Крымские каникулы.

Симферополь. Весна, 2020 г.

Перелёт первым классом обещал быть утомительным. Рев газотурбинного двигателя, не затихающего ни на секунду на протяжении всего полета всякий раз являлся настоящим испытанием для изнеженных ушей Петира Бейлиша. Звукоподавляющие наушники хоть и скрадывали львиную долю шума, но терпеть на голове это сдавливающее изуверство было выше его сил. Раз за разом, садясь в молочно-бежевые кресла своего сьюта мистер Бейлиш равнодушно пробегался глазами по приветственному Дон Периньен, что ожидал его в бокале из чистейшего хрусталя и, манерно вздохнув, отмечал про себя, что если бы изобрели иной способ передвижения по воздуху, не использующего в своем арсенале турбо-реактивную тягу, что позволяло бы сделать полет совершенно бесшумным, Петир был бы первым, кто купил билет на это, во всех отношениях достойное, по его мнению, воздушное судно. Мужчина сдвинул рукав своего дорогого костюма от «Том Форд» и взглянул на циферблат новеньких Ролекс. Привычку к роскоши мужчина унаследовал от родителей. Появление на свет в семье дипломата практически предопределило его судьбу. Однако Петиру было суждено превзойти своего отца. Его амбиции простирались далеко за пределы обычной работы дипломата, и именно они толкали его в мир большой политики. Родной Линстер-хаус с его заседаниями, телевизионные дебаты, интервью, деловые перелеты, бесконечные звонки и народное доверие - все это до ноющей боли в деснах уже не удовлетворяло его тщеславие. Теперь он метил выше. Главным образом, его целью был вход в Евросоюз, став европейским комиссаром, представляющим родную Ирландию. Всякий раз, принимая решения, Петир закрывал глаза и перед ним словно наяву представала эта вожделенная картина. Он позволял себе насладиться ей в мельчайших деталях. И тогда он спрашивал себя: Поможет ли воплотить ее в жизнь предстоящий шаг? Перенесет ли из мыслей в этот мир? И действовал только, если ответ был «да». Услужливый персонал первого класса то и дело крутился вокруг молодого политика, почтительно предлагая те или иные удобства. В данную минуту это было брендированное освежающее полотенце. Его Петир принял со снисхождением. Наспех протерев кончики пальцев куском махровой белоснежной ткани, он отбросил ее на небольшой столик напротив. Здесь же располагались свежие цветы и корзинка с игриво выглядывающими из нее снеками. Белый шоколад, маленькие мятные конфетки, карамельные шарики, сладкий попкорн, сырные чипсы, сырые орешки и даже витамины, что призванны помочь избавиться от излишков воды в течении длительных перелетов. Все это не было удостоено ни малейшим вниманием со стороны столь взыскательного пассажира. Даже персональный набор для письма, предусмотренный заботливой авиакомпанией остался нетронутым. Мистер Бейлиш не имел ни малейшего желания сейчас думать о работе.

 Откровенно говоря, предстоящую деловую поездку перед долгожданным отпуском политик не расценивал, как сверхважную в своей карьере, но она определенно должна была сыграть ему на руку. Крым, куда он, собственно, и направлялся, был бы маленькой ступенькой на пути к достижению его текущей цели. А путь, состоящий из тысячи шагов начинается, как известно, пусть, с небольшого, но смелого шага. Об этом мужчина знал не понаслышке. Сказать по правде, и сама Россия волновала мистера Бейлиша не более чем то, что происходит с его шелковыми простынями, которые будто бы сами собой меняются в его шикарном особняке два раза в неделю. Резюмируя все вышесказанное, мистер Бейлиш был убежден, что совершенно неважно, насколько грязны его намерения и поступки, важно лишь то, что по итогу все будет чистым и до идеальности выглаженным. Он мало что, в самом деле, знал об этой далекой холодной стране, в которую сейчас направлялся. Пальмы волшебного острова, и горячий секс на пляжах Бали с черноволосой красавицей интересовали мужчину гораздо больше деловых переговоров на этой дикой непризнанной территории. Петир разблокировал свой девайс, бросив беглый взгляд на сканер распознавания лиц в верхней части экрана, и перед ним в миг предстала его полуобнаженная подружка. Фигуре, которой обладала Элария могла бы позавидовать любая из моделей «Виктории Сикрет». Мужчина растянулся в самодовольной улыбке и заёрзал в своем дорогом кожаном кресле, предвкушая незабываемый своими ночами, отпуск. Присланное фото пробуждало нечто в штанах мистера Бейлиша ожидать его наступления в крайнем нетерпении. Мисс Элария Сенд - глядевшая сейчас с экрана его мобильного, безукоризненно вписывалась в картину его идеального в своей успешности образа. Моя «Жаклин Кеннеди» - так называл ее Петир в кругу своих приближённых. И она действительно соответствовала. Элария была рождена для того, чтобы служить верной спутницей чрезвычайно влиятельному мужчине. Она была женщиной особой породы, имела безупречное образование, обладала непревзойденной грацией, холодным разумом и в высшей степени аристократичными манерами. Она, как никто другой, подчеркивала его социальный статус, имущественное и социальное превосходство. Мистер Бейлиш, с его честолюбием, жаждой почестей, и неудержимым стремлением к высокому, если не сказать запредельному, положению в обществе, был твердо убежден, что на женщину иного уровня у него бы даже не встал. Петир женился бы на ней незамедлительно, но трезвый расчётливый ум подсказывал ему оттянуть этот момент до подходящего случая, ведь данное событие также должно было произвести фурор не просто локального, но ни больше ни меньше - мирового масштаба. — Потеряться в кричащих заголовках только лишь одних Ирландских газет? — с презрением спрашивал себя и ее Петир, когда его обнаженная южанка беззастенчиво разводила ноги, сидя на его раковине из дорогого мрамора и властно захватывала его волосы на затылке. — Этого я не желаю. — отвечал сам себе Петир. А затем жадно начинал целовать эту бесстыдную женщину. Она будила в нем похоть, она влекла его во тьму. — Я ненавижу ждать. Но дам тебе еще время. — томно проговорила Элария, скользя по нему ледяным взглядом. И снова начала целовать его так, что даже при данных обстоятельствах это казалось неприличным. — Я буду твоей королевой… — выдохнула она и добавила, — если поспешишь. Петир постарался сейчас унять калейдоскоп воспоминаний. Не думать о том, как после этой фразы, он зарычал, подобно дикому зверю, как вдалбливался в нее сильнее и сильнее, и как она развратно подвывала в его руках, сильнее подстегивая похоть. А он смотрел позади нее в свое собственное отражение в зеркале и улыбался самому себе самовлюбленной улыбкой, уже будто бы наблюдая собственную персону в шаге от вершины мира. Воображение проворно перенесло его на дивный остров, где вскоре ему предстоит оказаться. И вот она уже не на раковине, а у скалы, к которой он прижимает ее тело в сверкающем золотом купальнике. Теплые волны ударяются об их тела. А она все еще шепчет ему: «Я стану твоей королевой, если поспешишь». Сладкие грезы о невесте, что жаждала его на фоне дивного Индонезийского ландшафта растворились и сквозь них проступило лицо глупо улыбающегося бортпроводника. Парень несколько секунд назад произнес что-то и теперь терпеливо ожидал ответа, протягивая Петиру список богатого меню для выбора блюд на ужин. — Меню, мистер Бейлиш. — заискивающе повторил официант в опрятном костюме с приколотым бейджем на груди, который любезно подсказывал его имя - «Лорес». Но Петиру это было ни к чему. Мужчина капризно поджал свои тонкие губы, раздраженный тем, что назойливый персонал снова прервал его мысли. Выглядел он так, будто бы его оторвали от серьезных переговоров. Впрочем, он быстро улыбнулся Лорасу одними лишь только губами и принял в руки меню, что так и манило своим аппетитным разнообразием. Петир лениво сделал заказ и перевел кресло в режим обеда. Тут же перед ним снова возник Лорес, что расстелил безукоризненно белоснежную, как чистейшие снега Арктики, скатерть. В мгновение ока на ней расцвели свежие цветы, возникла фарфоровая посуда и легли натертые до игривого блеска металлические приборы. Большая хлебная корзина источала дивный аромат свежайшего хлеба и булочек. Для кого-то такой перелет был недосягаемой роскошью, для мистера же, Бейлиша - все это являлось будничной привычкой, обыденной повседневностью, которая принималась им без малейшего трепета и благодарности. В качестве закуски молодой политик предпочел черную икру, что также вовсе не воспринималась им россыпью чего-то драгоценного. К ней прилагался хрустящий тост, кусочек масло, долька лимона, пара блинчиков, нежнейшая сметана, лук, отделенные для удобства пассажиров первого класса - белок и желток яйца, что так же, подобно луку, были измельчены и отдельно сервированы. За закусками последовали блюда, настроенные куда серьезнее завоевать аппетит и внимание миллионера. Грибной крем-суп с горячими хрустящими булочками, тартар из лосося с креветками и равиоли с сырной начинкой - вся эта роскошь сопровождалась парой бокалов любимого им Дон Периньон. От манящего десертного меню Петир убедил себя тактично отказаться. «Все-таки надо быть в форме на пляжах волшебных островов». — унимал себя мужчина. «Фотографии ушлых балиийских папарацци обязаны быть на высоте». Наблюдая, как Лорес уносит тарелки со стола, Петир оставался холоден, подобно льдам Гренландии. Молча и в нетерпении наблюдал он за происходящим. Слова благодарности так и не сорвались с его скупых губ. Он вообще редко благодарил кого бы то ни было. Все, что сейчас он желал - это возможность встать с места. Наконец, Лорес исчезает в проходе, лавируя между сьютами и ловко унося в руках поднос с горой грязной посуды. Она слегка звенит друг о дружку, содрогаясь от вибраций турбулентности. Одной кнопкой на подлокотнике Петир переводит кресло в режим кровати, а вернувшись из уборной, достает воду из сверкающего неоном персонального мини-бара, укладывается на предварительно разложенную заботливым персоналом кровать с шелковистыми простынями, ближайшей к себе кнопкой закрывает элюминаторы и делает сьют приватным. Теперь двери закрыты и он, наконец-таки, избавлен от этих подобострастных навязчивых глупцов. Весь дальнейший полет мистер Бейлиш спит, наслаждаясь вынужденным бездельем. И вот, позади остались Aerfort Bhaile Átha Cliath, длительное ожидание в аэропорту Парижа, прибытие в Москву, и теперь, наконец, он в Симферополе. В том самом месте, где мужчина потратит от силы 5-6 часов своего драгоценного времени, после чего со спокойной совестью отправится туда, где он хочет оказаться сейчас больше всего. *** Аэропорт Симферополя встречает его приветственным теплом и светом. Странно, что в эти края вообще заглядывает солнце. Он почти никогда не думал о погоде в России, но всегда представлял эту землю обледенелой, сплошь покрытую льдом и снегом. Именно поэтому в его чемодане чопорно и величаво дожидалась своего часа утепленное пальто, на случай особенно суровых заморозков. Прямо по прилету его встречает Роза. Высокая рыжая помощница, которую наняла его ассистентка мисс Тирелл. Петир предпочел бы, чтобы Маргери сама сопровождала его, но ее внезапная болезнь нарушила его планы. Впрочем, Маргери нельзя было заподозрить в непрофессионализме. Она вмиг нашла себе замену для этой небольшой и совсем несложной задачи и гордо презентовала боссу местную переводчицу и ассистента по важным поручениям - мисс Розу, обладающую совершенным английским и целым набором необходимых деловых качеств. Петир быстро пробегается по ней острым, как бритва, серо-зеленым взглядом, придирчиво оценивая ее наряд, и на мгновение задержавшись на ее рыжих волосах, улыбается себе в усы. Маргери и тут все просчитала. Как никто другой она позаботилась, чтобы ничто не нарушило его комфорта. Предполагалось, что он почти и не заметит подмены. Вместе с Розой в ожидании политика томились несколько человек охраны, предоставленные ему на время его небольшого прибывания на полуострове. — Роза Иванова, мистер Бейлиш. Добро пожаловать в Крым! — вежливо приветствует его ассистентка. — Ага, — Лениво отвечает ей Петир. — Я буду звать вас Маргери, — и скучающим тоном поясняет, — мне так удобнее. — Хорошо, мистер Бейлиш. — после короткой паузы произносит Роза, явно задетая таким пренебрежительным отношением. Будто запомнить ее имя ниже его достоинства. Она, что есть силы сжимает дипломат в своей руке и старается не потерять улыбку, хотя улыбаться сейчас ей совсем не хочется. Вовремя напомнив себе, что это ее работа, она выдыхает и произносит. — Позвольте проводить вас к автомобилю. По пути Роза бегло вводит мужчину в курс дела, попутно отвечая на его уточняющие вопросы. — Вот телефон на время вашей поездки, мистер Бейлиш, и 500 долларов наличными, я поменяла их на рубли. — ассистентка передает ему все необходимое. — Это еще зачем? — удивляется политик. — Санкции, мистер Бейлиш. Здесь вы не сможете воспользоваться своей кредитной картой. С интернетом сейчас так же проблемы, но ваш телефон оснащен всем необходимым. Так же я решила, что вам могут понадобиться деньги. — Очаровательно. — его взгляд слегка потеплел. Маргери все же реабилитировалась в его глазах. А ведь поначалу он воспринял болезнь своего личного помощника чем-то сродни предательства. Тем более, что оказалось, она якобы заразилась каким-то выдуманным новомодным вирусом. Всю дорогу он даже не смотрел за пределы тонированных стекол представительского авто, утыкаясь попеременно то в экран своего мобильного, то доставая из кожаного дипломата документы. Ему был безразличен этот город, и эта страна, даже люди, жившие в нем, что на скорости проносились сейчас мимо вместе с домами, магазинами, деревьями. Он был поглощен работой. Он знал, что его поездка могла вызвать международный всплеск, не умей он доблестно выходить из разного рода спорных ситуаций, оборачивая их в свою пользу. Буквально вчера он высказывался за круглым столом ООН в пользу ужесточения санкций против Крыма. А сегодня едет в этот суровый и отсталый край под самым, что ни на есть благовидным предлогом. Ему предстояло присутствовать на закрытых переговорах и дать публичное интервью, высказавшись на прозападных телевизионных дебатах со скользкой речью. Именно она поглощала сейчас все его внимание. Она была продумана блестяще, он был убежден, что она несомненно придется по вкусу членам Евросоюза и, если его расчёты верны, вызовет симпатию даже среди вечно протестующей местной молодежи. Так же, эта незначительная, на первый взгляд мелочь, позволит ему в последствии говорить о Крыме «со знанием дела». Быть человеком, который видел и знает теперь «все» происходящее изнутри. — Преподносить под этим соусом можно будет все, что угодно, лишь бы это поддерживало взгляды Европы в отношении России. — объяснял Эларии Петир, сидя еще в своем пентхаусе на севере Дублина. Тогда в очередной раз ему пришлось отложить их отдых еще на несколько дней. — Это маленькая деталь. Но она, как винтик в огромном механизме, — со страстью восклицал Петир,— и дает колоссальные преимущества, тем, кто имеет смелость рисковать! — Ты играешь с огнем, Бейлиш. — почти перебила его Элария. — Но именно так я и добивался всего, что хотел… Ты знаешь. — Знаю, но я не столько о политике. — изображение его любовницы в окне видеозвонка Скайпа закусило губу. — Я о нас. Ты испытываешь мое терпение. Заканчивай там со своими русскими и прилетай, я соскучилась. — Всенепременно. — весело парировал Петир. — Ты и не заметишь, как быстро все будет сделано, и уже буду с тобой на одном острове. Пожелай мне удачи. Взгляд его женщины ни на дюйм не потеплел, она лишь горделиво вскинула голову и властно произнесла. — Поимей их всех. *** На обратном пути аэропорт Симферополя приветствовал Петира сверкающими сумеречными огнями, словно освещая его победу. Мужчина вышел из машины втягивая носом свежий, прохладный воздух. И чувствовал, что все идет так, как должно. Дело было сделано. Еще никогда он не был так доволен собой. Дебаты прошли даже лучше, чем он того ожидал. Так ловко пустить пыль в глаза глупым иностранцам ему еще никогда не удавалось. Он обернулся, оглядывая территорию аэропорта, и только сейчас осознал, что совсем не видел город. Он не помнил ничего, кроме бесконечных дверей представительского авто, что открывались и закрывались за ним, сменяющих друг-друга лиц, кабинетов и съемочных павильонов. Впрочем, сожаления он не испытывал. Он наверняка видел лучшее, что здесь вообще может быть, разве могло быть иначе? Ведь он тот, кто он есть. Теперь ему снова предстоял перелет первым классом. Несмотря на предстоящий путь с несколькими пересадками, ему, разумеется, вполне подошел бы и «бизнес», но доставка прямо к самолету на автомобиле класса премиум и возможность закрыть двери своего сьюта перед лицами нищих идиотов, от которых он словно боялся заразиться нищетой, была уже привычной традицией. Так сложно отказаться от комфорта, почувствовав его на вкус. Сегодня же, как впрочем и всегда ему доставляло немыслимое удовольствие проходить мимо длинной очереди жалкого «эконом», беспрепятственно положить багаж на ленту и двигаться в сторону посадочных гейтов, упиваясь собственным превосходством. Не удержавшись от самодовольной ухмылки Петир манерно пригладил, и без того безупречно уложенные темные волосы с едва начинающей проступать сединой. Распрощавшись с Розой, которую он весь день величал «Маргери», и отослав от себя охрану, Петир направился в комфортабельную лаунж-зону и придирчиво оглянулся по сторонам. Любопытно, готовят ли здесь его любимый ирландский кофе? В аэропорту Дублина его варили безукоризненно. Нежнейшие 40 процентные сливки, коричневый сахар и виски высочайшего качества, непременно ирландский. Было бы здорово попивать его сейчас лениво развалившись в кресле. Шампанское он оставит до встречи с Эларией. Разделить с ней свой маленький триумф, а потом отправиться в спальню было его главным желанием в данную минуту. Не успел он сделать заказ на кофе, как громкое объявление заполнило пространство аэропорта. И прежде чем текст был продублирован на английском Петир заметил, как несколько человек в Лаунж-зоне разочарованно вздохнули и принялись активно что-то обсуждать. Почуяв недоброе, Петир слегка задержал дыхание и напряг слух. Но сообщение тут же прозвучало на английском и немедленно дошло до осознания политика.

 «Уважаемые пассажиры! По техническим причинам рейс номер PS24756, вылет Симферополь-Москва переносится на 3:30 утра. По всем вопросам просьба обратиться на стойку информации. Приносим извинения за причиненные неудобства.» 
 — Fuck… — выругался Бейлиш. — Как это некстати. Элария будет в ярости. Но тут же другая мысль заполнила его сознание. Он не будет бесцельно ждать все это время, а с присущим ему трудолюбием проведет его с толком. «Почему бы не понаблюдать за жителями, разузнать их отношение к насильственному присоединению к России, собрать больше информации и накопить аргументы инкогнито?» — Смелая мысль взбудоражила в Мизинце азарт. Тем более, ему было до смерти любопытно, что думает о его выступлении простой крымский народ. Но делать это с кортежем и целой толпой охраны было бы неуместным и более того - совершенно бесполезным мероприятием. Затеряться в толпе и наблюдать - казалось гораздо более удачной затеей. Спустя пять минут, как он и ожидал, ему позвонила Роза, взволнованно предлагая приехать с охраной и обеспечить ему должный комфорт. Но он быстро прервал ее. — Мило, Маргери. Но я уже обо всем позаботился. — заверил ее Петир, попутно гугля какой-нибудь из элитных баров неподалеку. — Если что-то будет нужно - звоните, мистер Бейлиш. — Да-да. — весело пропел Петир, кладя телефонную трубку. И не догадываясь даже, что больше ей он уже не позвонит. *** До бара Петир добрался на такси, заказанном им в аэропорту. Ехать было всего около 20 минут, а времени у Петира было предостаточно. Молчаливый водитель, едва понимающий английский, высадил его у входа бар, и, получив щедрые чаевые, уехал, довольно сверкая фарами. В этот момент Петир испытал что-то наподобие благодарности в адрес Розы, что даже в своих мыслях он называл Маргери, за то, что та все-таки всучила ему кэш, которым теперь он мог спокойно распоряжаться в этой дикой стране. К несчастью, нужный Петиру бар был закрыт, и мужчина недолго думая, заглянул в соседний, пройдя вниз по улице. Внутри бара «Mock ’n’ Fate» было не очень шумно и достаточно темно. Идеальные условия для откровенных разговоров. Петир мысленно потирал руки. Оставалось взять себе Гиннес и заприметить подходящего собеседника. С легкостью заказав пиво, Петир занял место у стойки и принялся рассматривать людей, попутно фиксируя обстановку. Натренированный острый взгляд подмечал мельчайшие детали. Бар был небольшой и довольно таки простой в сравнении с теми, где он любил обычно отдыхать. На стенах располагались картины островов и морей, рассекаемых пиратскими кораблями, под потолком жужжал вентилятор, а подле него были подвешены пара досок для серфинга, одна из которых была будто бы «укушена» акулой. Отпечаток зубов, умело исполненный вслед дизайнерской мысли, позабавил Петира, что находился сейчас в самом прекрасном расположении духа. Стойка была заполнена черепами, причудливо оформленной бутылкой ирландского виски, и рядом стоящим чучелом тупика. В углу теснились несколько больших бочек, словно отвоеванных в бою у пиратских кораблей, а из колонок доносились зажигательные испанские мелодии и напевы. Можно подумать, что сейчас он и не в Крыму вовсе. 
Несколько попыток заговорить с местными потерпело крах. Раньше он и не думал, что существуют места, где люди мало-мальски не знают английский. Это стало для него неожиданным открытием. Даже бармен мог поддержать разговор лишь формально. И то, звучал он как-то прегрубо, пыхтя и силясь перевести свои мысли на ходу. Его фразы выходили косноязычными и переведены были уж слишком буквально, так что Петир быстро заскучал. Оставив попытки выудить нужную ему информацию, мистер Бейлиш расслабился и откинулся на стуле, прикидывая, как бы ему еще «уколоть» Россию в своих публичных высказываниях перед Европой. Народу все прибывало, а испанская музыка становилась громче. «Посетить бы Испанию в следующем году» — подумал Бейлиш и внезапно вспомнил об Эларии. Его шикарная женщина изнывает, ожидая его на островах, а он сидит в каком-то безвкусном дешевом русском баре, где никто даже на английском не говорит; пьет Гиннес и в своем коварном плане не продвинулся ни на дюйм. Даже тупик с барной стойки посмотрел на него с укором. Идея, как становилось очевидным, была самая, что ни на есть дурацкая. Выяснить обсуждали ли его выступление местные, и вообще смотрели ли они передачу с его смелым остроумным монологом - не представлялось возможным. Все говорили на странном угловатом и грубом наречии, которого он не понимал. Нежные уши ощущали насилие и бескультурье, обусловленное дешевизной самого заведения и, как следствие, - крайней не изысканностью общества. Петир достал из внутреннего кармана пиджака кредитную карту, чертыхнулся и полез в карман брюк. Слава богу еще несколько часов и его отсюда как след простынет. Петир расплачивается, достав из кармана брюк пачку непривычно сложенных банкнот и направляется было к выходу, как в последнюю минуту в него влетает какой-то разудалый парнишка, очевидно, навеселе. — Ох, етить, Пардоньте! — пьяно забормотал белобрысый парень. По прогнозам Петира он сейчас извинялся. 
— Never mind. — вежливо отозвался Петир, окинув взглядом щуплого парня, слегка похожего на девчонку. Богатое воображение тут же подкинуло ему картинку, и будь он каким-то именитым режиссером, то тут же взял бы этого парня на роль феминного мальчика в какой-нибудь средневековый дом удовольствий. Единственное, что не вписывалось в его воображаемую кинокартину, так это полностью забитый рукав на правой руке и серьга в носу с тонкой аккуратной переносицей, которыми украсил себя этот русский. — Вот те раз! Иностранец! — оживленно воскликнул малый, развернувшись к своим друзьям. — Пошли выпьем! — предложил он Петиру. — Я угощаю! 
— Sorry, man. I don’t speak Russian. — А ну это… — парень не растерялся. — "Дриньк", давай с нами. — Aaah, I’m alright, thanks! — Постарался вежливо отказаться Петир, слегка поднимая руки перед собой. — Райт, так Райт, — развеселился парнишка, зацепившись за одно слово, которое, как ему казалось, он выхватил на слух. Пошли! Это! К нам! У меня тут эти… Френдс! — весело обняв молодого политика Олег потащил его к своему столу. — А я Олег! I - Олег! — похлопал себя по груди парнишка. — Петир. — сдался Бейлиш. Подобное поведение, несомненно, казалось ему в высшей степени диким, но не того ли он хотел? Казалось, небо слышит его и посылает то, что надо. Теперь уж ему точно будет, что рассказать об этом сумасшедшем народе с непризнанного миром полуострова. 
— Май Френдс! — с жутким акцентом, но очень гордо объявил Олег и обвел рукой свою компанию, которая выглядела на удивление брутально. — А это — Питер! 
— Петир. — поправил мужчина. 
— Ну да, Питер! — еще раз ляпнул парень. Второй раз Петир исправлять не стал. В это же время друзья Олега шумно приветствовали иностранца. А сам Олег, несмотря на ужасное владение английским ни секунды не терял оптимизма. — А это Сашка и Гришка Клигановы и Ромка Болт! Петир любезно поприветствовал компанию, чувствуя себя крайне неуютно. Если Ромка Болт казался просто лохматым темноволосым оболтусом, то двое других выглядели совсем, как русские парни из известных американских фильмов про КГБ. Два брутальных и широкоплечих, они напоминали две горы, возвышающиеся над столом, и внушали бы чистый ужас, если бы сейчас не улыбались во все свои широкие два лица. Лицо одного из парней было обожжено и Петиру стало неловко разглядывать его, потому он почти и не смотрел в сторону двух братьев. — Презент фром Раша! — выделяя каждый слог Олег протянул ему стакан. — Водка! Здесь Бейлиш едва ли сдержался, чтобы не выказать омерзения, чем дальше, тем больше ему претило такое бесцеремонное панибратское обращение. Но его вежливые отказы снова разбились об настойчивый стакан, который протягивал ему неугомонный Олег. Тут же Петир подумал, что вдруг кто-то сейчас все же видит эту сцену, пусть даже бармен. Не хотел бы он, чтобы разлетелись слухи, как он дебоширит с какими-то пьяными русскими в баре. Чтобы не привлекать много внимания, Петир быстро согласился, послушно подняв стакан, и намереваясь выпить пару глотков из вежливости. За разговорами Петир увяз на добрых полчаса. Говорил он неохотно, не скрывая одолевающей его скуки. И за это время, на редкость, порядочно опьянел. Из всей компании не пил только Ромка Болт. Остальные же всецело отдавались веселью. Очевидно, что Бейлиш не улавливал ни единого слова, которым обменивалась дружеская компания. Он устало подпер голову ладонью. Скука и ощущение зря истраченного времени начинали его угнетать. Когда же уже вылет? Петир поднял руку, манерно взглянув на часы. Он не заметил, как глаза, рядом сидящего Олега сузились, как у змеи, и заинтересованно сверкнули. Так же он не знал, как тот незамедлительно пнул своего трезвого черноволосого друга ногой под столом и еле заметно подмигнул. Гришка и Сашка с другого конца стола понимающе кивнули. Стрелки часов почти слились всего лишь на двенадцати часах, но Петир нутром чувствовал, что уже пора возвращаться назад. Мужчина торопливо приподнялся из-за стола, слегка ощутив головокружение. — Веер ю гоу? — Пьяно всполошился Олег. 
— I’m going to the airport. — пояснил Петир и начал было благодарить за угощение, но Олег его перебил. — ААА аэропорт! Май френд, этот, … драйвер! — обьявил вдруг Олег, снова пнув под столом Ромку Болта. — Ееес! — подвердил Ромка, как можно более незаметно озираясь по сторонам. Дальше парни начали активно подключать театр мимики и жестов, чтобы объяснить Петиру, что их друг с радостью доставит достопочтенного иностранного гостя до аэропорта. Петиру не сильно нравилась эта идея, но привлекать излишнее внимание он не хотел. Тем более, что парни хоть и казались необразованными деревенщинами, однако выглядели на первый взгляд дружелюбно настроенными, угощали нового друга и всеми силами стремились помочь. Смущали Петира лишь два уже откровенно мрачных друга, которых Олег представил братьями Клигановыми. Парни имели крайне бандитский вид и стерев улыбки с лиц, вызывали теперь легкую дрожь опасения. Мужчина облегченно выдохнул, когда из-за стола поднялся только Ромка Болт, что был всецело готов доставить Петира по нужному адресу. Бейлиш сделал пару шагов и колени вдруг начали предательски подкашиваться. Дышать внезапно стало труднее. — Ну-ну-ну. — абсолютно трезво проговорил Олег, подхватив Петира под руку. За второй же бейлишевский локоть, внезапно уцепился Ромка Болт. — Как не хорошо, так напиваться. — вкрадчиво протянул белобрысый. — но ничего, мы доведем тебя до машины. Двое приятелей вывели Петира из бара и потащили куда-то в темноту. Цепкие руки и темп ходьбы его новых друзей ощущались уже вовсе не дружескими. — Что происходит? Что вы делаете? Отпустите меня! — стараясь скрыть ужас, вырывался Петир. Поток прохладного воздуха спасительно позволил ему сделать пару глубоких вздохов и ощутить прилив сил. Но он по-прежнему отчего-то был слаб. Во дворе, как назло не было ни души, кричащая музыка заглушала его слабые сопротивления. — У меня есть деньги, я вам заплачу! — сделал попытку Петир. Парням, же, очевидно было плевать, что он пытается сейчас выговорить. С каждым шагом, что приближал мужчину к какому-то ржавому корыту на колесах все отчетливее ощущался приступ тошноты. Перед глазами все плыло, пока он не уперся носом во что-то большое и мягкое. Подняв голову, он увидел двух братьев Клигановых и ощутил страх внизу живота, что мгновенно сковал все внутренности. Изо всех сил Петир поднялся на ноги. — Я заплачу. — он повторил. Затем запустил руку в карман и принялся дрожащими руками отсчитывать купюры, но один из Братьев тут же вырвал всю пачку денег разом. 
— Парни, да вы чего? — еще больше испугался Петир, впадая в оцепенение и все еще не веря в происходящее. — мне не нужны проблемы… — бормотал он на английском. — Слушайте, мужики… протянул, вдруг, молчащий все это время, тот из братьев, который сильнее другого напоминал гору. — Я, кажется, видел этого придурка по телевизору, что-то ему там у нас не очень понравилось… — Ну да, ну да… то-то у него лицо знакомое… Без тебя бы и не вспомнил! — пискляво оживился Ромка Болт, улыбаясь так безумно и зловеще, что Петир хоть и не понимал ни слова, но тут же ощутил холодный пот, стекающий по спине. 
— Давай-ка и часы сюда. — второй из братьев похлопал себя по запястью и кивнул на иностранца. Петир сразу понял, что тот имеет в виду. И тут его словно с цепи сорвало.
 — Ну уж нет, наглая русская рожа, часы я тебе не отдам! Я все про вас расскажу, про вашу долбанную страну! Вы ответите за все это! — злобно сверкнув глазами, процедил Мизинец. — Что он там пищит? Не пойму… — начал злиться Гора. — Хрен ж его разберет… — поднял плечи Олег. Поняв, что ситуация хуже некуда, Петир набрал воздух в легкие и что есть силы закричал. — Heeeeeelp! Но отчаянный крик был с размаху остановлен чьей-то сильной волосатой ладонью. От боли у Петира свело зубы. Ловко перехватив руки, бандиты сменили позицию и сейчас Петира держали уже оба брата, дыша на него изрядным количеством испитого алкоголя. От боли и унижения Петир впал в бешенство. Он вдруг начал яростно вырываться изо всех своих сил, беспомощно дергаясь, пока Олег совершенно бесцеремонно, с изяществом карточного шулера снимал с его запястья дорогие часы и начинал уже шарить по карманам. К несчастью, братья обладали железобетонной хваткой. Петир только зря терял силы. Он бы мог поклясться, что от такой силы хвата на его изнеженных руках уже появились синяки. Олег, же, выудив что-то из карманов Петира, отвратительно захихикал. — Угомонись дружок, или мы сейчас тебя отделаем! — вдруг спокойно и безжалостно проговорил парень с обожженным лицом. 
— Не трогайте меня! Не смейте! — вопил Петир. И прежде чем получить кулаком в морду и узреть перед глазами черный экран, он, что есть мочи заголосил:

— У меня дипломатическая неприкосновенность! *** Очнулся Петир где-то в темноте. Прежде чем открыть глаза, мужчина ощутил запах сырости и леса. Кряхтя и постанывая, Бейлиш заставил себя подняться. Каждое движение отзывалось ноющей болью в мышцах. Он понятия не имел, где сейчас очутился. Окружающая его тьма накрывала неизвестностью и пробуждала леденящий ужас. Так. Он жив. Уже хорошо. Руки-ноги целы. Он поднял ладони к лицу и потянулся к опухшему глазу. Тронуть было больно. — Вот скоты. — злобно выругался Бейлиш. Дышать было нелегко, он только что понял насколько же сейчас обезвожен. До смерти хотелось пить. За один стакан воды он выложил бы сейчас целое состояние. Ну, или по крайней мере все, имеющиеся у него, деньги. Деньги. Только сейчас его пронзило страшное осознание. Мужчина яростно захлопал себя по карманам. Но пальцы ощутили лишь влажную липкую ткань. А тело отзывалась болью на каждое из прикосновений. Как ни странно Петиру было сейчас совсем не до нее. Дойдя чуть ли не до исступления политик принялся истерично выворачивать все имеющиеся у него карманы. Ни денег, ни телефона, ни документов. Его обчистили эти русские ублюдки! — Гребанные уроды! — Он судорожно схватился за запястье, где прежде гордо блестели его выпендрежные часы. Лес вздрогнул от протяжного белужьего воя, что вырвался из глотки мистера Бейлиша. Даже стая птиц вспорхнула с верхушек деревьев. Душило желание разрыдаться. Так. Надо успокоиться. Часы они забрали. Черт подери. Ему теперь даже время не известно. Ему нужно позвонить и вызвать скорую, полицию. Позвонить Маргери! Но телефона не было. Они оставили его умирать в этом грязном лесу без средств связи? Быть может, когда его сюда волокли, то по дороге в неосторожности выронили что-то? Вдохновленный этой надеждой мистер Бейлиш встал на четвереньки и принялся шарить во тьме, надеясь в глубине души,что хоть что-то уцелело. Однако ему пришлось смириться. На земле кроме травы, мокрых веток, корней деревьев и грязи ничего не нашлось. Он не может позвонить, стало быть надо выбираться самому и скорее позвать на помощь. Где-то в стороне ему все же померещился свет и Петир принял решение двигаться к нему. Продираясь сквозь тугие ветки, обросшие влажным мхом пни и дикие заросли, шаг за шагом, спотыкаясь и постанывая от боли, он двигался к этому спасительному лучу. Свет становился все отчетливее и отчетливее, и сердце радостно замирало, преодолевая последний рубеж — ещё один ряд ровно растущих деревьев. Лес закончился и Петир выбрался из густых зарослей. В ту же секунду он радостно рванул из них к фонарю. Упиваясь ликованием от долгожданного спасения он уже не смотрел под ноги. Неожиданно нога соскользнула с влажного пригорка и, поскользнувшись, Петир кубарём полетел вниз. — Черт подери! Вот гадство! — мужчина скривил губы и с усилием поднялся. Теперь заболела и нога. Петир шумно выпустил носом пар возмущения. Под светом фонаря он придирчиво оглядел свой костюм и чуть не разрыдался. «Том Форд» был уже не тот. Облепленный грязью и сырой травой он выглядел жалко. Видела бы его сейчас Элария… Петир мысленно простонал. Спустя минуту эта мысль, впрочем, снова вызвала в нем приступ бешенства. Он яростно отряхнул с себя траву и решительно двинулся к дороге. Бейлиш шел несколько минут, одновременно желая найти людей и страшась этого. Он не знал, что ожидать, после приключившегося с ним несчастья, но в то же время желал обрести долгожданное спасение. Куда же его увезли? Вокруг не было ни души. Фонарей больше не было. Леса, поля и бесконечная дорога, с которой он поклялся себе ни за что не сворачивать - все, что сейчас он наблюдал в зоне своей видимости. Он долго шел. Сколько именно минут - он и сам не знал. Когда же, наконец, опомнился, то стал было, считать, только вот уставший ум то и дело начинал сбиваться, и Петир принял решение оставить это занятие. Куда-то он должен был прийти. От легкого ветра становилось промозгло. Волосы растрепало. Надо было сосредоточиться. «Как же хочется пить!» — думал Петир. Найти бы людей, кто напоил бы его водой и увез в цивилизацию. Мужчина то впадал в неконтролируемую ярость, то постепенно успокаивался. В висках пульсировала мысль. Ему нельзя здесь застревать. Через сутки он должен быть на Бали! Так, злясь и кляня «этих русских» на чем свет стоит, Петир мало по малу начинал различать вдали за очередным пригорком маленькие одноэтажные домишки. То ли они в действительности проступали через стелившийся туман, то ли обезвоженному и обессиленному Петиру все это грезилось наяву, но он решительно продолжал идти в сторону деревни. У некоторых домов были совсем разрушенные крыши, обветшалые, они смотрели своими жуткими пустыми окнами и выглядели совсем запустелыми, но шансы были, он не мог их упустить. «Там могут быть люди» — сердце билось, в надежде отстукивая это слово. «Люди! Люди!» В ушах стоял гул от лесных звуков, ноги исколоты о кустарник и обожжены крапивой, к тому же совсем промокли насквозь от утренней росы. Петир ежился и еще больше сжимался, запахивая плотнее пиджак. Костюм единственное, что у него теперь осталось. На подходе к деревне он угодил ногой в канаву. Ботинок с характерным хлюпаньем увяз в грязи и Петир стал с ужесточением тащить ногу обратно. Канавы же Крыма, озорно чавкая, не собирались просто так его отпускать. Мужчина, не будь дураком, также не намерен был сдаваться. Вскоре, нога очутилась на свободе, а вот ботинок совсем утоп в грязи. Петир силился вглядеться в темную жижу откуда только что доставал ногу, но все было тщетно. Теперь же, пришлось унизительно ковылять по дороге в одном единственном ботинке, оставляя за собой следы грязной «канавной» битвы и радостное квакание местной лягушки, насмешливо провожающее его в предстоящую неизвестность. Отборный поток матерной брани проносился в его воспаленной голове. Бомбило его сейчас похлеще Хиросимы и Нагасаки. — Любимые туфли от Armani. — шипел Петир. Очутившись вблизи заросших травой домов, он заметил в конце улицы темный силуэт. От неожиданности несчастный остановился, усиленно таращась в темноту. Кажется, это была тучная женщина, которая что-то несла в руке. Переваливаясь с ноги на ногу. В одном ботинке, Петир, как подорванный ринулся прямо к ней. — Стойте!!!! — истошно орал он на родном наречии. — Етить-колотить! Напужал! Что глотку-то дерешь? Горланят здесь, хулиганье… Ночь на дворе! — запротестовала старая Нина. — Обеспечьте мне помощь! Я член ирландского парламента! — слова вырывались сами собой. Петир едва узнавал собственный голос. — Че лопочешь-то? Че лопочешь? Язык еле ворочается? Иди домой, проспись, алкоголик! Ооо! И не стыдно ему! — с укором проговорила женщина. — Помощь! Позвоните в полицию! — сложив руки умолял Петир в ответ на ее раздраженный бубнеж. — Вооо! — она покачала головой. — Напился и слоняется здесь! — стыдя мужчину, пробормотала старая Нина. — Я заплачу вам много денег! — В отчаянии Петир вцепился ей в руку. — Насильничать удумал? — вспыхнула пенсионерка. — Отцепись, ирод! — Недолго думая, она огрела его пустым ведром и с необычайной прытью ринулась прочь. Бейлиш пошатнулся. Заработав еще шишку на свою, и без того больную голову, Петир почти рыдая опустился на колени. Что с ним сделала эта страна? Неужто это возмездие за все его тяжкие прегрешения? Сухость во рту становилась невыносимой. Она — единственная ниточка, заставляющая его сейчас не потерять рассудок. «Думай, Бейлиш, Думай!» — твердил он себе. «Куда она направлялась? Она была с ведром.» — быстрая мысль проникла в сознание. — «Раз это деревня, стало быть, возможно, здесь и колодец есть. Только бы она шла за водой» — мысленно взмолился Бейлиш. Петир с усилием поднялся и заковылял в ту сторону, куда сама по себе шла немолодая женщина, пока он не прервал ее планы своим настойчивым знакомством. Глаза выискивающее смотрели по сторонам, ища людей, дома с зажженными окнами или колодец. Нога, что была лишена теперь ботинка дырявым носком бездомно тащилась по дороге. Жесткие камни с особым рвением встречались ей на пути и Петиру приходилось поджимать ее, еле ступая. Настолько униженным он себя еще не ощущал ни разу в жизни. Но гордость не позволяла ему сдаться. Кто он после этого? Он - Петир Бейлиш и он справится! «Это будет еще одна победа!»— гордо убеждал себя мужчина. У него была цель и он шел к ней. Любая находка его бы сейчас устроила. Внезапно глаз поймал что-то действительно походящее на колодец, мужчина незамедлительно рванул туда, что было мочи, поджимая больную ногу и стискивая зубы. Обессиленно он достиг цели. Несмотря на дикую выматывающую усталость он с энтузиазмом разглядывал колодец в темноте, но не находил в нем никакого отверстия. Держась за него и чуть ли не падая, Петир исползал вокруг и исследовал его вдоль и поперек. Попытки все равно оказались тщетными. Он снова завыл от бессилия и какой-то старый пес на цепи отозвался ему. Собачий вой заставил мужчину содрогнуться. «Волки? Медведи? Что еще тут у этих русских в лесах водится?» — Петир всем сердцем надеялся, что это все-таки собака. Однако, на звук все же идти не отважился. «Кажется, животные, какими бы они ни были, видят в темноте гораздо лучше людей». — рассудил Бейлиш. — А он и так истерзан и сломлен. В бою с медведем он точно не выстоит. Просидев еще несколько минут около колодца, он заметил что едва-едва начинает светлеть. Непроглядная тьма совсем немного, но начинает уступать, милосердно давая разглядеть растущие рядом лопухи, таящие на листьях предрассветную влагу. Раньше бы Петир с омерзением посмотрел на такое, но сейчас, инстинкт выживания заставил его справится с гордостью и несчастный припал губами к спасительной влаге. Он жадно собирал капли с листьев лопухов и воспаленные мысли разрывали его голову, отбирая все больше и больше сил. Идти он больше не мог. Грязный и измученный, он просто лежал, не зная, что делать. Как вдруг в доме напротив светом озарилась терраса. Он разлился из широких деревянных окон, освещая огород рядом с домом, тропинку и крыльцо. У мужчины не оставалось выбора. Ни секунды не сомневаясь, он собрал все силы в кулак и пополз навстречу спасительному свету. Запертая калитка уже не являлась преградой. Политик подполз под ней, мимоходом цепляясь за гвоздь краем штанины. Ползти дальше было невозможно, да и брюки было жалко. И в то же самое время он не мог допустить, чтобы свет погас. Рванув со всей силы и оставив клок драгоценного Тома Форда на калиточном гвозде, Петир выполз на дорожку. Неужели его злоключения окончены? В изнеможении, ступенька за ступенькой он шумно, не в силах сдержать обессиленные стоны, заполз на крыльцо. На терраске тоже кто-то зашевелился и опасливо приоткрыл дверь на цепочке. Два любопытных девичьих глаза выглянули сквозь щелку наружу. Петир, не в силах больше встать, просто повернул голову к светящемуся дверному проему и замер, в ожидании смерти или спасения. Перед ним в одной ночной рубашке стояла молодая девушка. Рыжие волосы спадали на восхитительные, цвета слоновой кости хрупкие плечи. Она смотрела на него испуганно и выжидающе. В контровом свете от озаряемой светом терраски, она показалась ему святой. Безгрешным ангелом в светлом одеянии. — Прошу вас, помогите, — чуть слышно прохрипел Петир. Девушка, удивленно вскинула брови и вышла из оцепенения. Казалось, она перестала бояться и одновременно дышать. — Господи, что с вами произошло? — затараторив на чистейшем английском, она стремительно подлетела к нему. Сердце Петира совершило радостный кульбит и он ошалело улыбнувшись, постарался подняться. — Я…я Петир… — произнес Бейлиш. И все перед глазами померкло. «Спасен» — последнее, что он успел подумать, вслед за ускользающим от него сознанием.