Одинокие отцы и их неугомонные дети-титаны

Как только Эрвин увидел имя звонящего, то сразу понял — новости будут плохими. Было три часа дня и второй день проверки смогут ли все трое малышей и Ханджи ладить друг с другом и провести остаток недели вместе. Эрвин знал, что вероятность отрицательного ответа велика, и, что ради детей и сохранения Ханджи в здравом уме, Леви в любом случае придётся искать способ работать дома вместе с Эреном и Микасой. — Всё в порядке? — Эрвин спросил, как только нажал на кнопку ответа. Он мог слышать достаточно плача на заднем плане, чтобы понять — нет, всё совсем не в порядке. На другом конце тяжело вздохнули, прежде раздался голос Ханджи: — Ну, не совсем. — Какова ситуация? — спросил Эрвин, и его ожидания о более или менее приемлемои ответе снизились, когда он услышал приглушенные детские крики. — Я не совсем понимаю, что происходит, — сказали Ханджи. — Но Микаса и Эрен весь день ругаются из-за Армина. Я ничем не могу отвлечь их или заставить… Подожди, Эрен, стой! Мы не кидаемся вещами! Из динамиков послышался глухой стук оставленного на поверхности телефона и строгий голос Ханджи. Эрвин терпеливо ждал возвращения няни, прикидывая в уме возможные варианты решения данной проблемы. Эта была далеко не самая идеальная ситуация, в которой они оказались, но теперь он начал беспокоиться и за эмоциональное состояние детей. — Извини, — Ханджи взяли обратно телефон. — Это то самое, с чем я пытаюсь разобраться весь день. По их тону Эрвин мог понять, что терпение Ханджи подходило к концу. — Думаю, мне стоит позвонить Леви. Это выходит из-под контроля, дети становятся неуправляемыми, — продолжили Ханджи. Эрвин вздохнул. Он надеялся, что до этого не дойдёт. По крайней мере не так скоро. — Прежде чем мы потревожим Леви, как думаешь, если я вернусь домой, это поможет? — Тебе можно так сделать? — спросили Ханджи. — Потому что если ты можешь, то конечно приезжай! Думаю, это поможет. Уверены, Армин будет признателен. — Да, я могу уйти без особых проблем, — на самом деле Эрвин не был уверен, что он может так запросто покинуть рабочее место, но происходящее дома было гораздо важнее. — Спасибо! Думаю, нам всем сразу станет легче, — ответили Ханджи уже более расслабленным голосом. Дома Эрвина встречали заплаканные лица. Первое, что бросилось ему в глаза, были Ханджи, казавшиеся тоже на грани слёз. Эрвин мгновенно почувствовал стыд; возможно просить их присматривать сразу за всей тройкой было слишком много. — Папочка, — Армин хныкал, дергая его за штанину. Он плакал так, когда был наиболее расстроен, не громкими истеричными рыданиями, а тихим сопением и всхлипами. Всякий раз, когда Армин огорчался и чувствовал себя плохо, он становился тихим, замкнутым и хотел простого утешения. Эрвин тут же наклонился и взял его на руки, испытывая вину за то, что Армин был таким расстроенным. — Привет, Минни, — Эрвин прижал к себе сына. Малыш прислонился головой к плечу своего папы, оставляя мокрые пятна от слез. Эрвин гладил его по голове, издавая успокаивающие звуки. — Боже, как хорошо, что ты вернулся! — Ханджи подошли к нему, с тихо плачущей Микасой на руках. Эрен плелся за ними, подвывая и размахивая кулаками. — Мы можем пойти к папе сейчас? — Микаса вытерла слезы и посмотрела на Эрвина глазами, полными надежды. — Никто не будет играть со мной! — Эрен плакал и выкрикивал вереницу жалоб, о том, что никто не играется с ним. — Как долго они уже такие? — Эрвин положил свободную руку на макушку Эрена и погладил. — Где-то полтора часа, — ответили Ханджи. — Но совсем плохо стало тридцать минут назад, или около того. Эрен приостановил свои рыдания и крики на время пока взрослые говорили, только для того, чтобы продолжить уже громче, когда понял, что его никто не слушает. Эрвин присел на корточки, притягивая мальчика к своему второму плечу. Прижимаясь к взрослому, его крики чуть заглушились и больше не били по ушам, но Эрен не хотел чтобы его утешали так. Он толкался и брыкался в руках Эрвина. — Эрен, успокойся, — голос Эрвина звучал строго и твердо. — Я не могу с тобой говорить, когда ты так истеришь. Глубоко и тяжело вздыхая, подавляя поток слез, Эрен немного успокоился. Слезы и сопли были повсюду, и он сердито размазал их по своему лицу маленьким кулачком ещё больше. Эрвин был более чем уверен, что Леви скривился бы на такой мокрый беспорядок, но Эрвин мог проигнорировать это. — Хорошо, ты хороший мальчик, — поддержал его Эрвин, мягко похлопывая по плечу. — Теперь расскажи мне, что тут у вас происходит. — Я хочу играть, — икнул Эрен, — но никто не хочет играть со мной! И Микаса злая. И. И я не хочу неприятностей. Он становился громче, по мере того, как говорил, а затем добавил более тихо, снова прослезившись: — Пожалуйста, не говори папе, что я был плохим. — Посмотрим, — Эрвин ответил и глянул на Ханджи. — Это зависит от того, как ты себя вел. — Ну, Эрен бросался вещами и был немного грубым, — губы Ханджи сжались в тонкую напряженную линию. Лицо Эрена скривилось от этих слов, и он тут же начал плакать и извиняться за это. Эрвин снова притянул его к себе, успокаивающе поглаживая. Он мало что мог сделать, чтобы заставить мальчика почувствовать себя лучше. Вместо этого, он повернулся к Микасе, которая продолжала хныкать на руках Ханджи. — Микаса, почему ты так расстроена? — он постарался звучать уверенно и спокойно. — Я хочу папу, — она посмотрела на него большими глазами, полными слез. — Я хочу к своему папе. — Твой папа работает сейчас и у нас есть ещё несколько часов, прежде чем вы вернетесь домой, — он объяснил с сожалением. Понятливо кивнув на эти слова, Микаса продолжила плакать, уткнувшись в руку Ханджи. Что ж, эти слова успокоения от Эрвина ей тоже не помогли. Признаваясь себе совершенно честно, Эрвин не был уверен, что может сделать хоть что-то, кроме как отправить детей Леви обратно домой. — Вот, давайте все немного отойдем от двери, — предложил Эрвин, вставая. Всё это время он сидел, неудобно скрючившись на корточках в коридоре. Теперь он мог устроиться на диване, поддерживая по ребенку с каждой стороны и на коленях. Они всё ещё продолжали всхлипывать и плакать, как по замкнутому кругу, перенимая настроение друг друга. С таким количеством рук, он не мог сделать ничего больше для их утешения, кроме как прижать крепче к себе. Ханджи предположили, что плач прекратится, если их всех чем-то отвлечь. Поэтому сперва они попытались читать книги, но Эрен начал возражать, что чтение это скучно, расстроил Армина и заставил того ещё крепче прижиматься к своему отцу, в поисках защиты. Затем Ханджи и Эрвин достали кучу плюшевых игрушек, пытаясь задобрить малышей ласковыми и любвеобильными поцелуями от мягких друзей. Это отвлекло их, но всего на несколько минут. У них не оставалось никаких других вариантов, кроме одного. — Думаешь, пора позвонить Леви? — устало спросили Ханджи. Эрвин правда не хотел вмешиваться в такое драгоценное писательское время Леви, но сейчас он должен был подумать, что являлось лучшим решением для детей. Так много стресса и волнений не приносили ничего хорошего. Если бы он знал, как решить все проблемы, что таились под этими слезами и расстройством, то Эрвин действительно был бы полезен, со своей помощью в просмотре детей. К сожалению, он и понятия не имел, что за слои чувств и конфликтов скрывались в разногласии между Микасой и Эреном. Даже Леви, их отец, не до конца понимал этого. Что касалось Армина, то он невооруженным глазом видел, как подавлен и расстроен был его сын. Он плохо справлялся с конфликтами, поэтому его друзьям было необходимо отправиться домой, чтобы Армин мог провести спокойное и качественное время наедине со своим собственным родителем. Лучшее решение было очевидным. — Думаю, нам стоит позвонить, — наконец ответил Эрвин. Он был тем, кто звонил, пока Ханджи успокаивали детей, обещая, что их папа совсем скоро придет за ними. Набирая номер Леви, Эрвин мог слышать радостное скуление и писки предвкушения от Эрена и Микасы. Да, это определенно было лучшее решение, даже если оно не нравилось Эрвину. К сожалению, ему не всегда удавалось манипулировать ситуацией в пользу всех, как бы сильно он ни хотел этого. Чтобы ответить, Леви потребовалось всего несколько гудков. — Всё в порядке? Дети в порядке? — немедленно послышалось на том конце. Леви даже пропустил приветствие. В его голосе сквозила усталость и беспокойство, и Эрвин почувствовал укол вины и сочувствия. — Дети в порядке. Ну, в физическом плане, — ответил Эрвин. — Понятно, они не справляются эмоционально, — пояснил для себя Леви, понимая причину звонка Эрвина. Несомненно так и было, он мог слышать приглушенное хныканье на фоне. — Мы с Ханджи думаем, что было бы лучше, если бы ты пришел и успокоил их, — подтвердил Эрвин. — Мне очень жаль, что прерываю твоё рабочее время. — Нет, всё в порядке, — Леви перебил его. — Подожди, ты дома? Отсутствие ответа было достаточным ответом. — Черт, Эрвин, тебе следовало сразу позвонить мне. Моя работа более гибкая. — Не переживай об этом, — ответил Эрвин. — Просто приходи, мы сможем обсудить это, когда ты успокоишь детей. Леви потребовалось меньше минуты, чтобы пересечь холл и позвонить в соседнюю дверь. Эрен и Микаса, оба в слезах, кучковались в коридоре, пока Эрвин открывал дверь. Как только в дверном проеме показалось лицо Леви, оба малыша громко заплакали, зная, что теперь все их жалобы услышит и поймет собственный папа. Леви сразу же присел, протягивая руки и прижимая к своим плечам два мокрых и заплаканных лица. — Солнышко, дружок, что случилось? — он спросил, используя их особенные милые прозвища. Оба ребенка, икая и захлебываясь в своих ответах, принялись рассказывать, по большей части совершенно бессвязно и непонятно. Но Леви кивал и понимающе цокал, пытаясь уловить суть сказанного. Он успокаивающе сжал их в еще более крепком объятии и позволил соплям и слезам запачкать его рубашку. Желание отодвинуться и всё оттереть было сильным — сильнее чем обычно, из-за того, что он сам пребывал в нервном напряжении последние несколько дней. Но он оставался на корточках, пока не стало совсем неудобно. — Хорошо, дайте мне встать, — он попытался разжать маленькие пальчики, вцепившиеся в плечи. Микаса начала жалобно скулить и прижалась ешё крепче. — Не переживай, я никуда не уйду. Мне просто надо поговорить с папой Армина. В итоге Леви пришлось нести Микасу на руках, пока Эрен сзади хватался за его штаны, чтобы папа точно никуда не сбежал. Как только он присел на диван с тяжелым вздохом, его охватило чувство полного истощения. Он устал, он слишком много нервничал и переживал из-за своих детей. Почему казалось, что вся тяжесть мира навалилась на него в один момент? Устроившись на диване, Микаса продолжала крепко цепляться за него, пряча лицо на груди и издавая тихие жалобные звуки, просто для того, чтобы папа знал, как расстроена она была. В ответ Леви погладил её по голове, путаясь пальцами уже в немного грязных волосах. Вероятно, его детям пора было принять ванну. Эрен следом забрался на диван, держась за другую руку Леви, и повторяя, что ему жаль и что он был хорошим мальчиком, не особо заботясь, что эти две фразы противоречили друг другу. Леви чувствовал себя подавленным и виноватым за то, что не был рядом со своими детьми, когда они так нуждались в нём. — Как долго они были такими? — спросил он, наблюдая как Ханджи передавали Эрвину несчастного на вид Армина. — Некоторое время, — они ответили, и Леви не мог не отметить, что и Ханджи выглядели уставшими и замученными. Черт. Леви и правда надеялся, что этот план сработает и Ханджи смогут присматривать за всей тройкой в течение следующей недели. Надежды были тщетными. Теперь же, с нынешним эмоциональным состоянием его детей, это не имело вообще никаких шансов. Он был плохим родителем, отправляя своих детей подальше от себя, когда они нуждались в нем больше всего. В то же самое время, он не был уверен, что оставлять Микасу и Эрена дома, пока он лихорадочно работает, было бы лучшим решением. Какие у него еще были варианты? Как только его мысли были близки к паническим, диван прогнулся и Эрвин опустился рядом с ним. Такого его большого и надежного присутствия было достаточно, чтобы помочь Леви немного успокоиться. Ситуация всё ещё была далека от идеальной, но осознание того, что кто-то такой собранный и спокойный, как Эрвин, был на его стороне, пытался ему помочь, делало всё гораздо легче. Кроме того, он навряд ли хорошо справился бы со своими детьми, если бы сам затерялся в потоке стресса и беспокойства. — Мне очень жаль, Леви, — мягко сказал Эрвин, поглаживая собственного ребенка по голове. — Тебе пора прекратить извиняться, потому что это не твоя вина, — Леви резко ответил. — Ты изо всех сил старался мне помочь, но ничего не вышло. Ничего страшного. Это я должен извиниться за все проблемы, что доставили мои дети. В ответ Эрвин устало улыбнулся и вздохнул. — На самом деле, я должен поблагодарить Ханджи, — добавил Леви и Ханджи лишь ухмыльнулись, но спорить не стали, у них самих выдался сложный день. — Судя по всему, ты совсем ничего не сделал по сравнению с Ханджи. Эрвин легко фыркнул, изображая обиду, а затем перевел взгляд с Леви на белокурую голову Армина. Через мгновение он спросил: — Что ты будешь делать с детьми завтра? — Что ж, ясное дело, им нужно отдохнуть от Армина, — ответил Леви. — Думаю, на этой неделе они будут смотреть телевизор гораздо больше положенного. При этих словах оба его ребенка оживились и заерзали, проявляя интерес: — Телевизор? — Если тебе что-нибудь понадобится, просто дай мне знать, — Эрвин задумчиво кивнул. — Ты и так многое сделал, — голос Леви звучал снисходительно. — Не беспокойся об этом.

***

В преддверии нового долгого дня, который ждал их троих, в среду утром Леви позаботился о разнообразии занятий для своих детей. Было неясно, будут ли его дети так любезны, чтобы развлекать друг друга, поэтому Леви приготовил несколько вещей, которыми Эрен и Микаса могли бы заняться и по отдельности. Он выложил несколько дисков с их любимыми мультиками, достал раскраски и цветные фломастеры для Микасы, пачку пластилина для Эрена (даже если Леви и не любил это, потому что пластилин был грязным и оставлял странные следы на всем, куда попадал) и откопал пару своих старых вещей из шкафа, потому что его дети любили наряжаться как папа и могли примерять на себе его образы несколько часов подряд, таская его одежду. К сожалению, за завтраком стало ясно, что угрюмость и сварливость Микасы и Эрена никуда не исчезли за ночь. Эрен оставался нетерпеливым и требовательным, в то время как Микаса всё ещё вела себя тихо и подавленно, сидя с грустным выражением лица. Предстоял долгий и мучительный день для них всех. — Ребята, послушайте меня внимательно, я хочу сказать вам кое-что важное, — начал Леви, пока они завтракали в тихом напряжении. — Вы можете внимательно послушать папу? Оба ребенка нетерпеливо смотрели на него с самыми послушными лицами на свете. — Я могу сделать это, папа! — ответил Эрен, а Микаса просто кивнула. — Хорошо, мне сегодня надо сделать очень много важной работы, поэтому я не смогу с вами играть всё время, как хотелось бы, — объяснял Леви. — Мне очень нужно, чтобы вы были хорошими ребятами для папы сегодня. Вы сможете сделать это? — Да! Я хороший мальчик! — Эрен немедленно крикнул. Микаса же вновь энергично закивала. — Замечательно. Постарайтесь не ругаться и не драться сегодня, ладно? — продолжил Леви. — Если вы будете себя хорошо вести, то сможете поделать кое-что особенное. Поиграться с пластилином и посмотреть телевизор. Звучит весело? Когда Леви объявил об этих особенных развлечениях, оба его ребенка ахнули от волнения. Эрен практически задрожал на своём месте от предвкушения. — Спасибо, что вы такие большие помощники для своего папы, — он улыбнулся и погладил их по голове. После небольшого указания и выдачи развлекательного материала, Леви вернулся в кабинет, чтобы продолжить работать. Те пару дней, что у него были для писательства без какого-либо отвлечения, были замечательными, но он всё ещё не был уверен, что этого было достаточно, чтобы продвинуться вперед. Концовка его книги всё ещё оставалась неуловимой для него самого в данный момент, и он не мог сконцентрироваться на ней, поскольку мысли постоянно разбегались. Для него было крайне важно уложиться в срок сдачи. На самом деле Леви знал, что многие его коллеги постоянно пропускали свои дедлайны. Когда дело касалось писательства, то графики обычно были гибкими и расплывчатыми. Но Леви был склонен одержимо придерживаться указанных сроков, не позволяя себе расслабляться. Кроме того, он считал себя новичком в данной отрасли, всё ещё не чувствовал себя уверенно в своей писательской карьере и не хотел всё испортить тем, что не мог сконцентрироваться и закончить работу вовремя. Несколько часов подряд, до обеда, Леви писал не поднимая головы. В доме всё было тихо, никакие посторонние шумы не отвлекали его, позволяя полностью погрузиться в работу. До момента, пока Эрен не подошел к нему, не сел у ног и пожаловался, что голоден. Выйдя из кабинета, Леви обнаружил, что дом находился практически в катастрофическом состоянии, поскольку дети получили полную свободу действий. Пока нарушители чистоты и порядка обедали, Леви старался прибраться как мог. Как он и предполагал, пластилин был практически повсюду, разноцветная бумага и фломастеры были разбросаны по полу. Всё остальное Леви просто заставил себя проигнорировать, решив, что вернется к этому вечером, как уложит детей спать. Хоть это и вынуждало чувствовать тревогу и беспокойство прямо сейчас, он позволил беспорядку продлиться до ужина. После обеда настроения изменились, и дела пошли гораздо хуже, чем утром. Казалось, Леви не обеспечил своих детей достаточным количеством занятий, чтобы они могли самостоятельно развлекаться и вторую половину дня. Сначала Эрен начал кричать на Микасу, чтобы та поиграла с ним. Леви занял выжидательную позицию, в надежде, что Микаса сдастся и поиграет с братом. Чуда не произошло. Затем Эрен начал гоняться за ней по всему дому, крича, пока она не забежала в кабинет Леви в слезах. — Успокоились, — Леви развернулся к ним в своём кресле и оба ребенка прижались к нему с двух сторон, хватаясь за ноги. Когда они оба замолчали, он продолжил. — Что случилось? — Микаса злюка! — воскликнул Эрен, пальцем указывая на сестру. — Что Микаса сделала? — спокойно спросил Леви. — Она не играет со мной! — Я не хочу играть с Эреном, — тихо ответила Микаса, отказываясь смотреть в сторону брата. — Видишь! — Эрен, в этом нет ничего страшного, если Микаса не хочет играться с тобой. Иногда людям нравится побыть одним, — Леви попытался объяснить. Этот ответ не удовлетворил Эрена. — Это нечестно! — он продолжал причитать. — Уходи, — Микаса тихо пробормотала, надувшись. — Ты слишком громкий. — Нет! Нет! Нет! Нет! — Эрен закричал и, шагнув вперед, толкнул девочку. Леви тут же подскочил, хватая Эрена и оттаскивая его, но Микаса уже упала и начала громко плакать, звуча обиженно и оскорбленно. — Эрен, это недопустимое поведение! — выругался он, стараясь звучать спокойно. — Мы не толкаемся и не деремся, когда расстроены сами. С этими словами лицо Эрена скривилось, и он снова завыл. На то, чтобы успокоить обоих детей потребовалось несколько минут, потом ещё немного, чтобы Эрен извинился, за то, что толкнул, а Микаса приняла его сожаления. Пытаясь отвлечь их, Леви включил любимый мультик детей, но даже это не помогало. Буквально через десять минут они оба снова плакали, казались расстроенными и мешали Леви делать что-либо продуктивное. В конце концов, единственным способом, чтобы утешить и успокоить их двоих, было сесть между ними. Но простое сидение без дела напрягало Леви, ему было необходимо чем-то заняться. Он должен был что-то делать. Будь то уборка или писательство, годилось что угодно. Слишком много дел, слишком много напряжения и давления, чтобы просто сидеть и смотреть скучные детские мультики. Но Леви пришлось сдерживать свою панику. Ужин прошел в более спокойной обстановке, за ним следовало время купания. Возможно теплая вода и ароматные пенные пузыри были достаточным, чтобы успокоить Эрена и Микасу. Они оба смеялись, когда папа делал смешные прически из мокрых волос Эрена, заставляя их торчать во все стороны, или когда папа пытался увернуться от брызг и намокания. — Папа, залезай к нам! — взволнованно воскликнул Эрен. — У папы нет времени сейчас на это, — ответил Леви, чувствуя вину за разочарованные взгляды детей. — Может в следующий раз. — Хорошо, — они вздохнули одновременно. Как и все дети, они не хотели вылезать из ванной, как только оказались в ней. Даже когда вода остыла и все пузырьки полопались. Леви пришлось насильно вытаскивать Эрена, в результате чего на полу образовалась внушительная лужа. К счастью, Микаса послушно последовала за ними. — Давайте высушим вас, — Леви завернул их в милые десткие полотенца с капюшонами и ушками животных. — Теперь марш в комнату. По его указанию оба ребенка побежали, перебирая пухлыми ножками и сверкая маленькими голыми попами, пока их полотенца развевались. Леви улыбнулся их очарованию и последовал за ними в комнату, где уже насухо вытер обоих и помог переодеться в пижамы. Их зубы были почищены ранее, и всё, что оставалось — это уложить их в постель. — Я сегодня был хорошим мальчиком? — спросил Эрен, когда Леви поцеловал его на ночь. — Ну, — начал Леви, но, увидев возбужденное, радостное лицо, не мог не смягчить правду. — Ты сегодня справлялся довольно хорошо, но всё же слишком много ссорились с Микасой. Лицо Эрена скривилось от разочарования, и Леви поспешил исправить ситуацию: — Может быть завтра ты постараешься ещё лучше для папы. — Хорошо, — тихо ответил Эрен, всё ещё выглядя недовольным собой. Леви наклонился, поцеловал его ещё раз и пожелал спокойной ночи. К сожалению, Леви не мог вернуться в своему писательству, как только дети были уложены спать. Во-первых, ему было необходимо разобраться с бедламом творившимся дома. Он всё мыл и протирал до тех пор, пока непреодолимый зуд, требующий чистоты и порядка, не исчез. Как только дом сверкал, его мысли заняло еще одно давящее беспокойство — вопрос, как он собирается развлекать своих детей завтра всё ещё был открыт. И сколько ему необходимо времени сегодня ночью, чтобы наверстать упущенное в своей работе. Он писал несколько часов подряд в кабинете, пока ему было комфортно в своём кресле. Как только его шея и спина начали ныть, он перебрался в постель вместе с компьютером, решив продолжить писать, пока его мысли не перестанут быть связными. Всё шло довольно неплохо, до момента, как он услышал звуки, доносящиеся из детской. Со вздохом полным разочарования, он сохранил свой документ и встал с постели. С каждым мгновением шум нарастал — звуки, в которых Леви узнал очередные ночные ужасы Эрена. В последнее время они так хорошо справлялись, Эрен уже несколько недель не мучился этими приступами. Повлиял ли собственный стресс Леви на детей? Они, вероятно, тоже заметили изменившееся поведение и возросшее беспокойство своего папы. Какая бы причина ни была, Леви понимал, что ночное приключение это последнее, что им было необходимо. Достигнув комнаты, Леви обнаружил плачущую Микасу, и бессознательно разметавшегося Эрена. Он тяжело опустился на край детской кровати, чувствуя непреодолимую усталость, беспокойство и разочарование. Микаса сразу же перебралась к нему на колени, и они оба стали ждать, когда закончится этот ужас. Прошло всего несколько минут, но Леви уже ощущал себя измотанным, даже для того, чтобы перенести Микасу в другую комнату и избавить от вида хнычущего Эрена. Как только движения и подвывания Эрена стихли, Леви перевернул его на другую сторону кровати и вытер слезы собственной майкой. Ничего из этого не разбудило Эрена. Микасе же было гораздо сложнее справиться со своими чувствами, так как она выглядела довольно потрясенной. — Всё хорошо, солнышко, — Леви повторял снова и снова, лаская её лицо и перебирая волосы. В последнее время он стал слишком часто использовать её милое прозвище, означавшее, что и Микаса испытывала волнение всё чаще и чаще. Леви просидел в детской, пока она не уснула. Ему не обязательно было проверять время, чтобы знать, что уже было чертовски поздно, и что следующий день, приправленный ночными страданиями, будет гораздо сложнее сегодняшнего. Не говоря уже о том, что у него не было ни одной идеи, как развлечь детей поодиночке, если они не ладили между собой. До сдачи первого черновика оставалось ещё две с половиной недели, но Леви чувствовал, что он уже медленно сходит с ума.