StarEffect. Чужой мир

      Казалось, что тьма пронизывает её насквозь, проникает под кожу и с каждой секундой всё сильнее сжимает свои холодные пальцы вокруг внутренностей и костей. Иных слов для описания того, что с ней происходило Эшли, наверное, не отыскала бы. Она понимала, что не спит, но и не бодрствовала, а будто находилась между тем и другим — в плену поглощающей сам разум темноты, не дававшей мыслить достаточно ясно, чтобы бороться с этим состоянием. Иногда в сознании тухлой вспышкой загоралось отчаянное желание сопротивляться, и Эшли чувствовала непреодолимую жажду начать идти на этот крошечный источник вселяющего надежду света, однако тьма всё равно брала верх, раздавливая остатки воли.       Ей не снились сны, но она могла частично видеть собственные мысли, которые без её контроля оживали перед глазами мелькающими картинками и звуками из сплетающихся шумов и горланящих наперебой голосов. Эшли была бы рада этим пародиям на сновидения, если бы они повествовали о том, что хотелось видеть ей. Она хотела увидеть маму, Эбби, Линн и Сару, а ещё вспомнить капитана, лейтенанта Аленко и даже не отказалась бы посмотреть на угловатую физиономию Гарруса или вытянутую рожу Рекса.       Но мозг предательски проецировал на стенах внутреннего зрения совсем другое: незнакомые лица каких-то солдат в габаритных бронескафандрах с массивными винтовками наперевес, высоченные фигуры протоссов, облачённые в вызывающие золотисто-белые доспехи, со сверкающими чистой энергией клинками, исходящими из-под наручей, и искривлённые, осклизлые, жуткие и отпугивающие силуэты зергов, клацающие зубами, жвалами и издающие пронзительные визги, от которых мутилось в голове. Все эти образы и голоса чужого мира вытесняли и затмевали столь яро желанное ею, словно некая сила забралась ей в подкорку с целью начисто лишить заветных воспоминаний.       Эшли не помнила, когда именно сдалась и начала постепенно вникать в то, что так настойчиво показывало ей сознание. Какой смысл сопротивляться и заново начинать это медленное течение через собственный рассудок, чтобы постоянно натыкаться на препятствия в виде коварных, пытающихся запутать образов? Каким бы ужасным ни было это откровение, но Амун показал ей правду, которой она не смогла добиться своими силами и вряд ли нашла бы способ исправить это. То, что она видела дало ответы на всё, и сейчас Эшли воскрешала посланное падшим зел-нага видение, цепляясь за каждую его деталь.       То, что произошло с ней на Вермайре было отправной точкой. Шепард и команда Нормандии преследовали вверенную им цель — остановить Сарена любой ценой, однако действовали они практически вслепую. Насколько Эшли было известно, организация СПЕКТР служила Совету Цитадели на протяжении многих веков, и сержант не раз пыталась составить об её агентах личное мнение. Солдат в ней поощрял целеустремлённость, дисциплинированность и веру этой боевой элиты в высшее благо, однако нельзя было упускать того факта, что, получая звание Спектра, агент так же обретал определённые привилегии перед действующими законами. Это и был главный козырь Сарена. Трудно было даже представить сколько времени подлый турианский изменник готовился к тому плану, который начал осуществлять на Иден Прайм. Очевидно, что его планы рождались не каких-нибудь пару недель, а, должно быть, годы.       Но сейчас Эшли интересовали не конкретно цели Сарена, а те кто помогал ему в их осуществлении. Она видела их тогда — блуждающих по коридорам наравне с ней самой. Не призраков (теперь-то это было ей понятно), а воспоминания — мелькающие отголоски того, что происходило внутри комплекса в последние минуты до того момента, когда кусок базы оказался перемещён в Пустоту. Они были привязаны к этому месту, пока дверь оставалась открытой.       Дверь, проход, туннель. Эшли не знала, как правильнее назвать то, что она видела. Амун назвал это именно дверью, но столь простое слово не отражало всей сути таинственного явления. Это был, скорее, разрыв — место, в котором само мироздание словно дало трещину, сквозь которую Пустота нашла путь и начала медленно просачиваться, расширяя её.       Эшли заставила себя вспомнить ту замёрзшую фигуру, что сидела перед рождаемым огромным устройством светящимся шаром. В этот раз мысли не были отторгнуты, и сержант увидела её — немного разбухшую, с налившимися кровью глазами и с разомкнутым в беззвучном вопле ртом. На научном комбинезоне она смогла ясно различить азарийское имя «Тира Нумари». Кем она была, чем занималась и зачем помогала Сарену? Эшли показалось, что ответы на задаваемые вопросы приходят раньше, чем она успевает о них подумать. Она же читала её записи, слышала голос Амуна, а потом, будто птица в небосводе, наблюдала с высоты за результатом того, что эта таинственная учёная совершила. Умышленными ли были её действия? Да, определённо, — то, что азари писала в своём журнале говорило само за себя, а те знания, которые теперь просачивались Эшли в мозг множили подтверждение этого факта. Она хотела открыть дверь в другой мир, и сделала это, как бы безумно не звучала сама идея. Но за дверью оказалась Пустота. И Амун. Могла ли она предопределить такой исход? Вряд ли. Этот эксперимент стоил ей жизни. Какой смысл винить её теперь, — когда она уже понесла своё наказание?       Эшли всё равно было трудно поверить в это, какие бы убедительные доводы не посылались в её беззащитное сознание. Другой мир. Не какой-то отдалённый от изученной части Галактики сектор космоса, как она осмеливалась ранее предполагать, и не иное восприятие бытия, а совершенно другая реальность — похожая одним, но отличающаяся другим. Нет Альянса — есть Доминион. Нет азари и турианцев — есть протоссы и зерги. Нет чего-то или кого-то ещё — есть что-то этому на замену.       Теперь Эшли знала ответы на все свои вопросы «почему», однако на смену им пришли новые — такие же, но с другим мотивом. Почему это произошло именно с ней? Почему переместилась только она и почему оказалась отделена от всего остального, что тоже оказалось вырвано из их мира? И, наконец, почему всё выходило настолько несправедливо по отношению к ней? Чем она заслужила такую судьбу?       Эшли чувствовала, что хочет позорно разреветься, но не стыдилась этого. Возможно даже, её тело сейчас и в самом деле обливалось слезами, пока разум парит в этой чёрной мгле. Или тело было при ней — вместе с разумом, как обычно и полагалось, а она этого просто не осознаёт?       Думать об этом не было смысла, ведь тогда она снова пройдёт по кругу и так и не поймёт всего до конца.       Краткая вспышка чужой воли резко оборвала мысли. Образы и звуки вернулись в ещё более хаотичном круговороте, а ей оставалось лишь покорно смотреть. Смотреть, вникать… изучать.       Эшли слышала сотни голосов и видела сотнями глаз. Голоса кричали в ужасе, ярости, гневе и доводящем до безумия отчаянии, а глаза всегда видели одно и то же. ОНА была повсюду, была причастна к каждой смерти, была повинна в тысячах чужих горестей. Её имя никогда не слетало с чужих губ, неся с собой надежду или облегчение. От него веяло страхом, ненавистью и омерзением. Это имя не несло с собой ничего кроме страданий.       Королева Клинков.       Прошли часы или целые дни — из-за бесконечного гула сливающихся возгласов в ушах и постоянно скачущих перед глазами всполохов чужих воспоминаний Эшли не могла понять этого даже приблизительно и просто в какой-то момент пришла к выводу, что дьявольский спектакль подошёл к завершению. Её по-прежнему окружали непроглядная тьма и сплошная тишина.       Чувства вернулись так неожиданно, что у неё закружилась голова, однако это следовало воспринимать как добрый знак, — после миновавшего полу летаргического (если этим словом вообще можно было описать происходящее с ней) состояния, любые ощущения казались блаженными.       Она смогла принять сидячее положение и оглядеть саму себя. На ней всё ещё был снятый с трупа азари комбинезон, но сержанта больше интересовал сам факт того, что с телом всё в порядке.       — Твоё сопротивление бессмысленно. — в этот раз множенный эхом рокочущий голос заставил её содрогнутся. — Покориться или быть покорённой. Выбор бессмыслен, если судьба неизменна.       Её зазнобило, когда первые уколы холода коснулись кожи.       — Судьба. — повторила она, выдыхая во тьму перед собой. — Мы сами выбираем свою судьбу, чудовище.       Холод проник под одежду, и Эшли ощутила как каменеют мышцы.       — Судьба этого цикла была предрешена, когда он начался. А вместе с ней и судьбы всех его порождений. — полыхающий алым светом шар явился из ниоткуда и тут же сузился, разделившись на четыре отдельных копии, как и в прошлый раз. Сержант уставилась в самое сердце ближайшего к себе ока. — Цикл порочен, как и всё, что он повлёк за собой.       — А я? — Эшли позволила себе глупую улыбку. — Обо мне ты ничего не знаешь, так ведь? Я не часть этого вашего «цикла».       Что-то с шипением пронеслось рядом, болезненно ударив в плечо. Уильямс крякнула и повалилась набок.       — Ты — ничто. — загрохотал голос. — Ты всего лишь чужая — пришелец заброшенный туда, где ему не место. — рокот на секунду прервался и пустота вокруг наполнилась хрипучим звуком похожим на вдох. — Но по моей воле ты обретёшь смысл своего пришествия.       Эшли вернула себе сидячее положение и снова уставилась в один из нескольких алых глаз. Льющийся из них свет как будто стал ярче и на мгновение озарил чудовищную вытянутую морду с растущими от «носа» длинными щупальцами. Сержант не решалась даже представить себе истинных размеров и форм держащего её в плену монстра. Вне всякого сомнения, он был колоссальной тварью.       — Можешь пичкать меня любой своей ложью, — выплюнула она, — но я знаю, что ты попросту боишься.       — Боюсь?! — ещё один удар невидимой силы пришёлся точно в грудь и толкнул её, завертев окружение так, будто она перекувырнулась через спину. — Страх рождён смертными, а я — сама Пустота.       Эшли выкашляла из груди осадок боли и подняла взгляд. На губах у неё запекалось что-то походящее на кровь, а язык начал сохнуть от горько-медного привкуса.       — Ты боишься её. Ты боишься Керриган, иначе не пытался бы запугать меня всем тем, что она совершила. — ей пришлось сделать ещё один вдох, когда новый укол кашля сдавил лёгкие. — Стуков рассказал мне о ней…       — ЛОЖЬ!       Тьма завертелась и раскрасилась тысячами всполохов алого света. Неведомая сила понесла Эшли в бесконтрольный полёт.       — Боишься. — собственный голос показался ей жалким шёпотом, но она не собиралась больше молчать.       — Слова всегда были пусты и твои не отличаются ничем. — сумасшедшее вращение прекратилось, оставив Эшли не то в лежащем, не то в подвешенном поперёк темноты положении. Ориентация снова покинула её, как осязание собственного тела. — Ты наивна, если полагаешь, что можешь бороться со мной.       — Но Керриган может. — Эшли поняла, что снова по-идиотски улыбается. Подумать только! Кем бы и чем бы не являлся Амун, но он сам подсказал ей этот ответ. Кто же после этого из них наивен? — Она единственная, кто борется с тобой. Она верит в свою цель, и это пугает тебя.       Тьма вокруг взорвалась разъярённым рёвом и вновь вспыхнула сотнями ярких огней. Мысли самопроизвольно покинули голову, а незримая мощь швырнула её сквозь это хаотичное месиво куда-то в никуда.       — Твоя роль будет сыграна. — проводил её голос Амуна.

***

      — Уильямс! Эшли ты меня слышишь?       От внезапно ощущённой тряски её замутило. Кажется ей удалось открыть глаза, но палитра тусклого света в них была до того спутанной и мутной, что не удавалось понять ничего вокруг. Она попыталась призвать тело к движению, однако не почувствовала ничего кроме разрывающих голову пульсаций.       — Да очнись же ты, чтоб тебя! Уильямс!       Зрение обострилось спонтанно и резко, в голове протяжно загудело, но вместе с этой бессвязной какофонией проступили и слова. Она узнала истерзанную физиономию перед собой, а вслед за ней и пытающийся докричаться до неё голос.       — Не думала, что буду рада видеть твою рожу. — пробормотала сержант.       Стуков обнажил серые зубы в усмешке и потянул её вверх. Руки сами нащупали гладкий пол, как и сокрытые сапогами ступни ног. Тело стремительно возвращало себе осязание, и Эшли поняла, что смогла сесть. Если бы не остаток боли в груди и натянувшийся от спазма желудок, то она могла бы, наверное, сказать, что чувствует себя достаточно неплохо.       — У нас гости.       Прозвучавший металлический тон мог принадлежать только Керриган. Уильямс покачала головой, часто заморгала и подняла взгляд. Искажённая панцирями крылатая фигура стояла всего в нескольких шагах от неё и сгорбившегося по соседству Стукова. Впрочем, Эшли почти сразу же заметила и ещё несколько фигур, которые зашевелились у повелительницы зергов за спиной и где-то по обе стороны от неё. Керриган тоже не обделила их вниманием и уже приняла боевую стойку, однако сержант не могла не заметить странности в её, казалось бы, простых движения — она держалась полусогнуто и как-то напряжённо, будто испытывала слабость.       — Что происходит? — выжала из себя слова Эшли. — Где мы?       — Мы в храме зел-нага. — ответил Стуков. — Рой атаковал Таландир, чтобы…       Остатков его слов она не расслышала, если даже не предпочла не слышать нарочно. Окончательно вернувшееся зрение помогло узнать гладкие, облицованные металлом стены и загнутый в форме полусферы потолок, под которым, постоянно вращаясь, завывал генератор эффекта массы, снабжающий весь отсек необходимой энергией. Она уже точно бывала здесь — тогда во время нападения на комплекс — вела сквозь эту комнату группу из оставшихся в её отряде саларианцев. Один из штурмовиков настойчиво предлагал задержаться, чтобы заложить здесь часть выданной в их распоряжении взрывчатки с целью просто обесточить расположенную неподалёку зенитку и начать отступление, но она приказала двигаться дальше.       Как жаль, что Эшли его не послушала.       — Это не храм. — выпалила она, отталкиваясь от пола. — Это база Сарена.       — Как скажешь. — Стуков отпустил её, позволив самостоятельно принять положение полу-присева, а позже и подняться на ноги. — Мы успели прорваться, чтобы найти и вытащить тебя отсюда.       — Надо уходить. — перебила его Эшли. — Это ловушка!       — Это и без тебя понятно. — Керриган повернула к ней голову, пронзая перекошенным от ярости взглядом своих сверкающих фиолетовым глаз. Десятки окружающих их фигур осветились вспышками синхронно загоревшихся пси-клинков. — И по милости Стукова мы угодили прямо в неё.       Эшли пропустила эти слова мимо ушей. Её больше занимало численное превосходство протоссов, которые сужали кольцо вокруг них.       — Братья! — громкий, вибрирующий, почти басистый возглас заставил и её, и Стукова с Керриган одновременно повернуться к дальней стене зала, где стоял высокий, с ног до головы закованный в тёмную броню талдарим. Он был единственным до сих пор не поднявшим оружие. — Наш час пробил! Будьте стойкими перед волей Повелителя! Отдайте себя силе! Чужая покажет путь, а мы направим наших врагов. Смерть Королеве Клинков!       — Покажет! Направим! — хор таких же, как у него, вибрирующих голосов отразился эхом от стен. — Смерть Королеве Клинков!       Всё произошло быстро. Эшли успела заметить как окружающие их протоссы сдвинулись навстречу друг другу, размыкая прежнее построение в виде почти идеального кольца. Они встали ближе — попарно друг к другу, смыкая руки вместе. Воздух резко наполнился оглушительным жужжанием и треском чужеродной энергии, инопланетные фигуры начали таять, будто состояли из воска — их броня обваливалась с тел отдельными кусками, а плоть расплавлялась и опадала с костей под напором похожих на молнии вспышек. То, что оставалось от них тут же преображалось в сплошные облака слепящего алого света.       Взрыв оглушил и опрокинул её на спину. Вместо протоссов вокруг Эшли теперь возвышались огромные существа, поднимающие к потолку массивные, словно состоящие из чистой энергии конечности. С их искорёженных пальцев срывались и устремлялись вверх сияющие лучи. Вверх — ко всё ещё работающему генератору эффекта массы.       Истошный крик заставил её приподнять голову. Керриган находилась на том же месте, где была несколько секунд назад, но теперь лежала лицом вниз, рассыпав заменяющие ей волосы отростки по полу вокруг себя. Когти повелительницы зергов впивались то в металл, то в собственную плоть и панцири, раздирая их. Она переворачивалась с живота на спину и кричала — страшно кричала, исторгая из глотки разрывающую её боль.       — Уильямс.       В начавшемся вокруг хаосе Эшли с трудом расслышала слабый зов Стукова, но нашла в себе силы развернуться к нему. Нелюдь лежал в двух шагах от неё, прижатый к земле невидимой силой. Отростки за его левым плечом бесконтрольно колыхались в разные стороны, а искалеченная рука дёргалась и извивалась по полу точно змея. Иссечённое шрамами лицо мужчины передавало захлестнувшую остальное его тело агонию.       Не в силах глядеть на страдания Стукова и противостоять тому, что происходило, Эшли уставилась в потолок, где искрило переплетение направляемой тем во что превратились талдаримы энергии и вращающегося генератора эффекта массы. Воздух вокруг точки их соприкосновения искажался и густел, очерчивая невидимые контуры, а затем вдруг взорвался, раскрыв за собой бездну чёрного мрака.       И в момент, когда она снова увидела Пустоту, пришло понимание. Амун говорил ей об этом. Её роль. Роль простой приманки, чтобы заманить Керриган сюда.       Что-то подняло её в воздух, выжав из и без того ослабевшего тела остатки сопротивления, и направило в сторону раскрывшегося разрыва, но прежде чем провалиться в поджидающую темноту, Эшли успела заметить то, что осталось позади: зал был наполнен штормом слияния двух чужих друг другу энергий — не могущие существовать в одном мире псионика и эффект массы; преобразившиеся в светящиеся громадные фигуры протоссы рассеивались и пропадали на месте один за другим, а Керриган и Стуков беспомощно поднимались вслед за ней.       Она влетела в разрыв первой.