И донесётся её голос.

Перемотка — Я видел сон. Перемотка — Старое кино. Перемотка — Красива. Земфира — Прогулка.       Когда Александра заходит в дом, на глаза ей сразу попадается рыжий затылок Разумовского, который сидит на диване и бесцельно куда-то пялится. Весь нахохлился, как воробей, обложился подушками и пыхтит теперь.       «Опять поцапались»,- проносится у неё в голове, а следом и грешная мысль посидеть в машине да поесть клубнику, которую только что купила на рынке, чтобы не участвовать в их очередных разборках. Как два женатика, ей-богу. Олег скорее всего злющий, как собака, сидит на втором этаже. Она уже тихонько начинает закрывать дверь, но брелок на ключах от машины в её руках непростительно звякает. Леманн поджимает губы и жмурится, а из зала доносится голос Сережи, который уже успел повернуться на звук и заметить её. Александра неловко махнула рукой, будто ей снова пятнадцать и её застукали за попыткой ночного бегства. Ей, конечно, не пятнадцать, но сбежать хотелось. — Привет, Саш,- хмуро произносит Сережа, отворачиваясь.       Леманн разрывалась от «да не насрать ли мне» до «ну жалко же, сидит, как голубь подбитый», от своей сучьей натуры до легкого терзания совести. Она топчется на месте уже минуту, то метнётся по направлению к себе в комнату, то к нему, чтобы спросить причину такого состояния. Слышит лязгание металла о металл, которое со второго этажа доносится, глаза округляет и понимает, что Волков ножи точить начал.       Во дела, можно смело ночевать в машине. Он ещё со вчерашнего дня ходит мрачнее тучи, а сейчас этот рыжий чертила его ещё больше довёл. Она идёт на кухню, моет клубнику, морщится от каждого движения, пока никто не видит. Вчера они с Олегом выполняли одно из поручений Сергея, которое должно было быть безопасным и абсолютно не напряжным. Они просто должны были пошататься с важным видом на светском мероприятии под ручку, послушать кое-кого. А в итоге их раскрыли ровно за двадцать две минуты, когда они вышли на улицу, чтобы подышать, и какой-то старый «знакомый» увидел Волкова и приложил того о ближайшую колонну. Леманн, стоящая чуть поодаль от Волче в этот момент, только успела шепнуть Разумовскому в микрофон «мандец котёнку», когда со спины на шею ей накинули какой-то дорогущий шарф в удушающем приёме.       Молодые люди выбрались живыми, но подбитыми и злыми. На спине Александры красовались три огромных синяка, которые почти образовывали один цельный, рёбра беспощадно болели, а каждое движение отдавалось напряжением в мышцах и ощущением, будто они сейчас разорвутся.       Перекладывает красные ягоды в глубокую тарелку и хромает по направлению к Серому. В голове странная пустота, только тихий голосок сознания молится, чтоб Серёгу не накрыло и он не порешил их с Олегом во сне. С глухим стоном она опускается на диван рядом с Разумовским, запрокидывая ноги на низкий деревянный столик. А Серёге от этого ещё дурнее становится: когда чувство вины мешается с яростью, люди обычно пеплом по ветру летят. — Я в порядке,- хрипит Александра. Её одаривают взглядом полным скептицизма,- съешь клубнику,- она переводит тему и протягивает на его колени чашу,- сказали, что недавно собрали, сладкая должна быть.       И взгляд его теплеет, и мышцы чуть расслабляются. Первую ягоду рассматривает, проверяет на наличие жучков. Брезгливый до невозможности, что странно для Александры. Вроде в детдоме вырос, а правило «Если чувствуешь, что в ягоде что-то шевелится, просто жуй быстрее» вообще не принимает. Ну не твои проблемы того, что попало тебе в рот. Тщательно так смотрит, крутит раз десять и в рот отправляет. А потом, как ребёнка прям, не остановить уже.       Осматривает его на наличие повреждений, успокаивается, что не как в прошлый раз, когда выяснилось, что у Олега тоже есть предел терпения. Как вспомнит, как они решили на скалках драться, так вздрогнет. Если бы она не спустилась, Олег бы точно эту скалку засунул ему в задницу. — Сколько ты пончиков съел?- она разворачивает корпус к Сереже после того, как заметила пару пустых коробок. — Кажется, восемь,- она смотрит на него в немом вопросе. — Ты в порядке? — Ага,- звуками отвечает он и продолжает есть клубнику, обнимая чашу.       Она ещё раз бросила на него взгляд, чтобы убедиться, что крыша на месте и что сейчас он более-менее спокоен. Одна проблема решена, поэтому она оставляет Разумовского и ползёт по лестнице на второй этаж. А это целое грёбаное испытание для Леманн.       Деликатно стучит в косяк двери Олега и, не дожидаясь особого приглашения, заходит. Тот сидит на кровати спиной к двери и чистит оружие, перебивает каждый ножик, точит его, протирает какой-то тряпочкой и берётся за новый. — Ну что, пиздёныш уже пожаловался нашей мамочке?- с издёвкой произносит он, не поворачиваясь и продолжая монотонно выполнять свою работу.       Она уже знакома с таким поведением, когда тот хочет залезть в кокон и только оружие своё драгоценное облизывать собирается, не обращая внимания ни на кого. Переживет бурю эмоций в самом себе, не поделится ни с кем, проглотит всю свою тоску и снова привычной жизнью заживёт. — Не надо так о нем, нам всем досталось,- он оглядывается через плечо и она практически дотронуться может до сгущающегося скептицизма в этой комнате,- нам в физическом плане прилетело, а он сейчас там сидит, страдает за всех троих.       Волков лишь хмыкнул. Скорее всего их ссора началась с чего-то незначительного, типа Сережа сковородку не туда убрал, а для Олега это как точка невозврата - когда кто-то покушается на его владения в виде кухни. Слово за слово, и они уже орут друг на друга из-за вчерашнего происшествия. Олег снова отворачивается и принимается за дело. Александра аккуратно присаживается на краешек его кровати тоже спиной к нему, но так, чтобы расстояние всё-таки было, ведь у самой все болит да и она видела, что Волче весь в ссадинах и синяках. — Я клубнику купила, будешь?       С надеждой спрашивает Александра, смотря перед собой. Олег на секунду перестаёт шерудиться позади, но сипит «не хочу» и продолжает. Предлагает ему ещё что-то перекусить, а он всё отказывается, и так и не поворачивается. Леманн уже не выдерживает, скрипя поднимается, обходит кровать, чтобы оказаться лицом к лицу с этим горем луковым. А он даже не смотрит на неё. —Знаешь, ты мне так красиво вчера вечером затирал, что иногда жизни, как у нормальных людей хочешь,- она опирается руками по обе стороны от него, загораживая обзор на оружие, за что получает очередной отвали-пожалуйста-взгляд,- Так вот нормальные обычно не точат ножи, когда у них появляются какие-то проблемы, они их прорабатывают с психологами, делятся с друзьями или хотя бы выходят просто погулять, проветриться, душу отвести, вдохновиться чем-то. Без мордобоя. — Давай сходим на свидание?- на этом вопросе она наконец ловит его взгляд и не верит своим ушам. А где там Разумовский таблетки от галлюцинаций хранит? Леманн аж отпрянула. — Чего?- с недоверием переспрашивает она. — Что? Давай сходим куда-нибудь? У меня никогда не было свиданий и каких-то там вдохновляющих прогулок. Всё равно в ближайшие дни дел нет никаких, тренировку сегодня пропущу, потом нагоню,- он морщится из-за простреливающей всё тело боли,- за обезболом зайдём по пути. — Никогда не было свиданий.       А Александра, словно дурочка, могла выцепить только одно предложение из всего сказанного и бездумно повторить. Волков сам уже подумал про колёса Разумовского и сейчас странно косился на девушку. — Ладно,- на выдохе произносит Леманн и поспешно уходит, оставляя Волче одного и в недоумении.       Она быстрым шагом несётся к своей комнате, нервно постукивая себя ладонью по лбу, вот-вот должна заорать «Дура! Дура! И ведёшь себя как неловкая школьница и решения дурацкие принимаешь». В первый день их встречи она зареклась не привязываться ни к одному, ни к другому, потому что она могла трезво оценить ситуацию и понять, что они оба шпигарезнутые. Сейчас же она стала третьей шпигарезнутой.       Они даже не договорились о времени. Ну и по каким звездам ей понять, что нужно собираться? Она мерит комнату мелкими шагами, смотря себе под ноги и пытаясь собрать себя в кучку. Но кучка эта продолжает расплываться в лужицу от осознания того, что у неё впервые за долгое время будет свидание, а не очередная бойня.       Телефон жужжит на кровати, сигнал оповещает об уведомлении. «В шесть для тебя будет нормально? :)»       Эти сраные скобочки в его исполнении были какими-то маниакальными и пугающими. Александра как-то на эмоциях сказала, что он «похож на злого старого медведя» и потом добавила «Скобочки в конце сообщений ставь что ли. А то как будто не за молоком меня посылаешь, а за головой чьей-нибудь». И вот он теперь во всех сообщениях пишет эти скобочки. А её любимый вид сообщений это «Завтра возможно к нам нагрянут, чтобы открутить голову Сереги, запасная обойма у тебя в шкафу. :)»       Ну не прелесть ли. «Да, нормально» - кратко отвечает она.       Размышления об абсурдности ситуации, в которой они жили в соседних комнатах, но сейчас общались СМС’ками, казались не такими важными, как вопрос, что ей надеть. В шкафу она сейчас наблюдала только коронный похоронный чёрный цвет и дурацкие платья, которые ей покупал Сергей для светских мероприятий.       Серёга. Надо что-нибудь скоммуниздить у Серёги.       Она бесшумно пробирается по коридору, мимо двери Олега, и заходит к Сергею в комнату. Он что-то сосредоточенно печатает на компьютере, а когда Александра открывает рот, чтобы что-то сказать, тот поднимает указательный палец, намекая подождать. Леманн неловко топчется в пороге, но оживляется, когда Сергей захлопывает крышку ноутбука, складывает руки в замок и кладёт на них подбородок, улыбаясь. — Весь во внимание. — У тебя была куча каких-то цыганских рубашек. Можешь одолжить одну, пожалуйста?- спрашивает Александра, покачиваясь на пятках.       Вопрос Сергея застаёт врасплох, брови его сводятся на переносице, но он указывает на шкаф и снова открывает ноутбук, молча давая разрешение разворошить весь его гардероб, лишь бы не мешали. Она выуживает первую попавшуюся рубашку с коротким рукавом с принтом в виде каких-то мутных рыбок. Выглядит вполне уютно, к тому же ткать мягкая.       Все её действия пропитаны неловкостью и смятением. Будто она разучилась нормально ходить, одеваться, говорить и вообще думать. К пол шестому она уже хочет стукнуть себя, чтобы отрезвить и привести мысли в порядок. От черного цвета окончательно уйти так и не удалось, поэтому сейчас на ней были обычные джинсы, черная майка, а плечи с уродливыми синяками прикрывала рубашка Разумовского.       Когда ровно в шесть спускается на первый этаж, она видит, как Олег с Сергеем более-менее спокойно говорят. Олег, видимо, даже не пытался добавить в свой образ немного цвета, поэтому стоял сейчас во всем черном в ожидании Леманн. Рубашку узнал, удивился, но лицо сохранил, вопросов тоже не стал задавать. Отметил про себя только, что готовилась она старательнее него.       Полуулыбка делает лицо Волче чуть мягче, а Александра отвечает ему тем же. Он привозит её в парковую зону, где с одной стороны поблизости есть небольшой парк развлечений, а с другой стороны находятся несколько картинных галерей. Он в душе не знает, что ему делать и как себя вести, поэтому даёт ей право выбора.       Леманн подходит к информационной стойке и начинает изучать кучу объявлений и решает, с чего можно начать этот поход. Олег терпеливо стоит рядом, даже не пытаясь вникнуть. — Тут везде молодожёнам скидки дают,- произносит она, а Волков лишь брови приподнимает,- Давай притворимся молодоженами, я хочу чертову скидку. — Наш босс - чертов миллионер,- аккуратно начинает Олег,- Мы можем себе позволить... — Хочу, как в студенчестве.       Ну и что ему делать? Конечно, он соглашается, вздыхает тихо, потому что совсем не понимает её иногда, но мирится со всем.       А Александра, ослепленная такой неожиданной радостью, берёт его под руку и тянет сначала в музей, где рассказывает ему какие-то факты, которые она слышала от Сережи, о картинах. Он послушно ходит за ней, изредка поглядывая на сами картины. А Леманн с таким упоением рассказывает, с таким интересом на всё смотрит, будто вселенная сжалась до размеров этой комнаты, и теперь существуют только она, Волче и эти картины.       Начали они культурно, тут не поспоришь, но Олегу всё ещё нужно расслабиться, выпустить пар и подумать о чём-нибудь положительном, поэтому она тянет его к подобию американских горок. Сама Александра, конечно, до усрачки боится этого блеватрона, но у Олега глаза аж загорелись, как у ребёнка, когда тот увидел резкие спуски и подъёмы. Пока в очереди стояли Леманн успела сменить цвет лица от светло-зеленого до землисто-зеленого, а Олег всё спрашивал, уверена ли она, что хочет сесть на эту штуку. Она не уверена. Например, прямо сейчас она думает, что вот-вот откинется, но всё равно давит уверенную улыбку и говорит, что пустяки всё это.       После этого адского аттракциона довольному Волкову приходится выводить Александру, которая сейчас еле на ногах стоит, придерживая за талию. Та бормочет что-то «да нормально всё, я бы ещё кружок дала». Но тому, что Олег её держит, не сопротивляется, только ногами шаркает иногда. — Чувствую себя почти нормальным,- он улыбается, от чего сердце Леманн замирает. Они отходят подальше от большого скопления народа, куда-то ближе к деревьям, чтобы она смогла подышать.       Она смотрит на него снизу вверх, глазами хлопает, уже не слышит даже, что тот говорит, просто любуется прямыми чертами лица, замечает только тембр голоса успокаивающий и всё. А он сам понимает, что она давно уже не вникает в его речи, Волче смотрит на неё с такой нежностью, что та аж дышать перестаёт. Аккуратно наклоняется, чтобы убрать выбившуюся прядь волос за ухо, продолжает улыбаться, переводя взгляд на губы, которые она искусала за этот вечер в кровь. На сей раз наклоняется ближе, чтобы расцеловать каждую ранку, но резкая вспышка света над ними не даёт этому случиться и заставляет отстраниться в смущении и недоумении. Уличные фонари зажглись и испортили к чертям собачьим момент, потому что сейчас Леманн комкает край рубашки и смотрит куда-то себе под ноги, а Волков положил руки в карманы и теперь сосредоточенно рассматривает что-то вдалеке.       Волков не выдерживает и первым подходит к ней ближе, их руки касаются друг друга, и пальцы медленно переплетаются. Волков легонько большим мозолистым пальцем поглаживает её кожу. Та снова млеть начала, думает «да к черту» и притягивает его за шею к себе, чуть медля, проводит кончиком носа по его щеке, а Олег будто не дышит уже давно, замер, как Бэбми, и отдаёт всю инициативу ей, впервые за долгое время позволяя ощущать кому-то столь сильный контроль над ним. Сперва она легко касается его губ, поглаживая пальцами его щеку, его щетина чуть щекочит, из-за чего она немного улыбается прямо ему в губы. Как он дал ей контроль над ситуацией, так и вернул его себе, притягивая Александру одной рукой к себе за талию, а вторую устраивая на затылке, теперь уже смело целуя её. — Теперь я самый нормальный из всех нормальных,- шепчет он ей в висок и невесомо целует туда же, обнимая Александру. Леманн могла лишь размеренно дышать в его ключицу и запоминать каждую секунду этого вечера.