Море

Затишье перед бурей всегда пугало Леви, потому что тишина была необходима для того чтобы пользоваться ей, стать сильнее и скопить энергию. И в этот раз тишина была невыносимой. Солдат пачками отправляли за стену, при этом лучших оставляли в тылу. Прибирайтесь в доме, прокладывайте железную дорогу, займитесь чем угодно, только не умирайте. Так? Какой-то абсурд. Это был перерыв, это была стена, это была пауза. Духота ложилась на прожженную землю, пыль была повсюду, сколько не убирай, снова скапливалась, пронизывала воздух. Леви почти скучал по влажности леса, там, за стенами. Он скучал по тому, как скрипят начищенные сапоги перед вылазкой, как ночь пробирает холодом до костей и как ты чувствуешь себя живым, потому что ты знаешь, ты прав, ты всё делаешь правильно. Даже если гибнут люди, даже если сам едва уцелел, даже если поход не принёс результатов, ты живой, значит ты всё ещё прав. Ты защищаешь человечество. А что сейчас? С кем вообще им нужно бороться? Теперь Арлерт не похож на того милого мальчика, каким его ещё помнил Леви, но с каждым днём образ этот вытеснялся нынешним Армином. В нём как будто появилась жестокость, скрытая до сих пор робостью. И это было к лучшему, не нужно было ничего объяснять. Им не нужно было оправдываться друг перед другом. Леви прекрасно знал, Армину глубоко плевать. Всё что его волнует - Эрен, Эрен и ещё раз Эрен. Теперь это стало более чем очевидно. То как Арлерт смотрел на него, как инстинктивно делал шаг вперед, если его делал Эрен. И Леви это почти устраивало. Первое время Армин правда пытался. Нет, не уничтожить планету Эрена Йегера, и даже не алтарь имени Эрвина Смита, он пытался приспособиться, чтобы ужиться вместе. Но выходило плохо. Леви и Армин могли много говорить сегодня, а завтра даже не сказать спасибо, передавая друг другу сахар. Они тонко чувствовали, когда нужно было одернуть руку, а когда крепко держать друг друга, когда нужно грязно пошутить, даже над чьей-то смертью, а когда нужно поджать губы, и ждать, пока чужие плеч перестанут сотрясаться от рыданий. Но это были уступки, они не требовали друг от друга ответов, и не могли положиться. Каждый понимал, есть кто-то важнее чем он. Гораздо важнее, Леви это понимал. Эрен - всё что есть у пацана, и он единственный, кто может придать смысл жизни Армину. Да и Армин наверняка понимал, Леви держится только на желании по лоскуткам снять кожу со Звероподобного, выпотрошить его, а потом... Черт его знает, что будет потом. Конечно Леви прекрасно знал, он слишком уважает своих сослуживцев, чтобы покончить с собой. Но и как жить дальше просто не знал. В идеале умереть в битве, но это маловероятно. Тело крепкое, и оно хочет жить, в отличии от разума. В отличии от разума, тело реагирует на Арлерта, и он даже не пытается оправдать себя, когда после очередного собрания кивком говорит пацану идти за ним в комнату, закрывает за ними щеколду, и едва успевает обернуться, как Армин обвивает руками шею, а потом несколько секунд просто дышит куда-то в скулу. Теперь он выше, крепче, но всё ещё мягкий. Теперь он задерживает на Эрене долгий и печальный взгляд, и больше не улыбается, когда тот говорит что-то типично геройское. Он даже не пытается быть услужливым с королевой, и тем более не подыгрывает другим солдатам. Только вот с Леви он точно такой же. Липнет, стонет и скулит, позволяет делать то что хочет Леви, и при этом на вид всё так правильно. И в эти минуты, часы, они как будто обычные мужчины, если и не любящие друг друга, то наслаждающиеся жизнью, собой и друг другом. Только всё различие наступает потом, когда Армин застывает, ждет, пока восстановится дыхание, смотрит на Леви так, как будто ждёт чего-то, а потом поднимается с постели, одевается и выходит. И так раз за разом. Он целует, он обвивает Леви и просит не останавливаться, просто повторяет его имя, а потом кажется таким пустым, что страшно. Да, Леви сам не простой, куда уж сложнее, да и жизнь у него, мягко говоря не сахарная. Но он не может представить чтобы мог так покорно подстилаться под кого-то, просто чтобы не быть одному. Но если уступчивость Армина и надоедает, то он тут же забывает об этом, стоит только вжать податливое сильное тело. Когда отряд Леви отправляют в сраную глушь, тишина усиливается, накаляется так сильно, что хоть кричи, чтобы доказать что не оглох. Вместо нормального прощания Леви и Армин сидят на стене, и Леви вот уже десять минут пытается сказать что-то вразумительное, такое, чтобы потом не пожалеть. — Я пару раз видел от тебя странное дерьмо, Арлерт. Не хочешь объяснить? — Хотите сказать, что я плохо выполняю задачи? — тихо произносит Армин. — Хорошо что ты уедешь на какое-то время, да? Армин смотрит пронзительно, в темноте его белая кожа кажется единственным источником света. Тянет поцеловать, чтобы убедиться что он реально существует. — Не думаете, что забудете как я выгляжу за это время? Шарахает как удар наотмашь, и Армин знает, того и добивался. Знает, паршивец, и смотрит так долго, как будто впитывает все это. Леви не говорил, значит пацан не мог сказать специально. Откуда ему знать, что Леви забывает лицо Эрвина. Что по крупицам собирает губы, скулы, нос, дурацкие брови и смертельные глаза. Как он выглядит? Это что-то красиво, Леви помнит. Помнит что глаза голубые. Но какие? Рисунок, форма? Только ощущение священного трепета, от которого затыкаешься и делаешь что скажут. Откуда пацан знает? Леви шипит вместо ответа. А Армин продолжает смотреть. Куда, черт подери, подевался милый мальчик, который нервно бубнил свое имя, шарахался от шума, сломал ногу, когда шкодил с однокурсниками, и краснел, стоило капитану подойти поближе. Куда ты делся, а, парень? — Две жизни. — тихо говорит Армин. Сначала Леви его не слышит, переспрашивает, почти беззвучно. — Я говорю, две жизни. Взамен на мою. Две жизни. Неплохие такие. Никогда с этим не расплачусь. — замолкает, — Он любил ее, знали? — Леви мотает головой, — Тоже не знал. А он любил, очень. А еще, я видел Марко. Он так трясся, кричал. Смотря на это со стороны Бертольда я почти не чувствую боли, странно, да? Дружил с Марко, учился. А потом вижу, как его раскусывают... Но это не самое страшное, капитан. Я видел все. Видел Шиганшину. Видел как он сломал стену, видел взрыв, и как люди рядом с ним плавились от жара. Я видел себя, видел как горел заживо, капитан. Я видел, как я умер. Я видел, как вы дрались с ними, я видел все. Я видел как у людей лопаются головы, и как они кричат. Я видел людей, там, за стенами. Я видел их, они живут как звери. Такие же Эльдици, как мы. Я видел... — Заткнись! — невыдерживает Леви, вскакивает, смотрит на Армина ошалело. Лицо у него красивое, спокойное, губы вытянуты, глаза пустые. Парень совсем поехал. Куда делся? Куда ты делся, Армин? — Вам тоже плевать. — с улыбкой говорит Армин, встает, шатается, — Согласен, Эрена куда интереснее слушать. Я прав? Леви не успевает ответить, Армин уходит, а догонять кого-то не в его стиле.