Шехзаде Яхья

В Сечь, центр которой в данный момент располагался на острове Базавлук, где в Днепр впадали три реки — Чертомлык, Подпольна и Скарбна, Яхья прибыл в середине ноября 1624 года. Погода стояла такая, что от недавних мыслей о том, чтобы расстегнуть кафтан, шехзаде становилось не по себе. Земля затвердела, точно бетон, по утрам трава покрывалась инеем. Дыхание в холодном воздухе вилось паром. Местность около Сечи была покрыта лесом, поросла высокой травой и тростником, пересекалось множеством рек, лиманов и озер, Сечь укреплялась валом, частоколом и башнями с установленными на них пушками. В центре была площадь. Около площади стояли церковь, дом кошевого, казацкие курени и пушкарня. Группа запорожских казаков проводила Искандера к дому гетмана. Шехзаде ожидал увидеть двухэтажный каменный дом или дворец, но оказалось, что жилище гетмана, как и остальных высоких запорожских чинов, деревянное. Простой дом, обшитый досками, такая же простая крыша. Всё, что его выделяло среди других домов, ― забор из брёвен вокруг и размеры. Не было в округе столь крупных жилищ. Гетман ждал его внутри. Высокий, с густыми чёрными как смоль усами и острыми скулами он сидел за столом, на котором лежала карта в крупном масштабе, а на ней стояли фигурки солдат, красные и коричневые. ― Что скажете? ― спросил Каленик Андриевич, кивнув на стол. ― Хороший план? Сбитый с толку неожиданным вопросом Яхья нахмурился, а потом подошёл ближе к столу, взглянул на карту и уточнил: ― Красные ― это враги? ― Враги, ― подтвердил гетман. ― Хороший план, чтобы разбить врага, да? Три месяца над ним работал, всё предусмотрел. Яхья с недоверием взглянул на Каленика. Должно быть, тот шутил. План был ужасный. Нападать на врага с западной стороны, где открытая местность ― всё равно, что позволить отступить. Разбить противника так не получится. ― Хороший, если вы не собираетесь побеждать, а ваша цель ― позволить противнику унести ноги. Гетман усмехнулся. ― И что вы предлагаете? ― Разумнее было бы напасть с восточной стороны. Тут, если верить карте, много деревьев, есть возможность подобраться к врагу незамеченными и вынудить отступать по открытой местности. Так намного проще преследовать противника. А если у вас значительный перевес в численности войск, можно окружить противника. ― Яхья положил палец на ладонь. ― И разбить сразу. ― Сжал палец в кулак. Гетман одобрительно кивнул. ― Теперь, ― сказал Яхья, ― когда я вам рассказал то, что вы и сами прекрасно знали, я могу поинтересоваться, к чему всё это было? ― Я слышал, что вы бывший командир янычар… ― Если вы так решили меня испытать, скажу, что эту проверку прошёл бы любой толковый солдат в янычарском корпусе. ― Вы правы, ― согласился гетман. ― А потому, надеюсь, вы не будете возражать, если я проверю ваши способности ещё раз? Яхья сразу понял, что гетман не тот человек, которого впечатлит история, ему всё равно, чем занимался Яхья, если он не может этого подтвердить на деле. А раз так, придётся пройти проверку, чего бы это не стоило. ― Проверяйте. ― Я слышал, что командирами у янычар становятся только превосходные бойцы… Яхья вздохнул. ― Вы хотите сразиться со мной на мечах? ― Нет-нет, что вы. Достаточно будет, чтобы вы показали себя в схватке с одним из моих командиров. Биться станете всерьёз, но на тупых саблях. Когда будете готовы… ― Я готов. ― Яхья устал после дороги, но откладывать на потом то, с чем можно разобраться сейчас… Оно того не стоит. ― Раз так, не смею заставлять вас ждать. ― Гетман поднялся. ― Пойдёмте со мной. Марик сочтёт за честь испытать вас. Марик упражнялся на заднем дворе. Рослый, на полголовы выше Яхья и в плечах шире, он рассекал саблей воздух ― быстрые, размашистые удары ― и кувыркался, точно уклоняясь от выпадов невидимого противника. Его рыжеватый чуб хвостом раскачивался на ветру. ― Марик! ― позвал Каленик. ― Марик, поди сюда! Казачий командир тотчас спрятал саблю в ножны, подошёл к Каленику и с сомнением поглядел на Яхью. ― Янычарский командир, стало быть? ― спросил Марик густым басом. ― Его мне проверить надо? ― Его, ― подтвердил гетман и, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул. Должно быть, это был сигнал, потому что на заднем дворе стали собираться казаки. ― Подать тренировочные сабли! Вскоре Яхья взвешивал в руке клинок, приноравливаясь. Марик стоял напротив и легко вращал запястьем; сталь описывала круги. Со всех сторон доносились нетерпеливые голоса казаков, ожидающих сражение. Каждый хотел посмотреть, как их товарищ надерёт зад командиру янычар. Яхья буквально чувствовал повисшее в воздухе враждебное отношение. Но шехзаде знал, что воины, неважно будь то казаки или османцы, уважают силу. И когда он её покажет, они будут смотреть на него по-другому. Он расстегнул верхние застёжки на кафтане и вздохнул. Пора. ― Приступим? Марик осклабился и кивнул. На мгновение казаки замолчали, и задний двор погрузился в тишину, слабо нарушаемую воем ветра, а потом Марик шагнул навстречу Яхье. Короткий шаг, за ним ― чуть длиннее, и ― прыжок. Лязгнула сталь. Это Марик разорвал расстояние и ударил. Яхья в последний момент подставил сталь, защитив рёбра, и вынуждено отступил. Казак обрушился на него градом ударов. Марик бил не быстро, но предугадать движения его сабли было непросто. Янычары бились иначе. Системно. В движениях же казака был хаос, казалось Марик и сам не знает, куда придётся его следующий удар. Яхья отражал атаку за атакой, выжидая подходящий момент. И вот он настал ― увлёкшись наступлением, казачий командир потерял концентрацию, всего на мгновение забыл про защиту. Но мгновение в бою ― целая вечность. Яхья увернулся от рубящего в корпус, ударил казака саблей под колено и толкнул плечом, повалив на землю. Марик охнул, но тут же поднялся. Не позволяя ему прийти в себя, шехзаде атаковал вновь. На этот раз вскрылись все слабости казачьего стиля боя. Защищался командир неумело. Затяжная серия ударов Яхьи настолько замучила Марика, что очередной выпад он решил принять телом, в надежде вновь перехватить инициативу и перейти в наступление. Яхья это предвидел. Легко отразив атаку казака, он вновь саблей подсёк сопернику ногу и поставил на колени. Поставил и оказался у него за спиной, готовый завершить бой. Но наносить болезненный удар по спине уже поверженному противнику не стал. Подло это. Вместо того, чтобы показать своё законное превосходство грубой силой, Яхья к всеобщему удивлению лишь коснулся сталью шеи казака. А потом протянул ему руку и помог подняться. ― Ты — хороший воин, ― сказал Яхья. ― И бился достойно. ― О вас могу сказать лишь то же, ― отозвался Марик, потирая ушибленное колено, и добавил, неожиданно повеселев: ― Уделали вы меня, чего уж там. Уделали, чтоб вас! Он захохотал. Казаки подхватили его смех. Не разделял общее веселье лишь гетман. Каленик взглядом изучал Яхью и накручивал себе на палец ус. Вечером того же дня во время застолья, на котором собрались высокие казачьи чины, гетман объявил, что шехзаде оправдал его самые смелые ожидания. ― Я верю вам, ― сказал он. ― Вы останетесь в Сечи, пока не приедет крымский калга Шахин Гирей? У Вас же с ними хорошие отношения? — Скажем так, на данном этапе они взаимовыгодные. И гетман понимающе рассмеялся. — Что ж, но на мою поддержку вы можете рассчитывать всегда. Я рад, что вы будете присутствовать на наших переговорах с Гиреем. ― Благодарю, ― Яхья коротко кивнул. Всё складывалось даже лучше, чем он предполагал. ― Выпьем за наш союз! ― предложил Каленик, поднимая до краёв наполненную медовухой кружку. ― Выпьем! ― хором отозвались собравшиеся в зале казачьи командиры. Яхья пригубил из кубка. Сладковатый напиток огнём разогрел грудь, на тело навалилась приятная усталость. Что ж, подумал Искандер, самые важные события впереди. Находясь в Сечи, ожидая прибытия Шахина Гирея, Искандер использовал каждый день, чтобы увеличить своё влияние в Сечи. Долгие беседы с гетманом и казачьими командирами, тренировки на саблях с простыми казаками, совместное изучение военной стратегии. Яхья легко находил общий язык с каждым, а его истории о сражениях, через которые шехзаде прошёл, будучи в походах, собирались слушать толпами. Он нравился казакам, они его уважали. За силу и знания, за открытость, за то, что он не смотрел на простой люд, как на ничтожества, и был справедлив. Около 18 декабря 1624 года Шахин Гирей наконец прибыл в Сечь, и начались переговоры, в которых первым делом решали вопрос мира между Сечью и Крымом. Долгие обсуждения, взвешивание всех «за» и «против»… И наконец соглашение о прекращении военных действий между Крымом и Войском Запорожским было заключено. ― Раз с этим порешили, ― сказал Яхья, ― предлагаю обсудить совместные действия против османов. Союз Крыма с Сечью силён, а с моими знаниями об османской армии, их флоте и укреплении городов вы… ― Он сделал паузу и поправил: ― Мы сможем добиться многого. Обсуждение совместных действий продолжалось восемь дней, наконец решили, что запорожцы выступят в поход вместе с шехзаде зимой, а весной пройдут флотилией по Чёрному морю. А Шахин Гирей со своими войсками этой же зимой должен был появиться у самых ворот Стамбула. Но во все намеченные планы, кажется, вмешалась сама судьба. В январе 1625 года из Варшавы вернулось посольство, отправленное туда ранее гетманом, они должны были добиться устранения притеснения православной церкви, но делегация не имела успеха, вследствие чего Андриевич был смещён с поста гетмана и на его место выбрали Марко Жмайло, который поднял восстание против Речи Посполитой, тогда польские власти пригрозили расправиться с казачеством, в результате чего зимний поход не состоялся. А армия Шахина действительно перешла Днепр и направилась к Аккерману, чтобы там подождать замерзания Дуная, после чего перейти во Фракию, где они должны были соединиться с 60-тысячной армией Верго, человека Виссариона, но в эту зиму река впервые за многие годы не замёрзла. Шахин Гирей тщетно прождал сорок дней, а потом вместе со своим войском вернулся в Крым. И в конце января Яхья обсуждал эти последние неудачи вместе с митрополитом Иовом, находясь снова в Киеве в трапезной Златоверхого монастыря. — Последние события очень помешали нам, владыка. — Не могу этого отрицать, шехзаде, устроив восстание и ворвавшись в Киев, казаки убили киевского войта Ходыку, ревностного униата, ограбили католический монастырь, умертвив его священника, и отправили к московскому царю Михаилу Фёдоровичу посольство с просьбой принять их в своё подданство. Теперь Москва не очень расположена слушать о наших планах… — И Сечь будет опасаться польского вторжения, а Шахину Гирею не повезло с погодой, впервые за столько лет Дунай не замёрз! — И тем не менее Вам нужно вернуться в Сечь и поговорить с новым гетманом, морской поход весной всё ещё может быть силе, а я, думаю, смогу убедить Москву в поддержке, когда волнения успокоятся. — Да, согласен, вы правы, нужно действовать, ибо если ты не готов продолжать при первых сложностях, тогда и не стоило начинать. В результате Марко Жмайло дал разрешение готовиться к морскому походу, который наметили на конец апреля 1625 года. А так как сам гетман собирался остаться в Сечи, походным гетманом со всей полнотой власти на его время был избран Каленик Андриевич. С этими прекрасными новостями и, доверив, Каленику всю подготовку, Яхья снова уехал в Киев, к Иову, вернувшись в Сечь уже весной.