Шехзаде Яхья

Солнце не успело спрятаться за горизонт, а они уже были далеко от берега, и Яхье перевязывали раненое плечо в уютной каюте капитана, симпатичного итальянца с длинными загнутыми на концах усами и тёмными глазками-пуговками. Капитан ― его звали Марко ― был разговорчивый и часто обменивался шутками с матросами, но с шехзаде держался чересчур сдержанно, словно боялся ненароком сказать что-нибудь лишнее. Шехзаде попросил его взять курс на Котор. Ему хотелось воссоединиться с семьёй, увидеть любимую жену и подросших детишек. Он считал, что заслужил немного спокойной жизни после всего, через что прошёл. Ночью Яхья спал крепко, ничто не могло нарушить его сон: ни качка, ни разговоры матросов, ни храп спавшего на соседней койке капитана. Разбудил шехзаде на рассвете грохот. Сильный, будто в борт попало пушечное ядро. Неужели пираты? Или встретили турецкую эскадру? Искандер быстро отвязал ремни, что надёжно прикрепляли его к койке и помогали спать, не слетая на пол при каждой мало-мальски большой волне, и поднялся. Тут же его толкнуло в сторону, это накренило корабль: попробуй устоять. Яхья влетел в шкаф, больно ударившись о полку. И, покачиваясь, подошёл к окну. Море разбушевалось. Волны налетали на судно, одна за другой. Поднималась непогода, грозящая перерасти в сильнейший шторм. Яхья бросился к двери, распахнул и выбежал на скользкую палубу. Небо ревело, крупные капли барабанили по доскам. Мокрые матросы уже скатали паруса и теперь возились с бочками, привязывали их к бортам, чтобы те не летали по палубе. Одна из бочек была разбита, а рядом с ней лежал седоволосый мужчина с изуродованным лицом. Лежал мёртвым грузом. Должно быть, бочка ударилась в него, прежде чем разбиться. Вот откуда взялся тот грохот. ― Шехзаде! ― крикнул капитан. ― Дела плохи, но мы будем бороться! Идите в каюту, переждите там! Если он будет в каюте, когда судно перевернётся и пойдёт ко дну, спастись не получится. Двери под напором воды открыть не удастся, он окажется в тюрьме и захлебнется. Нет уж, лучше быть здесь и попытаться помочь. ― Я останусь с вами! ― рявкнул шехзаде. ― Что мне делать? Чем я могу быть полезен? ― Но… ― Без «но»! Говорите! ― Схватитесь за что-нибудь да покрепче! ― капитан вцепился в борт, и Яхья заметил надвигающуюся на них волну. Вот же!.. Высотой почти до мачты. Если после одной такой судно устоит ― уже удача, но за первой волной идёт вторая, а за ней третья, столь же разрушительная. Безумие! Чем же они разгневали природу? Яхья бросился к верёвкам в носу корабля. Схватился мёртвой хваткой, поклявшись не отпускать, пока будут силы. И тут их накрыла первая волна. Это походило на удар одновременно во все части тела. Корабль накренился, Яхья повис на верёвках. Соль была повсюду: разъедала кожу и обжигала рану; срывались мозоли на руках. От второй волны судно легло на бок, ― заскрипели мачта и доски палубы, ― а третья окончательно его перевернула. Яхья оказался в воде и, отпустив верёвки, попытался всплыть, но ударился головой в перевёрнутую палубу. Воздуха в лёгких было слишком мало, стараясь не сделать такой желанный, но смертельный вдох, шехзаде, что есть сил загрёб руками и зашевелил ногами, стараясь скорее выбраться из-под корабля. И вот он вынырнул, и вот вдохнул. Вдохнул ещё раз, жадно-жадно, и его снова с головой накрыла ледяная волна. Искандер превосходно плавал, но держаться над поверхностью воды в такой шторм ― та ещё задача. ― Шехзаде! ― услышал Яхья откуда-то издалека. Из-за пелены дождя и постоянных волн он не видел, что происходит вокруг. Где команда? Где капитан? Выжил ли хоть кто-нибудь? ― Шехзаде! ― снова кто-то его позвал. ― Шехзаде! ― Голос звучал ближе. ― Шехзаде, я здесь, хватайтесь! Справа от Яхьи появилась помещённая в верёвочную сеть груда бочек, которая держалась на воде и не шла ко дну. На них лежал капитан. Шехзаде подплыл к нему и по верёвкам вскарабкался на бочки. ― Надо верить в чудо! ― гаркнул капитан, перекрикивая шум дождя. Вера, подумал Яхья, это всё, что у них сейчас есть. И покрепче схватился за сеть, видя приближающуюся волну. Шторм бушевал до рассвета. Под утро море успокоилось, и выбившиеся из сил шехзаде и капитан смогли привязать себя к сети и задремать, отдавшись на милость волнам. Проснулись они, когда солнце висело над ними и согревало продрогшие за ночь тела. ― И где же мы? ― спросил Яхья, осматриваясь. Море простиралось на видимые глазу дали. ― Не знаю, ― признался капитан. ― Возможно, смогу сказать ночью, когда выступят звёзды. Ночью небо затянули тучи, и звёзд капитан так и не увидел. На рассвете следующего дня Яхью разбудил крик чаек. Открыв глаза, шехзаде увидел перед собой землю. Галечный берег, высокие деревья, крепость вдали. ― Марко! ― сказал он осипшим голосом. ― Земля! Капитан распахнул сонные глаза, и лицо его просветлело. ― Бог всё-таки с нами. Они отвязали себя от сетей и на непослушных ногах ― вода была по пояс ― направились к берегу, таща за собой бочки. В бочках находились вода и вино, бросать которые было жалко. Вскоре капитан с шехзаде, не веря своему счастью, спасённые, беззаботно грелись на камнях. После двух дней в море, их даже на суше не покидало чувство, что они раскачиваются на волнах. Ничего, думал Яхья, скоро пройдёт. Главное, мы спасены. Задремав, шехзаде услышал нечто отдалённо похожее на топот приближающихся ног, но решил, что показалось. С уставшими людьми и не такое бывает. А потом вскрикнул капитан, вскрикнул и замолк. Яхья не хотя открыл глаза, поднялся на локтях и увидел перед собой, всего в двадцати шагах спереди, вооружённых мужчин, вышедших из-за деревьев. По длинным усам и чубам на головах он узнал казаков и уже успел обрадоваться неожиданной встрече, а затем его взгляд привлекло лежавшее за казаками тело. Капитан. С перерезанным горлом. Вероятно, Марко отошёл к деревьям и наткнулся на казаков. Искандер рывком вскочил на ноги и поднял руки, показывая, что безоружен. ― Меня зовут шехзаде Яхья Хазретлери! ― закричал он, осознав, что казаки, должно быть, приняли их с капитаном за османских шпионов. ― Я — законный наследник османского престола и враг нынешней власти! Он ожидал увидеть в тёмных глазах приближающихся мужчин узнавание, но казаки лишь обнажили сабли. Слушать его они не собирались. С такими бесполезно говорить. Яхья потянулся к поясу, где в ножнах лежал изогнутый клинок, но ножны оказались пустые. Меча не было. Наверное, выронил в море или забыл в капитанской каюте. Вот же! ― На колени! ― приказал один из казаков. ― Меня зовут Яхья… ― Я сказал ― на колени! Драться против двадцати казаков, даже будучи вооружённым, ― самоубийство. А что он сделает голыми руками? Но Искандер стиснул кулаки и поднял руки, приняв защитную стойку. Да, у него нет меча, но чувство собственного достоинства шехзаде не потерял. Если нужно умереть ― он встретит смерть, как подобает воину. В сражении, а не стоя на коленях и умоляя о пощаде. Яхья шагнул навстречу казакам. Некоторые из мужчин удивлённо переглянулись, не этого они ожидали от застигнутого врасплох безоружного османца. Но удивление на их лицах быстро сменилось выражением решительности. И трое, те, что были впереди остальных, бросились в атаку. От удара первого Яхья увернулся и подсечкой сбил мужчину с ног, после чего мгновенно сблизился со вторым и, перехватив руку с клинком, ударил головой в нос. Попытка вырвать из руки казака саблю не увенчалась успехом. Тут же атаковал третий. Он оказался умелым воином. Шехзаде уклонился от одного удара, от другого, и тут кто-то схватил его со спины. Схватил неожиданно и крепко, не высвободиться. ― Кончай с ним! ― рявкнул тот, кому Яхья разбил нос. Казак занёс саблю над головой. Шехзаде не закрыл глаза, не стал молить о пощаде. Если суждено ему пасть здесь ― пусть так и будет. Ему не о чем жалеть. Он встретил самую прекрасную на свете женщину и удостоился чести стать её мужем, у них родились чудесные дети… Как же он сейчас хотел увидеть их, коснуться их нежных щёк, погладить шелковистые волосы, прижать к себе и сказать, как сильно любит. Как же хотел ещё раз поцеловать Анну и обнять сестру. Он бы сейчас отдал всё на свете, чтобы самые дорогие ему люди появились здесь хотя бы на миг. Возможно, после смерти он встретит мать… Но столько раз обманывать смерть… И найти её неизвестно где… И без близких… А, может, это Смерть и испытывала его все эти дни за прошлое, но он снова выстоял… Почти. И белоснежный Волк, которого он уже привык ощущать зримо и незримо рядом, особенно когда думал о самых любимых, близких людях, как будто его покинул… Или… Тут Искандер неожиданно и даже не понятно откуда услышал крик Орла, а одновременно с ним… ― Стой, чтоб тебя! ― раздался крик. ― Только попробуй махнуть своим клинком! Меня ждите! Голос показался шехзаде отдалённо знакомым. Но Искандер даже уже не решался поверить, что Смерть снова отступила… Как будто снова Кто-то уговорил её ещё подождать. Казак, занёсший над головой саблю, медленно опустил оружие и спрятал в ножны. Вскоре перед Искандером появилась группа казаков, которую возглавлял гетман Каленик Андриевич. ― Шехзаде? ― не поверил своим глазам Каленик. ― Каленик? ― отозвался Яхья со слабой улыбкой. ― Вот так встреча. ― А ну отпусти его! ― рявкнул гетман казаку, который держал Яхью. ― Это ― шехзаде Яхья Хазретлери, мой добрый друг, а не османский шпион, чтоб вас всех! Казак тут же выполнил приказ. ― Вовремя я подоспел, ― сказал Каленик, жестом приглашая шехзаде проследовать за ним. ― Эти полудурки всякого за врага принимают! Прошу их простить. Яхья понимающе кивнул, а гетман продолжал: ― Изменились вы, конечно, сильно. Волосы отрастили и бороду, гляжу, потеряли. Если поинтересуюсь, что на вас так повлияло, не сочтёте за грубость? ― Много воды утекло со времени нашей последней встречи, ― ответил Яхья. ― Я женился на прекрасной принцессе, у меня дети. ― Вот как? Мои поздравления! За это бы выпить. Я вчера открыл одну чудную бочку, в жизни ничего вкуснее не пил, угоститесь? ― Угощусь. ― Чудно! У нас тоже много чего в Сечи случилось после вашего ухода. После проигрыша полякам мы пошли на помощь Гиреям в Крым, так как у нас с ними был договор, как Вы помните. Подойдя к крепости Кырк-Ер, мы сняли её осаду, освободив хана Мехмеда и потеряв при этом гетмана Михаила Дорошенко, и вместе теперь с обоими Гиреями направились к турецкой крепости Кафе, но никто не поддержал их, и они, лишившись поддержки знати и простого люда, вынуждены были отправиться вместе с нами в Сечь. В ноябре 1628 года Гиреи предприняли первый поход на Крым, а в апреле 1629 года совершили второй, и мы их снова поддержали, около 40 тысяч казаков под предводительством нового гетмана Григория Чёрного выступили вместе с 2-тысячным отрядом малый ногаев, который собрали Гиреи. Мы подошли к Перекопу и попытались захватить крепость, но были отбиты и начали отступать, в течение трёх суток подвергаясь атакам крымской конницы. — В следующий момент Каленик презрительно скривился. — Во время отступления Мехмед Гирей проявил малодушие и захотел сдаться на милость своего противника за трон Джанибек Гирея, за что и был убит нами. — Что ж, я не могу сказать, что он этого не заслужил. Одно время мы были союзниками, но никогда не были друзьями. Он был предателем, и всё для него закончилось так, как должно. — А его брат, Шахин, сумел сбежать, говорят, он скрывался где-то на Кавказе или в Персии, а потом даже отправился к османам, наверное там где-то и закончил свой путь. — Вполне возможно. — Я так и не спросил, что Вы здесь делаете? Какими судьбами Вас занесло сюда? Яхья усмехнулся. ― Знать бы, где это «здесь». ― И, отвечая на вопросительный взгляд друга, прибавил: ― Я бежал из Стамбула, это долгая история. Мой корабль попал в шторм, спастись удалось только мне и капитану. Нас прибило к этому берегу. ― Очень жаль, что я не подоспел ещё раньше, ― печально сказал гетман, имея в виду смерть капитана. ― Вашего спутника похоронят… Вас занесло к Азову. Донские казаки взяли крепость и удерживают её уже с 1637 года, и сейчас мы готовимся к осаде турецкой армией. Я привёл 4-тысячный отряд запорожцев, чтобы помочь. Русский царь официально нам не помогает и даже попенял за горячность, — гетман усмехнулся. — Но неофициально велел прислать опись трофеев, а так же посылает деньги и порох. Яхья понимающе кивнул и взглядом скользнул по берегу в поисках пушек ― первой линии обороны, но не нашёл ни одной. Если турки на осаду бросят большие силы ― выстоять будет очень тяжело. ― Непростая вам предстоит задача, ― произнёс шехзаде. ― Уже есть план? ― Разумеется. Сейчас придём в крепость, и я Вам всё расскажу. Десяток пушек казаки прятали за деревьями у берега. Пышные кроны скрывали орудия от дождя и посторонних глаз. Османские шпионы, за которых казаки приняли Яхью и Марко, не должны были о них знать. В действенности этого сокрытия шехзаде убедился сам. Остальные пушки, как и положено, стояли в прорехах крепостного вала. Каленик рассказал Яхье о том, как обстоят дела с запасом снарядов, и подтвердил невысказанное вслух предложение о том, что ядер надолго не хватит, и сдержать османские лодки, если их будет очень много, не удастся. Крепость не казалась не берущейся. На высокую стену, облицованную тесаным камнем, забраться непросто, но очень даже возможно. Как и тараном пробить ворота. Сомневаться, что у турок рано или поздно получится прорваться за стены крепости, не приходилось. ― Всё решится в рукопашном бою, ― сказал Яхья, когда за ними закрылись крепостные ворота. ― К тому моменту нужно как можно сильнее проредить ряды противника. ― Будем рады, если вы поможете при обороне, ― улыбнулся Каленик. ― Но настаивать не будем. Яхья ничего не ответил и не спешил давать обещание остаться. После сытного обеда из бараньей отбивной, щедрой порции картофеля и трёх кружек вина под душевную беседу, где Яхья поделился своими последними приключениями, шехзаде улёгся спать. Два дня в море измотали его и физически, и морально, нужно было отдохнуть в спокойной обстановке, в тёплой кровати, к которой необязательно себя привязывать. В полдень следующего дня турки атаковали, не оставив шехзаде время на раздумья. Он решил остаться и помочь с обороной. С его военным опытом и знаниями методов ведения осады турецкой армией у казаков было куда больше шансов на победу. Оборона длилась долго. Казаки отражали штурм за штурмом, совершали вылазки, бесстрашно сражаясь в рукопашную, но ни советы Яхьи, ни умение воинов, не помогали избежать больших потерь. Турков было слишком много, они всё прибывали и прибывали. Едва отбив одну атаку, казакам приходилось готовиться к следующей. И так снова и снова. Сложно. Изнурительно. Осада длилась с 1641 года, а в 1642 году казаки вынуждены были оставить Азов, разорив его. И шехзаде покинул город с ними. Через две недели пути с оглядкой на возможное преследование противником казаки вернулись на свои земли. Каленик помог отыскать Яхье судно, готовое отвести его в Котор, и пришло время прощаться. За долгие месяцы обороны Азова они сблизились ещё сильнее, гетман теперь обращался к шехзаде на «ты», они стали друг другу братьями. ― Когда мы прощались в последний раз, я слабо надеялся, что наши пути пересекутся снова, ― признался Каленик. ― А вот как получилось. — Гетман искренне улыбнулся. — Для меня было честью сражаться с тобой плечом к плечу, зваться твоим другом. ― Раз судьба пересекла наши пути несколько раз, нет причин полагать, что этого не произойдёт снова. Гетман снова улыбнулся. ― Хотел бы я увидеть твоих ребят. ― Может быть, и увидишь. ― Может быть, ― повторил Каленик, и они крепко обнялись. Когда судно отплыло, Яхья поймал себя на мысли, что никогда бы не подумал, что встретит надёжного друга так далеко от места, где родился. Судьба всё-таки странная штука. За время, что Искандер не был в Которе, родовой замок Анны стал будто бы больше. Потемнел камень стен, разросся цветочный сад и некогда узкие дорожки, по которым шехзаде так любил гулять по вечерам с Анной, превратились в широкие. То, конечно, были проделки памяти. Время любит изменять воспоминания, особенно, когда твоя жизнь полна событий. Яхья нашёл семью возле беседки у фонтана. Анна сидела на лавочке и читала толстую книгу в буром кожаном переплёте, перед ней стоял столик с лёгкими закусками. Рядом с ней на расстеленном на траве пледу лежала его младшая дочь София и тоже что-то читала причём с очень серьёзным выражением лица, чем очень напомнила Искандеру мать за этим же занятием. И он сам не заметил, как улыбнулся. Дочь трогательно напоминала бабушку не только светлыми волосами и голубыми глазами. Чуть поодаль бегали и упражнялись с деревянными мечами близнецы — Маурицио и Алессандро. Они так выросли с того момента, когда он видел их в последний раз. К глазам подступили слёзы счастья. Он вернулся, вернулся к ним. Первым его заметил зоркий Алессандро и закричал: ― Папа! Папа приехал! За Алессандро навстречу к Яхье понёсся Маурицио, кажется, они соревновались, кто добежит быстрее. Несколько мгновений спустя он сжимал их в объятиях, вдыхал аромат их волос и говорил, как по ним соскучился и как сильно они возмужали. Глядя на них, он видел свои уменьшенные копии. Не успел он отпустить сыновей, как к нему на шею бросилась Анна. Глаза у неё блестели от слёз, наверняка она ни раз с горечью думала, что больше не увидит его. Она поцеловала мужа в губы, а после неожиданно оттолкнула от себя. — Анна, ты что? — удивился ничего не понимающий Искандер. — Ты слишком долго не давал о себе ничего знать, мой дорогой муж! — Прости, но, поверь, мне было совсем не до писем. — Я знаю, и ты даже представить себе не можешь, что я чувствовала, когда Фердинанд сообщил мне, как от Папы пришло письмо о том, что орден иезуитов разгромлен, а тебя нигде не могут найти, так как их корабль пропал! — Анна, не будем об этом, — Искандер подошёл и снова заключил жены в объятья. — Я вернулся, я здесь, и я больше тебя не оставлю. Всё, больше никакой войны, только ты и наши дети, самое дорогое и ценное в моей жизни. — Больше не заставляй меня так переживать, — сказала Анна, сильно прижавшись к мужу. — Никогда, обещаю, — сказал Искандер, нежно, почти неуловимо поцеловав супругу в губы. Всё это время София, неловко переступая с ноги на ногу, терпеливо наблюдала за родителями в некотором отдалении, мудро ожидая, когда ей можно будет подойти. И когда наконец Искандер сам подошёл к дочери и, опустившись перед ней на колени, обнял её и поцеловал в лоб, девочка расплылась в улыбке, что откликалось в сердце отца теплом. ― Я знала, что ты придёшь, ― сказала София очень серьёзно. ― Я соскучилась по тебе, папа, поэтому пойдём играть? ― Я буду играть с вами хоть весь день напролёт, а потом, очень скоро, вы познакомитесь с вашей тётей. ― Мы поедем в Египет? — Да, Анна, мы все вместе поедем в Египет, я дал слово, что вернусь, когда уезжал много лет назад, да, и Хюмашах будет рада всех нас видеть… Мои дорогие дети, поверьте, вам очень повезло с тётей. Только сначала я всё же её предупрежу письмом. — Да, а то не хотелось бы твоей сестре свалиться как снег на голову при первой встрече, как бы я не сомневалась, что она будет нам рада. Анна улыбалась, и Искандер тоже не смог не улыбнуться. ― В Египет? ― одновременно переспросили близнецы. ― Учителя ещё ничего нам не рассказывали о нём? Где это? ― Далеко. Но я вам всё расскажу сейчас. ― Давай! Давай, расскажи! Папа! — И о тёте расскажи, — вмешалась в разговор София, которой это было куда более интересно, показывая, что хочет к отцу на руки. — Конечно, моя принцесса, — сказал Искандер, поднимая дочь на руки, — я всё расскажу… И, кстати, у вас ни одна тётя… Они уселись на траву, Анна положила голову на плечо мужа, обняв его и тепло смотря на близнецов, которые сели рядом напротив, и, ласково проведя рукой по волосам дочери, которую посадил перед собой, Искандер начал свой рассказ. Впервые за долгое время он был снова с семьёй и был безумно счастлив.