все правильно и тогда, в башне, и сейчас сделал. В зеркале, вместе с загубленными ею, Елене самое место. Жалко, что и ее полюбовника лунная амальгама на твоей крови и засовы из фульгурита долго не удержат. Он нахмурился, и его синие глаза потемнели, а лицо сделалось каменным, вновь напоминая морду огромной змеи. — Во второй раз сюда вас тоже Бессмертный отправил? — догадался Михаил. — Ну я же не мог оставаться в стороне, глядя, как он фактически разоряет аффинажный завод, в разы занижая данные по добыче золота, — пожал плечами Полоз. — В нынешнее беззаконное время ему даже не пришлось прибегать к доносу. Подосланных им бандитов один раз я, впрочем, перекупил. Других закружил в своих кольцах. А вот против черного клинка Нави в его руках выстоять не смог. Михаил понимающе кивнул, растирая задетую Бессмертным ногу, которая после всех приключений некстати разболелась перед дорогой. — Свидетелей, конечно, не осталось? — на всякий случай спросил он. — По моему делу, само собой, нет, — горестно вздохнул Полоз. — Там и криминалисты ничего бы не обнаружили. Но на полигоне не одно тело зарыто. И свидетели есть, хотя пока, конечно, молчат. Хотя досье, которое я на него собрал, Бессмертный уничтожил, все копии хранятся у Арины, и он об этом, к счастью, не знает. Ты, когда вернешься, ее разыщи и со своим Боровиковым сведи. Может, какой толк и выйдет. — А вы знаете, как отыскать дорогу к дубу, на вершине которого поганый выползень прячет свою смерть? — с надеждой глянул на гостя Михаил, наблюдая, как в свете восходящего солнца его золотистые волосы вспыхивают отблесками самородного золота. — Если бы знал, разве позволил бы Бессмертному что тогда, что нынче взять верх. Аффинажный завод фактически к рукам прибрать, тайгу своими полигонами отравить. Так что тут тебе придется справляться как-то самому. Но, если что, зови. Только жалко, в Нави я силы не имею, да и в Яви сейчас появляться тоже пока не могу. Ладно, бывай. Удачи тебе в пути, — попрощался он, превращаясь в похожую на гигантскую змею золотую зарницу на небе. После его ухода у костра осталось несколько золотых чешуек. Михаил допил чай, вымыл котелок, залил водой костер и сложил палатку. Оставалось только найти силы и преодолеть последний день пути до Медного царства.