***
Три дня поисков. Три чёртовых дня. И ничего. Всё это время Гермиона то и делала, что читала. Даже больше, чем в школе. Она перерыла всю свою библиотеку, перечитав все имеющиеся книги по тёмным артефактам. Некоторые даже по несколько раз. Она ходила к Поттерам, искала информацию в старых фолиантах дома Блэк и уговаривала Кикимера рассказать все, что он мог знать или слышать о чёрной лилии. Это не дало никаких результатов. Как и то, что она попросила у Гарри старые дела семей, у которых изымали запрещённые предметы. Поттер смотрел на неё своим пронзительным взглядом «Я знаю, ты что-то от меня скрываешь», но вопросов никаких не задавал. Только вот постоянно оказывался где-то поблизости, будто следил за ней. Грейнджер ходила в архив Министерства и перерыла все документы в Отделе Тайн. Она даже бегала в маггловские библиотеки, чтобы почитать какие-то старые мифы, легенды или может быть вырезки из газет, где могли писать о каких-то «необъяснимых случаях». И вот сейчас, стоя на четвёртый день перед воротами Мэнора, девушка надеялась на то, чтобы в самой большой сокровищнице книг Лондона нашёлся ответ. Проговорив заумное отпирающее заклинание и подождав, пока поместье, «приняв её», впустит на свою территорию, Гермиона сразу пошла к дому. Шагая по вымощенной дорожке из плитки, девушка любовалась чудесной магией, благодаря которой все лужайки оставались зелёными, а цветы весенних роз всё ещё цвели в эту пору года. Как только Грейнджер хотела постучать в двери, те тут же отворились, а на пороге стояла эльфийка, которая склонилась в поклоне, приглашая её пройти. В просторном холле, от мрачности которого не осталось больше и следа, послышался стук каблуков. Из дверного проема предполагаемой гостиной появилась хозяйка поместья. Нарцисса была как никогда прекрасна, и не похожа на холодную куклу, которая попадалась Гермионе на глаза во время учёбы в Хогвартсе и войны. Длинное голубое платье с белой вышивкой было затянуто завязками на спине, что подчеркивало тонкую талию женщины. Прическа была слишком утонченной для повседневной, а глаза сверкали будто камни аквамарина, обрамлённые густыми чёрными ресницами. — Гермиона, дорогая, — обворожительно улыбнулась она и поспешила подойти к девушке, чтобы обнять ласковыми руками. — Драко говорил, что ты сегодня придёшь. Чудесно выглядишь, видимо, отдых на острове пошёл всем на пользу. Мой сын так и светится. — Спасибо, что разрешили мне воспользоваться вашей библиотекой, миссис Малфой. Это не займёт много времени. Надеюсь. — Что ты, дитя. Можешь быть здесь столько, сколько тебе понадобится. И прошу, называй меня Нарцисса. Не хочу чувствовать себя старой. — Ох, извините, я не хотела никоим образом вас обидеть, — затараторила Грейнджер, начиная немного паниковать. Не каждый день общаешься с матерью мужчины, в которого по уши влюбилась. — Дорогая, ты ничем меня не обидела, не бери в голову, — махнула та рукой. — Надеюсь, ты составишь мне компанию чуть позже за чашечкой чая? — Конечно, Нарцисса, с большим удовольствием, — с энтузиазмом ответила Гермиона. — Вот и славно. Ох, какой очаровательный кулон, — послышалось восхищение в голосе женщины, когда она дотронулась до медальона. — Какая тонкая работа, а эти изумруды. Я обожаю такие украшения. — Спасибо большое, это подарок вашего сына. На мой день рождения, который был в сентябре. — Как интересно, — немного задумавшись, проговорила женщина, выпуская кулон из рук. — То есть вы носите его уже третий месяц, и он сохранил такой прекрасный вид? — Я… Я не совсем понимаю о чем вы говорите, если честно, — неуверенным голосом ответила Гермиона. — Ох, ничего такого, милая. Просто такие вещицы, если они фамильные и гоблинской работы, требуют особого отношения и, скажем, ухода, — было заметно, что женщина немного лукавила и что-то недоговаривала. Но высказать догадки или обвинения было бы крайне невоспитанно со стороны Грейнджер. — Что ж, спасибо, что предупредили. Мне он очень нравится, и я буду за ним тщательно присматривать, — вежливо ответила девушка. — Так вы подскажете, куда мне идти? — Да-да, конечно. Поднимитесь на второй этаж по этой лестнице, — Нарцисса указала на ступеньки позади себя, — потом сразу поверните направо, через коридор налево, и по длинному проходу через галерею. В конце вы увидите большую резную дверь. — Спасибо большое ещё раз, — ответила девушка, прокручивая в голове весь маршрут. — Обращайся, если что-то понадобится, дорогая. Викки к твоим услугам, — она указала на эльфийку, которая открывала Гермионе дверь. — Вдруг тебе захочется кофе или чай. Робко улыбнувшись и поблагодарив хозяйку поместья в очередной раз, Грейнджер пошла по указанному маршруту. Но как только оказалась в длинном коридоре, который и являл собой галерею, где по обе стороны от прохода висели многочисленные портреты семьи Малфой, пожалела, что нельзя было трансгрессировать сразу в библиотеку. Она сделал глубокий вдох и поняла, что чем быстрее будет идти, тем скорее закончится это шествие по «стезе позора». Грейнджер называла это именно так у себя в голове, потому что понимала, стоило ей вступить в коридор — вся чистокровная знать и предки Драко начнут плеваться ядом. Пусть они всего лишь картины. Как только носочек её лакированной туфли на шпильке коснулся дорогущего ковра, раздался противный голос где-то справа. — На-а-а-до же, какое отребье теперь пускают ко мне в дом. Хотя, признаюсь, вид у вас сейчас намного приемлемей, мисс Грейнджер, — она сразу узнала этот голос. Только один человек мог не сдержаться и так едко отозваться о ней. Гермиона прикрыла веки, сделала глубокий вдох, сразу выпуская воздух, и решила: «Не ведись на провокации». — И вам добрый день, мистер Малфой. А вы неплохо смотритесь в раме. Хорошо, что хозяин Мэнора поменялся, — девушка приложила палец к губам, изображая задумчивость, но шагу не сбавила. — Теперь это поместье выглядит совсем иначе. Светлее. Вам не кажется? — Направляетесь в библиотеку? Что, без подачек не можете решить какую-то очередную головоломку? — с иронией продолжал он, следуя за девушкой и переходя из картины на картину. — А вы не можете не совать свой аристократический нос не в свои дела? — ровным тоном ответила Гермиона. — Хотя что это я, вам же кроме этого и делать нечего. — Всё такая же дерзкая невоспитанная пиявка, как и была. Чего ещё можно ожидать от дочери магглов, — ухмыляясь, сказал Малфой-старший. — Кто дал тебе разрешение прийти и вести себя здесь, словно хозяйка? — Какая жалость, что вы не можете лопнуть от любопытства. Я бы на это посмотрела, — едким голосом продолжала отвечать Гермиона. Ей оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы скрыться за дубовыми дверями, как слова, брошенные в спину, заставили остановиться: — Мой сын никогда не стал бы связываться с отбросами общества, как вы, мисс. Он выше этого и лучше каждого из вас. — Вы правы только в одном, мистер Малфой, — Гермиона повернулась к нему, голос грубел с каждым словом. — Ваш сын и правда стал лучше, и это действительно ваша заслуга. Настолько он не хотел быть на вас похож. За это я вам очень благодарна, — Гермиона склонилась в театральном реверансе, и из-под блузки выскользнул кулон. — Откуда у тебя это украшение, мерзавка? — лицо Люциуса исказилось в отвращении. — Не смей говорить, что мой сын и ты... Вместе! Он бы не посмел выбрасывать фамильную вещь ровно что на мусор. — Мои отношения с Драко вас никак не касаются, мистер Малфой. И уж не знаю, что это за ожерелье, но если вас так бесит то, что оно моё, я буду носить не снимая, — сверкающими от злости глазами она смотрела на портрет, надеясь, что тот сейчас воспламенится. — Да как ты смеешь, мерзкая грязнокровная девчонка, приходить и дышать воздухом в этом доме? А тем более называть моего сына по имени! Тебе не место здесь, — шипел Люциус, опираясь на раму обеими руками, будто хотел сойти с портрета. Гермиона резко топнула ногой, окончательно теряя над собой контроль, и произнесла: — Не в вашем положении указывать мне, где моё место, мистер Малфой. Ваши убеждения ни к чему вас не привели. Ваше устаревшее виденье чистокровного мира умерло вместе с вами в Азкабане. Неужто вы думаете, что ваши слова хоть как-то могут меня задеть? — Что бы ты не искала, — гневным голосом сказал он, — надеюсь, ты этого никогда не найдешь! И, может, даже сгинешь, не успев запятнать своей грязью нашу фамилию, — и, отвернувшись, зашагал прочь. Что ж, рассчитывать на то, что Люциус Малфой будет гостеприимным и дружелюбным, было бы слишком наивно со стороны Гермионы. Поэтому тотчас же выбросив из головы их разговор, она зашла в библиотеку. Это место было поистине фантастическим. Грейнджер и представить себе не могла, сколько веков собирались все книги и фолианты в этой комнате. На каждом приеме, проходящем в доме Малфоев, она мечтала попасть сюда. Когда-то ей почти удалось добраться до этого длинного коридора-галереи, но её перехватил Гарри, говоря, что она пропустит тост Нарциссы. Размер комнаты явно превышал величину половины дома, что указывало на заклятие незримого расширения. Книги были всюду, к некоторым можно было добраться только при помощи лестницы. Панорамные окна освещали всё помещение и открывали вид на сад, а в углу стоял большой старинный камин. Гермиона прошла в центр комнаты, положила на столик свою сумочку, и, завороженная видом вокруг, присела на софу. Глаза пытались рассмотреть каждую деталь. Хотелось немного перевести дух от увиденного зрелища, но ноги уже несли её к полкам. Была бы возможность, Грейнджер перетащила бы половину содержимого этой комнаты к себе. Но вместо этого она гладила корешки книг пальчиками, так бережно, словно боясь, что тот или иной древний фолиант рассыпется в руках. Мерлин знает, сколько она там просидела, но к ней несколько раз приходили эльфы, чтобы спросить, не голодна ли мисс. Пару раз девушка замечала хмурое лицо Люциуса на картинах, висевших внутри библиотеки, но старалась не обращать на него внимание. Даже когда тот недовольно пыхтел. Пока она пыталась найти хоть какую-то зацепку и с каждым часом все больше и больше теряла надежду, к ней пришла Нарцисса, дабы прервать на обещанное чаепитие и дать Гермионе отдохнуть за обсуждениями литературы и музыки. Когда время близилось к ужину, Грейнджер поняла, что руки и вовсе опустились. На пальчиках уже виднелись мозоли от пера, а глаза болели от количества прочитанной информации. Бесполезной информации. Ни в одной книге не было толком написано ни о чёрных лилиях, ни о похожих случаях, где оставляли такие послания волшебникам. Не было растения и в книгах по травологии или в тех, где можно было прочитать его значение на языке цветов. Будто чёрной лилии в мире и не существовало вовсе. Единственный раз она увидела что-то отдалённо похожее на описание растения, когда читала дневник какого-то ирландского волшебника. Но там говорилось об артефакте, который тот назвал «черной смертью, дарующей жизнь». Что это значило, Гермиона так и не поняла. Пока она рылась в старых книгах, невольно вспомнила Алисию. Гермиона не верила в совпадения, а последние слова ведьмы явно не были сказаны для того, чтобы сотрясти воздух. Но и похожего ритуала на те, что проводила женщина, Грейнджер не нашла. Собрав все свои записи, девушка уже двинулась к выходу, но увидела в дверном проёме Драко. Он нежно улыбнулся ей, подошёл ближе и, приобняв, шепнул на ушко: — Привет, милая. Я скучал, — а после, немного отстранившись, добавил: — Не надеялся застать тебя здесь. Мама приглашает отужинать с нами. Что скажешь? — Я бы с радостью, Драко, но очень устала и хочу отдохнуть. Извинись перед Нарциссой и скажи, что в следующий раз я обязательно останусь. — Ладно, хорошо. Ты нашла то, что искала? — спросил мужчина, а в серых глазах плескался интерес. — Не совсем, но я думаю, что на правильном пути, — без зазрения совести солгала она. — Что ж, я рад и уверен, что у тебя все получится. Пойдем, я провожу тебя. Подойдя к камину в гостиной, Гермиона уже хотела зачерпнуть порох в ладонь, как вдруг Малфой потянул девушку на себя, зажимая в кольце своих рук. Их губы слились в жарком поцелуе, в котором на кончиках сплетенных языков можно было ощутить горечь четырёхдневной разлуки. — Ты знаешь, я уже привык просыпаться с тобой, — шептал мужчина куда-то в шею. — Может, ты всё-таки останешься? — Не сегодня, Драко. Тем более мы завтра увидимся вновь, у нас ведь свидание, — ласковым голосом ответила ему Гермиона. — Ты скажешь, куда ведешь меня или что мне надеть? — Не всё так просто, Грейнджер. Это сюрприз. Но мне нужно, чтобы к двенадцати часам дня ты была уже готова. Жди моих указаний. Девушка смущенно улыбнулась, оставляя на щеке Драко чувственный поцелуй, и пошла в сторону камина. Взяла в ладошку порох, подмигнула и, сказав «До завтра», исчезла в пламени.***
Гермиона сидела за барной стойкой своей кухни и пила уже остывший кофе. Её волосы были закручены в красивые струящиеся локоны, а на лице — неяркий макияж. На часах было полдвенадцатого утра, а вестей от Малфоя до сих пор не было. «Неужели продинамил?» — крутилось в голове девушки, а внутри зарождалось желание пойти в душ и смыть с себя весь лоск. Но как только на стол с остервенением была поставлена чашка, раздался стук в дверь. Спрыгнув с высокого стула, Грейнджер пошла открывать, только и думая о том, какой выговор сейчас устроит этому несносному блондину. Рванув ручку на себя и уже выставив перед собой пальчик, чтобы отчитать пришедшего, Гермиона запнулась. В коридоре никого не было, а под ногами стояла большая белая коробка, перевязанная красным бантом. Забрав подарок, девушка быстро пошла внутрь гостиной, присела на ковер и потянула за ленту. Удивлению девушки не было меры, а злость, бурлившая в крови, словно испарилась. Под тонкой рисовой бумагой лежало великолепное вечернее платье из зеленого бархата, а внизу лежала записка.Я буду в 12. Будь добра, открой камин. Ты спрашивала, что надеть? Это! Д.Л.М.
Она мигом понеслась в спальню, чтобы примерять платье. Верх тугим корсетом сидел на теле девушки, а приспущенные на плечи лямки открывали вид на ключицы. Юбку слева украшал глубокий вырез, доходящий до середины бедра, открывая вид на ножку при ходьбе. Один вопрос оставался без ответа. Вечернее платье в обеденное время? Этот слизеринец явно что-то задумал. Услышав пыхтение камина, Грейнджер поспешила выйти из спальни. Там, немного отряхиваясь от пыли и держа в руках пальто, стоял Малфой. Одетый в чёрный смокинг и белую рубашку. Шею украшала чёрная бабочка, а из нагрудного кармана виднелся зеленый платок в тон её платью. — Великолепно выглядишь, — улыбаясь, сказал ей мужчина. — Я рад, что платье пришлось тебе в пору. — Оно просто невероятное, спасибо. Ну, теперь ты мне скажешь почему в двенадцать дня я одета, словно мы идём на бал? — Но-но, Грейнджер. Всему свое время, — мужчина подошёл к креслу, оставляя на нём свое пальто, взял девушку за руку и активировал порт-ключ. Пара перенеслась в какое-то небольшое служебное помещение, после чего вышла в просторный зал. Это явно был какой-то фуршет. Отовсюду слышались смех, звон бокалов и вспышки камер. Люди были так же изысканно одеты, как и пара волшебников, а в окна пробивался лунный свет, что говорило о смене часовых поясов. — Дорогие гости, — послышался громкий голос мужчины, явно Импресарио. — Первое действие начнется с минуты на минуту. Поэтому милости прошу. Займите свои места в зрительном зале и ложах. Малфой схватил с подноса проходящего мимо официанта два бокала с шампанским, протянул Гермионе один из них, после чего предложил даме локоть для сопровождения. Девушка схватилась за него и немного нервно попивала напиток, не задавая ни одного вопроса. Любопытство пьянило получше игристого. Наконец дойдя до нужной двери, Грейнджер обнаружила, что это отдельный балкон на два места с потрясающим видом на большую сцену. Они были в театре, теперь девушка в этом не сомневалась. В величественном и роскошном театре. Прямо под ними, на несколько ярусов ниже, был расположен зрительный зал, а немного впереди — оркестровая яма. Форма крыши напоминала расположенные друг за другом большие раковины или натянутые ветром паруса. — Мерлин, Драко... — с восхищением в голосе сказала Гермиона. — Это будет опера или балет? — Опера, милая, — ответил Малфой, хитро ухмыляясь и жестом приглашая присесть. Скрыть свой восторг и ликование Гермиона не могла. Глаза горели интересом, и девушка пыталась рассмотреть всё до мельчайших деталей. Драко это веселило. Она была словно любознательный ребенок, которому только дай повод получить новые знания и впечатления. Но когда заиграла музыка, казалось, девушка перестала дышать. Драко видел, как та неотрывно смотрела на всё, что происходит на сцене. А когда хорошая акустика позволяла в полной мере наслаждаться музыкой и нотами, она и вовсе прикрывала глаза и покрывалась мурашками. Организовывая это свидание, Драко не знал, достаточно ли хорошо Гермиона знакома с этим произведением и французским языком, на котором пели солисты, но, увидев, как некоторые строки проговариваются её пылкими губами, лицо расплылось в улыбке, как у чеширского кота. Это была драматическая легенда Гектора Берлиоза «Осуждение Фауста», составленная на основе трагедии Гёте. История и исполнение было поистине прекрасно, хотя, технически, произведение оперой и не являлось. Мефистофель для того, чтобы заманить философа Фауста и заполучить его душу, использует девушку, Маргариту, как приманку. Благодаря козням демона, Фауст, опьянённый любовью, таки соглашается на сделку, чтобы уберечь свою осуждённую на казнь возлюбленную. Торжествующий дьявол приводит Фауста к гибели в Аду. Но развязка кажется не такой печальной лишь из-за того, что душа умершей Маргариты попадает на Небеса. Драко видел это произведение несколько раз, и, наверное, мог назвать его своим любимым. Но сейчас, смотря на девушку рядом, что была так сексуальна в этом зеленом платье и в неугасимом интересе ко всему вокруг, невольно сравнил себя с Фаустом. Он, Драко Малфой, так желал обладать Гермионой Грейнджер, что готов был тысячу раз продать душу за каждую минуту, проведенную с ней. В зале включился свет, что говорило о перерыве между частями, а у слизеринца уже зрел план. Пара вышла со своей ложи и следовала к ступеням, которые вели к фуршету, но Драко, легонько придерживая девушку за талию, изменил траекторию и повел её вглубь коридора. Когда на их пути уже не оставалось и толики света, Драко толкнул одну из дверей и потянул Гермиону за собой. Дальше, ориентируясь только на чутьё, мужчина развернул девушку спиной к одной из стен и, слегка повалившись на неё телом, начал гладить открытые участки кожи. — Что ты делаешь? — послышался тихий и немного хриплый голос Гермионы. — Хочу немного побыть с тобой наедине. Ты такая восхитительная. И я так тебя хочу… — почти что рычал Малфой, трогая каждый дюйм её тела. — Думал, что мне не хватит чёртовой выдержки, и я накинусь на тебя прям там. — Я тоже скучала, Драко, — тихо произнесла девушка где-то возле его уха, оставляя жаркий поцелуй на шее. Склонившись и взяв её лицо в ладони, мужчина украл у неё сладкий поцелуй. Четыре дня в тоске по губам и близости срывали крышу у обоих. Неторопливые и нежные поцелуи начинали набирать обороты, толкая их в водоворот желания. Гермиона лихорадочно возилась с пуговицами на рубашке мужчины лишь бы быстрее ощутить мягкость его тела. Жадные прикосновения заставляли кожу гореть, но мужчине этого было мало. Благодаря ловкому движению руки, за спиной Малфоя появилась небольшая сфера света, которая плавно двигалась куда-то в угол помещения. — Я хочу видеть тебя, — прошептал Малфой, и только сейчас пара заметила, что они были в комнате для хранения музыкальных инструментов. — Как символично, не находишь, — ухмыльнулся он и продолжил целовать шею девушки, опускаясь ниже к груди. Длинные пальцы мужчины уже находились у неё между ног, оттягивая край белья немного набок. Дыхание девушки начало учащаться, невольно переходя в нежные стоны. В жилах начинало бушевать возбуждение, отчего шумело в ушах. Воздух между ними постепенно заряжался, словно электричеством, и начинал потрескивать. В мгновение ока Драко подхватил девушку и поднял в воздух, давая возможность обхватить себя ногами. Руки Малфоя блуждали по её ногам, хищно сжимая ягодицы, пока губы посасывали участки на шее. Смущаясь и пылая от возбуждения, Гермиона пыталась заглушить свои стоны, пряча лицо где-то в области шеи Драко, боясь, что их кто-то может услышать. Мысли и чувства уже были на грани потери контроля, а руки тянулись к ремню мужчины. — Драко, пожалуйста… — задыхаясь раскалённым воздухом, произнесла Грейнджер. — Что «пожалуйста»? — удивлённо спросил мужчина. — Я хочу чувствовать тебя! Ощущать тебя, — продолжала шептать шатенка. Неотрывно глядя в глаза девушке, Драко дёрнул пряжку на ремне, приспустил штаны вместе с боксерами и, перехватывая Грейнджер удобнее, медленно вошёл в неё. Закрыв глаза и издавая прерывистые вскрики, Гермиона наслаждалась ощущением его доминирования и интуитивно двигалась в такт навстречу ему. Малфой делал всё медленно, выходя и наполняя её снова. Девушка перебирала пальцами его шелковистые волосы, мысленно умоляя, чтобы этот миг не заканчивался. — Быстрее, Драко, быстрее… — говорила она между страстными стонами. Он посмотрел на неё диким взглядом, в котором плескалась раскалённая сталь. Понемногу начал ускорять ритм — беспощадно и головокружительно. Движения становились резкими, и на ягодицы обрушились звонкие шлепки. Тело девушки начинала сотрясать дрожь вожделения, почти доводя её до самого края. — Давай, девочка моя, — услышала сквозь звон в ушах Гермиона, и эти слова стёрли всю выдержку в порошок, вознося её на самую вершину. А Драко последовал за девушкой, прохрипев её имя. Они так и застыли пытаясь перевести дыхание и успокоить стучащие сердца. Малфой бережно опустил Гермиону на пол и стал застёгивать брюки. Их лица украшали блаженные улыбки, а в душе всё больше расцветало что-то трепетное и прекрасное. Взаимное. Гермиона и Драко привели себя в порядок, вышли в коридор и, как провинившиеся подростки, побежали ко входу на свою ложу. Представление было почти завершено, но Малфой знал, что им нужно досидеть до самого конца. Как только последняя нота эпилога была проиграна, а зал взорвался овациями, он взял руку Грейнджер в свою и повёл на выход. Они уже спустились по большим мраморным ступеням и оказались на улице, где достаточно тёплый для этого времени суток воздух ударил в лёгкие. Но девушка ничего не замечала, потому что без остановки тараторила про свои впечатления о просмотренной истории. Пока не услышала за своей спиной: — Гермиона, детка, это ты? Весь мир вдруг перестал существовать, а когда Грейнджер узнала этот голос, могла поклясться, что и земля ушла из-под ног. Она посмотрела на Малфоя расширенными от удивления глазами, в которых уже начали собираться слезы. Плавно, словно в замедленной съемке, она повернулась на звук и увидела их. Джин и Генри Грейнджер. Мама и папа были так же изысканно одеты в смокинг и вечернее платье, а в руках у каждого была брошюра с планом представления. И тогда Гермиона будто прозрела. Она услышала звук плескавшихся волн, почуяла запах моря и увидела, как за спиной родителей возвышался Сиднейский оперный театр, сверкая своим архитектурным величием. Она бросилась в объятия самых дорогих в мире людей, молясь о том, чтобы это был не мираж или плохая шутка. Но когда она ощутила крепкие руки отца на своей спине, а в глаза ей смотрели такие родные карие радужки мамы, девушка поняла, что больше не может сдерживаться. Она тихо всхлипывала у Генри на плече, поглаживая спину рядом стоящей Джин, и как мантру проговаривала, как она их любит и как по ним соскучилась. Немного успокоившись, Гермиона услышала легкий смешок матери: — Я так полагаю, что ваш сюрприз удался, молодой человек? — обращалась точная копия Гермионы к Малфою. — Это мягко сказано, миссис Грейнджер, — с усмешкой ответил мужчина, явно довольный произошедшим. — Но давайте не будем мёрзнуть на улице и обсудим всё за ужином. Столик нас уже ждёт. Они отправились в шикарный ресторан неподалеку, где родители рассказали, как Драко связался с ними и поручился взять на себя все заботы о вечере, на котором те увидят свою дочь. Малфой объяснил, что задумал это ещё тогда, у рояля, когда девушка поделилась с ним своими переживания о разлуке с родными. Ужин проходил весело и непринужденно, что немного удивляло Гермиону. Да, родители видели Малфоя у неё на дне рождения пару лет назад, и можно сказать, что были знакомы. Но всё это было похоже на семейные посиделки, когда девушка приводит к себе домой парня. Вот только отец не угрожал ему расправой, «если обидит его принцессу», а рассказывал, как тайком от жены водил дочку на стрельбище. А Джин смеясь рассказывала про балетную школу дочери и обещала показать Малфою самые компрометирующие фото. Гермиона с блаженной улыбкой наблюдала за атмосферой за столом и уповала на то, чтобы время хоть немного замедлилось. Они обсуждали сегодняшнее представление и делились любимыми произведениями. Говорили о путешествиях и предпочтениях в кухне. Часы уже давно перевалили за второй час ночи, и родителям нужно было отправляться домой. Но отпускать их совсем не хотелось. Девушка пообещала, что обязательно приедет после новогодних праздников. Так она и попрощалась с ними, оставляя в Австралии кусочек своего сердца. Около трёх ночи сработал порт-ключ, переносящий их в вечерний Лондон. Стоя у входа в свой дом, Гермиона поверить не могла, что всего несколько минут назад была на другом конце света и имела возможность поужинать с теми, кого каждый день так не хватало. И всё благодаря этому очаровательному блондину. — Никаких слов в моём словарном запасе не хватит для того, чтобы высказать тебе мою благодарность за сегодняшний вечер. А он у меня, поверь, не маленький, — со смешинкой произнесла Гермиона, обнимая мужчину и утыкаясь носом в его грудь, чтобы вдохнуть в себя дозу его одеколона. — Я счастлив от того, что счастлива ты, — прошептал ей в волосы Малфой. — Ты не останешься, да? — поднимая на него глаза, спросила девушка. — Нет, милая. Не сегодня. Тебе нужно отдохнуть, а мне ещё увидеться с матерью, — он услышал её разочарованный вздох и поспешил продолжить: — Но я был бы рад, если бы мы позавтракали вместе. Скажем, часов в десять. Идёт? Гермиона согласно закивала головой и потянулась за прощальным поцелуем. Его губы были такими сладкими и желанными, что девушка невольно задумалась: «А возможно ли вообще быть насколько зависимым от человека?». Но она знала ответ на этот вопрос. Определенно, да. Она хотела быть зависима от наркотика по имени Драко Малфой. Он проводил Грейнджер взглядом до двери, так и оставшись стоять на бульваре, когда та скрылась в здании. Как влюбленный школьник, Драко стоял под домом и ждал, пока его возлюбленная войдёт в квартиру и в окнах загорится свет. И вот когда мужчина отвернулся и зашагал прочь в сторону точки трансгрессии, раздался звук разлетающегося стекла и душераздирающий женский крик. Её крик.