Море

Никто и никогда не говорил, что будет легко. Но сейчас, когда в нос ударил свежий и соленый воздух, а солнце выжигало пятна перед глазами, Леви казалось, что весь тот путь, что он проделал, не стоил ни черта. Ноги гудели, от долгой дороги и медленного темпа организм перешел в странный режим энергосбережения. А мозг уже давно перестал биться от радостного, выжженного лезвиями по коже "Мы уничтожили всех титанов". Потому что после минутного триумфа, ликования от своей победы, наступило осознание того, что есть вещи пострашнее титанов. И это приводило в ужас. Титанов Леви убивать умел. Это просто. Особенно если забыть о том, что они люди. Нужно на приводе подняться в небо, или зацепиться, набрать скорость, вращаясь, будто ужаленный, а потом руби шею титану. Представь, что это масло, представь что им не больно, представь что тебе не нужно отвечать за последствия. Убить титана всего мгновение, а потом огромное тело падает, шипит и душит паром. Убивать титанов - вот и всё, что Леви умеет. Ну, ещё отстирывать кровь с формы, да чистить лезвия. А теперь что? Ханджи пихает в плечо, и бежит прямо в воду, забрызгивая закатанные штаны. Она складывает ладони лодочкой, зачерпывает воду и подносить к губам. Вечно все тащит в рот, как ребенок, а потом плюется и фыркает. От ее радостного визга даже Леви слегка оживает, а потом, с новой силой накрывает, в отместку за минуту радости. Командор Зои, где директор исследовательского отряда? Куда унесло его тело, когда он толкал вас в тот колодец? Ханджи, где Моблит? Вода не серая, как думал Леви, она голубая, даже синяя, но бледнее чем глаза Эрвина. Хотя, может быть, Леви это только сейчас так кажется. Он ведь, на самом деле, мог и забыть. Как там было? Эрвин, вроде бы, улыбался, когда говорил "Спасибо, Леви". Он ведь буквально попросил Леви, чтобы тот отправил его на смерть. Так ведь было? Рядом слышен смех, чистый и звонки, его Леви уже запомнил и выучил, хотя повода слышать его особо не было. Арлерт наконец добрался до чертового моря. Леви ловит взгляд Арлерта ровно в тот момент, когда он поворачивается, чтобы поделиться радостью с Эреном. Глаза пацана тускнеют, улыбка слабеет, жалобно вздрогнув. Наверное, паршивец опять смотрит на него как на пустое место, если смотрит вообще. Арлерт поворачивается, чтобы поймать взгляд Микасы, но это совсем другое. Посмотри немного в сторону. Поймай мой взгляд. Я тебя понимаю, и я, пусть и не восхищаюсь морем, понимаю тебя. Посмотри на меня, я ведь стою здесь. Твою мечту я поставил выше его мечты, сопляк. Просто посмотри на меня. Нет, дело не в мечте. На самом деле, как бы Леви не пытался себя уговорить, он спас Армина из-за Эрвина. Только ради Эрвина, потому что он одернул руку, потому что попросил его сказать ему "Умри". Умри, умри, умри, умри. Бросил парня на растерзание голодной стае элдийцев, которым лишь бы найти виноватого, крайнего. Конечно, крайним должен быть не Эрвин. Куда проще отпустить его, поставить в на полку рядом с другими великими воинами, и забыть. Черная ленточка у портрета незаметно стирает все прошлые прегрешения. Сколько они ещё стоят около моря, Леви не знает. В какой-то момент он садится на песок, зарываясь пальцами в мелкие крупинки. Рядом кто-то опускается, и Леви не нужно смотреть, чтобы знать, кто это. — Капитан. — тихо и мягко зовет Армин, а когда Леви не поворачивается к нему, находит его сухую, костлявую ладонь, и стискивает её. Сначала Леви кажется, что он просто решил так поддержать старого, унылого капитана, а потом чувствует что между ладонями что-то острое. Ракушка. Это всего лишь ракушка. С перламутровым сиянием и кружевным ребром. Ракушка тепла от пальцев Армина, и в руке лежит как влитая. — Спасибо, Леви.