Шехзаде Яхья

Утром следующего дня Искандер увидел Хюмашах в конюшне. Она ласково гладила лошадей и кормила их с рук лакомством, улыбаясь. — Доброе утро, Хюмашах, — сказал подошедшей Искандер. — Доброе, братик, — Хюмашах одарила брата солнечной улыбкой. — Сегодня похоже будет хорошая погода, может быть, устроим верховую прогулку, раз уж мы здесь. — Конечно, буду рада. Немного томительного ожидания, и лошади были полностью готовы к прогулке. Искандер помог взобраться на лошадь сестре, а потом сам ловко запрыгнул в седло. Неспешно вышагивая по мощеной дорожке сада, брат и сестра продолжали разговаривать. — Я так давно не каталась верхом, — Хюмашах ласково похлопала свою лошадь по шеи. — Последний раз это было с Фатьмой и Михримах, а Фахрие была ещё девочкой. — Ты никогда не говорила, что любишь лошадей, Хюмашах, — сказал Искандер, с улыбкой смотря на сестру. — Наверное не сложился подходящий момент, чтобы сказать. Я полюбила этих животных с детства, восхищаясь их величием и благородством. В Манисе мама… Часто совершала верховые прогулки и практически всегда брала меня с собой. Она сажала меня перед собой, обнимала, чтобы я не упала, и пришпоривала лошадь. Часто мы ехали спокойно, как сейчас, и тогда я с любопытством рассматривала прекрасные цветы нашего сада, но иногда мама позволяла лошади скакать быстрее. Я радостно смеялась, ловила руками ветер и совсем не чувствовала страха. Только тепло маминых объятий, защищенность и свободу, подаренную благородным сильным животным. Я была очень счастлива тогда… А потом… Много лет спустя мама подарила мне прекрасного Ангела… *** Хюмашах Султан с большим волнением направлялась к конюшне и с восхищением бросала взгляд на маму, идущую рядом, Валиде обещала ей верховую прогулку, и дочь сейчас трепетно предвкушала её. Они будут с мамой вдвоём, как в детстве… — Закрой глаза, Хюмашах, — услышала юная госпожа спокойный голос матери, вынырнув из своих мыслей, и тут же подчинилась. Через некоторое время Хюмашах услышала за своей спиной стук копыт, и уже хотела обернуться, но тут же остановила себя, ведь доверие Валиде было важнее всего. В следующий миг дочь почувствовала, как мама подошла к ней, осторожно развернула, и тихо прошептала на ухо. — А теперь открой глаза, доченька. Увидев перед собой лошадь редкого изабеллового окраса, Хюмашах смогла только восхищенно вздохнуть, и тут же пораженно обратилась к матери. — Матушка… А потом словно заколдованная шагнула к лошади. Её сверкающая как будто золотом шерсть, мягкая белая грива, добродушный и немного наивный взгляд очаровывали. Когда же Хюмашах приблизилась и протянула руку, лошадь уткнулась носом ей в ладонь, словно признав юную госпожу своей хозяйкой, чем привела Хюмашах в ещё больший восторг. — Как её зовут, матушка? — Как ты назовёшь… Это же твой подарок, — Сафие Султан с улыбкой смотрела на дочь. Хюмашах никак не могла поверить своему счастью. Неужели это у неё действительно такая потрясающая мама! И она сделала ей такой прекрасный подарок! Её лошадь, которая отныне принадлежала только ей! И сейчас она на ней поедет, а мама будет рядом! Ничего не говоря, Хюмашах подошла и обняла маму из-за всех сил, на которые только была способна. — Я тоже люблю тебя, моя прекрасная доченька, — сказала растроганная Сафие. — Я назову её Ангелом… — тихо прошептала дочь на ухо маме, а потом отстранилась и лучезарно улыбнулась. — И я хочу кататься, матушка. — Тогда поехали… *** — Хюмашах… Хюмашах. Всё в порядке? — Искандер… — Хюмашах подняла глаза на брата, и Искандер увидел, что в них стоят слёзы. — Прости… Я не могу, не могу… — Хюмашах тут же развернула лошадь и, практически пустив её галопом, стала возвращаться домой. — Хюмашах… — Искандер старался догнать сестру. — Подожди! Оказавшись во дворце, Хюмашах быстро скрылась в своих покоях. — Хюмашах… — Искандер замер перед запертой дверью, услышав через неё глухие и надрывные рыдания, и уже хотел войти, но тут почувствовал нежное прикосновение Анны к своему плечу. — Не надо, Искандер, не сейчас. Пусть эти слёзы прольются, пусть эта боль проявляется. — Мы катались верхом, всё было хорошо, я видел, что Хюмашах счастлива, и внезапно всё закончилось, стоило ей вспомнить… Воспоминания должны согревать, разве нет? — Они согревают, Искандер, иначе как бы твоя сестра выдержала всё то, что ей пришлось пережить, но они же всё ещё причиняют боль, они продолжают задевать рану потери… Чем сильнее любовь, тем сложнее с этим справиться. А ты и без меня знаешь, сколько силы у этой любви. Вечером Искандер тихо постучал в покои сестры и, получив её разрешение, вошёл. Хюмашах сидела на диване, её глаза были заплаканными, а на коленях лежала открытая шкатулка с розовыми розами. — Извини меня за сегодня, я действительно хотела, но… — Хюмашах покачала головой. — Я не могу. Не могу отпустить… — Тебе не за что извиняться, — сказал Искандер, сев с сестрой рядом и взяв её за руку. — Знаешь, что меня сейчас пугает? Я забываю саму себя. Раньше я была храбрее, во всем видела новые возможности. А теперь… не знаю… мир потерял краски, потерял свою привлекательность. И у меня не остаётся никаких сил. Мне очень грустно. Меня ничто не радует. Невозможно описать словами ту пустоту, что образовалась внутри меня, то ощущение постоянного беспокойства. Я стала совсем другим человеком. — Ты все та же. Честно тебе говорю. — И кто я? — прошептала Хюмашах. — Ты очень любящая наша с Михримах старшая сестра, и ты — дочь нашей Валиде, ты, как и она, не сдаешься, не отступаешь, сражаешься до конца. — Больше нет. Без мамы нет никакого смысла. Моя жизнь стала бесцельной, я поняла, что раньше она вращалась вокруг неё. Без неё словно умерла часть меня, та часть, которая любила, смеялась, видела красоту, испытывала радость, сейчас я просто ничего не чувствую, кроме, конечно того, что, да, я очень люблю тебя и Михримах. Но жизнь — боль, в этом и смысл? — Нет. — Я потеряла матушку, и ещё в прошлом она… — Она ранила тебя. — Да. Нет, это неважно сейчас, было бы, будь она рядом, но её нет, мне её не хватает, и мои мысли так и крутятся вокруг плохого. Так много потерь, столько боли. — Но ведь и было много счастья, сестрёнка? И ты сегодня вспомнила об этом… — Да, вспомнила, а потом вернулась к реальности… И к своей вине за эту реальность! Когда мама была рядом, было много любви и много счастья, братик. Мне жаль, что ты не мог всё это испытать так, как я. — Не стоит расстраиваться, Хюмашах, я благодарен за те годы, что у меня были. Я смог узнать маму, обрёл её на несколько лет, я почувствовал её любовь, а ведь могло случится так, что этого вообще могло не быть. Когда любишь кого-то, твоё сердце открыто для боли, это печальная правда. Этот тяжкий груз, как крылья. Они тяжелые, мы чувствуем их вес, но это груз поднимает нас в небеса. Этот груз дарит нам возможность летать. Горе же — это цена, которую мы платим за любовь. Глубина горя, которую мы чувствуем после очередных потерь, свидетельствует о глубине любви, пока мы живы, мы будем это чувствовать, и мы можем с этим что-то сделать. Не сопротивляться, а принять, простить, ты же сделала это для Валиде, для себя тогда, — Искандер увидел, как сестра тепло улыбнулась на его слова. — Сопротивление боли — это трата жизни в пустую. Это чувство, как будто ты лишаешься важного внутреннего органа и теперь не можешь нормально жить, я знал его. Встреча с Анной стала подарком судьбы, она изменила всё, постепенно заполнила эту пустоту собой. Залечила раны. Вернула мне улыбку. Заставила поверить в любовь, в чудо, что всё ещё возможно. И теперь я верю, что у нас получится вернуть твою улыбку и веру в чудеса. Я сделаю для этого всё возможное и невозможное, поверь мне. Искандер обнял сестру, и Хюмашах доверительно склонила голову ему на плечо. — Я так по ней скучаю… Искандер… Это не проходящая тоска до отчаяния… — Хюмашах, матушки, к сожалению, да, нет, но её любовь нас не покидала. Я даже уверен, что моментами она незримо рядом с нами, и она бы хотела, чтобы мы не тратили время своей жизни, скучая по ней. — Не тратить время… — тихо прошептала Хюмашах, расслабляясь и засыпая на плеча брата. — Ни единую минуту, Хюмашах. Они посидели в молчании ещё некоторое время, Хюмашах заснула. И напротив себя Искандер увидел белоснежного Волка. — Вы же можете ей помочь, да? — Волк продолжать смотреть на Искандера внимательным взглядом. — Я прошу Вас помочь моей сестре. Она заслуживает этого даже больше меня, своим сердцем, своей искренностью, тем как с ней поступили… — Этот человек своё получил… Это всё, что ты можешь знать, — услышал Искандер в своей голове. — Но ей нужна Ваша помощь, мы сделали уже всё, что могли. — Я слышу тебя, твоё и её сердце, Искандер, но окончательное решение будет зависеть не только от меня. — С этими прозвучавшими словами Волк исчез.