Шехзаде Яхья

Этой ночью Хюмашах Султан была в своих покоях и читала перед сном, лёжа в кровати, и сама не заметила, как уснула, уронив книжку на грудь. Осторожно подойдя к дочери, Сафие Султан нежно вытащила книгу из её рук и положила её на столик рядом, а затем села на постель и ласково дотронулась до Хюмашах, легонько её встряхнув. — Хюмашах, моя прекрасная доченька, проснись… Хюмашах. — Мамочка… Вы рядом со мной… Вы пришли ко мне! — Хюмашах, открой глаза. — Нет, вы исчезнете… Я не хочу этого, я очень по Вам соскучилась! Нужно ценить это мгновение! — Хюмашах, но мне нужна помощь. — Что мне нужно делать? — тут же откликнулась дочь без сомнений и лишних вопросов. — Открой глаза. Хюмашах подчинилась и, увидев рядом сидящую с ней Валиде, вскочила, сев на кровати. — Матушка, — голос Хюмашах дрогнул, — это действительно Вы? Дочь нежно дотронулась до руки Валиде, поднесла её к своим губам и со всей силой, на которую только была способна, её поцеловала. — Я Вас чувствую! Это Вы! Вы здесь! — Я здесь, рядом с тобой, — Сафие ласково провела рукой по волосам дочери. — Как это возможно?! Впрочем, неважно, главное, Вы здесь, — Хюмашах обняла маму, сильно прижав её к себе. — Ты так желала меня увидеть, что определенные силы не смогли это не исполнить. Хюмашах словно утонула в этом долгом объятье, забыв о времени, она наслаждалась ощущением мамы в своих руках, что снова слышит и чувствует биение её сердца. — Хюмашах, — наконец произнесла Сафие, — доченька, ты можешь отпустить меня, не бойся, я никуда не исчезну до утра. Хюмашах подняла глаза, увидела, как мама ей тепло улыбается, и тоже улыбнулась. — Простите, матушка, я так давно Вас не обнимала. Ой, вы наверное хотите увидеть Искандера, мне нужно было подумать об этом… — Хюмашах, хватит, хватит себя винить во всём, я обязательно увижу Искандера, а потом мы с тобой погуляем, у нас есть целая ночь, всё хорошо, перестань думать о плохом. — Матушка… — Хюмашах потянулась к соседнему столику, взяла с него шкатулку и открыла её, достав из неё два свёрнутых листа. — Все эти письма, Хюмашах… — Сафие посмотрела на аккуратно перевязанную стопку, оставшуюся в шкатулке. — Ты сохранила их все? — Это же наша связь с друг другом, как и каждый наш подарок, они мне дороги, как каждый совместный момент, что я помню… С вами, с сёстрами… — растроганная Сафие поцеловала дочь в лоб. — Смотрите, Валиде, это маленькая Сафие нарисовала… Вы так и не познакомились с ней. — Она чудесная, красивая и очень умная девочка, уже девушка, вся в свою маму. — Да, в сестрёнку, — Хюмашах тепло улыбалась. — А младшая неуловимо похожа на тебя, моё сокровище. Хюмашах с нежностью смотрела на Валиде и чувствовала просто абсолютное счастье. Подойдя к спящему Искандеру и нежно проведя рукой по его волосам, Сафие тепло смотрела на сына, а затем и на его детей в соседней комнате. — Девочка так трогательно похожа на Вас, матушка, — сказала Хюмашах, заметив взгляд мамы. Сафие Султан улыбнулась. — Я очень рада, что Искандер нашел своё счастья и обрёл свой дом, всё, что я сделала, было не зря. — Брату очень повезло, что с ним такой понимающий и любящий человек, как Анна. Я искренне за него рада… Матушка, простите меня ещё раз, я запуталась в правде и лжи, что мне говорили, я очень серьёзно и страшно ошиблась, но я не хотела ничего плохого, я меньше всего на свете хотела навредить вам. — Хюмашах, перестань, я не виню тебя ни в чём и никогда не винила, больше всего я винила себя — за то, что не смогла защитить своего ребенка, но, к счастью, Искандер жив, а поэтому тем более перестань себя казнить за прошлое. Хюмашах задумалась, но ничего не ответила, а Сафие направилась из покоев на балкон, подышать, ощутить дуновение ветра, ночную прохладу и насладиться этим. Дочь тут же пошла за ней, она не хотела отпускать маму ни на секунду, подошла сзади и обняла Валиде, нежно сжав её руку. Сафие Султан улыбнулась. — Что, матушка? — Я вспомнила, какие тёплые у тебя объятья. На лице Хюмашах расцвела улыбка. — Какое счастье вновь чувствовать Вас рядом, матушка. Как же я соскучилась, — с выдохом произнесла Хюмашах и поцеловала маму в щёку, прижавшись к ней. — Я так сильно люблю Вас! — Я знаю, Хюмашах, я благодарна тебе очень, и я люблю тебя. — Я всегда это знала и чувствовала, матушка, Вы написали мне такое трогательное письмо, в нём было столько любви, в самые тяжёлые моменты оно стало для меня спасением… Я всегда храню его здесь, рядом с сердцем. Спасибо за каждое слово в нём! Но Вы не знаете, насколько сильно я по Вам скучаю, я сама это до конца не понимала, пока не… Не случился этот кошмар. Что это такое, множество дней без Вас, без надежды обнять Вас, услышать Ваш голос, увидеть Вашу улыбку, без возможности сделать для Вас что-нибудь, ощутить Ваше тепло… Множество дней, которые только отделяли нас друг от друга, с каждым новым днём вы были от меня всё дальше и дальше. Вечно растущее расстояние, которое я никак не могла сократить, как бы не хотела. У Хюмашах выступили слезы, и Сафие повернулась к дочери, заключив её в свои объятья. — Хюмашах, моя прекрасная, любящая доченька, я сейчас здесь, я рядом с тобой, кошмар закончился. Не надо больше плакать. Хюмашах сильно прижала Валиде к себе и постепенно успокоилась в её объятьях. А затем отстранилась. — Простите, матушка, что-то я сегодня очень забывчивая дочь, а не заботливая. Даже не спросила у Вас, хотите ли Вы чего-нибудь, а ведь наверное хотите? Видя, что дочь улыбается и несерьёзно себя винит, Сафие расслабилась и тоже улыбнулась. — Вспомнить вкус кофе я бы не отказалась. — Я принесу, нет, я даже сама для Вас всё приготовлю и с радостью поухаживаю за Вами, — тут же откликнулась Хюмашах, но, уходя, обернулась, внимательно смотря на Валиде. — Только не уходите никуда, ладно? Я очень Вас прошу. Я не смогу лишиться Вас снова! — Не волнуйся, я никуда не исчезну сейчас. Буду здесь. *** — А я соскучилась по этому вкусу, — сказала Сафие Султан, сделав глоток кофе. — В нашей жизни столько удовольствий, а мы этого не ценим… Была красивая, звездная ночь, но для Хюмашах словно ничего не существовало, она смотрела на Валиде, не сводя с неё восхищенного, полного любви взгляда. В небе упала звезда. — Загадаешь желание, Хюмашах? — Оно уже исполнилось, Вы рядом со мной, — Хюмашах нежно сжала руку мамы. Сделала глоток кофе и, поставив чашку на стол, встала. Подошла к матери, опустилась перед ней на колени, нежно прижалась к ней и, слушая тихий стук маминого сердца, прикрыла глаза. Сафие снова улыбнулась, она чувствовала невероятное тепло и любовалась дочерью. Как же дочь её любила. — Мне так спокойно с Вами… Я так давно этого не чувствовала. Я могла бы уснуть под тихий стук Вашего сердца лучше чем под любую колыбельную, — тихо прошептала Хюмашах. — Но я не хочу тратить эту ночь на сон… Хочу видеть Вас, хочу чувствовать Вас рядом каждый её миг, — Хюмашах снова тепло и с восхищением смотрела на маму. Она глубоко умела смотреть в неё, чувствуя каждую эмоцию её сердца. — Вы счастливы, спокойны и улыбаетесь. Я так рада этому. — Хюмашах солнечно улыбнулась. — Я скучала по Вашей улыбке! — Тогда не будет тратить эту ночь… — Сафие поставила чашку на стол. — Пойдём, погуляем. — Конечно. Всё, что вы хотите! *** — Когда я последний раз была здесь с Искандером, я вспомнила, как Вы брали меня на верховые прогулки в Манисе в детстве и про Ангела вспомнила… Мне стало очень грустно, но сейчас всё хорошо, просто прекрасно, матушка! Мне хочется всё время улыбаться! — говорила Хюмашах, когда они с Валиде подошли к конюшне. — Закрой глаза, Хюмашах. — Матушка… — Не бойся, я не исчезну, у меня для тебя сюрприз. — Ладно, — ответила заинтригованная Хюмашах, закрыв глаза. — Открывай. Хюмашах посмотрела на Валиде. Она под уздцы держала лошадь редкой изабелловой масти невероятной красоты. — Матушка… Это же Ангел! — Хюмашах подошла и ласково погладила лошадь по гриве, и та, будто узнав свою хозяйку, доверительно потёрлась головой об её плечо, довольно гугукнув. — Как это всё возможно? — Сегодня волшебная ночь, доченька. Ночь, когда желания исполняются. И если хочешь, мы можем покататься верхом прямо сейчас. — Матушка! Это было бы замечательно! — с восторгом откликнулась Хюмашах. Сделав несколько кругов по ровным дорожкам сада, мать и дочь остановились у кустов прекрасных красных роз. И Хюмашах осторожно дотронулась до их нежных лепестков. — Ты полюбила розы с детства, ещё когда была совсем маленькой. — Знаете почему? Этот королевский цветок всегда напоминал мне Вас. — Поэтому ты никогда не боялась шипов? — Если ты выбрал розу, то нельзя бояться того, без чего она не будет истинной розой… Важно принимать её опасность, даже если она ранит, как и красоту, иначе это просто не твой цветок. Но из всех цветов мира я любила и люблю только розы, матушка. Глубоко тронутая словами дочери Сафие Султан промолчала, и совместная верховая прогулка продолжилась. А за ней время летело так быстро и незаметно, что когда госпожи вернулись к дому, Хюмашах осознала, что ночь практически закончилась. Но как бы её это не пугало, она старалась до последнего об этом не думать. Сафие Султан опустилась на мягкие большие качели, стоящие у фонтана. Хюмашах села рядом с ней. — Вам что-нибудь нужно сейчас, матушка? — Нет, доченька. — Хорошо, — сказала Хюмашах расслабленно и легла матери на колени, закрывая глаза. — Хюма… — Сафие погладила дочь по золотистым волосам, в которых редко, но проглядывала седина и хотела что-то сказать, но остановила себя, поняв, что дочь спокойно засыпает, выглядя при этом по-детски трогательной и беззащитной. До конца ночи оставалось около часа. — Хюмашах… Хюмашах, — Сафие нежно встряхнула дочь. — Просыпайся, моя девочка… — Сафие видела, что дочь её слышала, но не хотела открывать глаза, и позвала её ещё раз. — Хюмашах… Мне… Дочь взяла руку матери, которая была у неё на плече, и трепетно поцеловала её, не дав сказать Валиде то, что она хотела. — Матушка… Вы здесь… Я рада… Вы мне не приснились… — Хюмашах сквозь остатки сна улыбнулась. — Как мне сейчас хорошо, что я хотела бы навечно удержать этот момент… Но… — Хюмашах поднялась и опустилась перед матерью на колени. — Пожалуйста, ещё немного, останьтесь, побудьте со мной… Я не могу вот так сразу Вас отпустить после всего. — Вот поэтому такие встречи и невозможны, — зазвучал в голове Сафие холодный голос. — Но Любовь иногда бывает слишком убеждающей и настаивающей. — Будьте терпеливы! Прошу. — Ладно, Вы не можете, хорошо… — донесся до Сафие снова голос дочери. — Тогда разрешите мне остаться с Вами. — Нет, Хюмашах. Ты не можешь этого сделать. — Почему я должна оставаться здесь, матушка? Я уже и так выполнила всё, что Вам обещала, у Искандера есть Анна, у Михримах есть семья… Я хочу быть рядом с Вами. — Ты нужна им, Хюмашах! — А мне нужны Вы! Михримах и Искандер справятся, я знаю… Я сделала для них всё, что могла. — Хюмашах, не надо, поверь мне, не надо торопить Смерть. — сказала Сафие Султан, видя как за спиной дочери появляется Ангел смерти. — Пожалуйста, дайте мне слово, что придёте ещё раз… Матушка, пожалуйста, ещё один раз… Кто бы не вернул Вас, надеюсь, эти силы меня слышат! Больше я не попрошу, обещаю, но ещё один раз позвольте мне увидеть матушку! Я должна Вас увидеть, Валиде, в этот последний раз! И в этот момент Сафие видела как рядом со Смертью появляются белый Волк и Орёл, слыша, что они мысленно говорят. — Как посланник Надежды я не могу на это не откликнуться. — Ты делаешь это, даже когда всё бессмысленно. — Да, но без этого они бы не смогли жить, зная, что ты всегда рядом. Разве я не прав? — Орёл красноречиво посмотрел на Волка. Тот ничего не ответил и, посмотрев на Сафие, следом посмотрел на Смерть. — Хорошо. Ещё один раз, мы ведь все согласны на это? — Ладно, как скажешь, но напомни мне, почему мы согласны на это только здесь? — Потому что я этого безусловно заслуживаю! — С этими словами Волк вместе с Орлом исчезли. А Ангел смерти посмотрел на Сафие, усмехнулся и, показав ей указательным пальцем один, тоже исчез. — Матушка… Почему Вы молчите? Матушка! Сафие выдохнула и вернулась к дочери. — Если ты пообещаешь мне перестать себя мучить и винить, Хюмашах. — Я потеряла Вас, я не защитила Вас! Как я могу себя не винить?! — Очень долгое время я старалась ограждать тебя от своих проблем и забот. Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, чтобы ты не сталкивалась с миром взрослых проблем как можно дольше, чтобы у тебя было безоблачное детство, юность, молодость… — Матушка, у Вас всё получилось. Моя самая большая гордость — быть вашей дочерью, моё самое большое счастье — быть Вашей гордостью. — Ты пообещала, что вырастешь и будешь заботиться обо мне. Ты сдержала обещание. Я сделала много неправильных вещей, но одна вещь, которую я сделала правильно, это то, что я воспитала тебя. Это благословение любви иметь такую ответственную, скромную, сильную, красивую, умную, самоотверженную, сострадательную, добрую и любящую дочь, как ты. Ты — моя надежда, моя вера в добро, моё сокровище в жизни, лучшее, что есть во мне, всегда заставляешь меня гордиться, согреваешь сердце, благодаря тебе я старалась стать лучше, старалась не потерять себя в своей темноте. Я люблю тебя, Хюмашах, моя прекрасная доченька. Мой свет… — Сафие дотронулась рукой до сердца дочери, она нежно положила свою руку на руку Валиде, и её охватило ощущение спокойствия и теплоты. — Перестань себя мучить и скучать по мне, живи, доченька, не трать время. Хюмашах взяла руку Валиде в свою и поцеловала её, а потом с нежностью прижала её к своему лицу, закрыв глаза. — Мамочка, пожалуйста, не оставляй меня, для меня нет человека важнее тебя. Когда ты со мной, я чувствую себя сильнее и способна на всё. Я очень тебя люблю. Я не хочу расставаться… Я так скучаю по тебе… Когда не могу быть рядом, — сказала Хюмашах чуть не плача. — Мамочка… Прошу. — Я всегда рядом с тобой, ты постоянно носишь мою любовь в своём сердце, ты видишь её в Искандере и Михримах, я ни о чём не жалею, и ты тоже не жалей, помни, что ты — мой бесценный дар, доченька, помни это, Хюмашах. Сафие поцеловала дочь в лоб, её охватил свет, и Хюмашах проснулась в своей кровати, впервые за долгое время чувствуя давно забытую легкость на душе. Всё было сном… Или… Хюмашах посмотрела по сторонам и остановила взгляд на столике рядом… Книга, которую она читала, так и лежала на нём…