Шехзаде Яхья

Казаки потеряли восемнадцать чаек, несколько лодок турки повредили, но те до сих пор держались на воде; не вернулись на суда примерно тысяча человек, часть из них храбро пали в бою, около трёхсот человек, другим повезло меньше ― их взяли в плен. Для свободолюбивых казаков не было участи хуже плена. Каленик приподнялся в постели и, держась за бок, обратился к полковнику, что озвучил цифры: ― Когда мне помогали перебраться на струг, я глядел в море… Готов поклясться, что у нас осталось меньше ста чаек. Это невозможно при озвученных вами потерях. ― Всё верно, гетман, ― согласился полковник и пригладил чуб. ― Мы абсолютно убеждены, что часть флота исчезла из-за плохой погоды. Шехзаде предвидел такой поворот событий, по его плану в случае столкновения с капудан-пашой в море и последующим разделении флота, мы должны повернуть к устью Днепра, где сможем соединить силы. Озвученные мной цифры ― ориентировочные. Более точные я смогу назвать, когда с нами будет весь флот. Каленик кивнул, явно неудовлетворённый. Яхья понимал его чувства, они потеряли много людей и кораблей, но не победили противника. Эскадра вернётся домой, пусть и потрёпанная, но при капудан-паше и втором и третьем адмиралах. Не удалось нанести им значительные потери. Погода испортилась так не вовремя… Яхья стиснул кулаки и обвёл взглядом собравшихся. Он мог бы сказать им, как сильно зол и разочарован, что считает, что казаки могли действовать быстрее и по-хорошему наглее. И что тогда, возможно, исход был бы другим. Если бы они взяли капудану и патрону до начала шторма… Но какой смысл думать о том, чего не произошло? И почём зря расстраивать казаков. После битвы, какой бы неудачной она не была, нужно, как считал Яхья, поднять боевой дух. ― Мы не смогли добиться того, на что рассчитывали, ― произнёс шехзаде, тщательно выбирая слова. ― Но мы на равных, если не превосходя, сражались с самой мощной эскадрой имперского флота и впервые в казачьей военно-морской истории едва не взяли флагманский корабль! Мы нанесли османам потери сопоставимые с нашими, повредили их галеры. Мы показали им, что Чёрное море ― не их дом! Они больше не будут бороздить морские просторы без оглядки на противников, больше не будут чувствовать себя королями вод! Теперь каждый день они будут оглядываться, вспоминая сегодняшнюю битву и благодаря погоду, что она не позволила им проиграть. Это большого стоит! Это нельзя отрицать! Похвалите своих людей! Скажите, как я благодарен им и как горжусь ими! Мы поворачиваем к устью Днепра и после того, как соединим силы с оставшимся казачьим флотом, отправимся на осаду Константинополя! ― Да! ― отозвались полковники, воодушевлённые речью шехзаде. Когда они покинули каюту шехзаде и гетмана, Каленик признался Яхье, что собирался их отчитать. ― Если быть откровенным, я тоже, ― кивнул Яхья. Каленик вскинул брови, требуя объяснений. ― Но потом напомнил себе, что они сделали всё, что могли, ― продолжил шехзаде. ― И заслужили похвалу. Нет смысла расстраиваться: битва была, битва прошла. Впереди нас ждут новые сражения, и недовольство войска ― последнее, что нам поможет. Лучше найти лучик света во тьме и показать его остальным, чем ослепнуть. Губы Каленика тронула улыбка, но он тут же схватился за перебинтованный бок. Ткань краснела от крови. ― И правда, ― подтвердил гетман и прилёг. ― Я, пожалуй, отдохну. Долго ждать объединения флота не пришлось. На третий день после Карахармана они встретили исчезнувшие корабли по пути к устью Днепра. Казаки, от обычных воинов до полковников, ― их желание поддержал даже Каленик, ― захотели вернуться в Запорожье, чтобы отдохнуть, пополнить продовольственные и боевые запасы, а после вернуться, снабженные как должно, на осаду Константинополя. Яхье не хотелось терять время, но он понимал, что солдатам, помимо отдыха, необходимо оружие и еда, и что чайки неплохо бы показать судостроителям. Несколько лодок держались на воде исключительно благодаря стараниями казаков, которые день и ночь не выпускали их рук вёдра. А потому шехзаде согласился. Запорожье так Запорожье, но только на несколько дней. Находившийся на капудане Яхья скрестил клинки с капудан-пашой и теснил главнокомандующего к борту, готовясь нанести решающий удар, когда раздался какой-то стук, и кто-то закричал: ― Шехзаде, там лодки! Яхья сел в кровати и потёр глаза, прогоняя сон. Хороший сон. Если бы ему на самом деле во время того сражения на палубе галеры удалось бы добраться до капудан-паши, он бы его не упустил. Шехзаде заморгал, припоминая, что кто-то что-то говорил про лодки, и вмиг окончательно проснулся. ― Лодки? ― Он вскочил с кровати, в дверях стоял встревоженный казак. ― Какие лодки? ― Мы вошли в устье Днепра, а там… Вы должны это увидеть. ― Каленик! ― Яхья толкнул спящего гетмана. ― Каленик ― подъём! Гетман нехотя открыл глаза, скорчился от боли и тихо-тихо прошептал, будто боялся кого-то разбудить: ― Шехзаде? Что случилось? ― Лодки! Просыпайтесь! Лодок было много. Когда Яхья с Калеником оказались на палубе, им потребовалось время, чтобы разглядеть лодки. До рассвета оставалось пару часов, темень скрывала всё. Казаку, заметившему лодки на таком расстоянии, следовало отдать должное. Зоркий как орёл. ― Эскадра от нас ушла, ― произнёс Яхья. ― Они не уйдут. Не будем терять время. Нападём на них внезапно и не дадим и шанса на спасение! Так и поступили. Существовала вероятность, что это не турки, хотя и казак, заметивший лодки, ручался за то, что это они. Но когда чайки подобрались к лодкам ближе, сомнения пропали. Казаки напали в ночи, напали внезапно и не оставили противникам и шанса на спасение. Убили всех подошедших турок, не дали никому уйти. Добыча была что надо. Бочки с водой и вином, куча вяленого мяса, сухари, специи и овощи. Достались казакам и боевые запасы. Ядра для фальконет, порох, сабли и ножи. Нашлось немного золота и драгоценностей. Всё погрузили на чайки, а захваченные турецкие лодки сожгли. Шехзаде был доволен: хороший улов. Флотилия отошла на три мили от форта Очакова, чтобы подождать отправленный на разведку отряд своего флота. 14 августа, через 18 дней после Карахармана, дату Яхье сообщил ведущий календарь полковник, прибыл отряд, сильно потрёпанный морем. Часть чаек едва держались на воде. Несмотря на усталость, не сумевшие принять участие в захвате турецких лодок казаки были опечалены. Их братьям выпал шанс схлестнуться с турками-османами ещё раз после неудачи на Карахармане и показать себя во всей красе… Шехзаде решил утешить флот и приказал распределить добычу с лодок поровну между всеми казаками. ― Мы должны быть едиными, ― сказал Яхья. ― Неважно, бились все, или кому-то не повезло принять участие в бою. Команда делит добычу поровну: так будет впредь всегда! Спорить с шехзаде никто не стал, все посчитали, что решение справедливое. 15 августа 1625 года казаки вернулись в Запорожскую сечь. Поход продолжался три с половиной месяца. За это время казаки добились большого успеха. Под их мощью пали: Килия и Измаил, Констанца, Трабзон, Синоп и Самсун. Казаки показали себя в сражении с турецкой эскадрой под командованием капудан-паши и второго и третьего адмиралов флота. А под конец ― не оставили шанса трём сотням турецких лодок. Они вернулись в Запорожье с трофеями. Гордые собой, уставшие, желающие отдохнуть, а после пойти на осаду Константинополя. Но планы ― штука опасная. Яхья даже не представлял, какие сюрпризы ожидают его на пути. У судьбы для него был запасён свой план. Какой именно? Искандеру только предстояло узнать это. На следующий день после возвращения в Запорожскую сечь Яхья и Каленик предстали перед гетманом Марком Жмайло. ― Поздравляю, шехзаде! Слух о Вас наконец-то достиг и Османской империи. Навели вы шороху вместе с Калеником. ― Гетман звонко рассмеялся. Высокий и широкоплечий, он носил расшитую позолотой длинную белую рубаху, сверху прикрытую плащом на серебряной застёжке. Курчавые тёмные волосы, густая борода, которой не помешала бы расчёска, и внимательные карие глаза, радужки которых были настолько тёмные, что нередко будто сливались со зрачками. ― Только они абсолютно уверены, что Вы ― самозванец, они не знают, кто Вы на самом деле. Яхья нахмурился. ― О чём вы говорите? ― Смотрите, ― гетман толстым пальцем указал на лежащую перед ним карту. ― Как вы знаете, до похода у нас были определённые проблемы с поляками. Так вот в начале июля по повелению короля Сигизмунда III коронный гетман, Станислав Конецпольский, вместе с тридцатитысячным войском переправился через Буг, прошёл на Паволочь и реку Ростовица, а отсюда, переправившись через реку Каменица, двинулся мимо Белой Церкви и остановился неподалёку от Канева. Уже дошло и до первых столкновений. Три тысячи каневских казаков дали бой части польского войска во главе с паном Одрживольским у переправы через реку Мошна. Конецпольский прислал пану подкрепление, и наши товарищи, тоже получив подкрепление, в полном порядке отступили к Черкассам, куда двинулся со всем войском и коронный гетман. И на днях он прислал ультиматум. ― Какой ещё ультиматум? ― Удивился Яхья. ― Можете ознакомиться. ― Жмайло протянул ему свёрнутую бумагу, обвязанную золотой лентой. ― Там и о Вас говорится, уверен, это требование османов. Они требуют от поляков найти и выдать Вас. Вы их напугали. Шехзаде развязал ленту; зашелестела плотная бумага. И прочитал. Конецпольский выставлял против казаков следующие обвинительные пункты: «1. Самовольные выходы в Чёрное море. 2. Сношения с московским царём и крымским ханом в ущерб Речи Посполитой. 3. Приём у себя разных самозванцев, а также других подозрительных и вредных для Польши лиц». То, что шехзаде прочитал, его совсем не обрадовало. Возможно следовало осторожно выяснить, как Марко Жмайло собирается реагировать на ультиматум, но Яхья не стал тратить время впустую. ― И что вы намерены делать? ― Прямо спросил он напряжённым голосом и протянул бумагу обратно. Пожалуй, он был готов к любому ответу. Но Жмайло, к его удивлению, выглядел оскорблённым. ― Сечь никогда… Я повторю: никогда и никого не выдаёт, шехзаде! ― Жёстко ответил он и разорвал ультиматум, как бумажку, которой подтираются, прямо на глазах Яхьи. ― Мы дадим должный ответ, мы будем биться. Но вам будет лучше покинуть Сечь, больше мы ничем Вам не можем помочь, во всяком случае, пока. Как и Вы нам. Яхья молча смотрел на Жмайло. ― Гетман прав, шехзаде, ― вмешался в разговор Каленик. ― Напишите митрополиту, и как только он ответит, отправляйтесь в Киев. Там у вас будет больше возможностей скрыться. И, собрав силы, снова вернуться, как только это станет возможно. Вы же знаете, Сечь всегда будет открыта Вам. ― Вы правы, ― согласился Яхья. ― Правы. ― И подумал про себя, что судьба снова преподносит ему неприятные сюрпризы. Но делать нечего, иногда судну жизни не остаётся ничего, кроме как поддаться ветру судьбы и на всех парусах нестись навстречу будущему, каким бы оно не было.