***
Прошли дни, и сообщений стало больше. Лиса слышала приглушенные гудки, видела, как Дженни напрягалась, ее рука тянулась к телефону, как будто она думала, что тайка может этого не заметить. Она быстро пробегала по экрану, читала и снова убирала. Лиса подозревала, что у Дженни есть пароль для этого, но она никогда не могла заставить себя попытаться выяснить это, и в любом случае Дженни держала свой телефон под рукой, гораздо ближе, чем раньше. Ни разу не было никаких признаков того, что брюнетка ответила на какое-либо из них, но вряд ли она сделает это, пока Лиса была там. Она обнаружила, что мысленно оценивает, пользовалась ли Дженни туалетом чаще, чем обычно, или ее посещения совпадали с сообщениями. Может, ей стоит вести журнал, или составить таблицу, или- Ты далеко за гранью жуткости, Лалиса Манобан. Нет! Я просто обеспокоена. Есть слово, описывающее тебя. Начинается на букву «С». Замолчи. Сталкер. Я не сталкер! Как я могу ее преследовать? Я живу с ней. Но как долго? Единственная причина, по которой я до сих пор не пизданула тебя, мозг, состоит в том, что мне пришлось бы пройти через собственное лицо, чтобы сделать это. Бедняжка, обиделась. Знаешь, иногда мне жаль, что я не парень. Тогда я смогла бы думать своим членом, и ты бы мне совсем не понадобился. Но тогда ты была бы ей не интересна. Она не- Совершенно очевидно, что она да, иначе она бы не прижала тебя к стене и не засунула тебе язык в горло. Ну да, но... А потом не пришла бы домой и не приглашала тебя переспать с ней. Это была... Возможность, которую ты и только ты могла так умело просрать. Знаешь, иногда ты мне не очень нравишься. Я знаю. В этом твоя проблема. Ты не любишь себя, поэтому ты не понимаешь, почему это может сделать кто-то другой. Почему ты все время должен быть таким умником? Эй, если не можешь выдержать этого, не высказывайся. Итак, у тебя есть два варианта. Ты можешь встать перед ней, рассказать, что именно произошло прошлой ночью, сказать ей, что ты чувствуешь то же самое, и попросить ее что-то с этим сделать, или ты можешь стоять на месте и пытаться взломать ее телефон, чтобы узнать, звонит ли она Нане. Что выберешь? Есть третий вариант? Понятия не имею. Быть ссыклом? Я не ссыкло, блять. Ну-ну.***
На следующий день у нее появилась возможность. Она услышала звуковой сигнал, означающий сообщение, она увидела, как Дженни разблокировала телефон, нахмурилась, а затем, по счастливой случайности, которая случается только раз в жизни, уронила телефон на пол. Она наклонилась, чтобы поднять его, и пролила на себя горячий кофе. — Ой! — Дженни вскочила на ноги, хлопая спереди рубашкой. — Ай-ай-ай. Лиса попыталась не думать о том, как влажный материал прилип к ее телу, и сосредоточилась на том, что было в ее руках. — Останется пятно, — сказала она. — Тебе нужно замочить его. — Проклятье. — Быстро. Брюнетка бросилась в ванную, а Лиса полезла под диван, чтобы достать телефон, прежде чем он снова отключился и снова заблокировался. Сообщения. Она пролистала до последнего и обнаружила, что странно разочарована тем, что письмо было от мамы Дженни. Хотя были и от Наны. Она открыла их, чтобы посмотреть, отвечала ли Дженни, но, насколько она могла видеть, разговор был полностью односторонним, состоял из чередующихся мольб и угроз, перемешанных со странным непонятным пьяным текстом. На мгновение она почувствовала теплое сияние, пока не поняла, что Дженни могла просто удалить свою часть разговора. Но тогда почему бы ей не удалить их все? Если только это не было частью уловки, чтобы заставить ее задуматься... — Лиса?.. Она почувствовала холод по телу, когда посмотрела вверх и увидела в дверях Дженни. Вместо того, чтобы отстирать рубашку, она, очевидно, просто сняла ее и бросила в раковину. Вид ее в бюстгальтере и тот факт, что ее поймали с поличным, лишили высокую девушку способности говорить, и поэтому она встала, виновато сжимая телефон в руке, безмолвно открывая и закрывая рот. Дженни на мгновение осталась стоять на месте с непроницаемым выражением лица, а затем пересекла комнату и взяла телефон из рук Лисы, не сопротивлявшихся ей. — Я не звонила ей, — тихо пробормотала она, как испуганный ребенок, дрожащий от ругательств. Сила речи вернулась в порыве. — Мне очень жаль, — сказала Лиса. — Я не хотела... — она замолчала. В этом не было ничего случайного, и они оба это знали. — Все нормально. Лицо Лисы горело. — Это действительно не так, — пробормотала она. Дженни сунула телефон обратно в карман. — Слушай, я знаю, ты беспокоишься обо мне, хорошо? И я это понимаю. Я бы, наверное, сделала то же самое, будь это ты. — Да, и если бы это была я, вряд ли бы я была такой доброй, — неохотно фыркнула Лиса. — Прости меня, правда. — Не надо. — Эй, я могу извиниться, если захочу. — Нет, ты не можешь. — Не говори мне, что делать. Последовала долгая пауза, прежде чем Дженни рассмеялась и напряжение спало. — Хорошо, — признала она. — Ты можешь извиниться. — Спасибо. — И ты меня прости. — За что? — Потому что я заставила тебя думать, что я действую за твоей спиной. Нам нужно быть честными друг с другом, и последнее, чего я хочу – это чтобы ты думала, что я храню секреты от тебя, когда ты поделилась всем со мной. — Это была не моя идея. Ты заставила меня поделиться всем. — Да. И тебе не легче от этого? — Нет. — В любом случае, секретов больше нет. Смотри, — низкая девочка вытащила свой телефон и что-то делала с ним. — Вот. Нет пароля. Ты можешь прочитать его в любое время, когда захочешь. — Я не хочу это читать. — Ладно, ты можешь не читать его в любое время, когда захочешь. Выбор за тобой. — Нини... — Хорошо. Мне лучше одеться. Я не хочу, чтобы ты подумала, что я пытаюсь соблазнить тебя своим третьим лучшим нижним бельем. Лицо Лисы, только что вернувшееся к своему обычному цвету, снова покраснело. — Я не думаю- — Шучу, Лиса. Шучу.***
В течение следующих нескольких дней телефон Дженни стал яблоком раздора. Она демонстративно раскладывала его у всех на виду, на столе, на диване, в спальне, а затем уходила прочь, пытаясь побудить Лису прочитать его. Тем временем тайка также решила не читать его, и она обнаружила, что обходила его, перешагивала через него, уклоняясь, как если бы это была невзорвавшаяся бомба. Через некоторое время он, казалось, преследовал ее повсюду – она садилась за стол, брала газету, а он лежал под ней, или тянулась за зубной щеткой и обнаруживала, что вместо этого держит его. Наконец она взяла его и помахала Дженни перед носом. — Ты уберешь эту чертову штуку? — потребовала она. — Ой, — небрежно сказала Дженни. — Вот где он был. — Да, Ким, — сказала Лиса. — Вот где он был. И так каждый раз, когда я оборачиваюсь. В последний раз говорю, я не хочу это читать. Брюнетка вздохнула. — Я просто пытаюсь показать, что доверяю тебе. — И я пытаюсь показать, что доверяю тебе, — ответила Лиса. — А теперь убери это.***
Три дня спустя. Дженни нервничала. Лиса почувствовала это, как только вошла. — Что случилось? — Я тут подумала. — Боже. — Не говори так. — Извини, если хочешь, я могу отреагировать посерьезнее. Может, позвоню в газеты, сниму рекламу. — Я имею в виду, не говори так, будто я имею в виду что-то плохое. — Ты имеешь в виду что-то плохое, — сказала Лиса. — Это как когда твой парень говорит: «Нам нужно поговорить». За этим никогда не следует ничего хорошего. — Лиса. — Извини. Продолжай. — Просто я подумала, — снова начала Дженни, — мы обе в последнее время испытывали сильный стресс, и последние несколько недель мы сжигали свечу с обоих концов. Я имею в виду, что я не жалуюсь, это было здорово, но, может быть, нам обеим нужен перерыв. — Перерыв? — Я знаю, что приютить меня здесь непросто. Может, мне стоит на время уехать к маме. — Что? Нет! То есть, нет, тебе не нужно этого делать. — Но посмотри на нас, Лиса. Мы живем, как мальчики из студенческого братства. В доме полный беспорядок, еды нет и... — Я разберусь с этим, — быстро сказала Лиса. — Обещаю. Мне просто нужно… — Я не прошу тебя разбираться в этом, Лиса, — вмешивается Дженни. — Это моя вина, это я пользуюсь халявой. — Все в порядке, правда. — Это не так. Я пользуюсь тобой. И мы обе окажемся в реабилитационном центре, если так будет продолжаться намного дольше. — Это бред. — Недавно вечером я так напилась, что устроила драку в ночном клубе и разбила машину, — вспоминает Дженни. — Это нехорошо. — Мы не будем разбивать машины каждую ночь, — сказала Лиса. — Это было случайностью. — Я не говорю, что это твоя вина. Я просто думаю, что нам нужно отдохнуть. Лиса выглядела угрюмой. — Это из-за телефона? — Нет. — Это из-за того, что я сказала о Нане? — снова спросила она. — Потому что я сказала, что ты не должна ее видеть? — Что? Нет, конечно! Ты права, я должна просто игнорировать ее. — Тогда это из-за меня? — Нет! Господи, Лиса, ты говоришь так, будто мы разводимся. Я просто думаю, что нам нужно несколько дней отдыха. Мы проведем здесь уборку, все здесь будет хорошо для тебя и затем я пойду к маме и позволю ей какое-то время присматривать за мной. Дам тебе немного пространства. — Мне не нужно пространство, — отчаянно сказала Лиса, — мне нужна... — она остановила себя. — Я имею в виду, что я в порядке, — сказала она. — Мне нравится, что ты здесь. — И мне нравится быть здесь, — сказала Дженни. — Давай, Лиса, это не значит, что я уезжаю из города. Мы все еще можем тусоваться. И, по крайней мере, ты предоставишь себе постель для разнообразия. Это должно быть ужасно делиться со мной. Лиса ничего не могла сказать. Ей никогда больше не хотелось проводить ночь в одиночестве, теперь, когда она делила постель с Дженни, но вряд ли она могла так выразиться. — Мне это вроде как нравится, — угрюмо сказала она. — Нет, не надо, — возразила Дженни. — Иначе ты бы не спала прошлой ночью на диване. В этом и заключается суть. У нее быстро заканчивались возражения, и единственное, что у нее оставалось, было ближе всего к истине. — Но я... скучаю по тебе. — Нет, ты не будешь, потому что я буду звонить тебе каждый день, и мы встретимся. Это не ссора, Лиса, это не имеет большого значения. Я просто иду в другое место на несколько дней, чтобы дать нам шанс поправиться. — Но... — И если честно, — вздохнула Дженни, — я беспокоюсь за отношения с мамой. — Почему? — На днях мы будто сбросили на нее бомбу, и с тех пор я с ней не разговаривала. Она продолжает писать сообщения, но это пустяки, и я не знаю, нравится ли ей это или она собирает все мои фотографии и выписывает меня из завещания. Не думаю, что я выдержу, если Сольхен получит звание любимой дочери, она будет хвастаться об этом всем. Я должна провести с ней немного времени и выяснить, восстановить с ней «связь». — Вот как. — Да. И считай, что тебе повезло, что я не заставляю тебя пойти со мной, чтобы провести какое-то время с родственниками. Лиса забыла, что для семьи Дженни она была ее девушкой. Она вздрогнула. — Нет, спасибо. — Так мы в порядке? — осторожно спросила Дженни. — Я не хочу, чтобы ты думала, что я неблагодарная, на самом деле это не так. Пройдет всего пара дней, а потом я вернусь, — она засомневалась. — Если ты хочешь, чтобы я вернулась. — Конечно, я хочу, чтобы ты вернулась. Хотя, может, я привыкну к тишине и покою. Брюнетка засмеялась. — Да, точно. — Больше места, и меньше вещей для стирки... — Ты не стираешь. — И буду сама готовить себе завтрак. Лицо Дженни нахмурилось, и она надула губы. — Тебе не нравится, что я готовлю? — Я просто шучу. Думаю, это то, по чему я буду скучать больше всего. — Хм. — Это и смотреть, как ты грызешь ногти. — Я не... ты знаешь, может, я не вернусь. — Знаешь, лучше бы тебе вернуться. — Или что? — Ты действительно хочешь узнать? — Ты меня не пугаешь, Лиса Манобан. — Нет? — ...Ладно, может, немного, — уступила она. — Но теперь тебе не разрешено причинять мне боль. Это одно из правил дружбы. Никаких телесных повреждений. — Я не помню, чтобы читала об этом. — Ну, это правда. — В любом случае, я не собиралась причинять тебе боль. — Моим вещам тоже. — Смотри, в прошлый раз с ними все было в порядке, да? И я собиралась сделать это по уважительной причине. — Не думаю, что есть что-то уважительное в похищении чьих-то ценных детских вещей, чтобы заставить человека явиться к своим родителям. — Я заставила тебя прийти и поздороваться, — сказала Лиса. — Все остальное фиаско было исключительно твоей заслугой. — Что ж, может быть, я смогла бы сконцентрироваться больше, если бы не беспокоилась о том, где сейчас мой мишка. — Он был в порядке, — заверила Лиса. — Он просто заслуженно отдыхал в моем ящике с носками. — Фу. — Чистый ящик для носков. — Ну, хоть что-то. Слушай, ты уверена, что с тобой все будет в порядке? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя брошенной. — Эй, я отлично справилась, когда ты была за много миль. Я могу пережить пару дней, пока ты у своей мамы. — Хорошо. Ладно, давай приберемся.***
Они убирали квартиру сверху донизу, звучала музыка, они танцевали на ходу, теряясь в удовольствии сделать что-нибудь вместе. Когда они закончили, Лиса едва узнала это место. — Ты уверена, что я здесь живу? — с сомнением спросила она, оглядываясь. — Да. И лучше бы она выглядела также, когда я вернусь, иначе будут проблемы. — Да, мам. — Хорошая девочка, — одобрительно просияла Дженни. — Так. Ты уверена, что сможешь меня подвезти? — Почему нет? — Я не знаю. Просто ты показалась немного... — Боже, Ким, — она закатила глаза. — Мы ведь не расстаемся или что-то в этом роде. — Очень смешно, — сказала Дженни. — И я этого не говорила. А теперь давай, поехали. Они ехали через город, кореянка сжимала сумку со своими вещами, которые она взяла на пару ночей. Она сознательно взяла как можно меньше, чтобы продемонстрировать свое намерение вернуться, но все равно оставалось неприятное чувство разлуки, поскольку одна из них будто все-таки потерпела неудачу. Но они прикрыли это светскими разговорами и шутками, и к тому времени, когда они добрались до дома Дженни, это было больше похоже на то, что было: двое друзей расстались на некоторое время, дав обещание поддерживать связь, и это было не более чем прощание после школы в пятницу, зная, что вы снова увидитесь в понедельник. Никаких проблем. Итак, с обещанием Дженни позвонить утром, по-прежнему звенящим в ушах, Лиса уверенно поехала домой, с опущенным верхом и включенным радио, и всю дорогу пела. И когда она, наконец, добралась до своей безупречно чистой квартиры, она глубоко вздохнула и выскочила из машины, пробежала вверх по лестнице, бросилась на кровать и плакала всю ночь.