a dangerous friend

      Лиса вошла в закусочную, мечтая о другом мире, лучшем мире, мире, в котором они с Дженни бегали бы рука об руку через золотые поля, смеясь и вспоминая то время, когда Дженни совершенно и категорически не приглашала ее на ужин со своей ужасной девушкой. — «В прошлом году в Мариенбаде»? — спросила Дженни внезапно. — Что насчет него? — В смысле «что насчет него»? Ты написала мне пять тысяч слов! — Я знаю, — ответила Лиса, — я помню это. Ты была такая «ууу, я забыла написать свое эссе, потому что я дура», и тут я резко появилась и спасла твою задницу. Я хорошо это помню. — Да, но ты могла бы сказать мне, о чем ты написала! — сказала Дженни. — Сегодня утром мне чуть не пришлось рассказывать перед всей аудиторией, почему я выбрала его. — И почему? — Я даже никогда не слышала о нем! — Вот почему я дала тебе копию эссе. — Да, но я... — Ты так и не прочитала, да?       Наступила удушающая тишина. — Нет. — Почему нет? — Я... — Честно, Дженни? — надулась Лиса. — Потому что ты бессовестная. — У меня нет времени читать пять тысяч слов о вещах, о которых я никогда не слышала! — раздраженно сказала брюнетка. — Почему ты не выбрала то, что я смотрела? — Я не знаю, что ты смотрела! — Ты могла догадаться! — Да, я могла бы. И если ты действительно хочешь встать перед группой, полной фанатов кино, и сказать им, что твой любимый фильм – «Король Лев», тогда дерзай. — Мой любимый фильм – это не «Король Лев»! — «Золушка»? — Нет! — «Косяковое безумие». — Очень смешно, — огрызнулась Дженни. — Знаешь, я думаю, ты сделала это специально.       Последовала короткая пауза, достаточно долгая, чтобы Дженни поняла, насколько это глупо, но слишком короткая, чтобы вместить извинения. — Нет, Лиса... — Верно, Ким, — спокойно сказала Лиса, — ты меня раскусила. Я ехала восемь часов и всю ночь писала лучшее эссе, которое я когда-либо писала, только для того, чтобы ты выглядела ебланкой перед группой людей, которых я не знаю. Боже, да я просто худший друг на свете.       Дженни простонала. Сейчас будет спектакль. — Что за монстр может поступить подобным образом? Я должна быть в клетке. — Это не было... — Пожалуйста, нет! Закрой глаза! Не смотри на меня, я мерзость. Нечисть! Нечисть! — Прекрати это! — крикнула Дженни. — Нини сказала, что все в порядке, Нини извинилась, хорошо? Ты знаешь, я не это имела в виду.       Лиса пожала плечами. — Да, точно. — Я серьезно!       Лиса изучала свои ногти. — Я имею в виду, это не значит, что у меня есть чувства или что-то вроде того… — Ой, ради всего святого… — К счастью, мое сердце – это просто большой ледяной шар, плавающий в море желчи. — Прекрати. — Как думаешь, я истеку кровью, если ты порежешь меня? — Мы узнаем это через минуту, — сказала Дженни, угрожающе размахивая ножом для пиццы. — Очаровательно. — Слушай, извини, хорошо? — сказала Дженни. — Мне очень, очень жаль. Я переполнена… грустью. Теперь мы можем просто забыть об этом?       Лиса фыркнула. — Нет, — сказала она. — Что? — «Извини» не подходит, Ким. Одного «извини» недостаточно. — Ой, давай не пиз... — Единственный способ извинения, который спасет тебя, — многозначительно сказала Лиса, — это если он будет с кофе. И, может быть, с пончиком. — Чего?.. — Кофе и пончик, Ким. Сейчас. Или прощай навсегда. — Ты эмоционально шантажируешь меня ради кофе? — И пончик. Не забудь про пончик. — Хорошо. Вот. — Не этот. Тот. — Что не так с этим? — Похоже, что кто-то уже пытался поесть его.       Дженни вздохнула. — Верно. Твоя взяла. — Спасибо, — Лиса одобрительно посмотрела на свой с трудом добытый пончик, — я любезно принимаю твои извинения. — Я так счастлива, — Дженни постучала по кассе, — с тебя пять баксов. — Я уверена, что… — …что я сама заплачу за него, конечно. — Это цена клеветы. — Одолжишь мне пять баксов? — Вот.       Дженни взяла деньги и положила в кассу. — Знаешь, я начинаю думать, что ты проделала весь этот путь сюда, чтобы мучить меня. — Да. Но тебе это нравится. — Хм.       Лиса откусила от пончика. — Итак, что ты сделала? — сказала она, набив рот крошками. — Что? Когда? — В колледже. — О. Ну, — задумалась Дженни, — я подумала, может, мне стоит просто признаться, знаешь? Сказать им, что ты написала это для меня, извиниться и принять удар. Это такая… своего рода… поэтическая справедливость.       Лиса кивнула. — Очень благородно. Очень честно. — Спасибо. — Так ты призналась? — Нет, я притворилась, что у меня кровь из носа и сказала им, что мне нужно идти домой. — Это моя девочка. — Итак, завтра все в силе?       Последняя хрупкая надежда Лисы на то, что Дженни забыла об ужине, угасла раз и навсегда. — Ммм, — промычала она. — Что? — Ничего такого. — Лиса... — Просто ты уверена, что это правда хорошая идея? Я имею в виду, не то чтобы я не хотела приходить, но, может быть, нам стоит сделать это немного медленнее, не торопясь. — Ты всего лишь приходишь на ужин, Лиса, а не переезжаешь, — сказала Дженни, — все будет хорошо. — Ну, если ты так говоришь. — И Нана с нетерпением ждет этого.       Эта фраза вызвала у Лисы чувство беспокойства. «С нетерпением ждет этого» – так люди обычно не реагировали на перспективу встречи с ней. — Ждет?.. — осторожно спросила она. — Да. — Зачем? — Ну, — ответила Дженни, — потому что... — она запнулась. — Я понятия не имею, правда, — призналась она, — я была очень удивлена, что она пошла на это. — О господи… — Разве ты не хочешь с ней познакомиться?       Голос Дженни казался таким несчастным, что Лиса не могла понять правду. Отказаться от Наны означало сказать, что она не хочет участвовать в жизни Дженни, что она счастлива оставаться непричастной, а это было неправдой. Ей просто придется смириться с этим. — Конечно хочу. — Ты уверена? — Конечно, я уверена. — Я имею в виду, если ты нервничаешь по этому поводу, я могу поговорить с ней и попросить ее…       Все уклончивые попытки оскорбить чувства Дженни улетучились прямо в окно при фразе «попросить» Нану что-нибудь сделать. — Не вздумай, — предупредила Лиса, — я просто… не хочу ее пугать, вот и все.       Дженни засмеялась. — Не беспокойся об этом, — сказала она, — она довольно крутая.       Бровь Лисы слегка приподнялась. Дженни закатила глаза. — Но, очевидно, не такая крутая, как ты. — Так-то лучше. Что будешь готовить? — Ризотто с фугу и бузиной. — Ясно, это мой последний ужин. — Я шучу, — сказала Дженни, — лазанью. — …это мой последний ужин. — Эй! — Дженни ударила ее полотенцем. — Я хорошо готовлю! Что ты вообще об этом знаешь? — Ну, это была целая история с пиццей... — Ты дала мне неправильный рецепт! — А твоя сестра однажды пыталась разогреть в микроволновке замороженную индейку. — При чем тут это? — Очевидно, это семейное. — Нет! И даже если бы это было так, моя мама отлично готовит. — Я не знаю этого. Меня никогда не приглашали. — Нет. Потому что ты подлый, порочный человек с глубокими психологическими проблемами. — Это не значит, что я не люблю пирог с марихуаной, — невозмутимо сказала Лиса, — хотя я полагаю, что на твоем новом месте «марихуановый пирог» приобрел совершенно новое значение. — Эй! Никого не приглашали на пирог с марихуаной. Ханбин просто украл его. Тебя приглашали много раз. Ну, не приглашали прям вот так, но ты часто появлялась. — Верно.       Последовала короткая пауза. — Почему так?       Ее резкость застала Лису врасплох. — Что? — Почему ты так часто приходила, если я тебе не нравилась? — Я обожала твои высокоинтеллектуальные беседы. — Правда? — Нет. — Тогда почему? — Ну, в основном, потому что все туда ходили, и я не хотела быть брошенной.       Дженни выглядела удивленной. — Что? — спросила Лиса. — Ты, наверное, удивишься, но я человек. Я не собиралась сидеть дома, зная, что все мои друзья предпочитали тусоваться с тобой. — Нет, такого не было! — Ну, может быть и нет. Но я действительно не хотела проверять это. — Да ладно. Они все хотели пойти и посмотреть, как ты выступаешь на танцевальных соревнованиях, — ободряюще сказала Дженни. — Они долго не могли покинуть мой дом. — Не потому, что я была там, — сказала Лиса, отказываясь отпустить прошлую обиду. — Просто потому, что они хотели пойти на шоу. Ты можешь поставить мою квартиру на то, что никто бы даже не подумал бы остаться со мной дома. Даже Бобби, — она нахмурилась. — Особенно Бобби. — Я бы осталась. — Что? — Осталась бы с тобой. — Серьезно? — Да. Я имею в виду, несмотря на то, что ты бывала ужасной, жестокой, бессердечной… — Да, да, я поняла, — пробормотала Лиса, — но я до сих пор не понимаю, почему. — Потому что мы были друзьями, дура. Даже если ты так не думала. И не пытайся отрицать это, — сказала Дженни, несмотря на протесты Лисы, — потому что это правда. — Где твои доказательства? — Сидят здесь, набивая живот пончиками. — Кстати, очень хорошими пончиками. — Дай мне двадцать баксов, я куплю тебе еще несколько. — Хорошая попытка.

***

      Лиса встала перед зеркалом в гостиничном номере, пригладила перед своего маленького черного платья и вздохнула. Она была нервная, и это само по себе было смешно.       Раньше она никогда не нервничала из-за встречи с людьми. Но ведь она всегда была уверена в собственном превосходстве. Она скривилась. Просто посмотрите, к чему это привело. Хотя сейчас все было иначе.       На кого ты пытаешься произвести впечатление? — сказал тихий голос.       Нана? Или Дженни?       Это не может быть Нана. Если подумать, чем больше ты пытаешься впечатлить, тем меньше ты ей понравишься. Значит, это должна быть Дженни. Знаешь, если бы ты действительно хотела сделать всем одолжение, то ты бы выглядела как дерьмо. Дженни не будет думать о тебе хуже, потому что она просто счастлива, что ты придешь, а Нана не увидит в тебе угрозы. Но ты же не можешь этого сделать, не так ли? Потому что ты хочешь произвести впечатление.       Ты хочешь произвести впечатление на Дженни. Несмотря ни на что, ты хочешь, чтобы она сравнивала тебя с Наной и думала, что ты лучше.       Ради бога, зачем? Что хорошего в этом? Она не рассматривает тебя больше, чем друга, и ты не рассматриваешь ее, а даже если и рассматриваешь, Нана ее девушка. Конечно, она предпочтет ее тебе.       Ты просто заставишь всех чувствовать себя неудобно. Если бы у тебя хватило ума, ты бы пришла в джинсах и свитере, плюхнулась на диван, выпила пару кружек пива и прошла через это в тумане, как и в любую другую ночь в твоей жизни. Только вот сейчас у тебя хотя бы раз будет компания. Но вот ты, в чертовом коктейльном платье – зачем ты вообще коктейльное платье принесла? – собираешься пойти на территорию Наны и попытаешься сделать все неловким. Ты понимаешь, как ты себя ведешь? — Заткнись, мозг.       Да, ты все понимаешь. — Боже, — она напомнила себе, что это была идея Дженни. Дженни хотела, чтобы она пришла. Дженни хотела, чтобы все они стали друзьями. И она не может не проявить к этому уважение и не приложить усилий. Хотя она прекрасно знала, что Дженни и Нана прямо сейчас не помогали друг другу надевать бальные платья, застегивая молнии друг у друга, и не давали инструкции наемному дворецкому о том, как сервировать серебряные ложки.       Она задавалась вопросом, что же такого в Нане ее так беспокоило. В прошлом у Дженни были бесполезные парни, и Лиса всегда находила ее катастрофическую любовную жизнь освежающим отвлечением от скучности ее собственных отношений. Но Нана была девушкой. Нет, взрослой женщиной.       А это было другое. Для Дженни казалось довольно жестоким поворотом судьбы сделать этот грандиозный шаг, с гордостью выйти в новый дивный мир с высоко поднятой головой только для того, чтобы обнаружить, что с ней обращаются точно так же, как с ней обращались все остальные пубертатные придурки, с которыми она когда-либо встречалась в школе. — Она не может судить, — мрачно отметила она. Вряд ли она была образцом универсального опыта отношений с людьми. Или универсальное ничего, учитывая, что множество людей, с которыми она могла бы проводить время, теперь пересекались ровно в одном месте.       Она взглянула на часы. Если бы она не сдвинулась с места, то ничего бы не вышло. Она снова вздохнула и взяла со стола бутылку вина. Бутылка «Thunderbird» подойдет, хотя Дженни, вероятно, не почувствует разницы, а Нана подумает, что она пытается угодить.       Отлично, Манобан. Ей нужно будет попросить отца о продлении ее содержания. Было бы неплохо, если бы получилось.       Она в последний раз взглянула на свое отражение и нежно провела пальцем по брови. — Хорошо. Давай сделаем это.       Она схватила куртку и сумочку и направилась вниз.