Шехзаде Яхья

Солнечное утро. Хюмашах Султан проснулась в своих покоях, к собственному удивлению она чувствовала себя так легко и хорошо, как не чувствовала уже очень долгое время, она встала с кровати, прошла в гостиную и увидела там сидящую в кресле у камина сестру. — Михримах, почему ты здесь, а не в своих покоях? Михримах? — Хюмашах подошла к сестре и присела перед креслом. — Михримах? Сестрёнка… Пытаясь бережно разбудить сестру, Хюмашах осторожно дотрагивалась до её лица, руки и пришла в ужас от ощущения холода. — Михримах! Нет, Аллах, нет! — Хюмашах встряхивала сестру. — Михримах, проснись! Сестрёнка, нет! Почему снова тот, кто мне дорог?! За что?! — Хюмашах прижала сестру к себе, поцеловала её в макушку и заплакала. И в этот момент, бросив взгляд, увидела лежащую на диване у окна Фатьму. — Фатьма! Нет! — Хюмашах подбежала к сестре, повернула её лицом к себе, проверила дрожащими руками пульс и, обняв, горько заплакала. Она смотрела то на тело Михримах, то на тело Фатьмы. — Сестрёнки… Не нужно… Не нужно было вам приезжать. Рядом со мной теперь только смерть. И вдруг дверь распахнулась, и в гостиную вошла Сафие Султан. — Что происходит, Хюмашах? Что ты сделала с сёстрами?! — Матушка, — Хюмашах вздрогнула, поднялась и обернулась к Валиде, — я… Я вошла и увидела их… Я ничего не делала… Я не смогла бы навредить им, никогда… Я люблю их, я люблю Вас… Вы знаете это… Вы не можете не знать… Каждое слово давалось Хюмашах невероятно тяжело, она никак не могла сделать полный и глубокий вдох, её дыхание было учащено, прерывисто, вдох совершался рывками. Это было судорожное дыхание. За окном раздался грохот, и, посмотрев в него, Хюмашах увидела взрыв, который унёс жизнь Искандера. — Здесь ты тоже ничего не делала, Хюмашах?! — Я… Матушка, я не хотела, я не знала… Я поверила близкому человеку… Меня обманули… — Не в первый раз, Хюмашах! — Да, я виновата, слишком хотела поверить, но у меня не осталось даже шанса защитить Вас, матушка. Пожалуйста, простите меня, я очень сожалею, я не хотела причинить вам вред, только чтобы близкие мне были рядом со мной, но меня, мою искренность использовали! Я не могла этого ожидать, я не настолько цинична, вся моя вина в этом! Я сама бы никогда, я бы скорее умерла! Вы же знаете, что это правда! — На твоих руках кровь Искандера, а теперь Фатьмы и Михримах… — Нет, не говорите так! Вы не можете так думать! — Ты ведь не была рада, что они приехали, и вот их нет! — Нет! Нет! Это ложь! Это неправда! Мне очень дорого и ценно, что сёстры рядом, они знают, как я благодарна! — Ты не смогла позаботиться о них, не смогла ни о ком! — Нет… Я могу… Могу заботиться… — Ты недостаточно усиленно делала это! — Нет, не правда… Я была готова отдать вам всю себя до последнего удара своего сердца! Почему Вы мне не верите? Я извела себя все последние дни, переживая за Вас, вина выжигала всю мою душу огнём, страх потерять Вас лишал всех сил, я ещё никогда не чувствовала себя настолько слабой, я хотела просто упасть, но каждый раз собирала себя, потому что больше всего на свете хотела быть рядом с Вами и подарить Вам покой. Я оберегала Вас всегда и на пределе всех своих сил тоже, до последнего была рядом и делала всё, что могла. А теперь Вы говорите со мной так, как будто мне было всё равно, зная, что это не правда! Я скучаю по Вам! Хюмашах подняла глаза, она с надеждой искала взгляд мамы, хотя видеть там то тепло, которое убедило бы её, что мама не верит своим словам, а значит, верит ей, в её любовь. Но к её ужасу взгляд Валиде был холодным и безжалостным, она замечала его раньше, так мама смотрела на тех, кого считала угрозой ей или её братьям и сёстрам, но никогда на неё саму, никогда, кроме сейчас… Это словно окончательно лишило Хюмашах сил и желания сопротивляться боли и тому пожару, что сжигал её душу, буквально пожирал её, она в отчаянии упала на колени, закрыв лицо руками, а её голос зазвучал очень тихо и слабо. Она продолжала плакать и надрывно вхлипывать. — Пожалуйста, перестаньте… Пожалуйста, прошу… Мамочка, я любила Искандера, я люблю Фатьму и Михримах, я люблю Вас, я люблю Вас больше всего на свете… Вы… Вы верите мне? Ведь так? Не молчите, прошу, не убивайте меня своими сомнениями… Хюмашах снова решилась посмотреть на Валиде и увидела, как на её груди, рядом с сердцем распространяется кровяное пятно. — Матушка! — забыв обо всём, Хюмашах кинулась к матери и, поймав её на руки, осторожно опустила её на пол. — Матушка! Матушка, держитесь, прошу! Кто-нибудь помогите мне! — Хюмашах всеми силами старалась остановить кровь, но в её голосе звучало отчаяние, — матушка… Я могу всё изменить, мама, я могу! Каждый раз в Хюмашах жила надежда, что стоит ей остановить кровь, то всё снова станет хорошо, и мама, и брат, а в общём её жизнь, вернуться к ней, но… — Почему вы каждый раз пытаетесь? — Хюмашах подняла взгляд. Удивительно, но рядом с ней сейчас был белый Волк и мысленно говорил с ней. А его взгляд удивительно напоминал взгляд Искандера. — Вопреки звучащим словам, зная, что безнадёжно, почему вы каждый раз пытаетесь? — Потому что я люблю, и даже если мама отпустить мою руку, я никогда не отпущу её. Даже если она действительно верит в то, что говорит, даже если эта злость не её боль, а правда, я буду пытаться, пока моё сердце бьётся. И матушка поверит мне. Я верю ей, я знаю, что так будет! Помогите мне! Но Волк исчез так же внезапно, как появился. — Она и так вам верит, это вы себе не верите, вы не отпускаете вину, потому что видите в этом предательство, но на самом деле Вам нужно только послушать и вы услышите. Рядом с Хюмашах раздался любимый, родной голос, который совершенно не был похож на тот безжалостный, который слышался ей раньше. — Хюмашах! Хюмашах! Хватит! Перестань! — Сафие Султан нежно встряхнула дочь. — Матушка, вы, ваша рана… Фатьма, Михримах, — Хюмашах посмотрела вокруг, тел сестёр не было… И кровь вокруг исчезла. — Хюмашах, у меня мало времени, послушай меня, ты должна проснуться, тебе нужно сейчас проснуться! — Матушка… — Валиде смотрела на неё теплым, любящим взглядом, и Хюмашах стало очень тепло и спокойно. Мама любит её, конечно, любит, она знает это. Вина, вина заставляет сомневаться, всё обесценивает, но это не правда! — Перестань себя мучить и проснись, Хюмашах, давай! Я люблю тебя, моё сокровище! — Матушка, — Хюмашах открыла глаза, — не уходи, не уходи… Поговори со мной, обними меня, мама… Я больше не выдержу этой вины, я не могу больше, не могу… Я не знаю, что с ней делать! *** — Михримах! Михримах! — в покои сестры буквально влетела Фатьма Султан, — Хюмашах нигде нет! — Успокойся! Что значит, нигде нет? — Михримах Султан отложила книгу, которую читала и поднялась, подходя к сестре. — Я посмотрела в гостиной, посмотрела в её покоях, осмотрела весь дворец! Ее нет здесь! Последний раз её видели в гостиной, но это было около получаса назад. А с тех пор никто не знает, где она! — Не волнуйся! У нас нет никаких оснований думать, что случилось что-то плохое, скорее всего она где-то на улице, вышла подышать воздухом… — Почему ты так уверена, что плохое не случилось?! Ты видела состояние Хюмашах! — Я уверена в ней! Она не сделает то, о чём ты думаешь, она не сделает этого ради нас! Не волнуйся, мы обязательно её найдем! Я обещаю!