***
Мистер Манобан открыл дверь и обнаружил, что Дженни и Лиса стояли бок о бок. — Лиса, — поприветствовал он. — Мисс Ким. Как приятно вас видеть. Они обе дружно улыбнулись, что произвело на отца немного жуткий эффект. — Это социальный вызов? — спросил он. — Или вы привели с собой санитаров? Дженни нахмурилась. — Простите? — Просто моя маленькая шутка, — ответил г-н Манобан. — Лиса планирует усыпить меня, чтобы получить мои деньги. — Папа! — Лиса! — Я не планирую! — тайка настаивала, пока Дженни смотрела на нее. Она посмотрела на отца. — Во всяком случае, пока нет. — Тогда заходите, пока у нас еще есть несколько драгоценных моментов. Они последовали за ним в дом. — Так, Дженни? — начал он. — Тебе понравилась твоя поездка? Кореянка на мгновение запуталась. — Поездка? — Ты уехала со своим отцом? — Ой, — Дженни покраснела в воспоминании и избегала взгляда Лисы. — Гм. Да. — Всегда приятно провести немного времени с родителями, — просиял мистер Манобан. — Не многие молодые люди настолько внимательны. Лиса закатила глаза. — Я провожу здесь много времени, папа. Во всяком случае, ты не это сказал прошлым вечером. — Итак, девочки, — перебил он ее. — Могу я вам что-нибудь принести? Выпить? — Гм... для меня еще рано, — прокомментировала Дженни. — Одно из немногих преимуществ быть одиноким стариком на закате своих лет, — сказал мистер Манобан, пока Лиса застонала, — это дает вам свободу ниспровергать правила общества, вырваться из смирительной рубашки соответствия обществу и раздвинуть границы нормативного поведения, чтобы выставлять напоказ обычаи и бросать вызов традициям. — Я не уверена, что ты можешь использовать экзистенциальный бунт в качестве предлога для того, чтобы накидаться в десять утра, папа, — сказала Лиса. — Во всяком случае, это на самом деле не просто социальный вызов. — О, понятно. Санитары уже в пути? У меня еще есть время, чтобы покормить кошку и выписать тебя из своего завещания? — У тебя нет кошки, а я твоя единственная дочь, поэтому у тебя нет выбора. В любом случае, просто... мне и Ким есть, что тебе сказать. — Ким и мне. — Чего? — Лучше звучит «Ким и мне». — Не усложняй все еще сильнее. — Извини, — отступил ее отец. — Давай. Я настроил свои уши. — И перестань шутить про уши. — Так? — Хорошо, — она глубоко вздохнула. — Ну, дело в том, что я и Дженни, я имею в виду, Дженни и я, мы решили... то есть, мы поговорили, и... нет, мы... Ну, получается, что мы вместе сейчас, — она смущенно сунула руку в руку Дженни, — как пара. Она могла прочитать лицо своего отца как книгу, легкий след веселья, блеск в глазах, приподнятые брови, и она почувствовала, как ее лицо разгорячилось от всеобщего смущения, которое испытывают дети во всем мире, когда выясняется, что их родители были правы, а они ошибались. «Ну наконец-то» было лучшим, на что она могла надеяться, «я же тебе говорил» было не так хорошо, но всяко предпочтительнее, чем «так твое жуткое преследование наконец окончено, да?» Именно тогда она почувствовала, как рука брюнетки сжалась в ее руке, и со слабым чувством поняла, что Дженни собирается что-то сказать. Дженни всегда что-то говорила. Таким она была человеком. Она была смелой и честной, и она верила в открытость. Откровенность. А теперь она собиралась что-то сказать. Сказать. Что-нибудь. — Могу я просто сказать кое-что? Блять. — Послушайте, мистер Манобан, я знаю, что это, вероятно, стало для вас немного шоком, — сказала Дженни. — Небольшой сюрприз – приятный сюрприз, надеюсь, может быть, а может и нет, я не знаю, но в любом случае, я знаю, что это не совсем то, что вы ожидали от своей дочери, но я просто хотела сказать, что я действительно ценю ее, и я сделаю все возможное, чтобы сделать ее счастливой – больше, чем в моих силах, на самом деле, я удвою свой лучший результат, может быть, в три, три с половиной или четыре раза, ну или гарантированные пять. Хотя я не знаю, действительно ли это возможно, я имею в виду, разве это и так не будет лучшим? Но в любом случае, дело в том, что я люблю ее. Я всегда любила ее. Не то чтобы я планировала это, — поспешно сказала она, пока Лиса смотрела в потолок и хотела, чтобы это закончилось, — я имею в виду, я не хочу, чтобы вы думали, что я какой-то сумасшедший суперзлодей или что-то в этом роде, я не тратила все свое время на то, чтобы заманить ее в свое логово и зарезать лазерным лучом или чем-то еще, потому что это было бы подло. И отчасти мерзко. Все, что я говорю – это то, что я действительно серьезно отношусь к ней, и я бы никогда не причинила ей вреда, и если бы вы могли видеть свой способ быть довольным этим или даже просто согласиться с этим, я уверена, что это значило бы много для нее. Для меня. Для нас. Это было бы... вы знаете. Круто, — она с надеждой улыбнулась. Черт побери, она вообще не болтунья, — саркастически подумала Лиса. — Круто? — Ага. Правда круто. — Я понимаю, — г-н Манобан посмотрел на них двоих. — И чья это была идея? Они неловко переглянулись, как две школьницы перед директором. — Лисы, — призналась Дженни, покраснев и уставившись себе под ноги, в то время как Лиса пристально взглянула на нее, как будто она сдала ее из-за какой-то ужасной школьной шалости. — Правда? Ну, ну, ну, — мистер Манобан смотрел на дочь, поддразнивая бровью. — Что я могу сказать? Я совершенно удивлен. Я в полном шоке. Потрясен с головы до пят. Лиса закатила глаза. — Ошеломлен, — продолжил он, — совершенно ошеломлен, — выражение лица Дженни рядом с ней постепенно превратилось в панику. — На самом деле, это самый большой- — Просто избавь ее от страданий, папа, — раздраженно прервала его Лиса. Дженни в замешательстве посмотрела на нее. — Он доволен, — пояснила Лиса. — Доволен? — маленькая девочка повернулась к мистеру Манобану. — Вы довольны? — Конечно, я доволен. Ты очень милая юная леди, Дженни, и я уверен, что ты сделаешь Лису очень счастливой. — Ооо, спасибо. — Хотя, вряд ли я могу сказать то же самое про нее. — Папа. — Что? — Не отпугивай ее, — раздраженно сказала Лиса. — Мне потребовалось все это время, чтобы... — она замолчала, когда поняла, что они смотрят на нее. — Я имею в виду, э... эй, вау, посмотрите на время. Обед уже готов? — Кто говорил, что будет обед? — Ой. — О боже, мне нужно сходить в туалет, — объявила Дженни, когда ее облегчение наконец достигло ее мочевого пузыря. Она покраснела. — Я имею в виду, извините, мистер Манобан, могу я воспользоваться вашей ванной? Мне нужно вымыть руки. — Будь как дома. Брюнетка ускользнула, а мистер Манобан повернулся к своей дочери. — Итак. Что будешь дальше делать? Лиса фыркнула. — Ну, я думаю, нам просто нужно купить себе обед. — Я имею в виду тебя и Дженни. Ваше будущее. — Что ты имеешь в виду? — Она должна скоро вернуться в колледж, не так ли? — Черт, — она совершенно об этом забыла. — Я думаю. Я не знаю. Мы что-нибудь придумаем. — Я уверен, что ты придумаешь, — он положил руку ей на плечо. — Я действительно горжусь тобой, Лиса. — Почему? — Потому что рискнула. Потому что была достаточно храброй, чтобы сказать ей. — Спасибо. — Даже если потребовались месяцы хандры и неуверенности, и в целом мои преклонные годы превратились в страдания из-за твоих непрекращающихся жалоб. — Ты такой любящий, папа. — Да. Некоторое время они стояли. Лиса нерешительно посмотрела на свои руки. — Папа? — Что? Если дело в деньгах, не волнуйся. Я все равно буду приглядывать за тобой. —Нет, дело не в этом. Ну, во всяком случае, пока нет. Просто... — Что? — Я просто хотела сказать, что люблю тебя. — Эм, — он удивленно моргнул. — И я знаю, что не часто говорю тебе... — Или вообще. —...или вообще, — признала она, — но я люблю, и я действительно не знаю, что бы я делала без тебя. Ее отец улыбнулся. — Что ж, это действительно мило, дорогая. Я тоже не знаю, что бы я без тебя делал, — он нахмурился. — За исключением, может быть, пенсии во Флориде. — Папа. — Я всего лишь шучу, — он сжал ее плечо. — Я тебя тоже люблю, дорогая. Повисла неловкая тишина. — Итак, что сказать, мы просто притворимся, что этого не произошло, и двинемся дальше? — наконец сказал ее отец. — Я не уверен, что смогу справиться со всем этим связующим звеном. Это довольно утомительно. — Я слышу тебя, папа. — Хорошая девочка, — сказал он. — А теперь, почему бы тебе не найти Дженни, прежде чем она передумает и убежит через окно в ванной. Скажи ей, что я жду ее к обеду.***
На обратном пути Дженни жужжала в машине, как будто она лично протолкнула через Конгресс законопроект, подтверждающий их новый статус. Лиса же была тихой, все еще озабоченной их будущим. — Итак... как долго? — неожиданно спросила Дженни. — Что? — Сколько? — повторила она. — Ты сказала своему отцу фразу «все это время». Как долго ты хотела быть со мной? — Не знаю. Неделю. — Неделя не считается как «все это время». — Несколько недель. — Попробуй еще раз. — Хорошо, может быть, месяц. — Я могу вернуться и спросить его. — Хорошо, хорошо. Может быть, с тех пор, как ты еще училась в колледже. — Серьезно? — Дженни смутилась. — Воу. Вот почему ты так потрудилась с картами и всем остальным? — Ну, не только поэтому, я имею в виду, что я... — Это так здорово. — Что именно? — У меня никогда раньше не было своего сталкера. — Я не сталкер, — раздраженно сказала Лиса. — В любом случае, это хотя бы не так жутко, как встречаться с людьми только потому, что они похожи на меня. — Один человек. Это был один человек. — Это ты так говоришь. Насколько я знаю, у тебя были десятки двойников в твоей квартире и вне ее. — Нет, не было. — Добро пожаловать в Мэндерли, мисс Де Ким. Пожалуйста, возьмите номер. — Я нихрена сейчас не поняла, — заскулила Дженни. — Давай, скажи мне. — Сказать тебе что? — Когда точно. — Мы правда должны это обсуждать? — Я сказала тебе, что была влюблена в тебя в школе. — Ладно, хорошо, — Лиса замолчала. — Ты помнишь, когда мы были в ресторане в тот раз, я сказала тебе, что на твоем лице была еда? — Да? — Ну, ее не было. Я просто пялилась. И когда ты вернулась домой к Нане, я почувствовала некоторую... ревность, но я не знала почему. Я совсем не понимала этого до тех пор, пока... — До тех пор, пока? Тайка покраснела. — Пока мой отец не сказал мне. — Что? Твой отец сказал тебе, что ты любишь меня? — недоверчиво сказала Дженни. — Не смотри на меня так. Я была очень сбита с толку. Ты не представляешь, каково это внезапно обнаружить, что тебя привлекает девушка. — Кхм, я вроде как представляю. — Ну да, точно. Но в любом случае, он просто сделал всю свою штуку с «логикой отца», и заставил меня увидеть смысл. — Так вот почему он не был удивлен. — Ага. — Так ты заставила меня пройти через все это, зная, что он с этим справится? — Через что пройти? Ты хотела сказать ему лично, — оправдалась Лиса. — Я как раз собиралась ему написать. В любом случае, так тебе и надо, за то, что бросила меня тогда одну дома. — Вау. Это будет чертовски интересная история, чтобы рассказать внукам. Ну, глупая старая бабушка Лалиса была такой тупицей, что не знала, что любит бабушку Дженни, пока прадедушка Манобан не отвел ее в сторону и не нарисовал ей небольшую диаграмму. — Не смей. И внуков не будет, если ты не заткнешься. — Ты хочешь внуков? — Я этого не говорила, — простонала Лиса. — Хотя внуки еще нормально. А вот насчет детей я не уверена. — У тебя не может быть внуков без детей. — Мой папа, кажется, думает, что может. — Что, как? — Не знаю, может, он думает, что ты вырастишь их в аквариуме, как морских обезьян. Я действительно не слушала. Все, что я слышала, было: «младенцы, младенцы, наука, наука, Дженни скучная, убейте меня». — Но мы... подожди, меня там даже не было. — Но я все равно это слышала. Дженни угрюмо скрестила руки на груди. — Ну, я не буду выращивать наших детей в аквариуме, — фыркнула она. — Верно. — Они нуждаются в должном уходе и внимании. — Абсолютно. — Свежее мясо. — Я… Что? — Свободная дикая природа. Безопасность стаи. — О, понятно. Очень смешно. — Тебе придется научить их охотиться. Давай, Джейкоб, беги! Поймай оленя! Сделай так, чтобы мама Лиса гордилась! — Я не- — Рааавр! — Шути, шути, Ким. Знаешь, самки волков пожирают своих самцов. — Нет, они этого не делают. Ты говоришь о пауках. — А как насчет пауков-волков? — Ты не можешь быть волком и пауком, в этом нет смысла. — Замолчи. — Хотя это объясняет, почему моя бритва всегда тупится после того, как ты побрила ноги. — Я собираюсь убить тебя прямо сейчас. — Ооо. Ты собираешься меня сожрать? — Ты хочешь, чтобы я сожрала тебя? — Если честно, да. Лиса сильно покраснела. — Ты неисправима. Дженни наклонилась. — Кстати о детях... — Что? Кореянка провела рукой по ноге Лисы. — Что ты скажешь, если мы приедем домой и... потренируемся? — Как потренируемся? — Иметь детей. Лиса нахмурилась. — Что? Мы будем кататься на спине с поднятыми ногами и кричать «Тужься!» друг на друга? — Что? Черт возьми, я имела в виду завести детей. — У нас это немного по-другому работает, не так ли? — Я знаю, — Дженни вздохнула. — Я пыталась быть соблазнительной. — О, верно. — Но я думаю, это не работает. — Ты думаешь, что это не работает? — Ну, ты не выглядишь... Эй, подожди, почему мы так быстро едем?***
Через несколько дней коротковолосая праздно листала журнал. — Я тут думала. — М-м-м? — Дженни осторожно несла к столу чашку кофе. Это была необычная чашка кофе. Это была идеальная чашка кофе. Она наблюдала, как Лиса готовит свою собственную, и отметила точность, время, уровень жидкости, легкое нажатие на вторую ложку сахара, чтобы придать ей оттенок меньше, чем на три четверти. Лиса очень разборчиво относилась к своему кофе, и Дженни была полна решимости готовить его правильно. Не потому, что Лисе не понравится или она просто заметит, а потому, что любовь заставляет делать странные вещи. Она осторожно поставила его на стол. По праву, должны были зазвучать фанфары, а может, и закадровый голос. Вот! Тайка подняла его и шумно отхлебнула. — Спасибо, — последовала короткая пауза и бровь незаметно подергивалась, что свидетельствовало о приятном удивлении. — Это хорошо. — Да? — Дженни сказала это так небрежно, как будто приготовление превосходного кофе было лишь побочным продуктом ее всеобщего удивления. Она всегда восхищалась вкусом и мнением Лисы, и теперь Лиса прониклась к ней вкусом и считала, что она чертовски горячая, ну, с этим трудно было спорить. Либо Лиса ошибалась, что было немыслимо, либо Дженни была великолепна, что было гораздо более мыслимо, и к тому же приятное чувство – восхищаться кем-то, кто восхищается вами – это, вероятно, самый полный комплимент, который вы можете получить. Она села. — Так? — начала она. — Хм? — Ты сказала, что ты думала. — Ах, да, — Лиса сделала еще один глоток лучшего в мире напитка. — Знаешь, когда ты уехала с отцом? Повидать Нану? Сердце Дженни упало. Она надеялась, что об этом забыли. — Слушай, я сказала, что мне очень жаль, хорошо? Ты же знаешь, я пошла туда только для того, чтобы разобраться во всем. — Что? Нет, нет, нет. Меня это не волнует, — отклонила Лиса, слегка махнув рукой. — Я просто хотела бы быть там, чтобы увидеть это. Я имею в виду, ты действительно искала квартиру? — О, — с облегчением сказала Дженни. — Мы посмотрели пару. Я должна была найти чем заняться отцу. — Так вы нашли квартиру? — Честно говоря, я не особо обращала внимание. Мы еще ничего не сняли. — Ты хочешь поехать туда и посмотреть? — Что, прямо сейчас? — Ну, завтра. Мы могли бы переночевать в отеле пару ночей и посмотреть. — Э... хорошо, — сказала Дженни. Она нахмурилась. — Погоди, а какой отель? В котором можно разлагаться или чахнуть? — Чахнуть. — Можем ли мы себе это позволить? Последовала короткая пауза. — Мы? Брюнетка неловко пожала плечами. — Хорошо, ты. — Нет-нет, мне нравится, как звучит «мы». — Ну блин. Ты же знаешь, у меня нет денег. — Я не говорю о деньгах, — сказала Лиса и робко улыбнулась. — Мне просто нравится это «мы». — Мы?.. — Например, «мы делаем то» и «мы сделали то», — объяснила Лиса. — Мне это нравится. Лицо Дженни превратилось в сладкую ухмылку. — Ой, малыш. — Да. В любом случае, — Лиса взяла чашку с кофе и сделала глоток, чтобы скрыть свое внезапное смущение, — я тоже не собираюсь за это платить. Я попрошу у отца немного денег. Я не лажала в последнее время, так что надеюсь, он все еще щедро относится к молодой цветущей любви. — К кому? — К нам, тупица. Старики любят романтику. Это напоминает им о тех временах, когда они не были такими морщинистыми и грубыми. — Лиса! — Что? — Твой отец не морщинистый и не грубый. — Все папы морщинистые и грубые. — Я думаю, он хорошо выглядит для своего возраста. — Твоя любовь к моему отцу начинает меня беспокоить, Руби Джейн. — Я не влюблена в него, — Дженни взяла тарелку и направилась к раковине. — Хотя он довольно горячий, как Джордж Клуни, — лукаво добавила она. — Нет, это не так. — И мне всегда нравились мужчины постарше. — Нет, не нравились. — Нравились. Я тащусь от седины. — Посмотрим, что ты скажешь в 60. — Ты просто завидуешь. — Нет, Ким, мне просто трудно говорить, когда мой рот полон рвоты. — Не волнуйся, мы все равно пригласим тебя на ужин. — Чего? — Я и твой отец. Ты останешься у нас, когда я перееду. — Я скорее умру. — А если бы у нас были дети... — На самом деле, я бы не отказалась от крепких объятий смерти прямо сейчас. — …мы бы позаботились о том, чтобы ты не осталась в стороне. — Что ж, это действительно мило с твоей стороны, Дженни, — сказала Лиса, переворачивая страницу своего журнала. — За исключением того, что у тебя не будет детей. — Почему нет? — Потому что через минуту я собираюсь засунуть руку в твой детский конвейер и вырвать твои внутренности. — Фу! — Тогда прекрати с геронтофилией. В мире недостаточно отбеливателя для мозгов, чтобы стереть представление о тебе и моем отце, создающем маленьких Манобанов. Я не думаю, что когда-нибудь снова захочу заниматься сексом. — Серьезно? — Дженни подошла к ней сзади. — Серьезно. — Даже если я сделаю так? — она поцеловала другую девушку в плечо. — Прекрати это. — Или так? — в другое. — Ким... — Или это, или это, или это, или… — Так, вот и все. — Лиса обернулась. — Иди сюда, — она посадила хихикающую Дженни на колено. — Я покажу тебе, кто из Манобанов лучше.***
Дженни стояла в другой квартире и увидела себя в большом панорамном окне, выходящем на реку. Она слегка выпрямилась, расправила плечи и убрала волосы с лица. То, о чем она думала дома, было правдой. Пребывание с Лисой заставило ее по-другому взглянуть на себя. Более уверенно. Более зрело. В тех случаях, когда ее фантазии выходили за рамки технического туалета, она обнаруживала, что представляет, каково это на самом деле встречаться с богиней с глазами лани, она всегда праздно воображала, что это будет очень похоже на то, что было с Наной – что она будет «младшим» партнером, что Лиса будет такой же, как была в школе, требуя, критикуя, создавая ощущение, будто она делает ей одолжение. Что за нее придется заплатить. Но это было совсем не так. Лиса Манобан хотела ее. Лиса любила ее. Ей не приходилось просить, обольщать или уговаривать ее рискнуть. Лиса видела в ней кого-то самостоятельного, достойного, достойного риска унижения. Она была не просто «долбаной маленькой дурой», как Лиса так очаровательно подытожила ее статус в глазах Наны, она была девушкой, девушкой Лалисы, и она несла половину веса их новых отношений. Она никогда не чувствовала себя более взрослой, чем сейчас, никогда не чувствовала себя такой счастливой, как когда она спорила с Лисой из-за мелочей, из-за которых Нана просто дала бы ей подзатыльника, и тайка казалась столь же счастливой, что Дженни позволяла дать ей отпор, позволила их естественному соперничеству, трепу, в первую очередь привлекавшему их, стать частью их связи. Даже когда Лиса пыталась скрыть это, она всегда могла заметить эту крошечную печальную улыбку на ее губах, когда она знала, что Дженни выиграла. Она не была настолько наивна, чтобы думать, что так будет всегда. Будут времена, когда ссоры будут настоящими, когда подшучивание превратится в споры, когда моменты, в которые они не приходили к соглашению нельзя будет отбросить смехом и поцелуем. Она видела, как Лиса и Бобби разрывают друг друга, и она не была настолько тщеславна, чтобы думать, что сможет полностью изменить высокую девушку. Но ее опыт с Наной показал ей, что просто забить и забыть это тоже не вариант, это только ухудшало положение, и Лиса знала это. Иногда она задавалась вопросом, были ли все их споры просто способом Лисы наставить ее, обучить ее как мастера кунг-фу, научить ее защищаться, вставать и давать сдачи так хорошо, как она умеет. Так что, если когда-нибудь придет время, она будет подготовлена, и у Лисы не будет возможности обращаться с ней, как раньше обращалась Нана. Молодец, юный Богомол, ты хорошо справился. От этой задумчивости она была прервана проходящей мимо Лисой с рулеткой. Она вздохнула. Она не знала, почему высокая девушка так беспокоится обо всем этом. Дженни было все равно, где она живет, главное, чтобы это было вдали от ее бывшей девушки-психопатки и крыс, и чтоб у нее была спальня приличного размера. Но у Лисы, похоже, было иное мышление, поскольку она пробежалась по каждой предполагаемой квартире, измеряя, оценивая, объявляя ее слишком маленькой, слишком сквозной, слишком старой, слишком тараканьей. Она не возражала бы, но все апартаменты, которые нравились Лисе, выходили за рамки ее бюджета, она могла бы позволить себе их только в том случае, если бы она делила их с кем-то, а она не была уверена, что хочет этого. Она предпочла бы почувствовать себя одинокой, когда Лисы не было здесь, в обмен на уединение, когда она была. Она всегда могла попросить у отца больше денег, но тогда для этого потребовался бы разговор, который мог закончиться только недоверчивым видом, когда она объясняла бы, почему она вообще позволяет Лисе выбирать эту чертову квартиру. Несмотря на все это вновь обретенное равенство и взаимное уважение, ей пришлось признать, что Лиса чертовски властна. — Эта! — объявила Лиса. — Это то, что нужно. Она простонала. — Лиса… — Это прекрасно, — продолжила коротковолосая. — Вид изумительный. Ты можешь поставить здесь письменный стол, тут много места, есть свободная комната, ты могла бы… — Лиса. — …телевизор прямо там… Что? — Это хорошо и все такое, — согласилась Дженни, — Но- — Но? — Но я не могу себе этого позволить. Не в одиночку. — Но ты не будешь одна. — Ты хочешь, чтоб я делила ее? — Да. — Но… — Дженни скривилась. — Я не уверена, что хочу. То есть, я не думаю, что смогу жить с парнем, потому что они довольно мерзкие, и я не думала, что ты захочешь, чтобы я делила квартиру с девушкой, потому что… — Потому что? — Ну, чтобы не придавать этому большого значения, — сказала Дженни, — временами ты можешь быть немного… ревнивой. — Ревнивой? Я? — Кхм, да. — Я не ревную. Почему ты так говоришь? — То, как ты угрожала ужасной, мучительной смертью любому, кто смотрел на Бобби. Включая меня, если я правильно помню. — О да. Ну, не в этот раз. Не с этой девушкой. — Что, подожди... ты действительно кого-то знаешь? — Ага. — И ты говорила с ней? — Естественно. — И ты не думала сказать мне или обсудить это со мной вообще? — Я не думала, что ты будешь против. — Ну вообще-то я против! — А я думаю, что нет. — Почему? Кто это? Лиса широко раскинула руки с огромной улыбкой на лице, как будто собиралась объявить о втором пришествии. — Я!