Выбирая снова и снова

Олег перестал стонать. Ни дыхалки, ни возможности связок не было больше, что сильно било по вине Разумовского в обычные дни. Сейчас он упивался теми свистяще-хрипящими звуками, что издавал изнывающий Волков от каждого нового движения бедрами, от жарких прикосновений к себе. Новые препараты, что они раздобыли, сделали из каменного Олега сверхчувствительного омегу, который будто возвращался в те дни, когда у него были возможны течки. Состояние было похожее, но длилось меньше и не так болезненно. Но в нос альфе все равно бил сладковато-кислый запах малины, тянущий к беззащитно открытому партнеру, который вновь окунался в забытые — болезненно-необходимые — желания тела. Олег поскуливал, когда Сережа резко дергал бедрами. Он давно изучил тело любовника, чтобы понимать, как двигаться, чтобы доставить тому удовольствие. Волков выгнул болезненно спину, утыкаясь затылком в смятую подушку. Разумовский крепко удерживал на месте его бедра, не давая сдвинуться или сбить с того ритма и настроя, который установил альфа. У Сережи четкая установка для Олега — лежи и получай удовольствие. Но у Волкова всегда присутствовал самостоятельная жилка, которая в свое время повела его в армию. А потому омега мог все сбить, мешаться, стараясь сделать все сам — и не всегда это мешало — но сейчас Сережа хотел позаботиться о своем партнере. Он ставит руку у головы Олега, переносит вес тела на нее и, наклоняясь, целует выпирающий кадык, ощущая дрожь под кожей от очередного хриплого вздоха. — Мой хороший, мой любимый, — хаотично шепчет Разумовский, поглаживая свободной рукой по ноге Олега, чувствуя сокращение сильных мышц. Повышенная чувствительность делала омегу особенно тактильно голодным, любое прикосновение отзывалось жгучим всплеском возбуждения, стягивающим сильнее низ живота, почти до болезненного состояния. Олег стыдливо закрыл лицо предплечьем, пряча всхлипы и слезы. Сережа наоборот умиленно мурлыкнул, склоняясь вновь, чтобы коснуться губами едва заметную щеку. — Не прячься, ты такой милый, — проурчал ласково альфа, оглаживая ладонями крепкие бока. — Люблю, когда ты не сдерживаешься. — Серый, заткнись, — просипел Олег, вновь извернувшись от нового пробившего спазма, расползшегося от движения Сережи. Умел он измываться над любовником, за много лет они много попробовали и многое узнали друг о друге. Лучшие позы, любимые места, привычки и неприятные вещи — некоторые факты менялись со временем и обстоятельствами, но они начинали заново учиться. И сейчас альфа тоже старался контролировать ситуацию, потому что факторы вновь поменялись. Сейчас у них была цель не просто хорошо потрахаться. Это конечно тоже, потому что оргазм у омеги все же увеличивает шансы зачатия, но главная цель была однозначна — наконец получить долгожданную беременность. Это не первый раз, когда они именно для этой цели сплетались друг с другом, но каждый раз — провал. Сейчас с новыми лекарствами, с удачей Олега шансов стало больше, Сережа уверен, что все получится, что справятся. И омега с гиперчувствительностью это только подтверждает, в очередной раз выламываясь дугой, хрипло выдохнув. Сережа ласково проводит по животу, аккуратно надавливая на него, чтобы уложить Олежу обратно. Разумовский надеется, что в скором времени этот живот будет не таким плоским. — Мой щеночек, такой гибкий, — сипло произносит Сережа, наглаживая живот, чувствуя под рукой отклик на каждый толчок в растянутый влажный от смазки проход. Олег несдержанно скулит, сжимая в кулаке простыни. Альфа представляет, как ему стыдно. Волков никогда не поддавался слабостям, никогда не позволял себе быть беспомощным. А Сережа упивался этим состоянием, расценивая это как одно из прекраснейших проявлений доверия и преданности. Беззащитность, которая кружила голову сильнее всего остального. Тело омеги содрогнулось в оргазменных судорогах, и изломанный хриплый стон все же вырвался из груди. Олег сжал партнера внутри, обвив ногами снаружи, прижимая чужие бедра к себе ближе, вплотную, заставляя слиться врасти, не давая выйти. — Черт, Серый, — хрипло выстонал омега, найдя наощупь чужие руки, крепко обхватывая запястья. — Черт, согласен, — довольно оскалился альфа, замирая, позволяя Олегу спокойно пережить взрыв удовольствия, что до боли пронзил его. С громкими хрипами Волков тяжело и часто дышал, пытаясь вернуть себе самообладание и ясность рассудка. Но член Сережи был еще внутри и приятно растягивал и давил, раззадоривая только ушедшее удовольствие. — Мне осталось немного, родной, — произнес ласково альфа, обводя пальцами влажное лицо. — Потерпи чуть-чуть, совсем немного. Он раздвинул вновь ноги омеги, устраиваясь удобнее, чтобы в несколько быстрых рваных рывков достичь своего предела, изливаясь внутрь разгоряченного тела. И не выходя, Сережа выпрямился, запрокидывая голову. Сам пытался отдышаться, хотя ему это сделать проще, чем для Олега, у которого каждый выдох был свистяще-хрипящим. — Ты как? — заботливо поинтересовался Разумовский, поглаживая успокаивающе по коленке. — Еще раз щеночком назовешь, откушу тебе член, — пообещал Олег, хотя от такого разнеженного омеги угрозы никак не звучали устрашающе. Они были даже какими-то ласковыми, как попытка маленького песика защититься от крупного пса. — Милый, если откусишь, то точно детей не получится зачать, — покачал головой, посмеиваясь Сережа. — Я не Осирис, член отдельно от меня не будет работать. — Неужели ты наконец убрал себя из божественного пантеона, — усмехнулся Олег, задорно глядя на альфу. Тот только сильнее рассмеялся, наклоняясь, чтобы быстро чмокнуть в нос. Волков поморщился, резко вздохнув. — Больно? — спросил встревоженно Сережа, замерев на месте. — Мне выйти? — Нет, просто не дергайся слишком, — произнес Олег, медленно выдыхая, удобнее укладывая голову, задумчиво глядя на альфу. Сережа удивился такому вниманию, склонив голову к плечу. — Что? — спросил Разумовский, удивляясь такому вниманию. — Мы правда сейчас ребенка пытаемся сделать? — произнес Олег, положив ладони на живот. — Надеюсь, что не бесцельно проводим время, — хмыкнул Сережа, переплетая свой пальцы с Олеговыми. — Не верится? — Есть такое, — согласился омега, чуть сжав чужую руку. — Просто в прошлый раз это было как-то само… странно планировать и делать все конкретно для этого. — Ага, — отозвался Сережа, мрачнея от произнесенных слов. Прошлый раз… Он еще отзывался болью и ненавистью к себе, хотя прошло много лет, и эти годы Сережа варился в этой ситуации, вновь и вновь наказывая себя за содеянное. Не давал себе и секунды, чтобы отпустить это, чтобы простить, потому что виноват. Да, тогда он не думал о них, об Олеге, и ничего бы не изменило тогда его решений. Но сейчас, глядя на себя будто со стороны… Он монстр, сотворил действительно ужасное, убивая свою омегу, их возможность быть родителями. Сейчас Сережа готов был умереть, чтобы исправить, чтобы подарить Олеже то, чего он так желает, но потерял из-за слепоты и мести Разумовского. — Сереж, не загоняйся, — вырвал из задумчивости спокойный голос Олега. Альфа переместил взгляд на лицо партнера — расслабленное, даже умиротворенное, без капли тоски, боли или неприязни. — Не загоняюсь, — криво усмехнулся Сережа. — Я простил тебя, — произнес твердо Олег, сильно сжав чужое запястье. — И ты должен. Или у нас точно ничего не выйдет. Сережа мог только молча покачать головой, сглатывая ком в горле. Он медленно поднялся под судорожный всхлип Олега — чувствительность спадала долго. — Пойдешь в душ? — спросил Разумовский, присаживаясь на край кровати. — Позже, сейчас… — поморщился Олег, хмуро прислушиваясь к себе. — Пока не в состоянии. Да и хотел бы подождать. — Ты ведь понимаешь, что ожидание не особо способствует продвижению сперматозоидов, они быстро погибают, — произнес, усмехаясь, Сережа. В ответ ему был очень мрачный взгляд. — Ладно, не спорю, хозяин барин, хотя это тело тоже принадлежит мне. Сережа усмехнулся, целуя быстро у пупка. Олег встрепенулся, быстро поджимая колени. Знал, что щекотно и пользовался этим. — Уверен, что скоро я буду не просто твой животик целовать, но и нашего волчонка в нем, — улыбнулся Сережа, положив голову чуть ниже солнечного сплетения. Олег с такой редкой, но невероятно согревающей нежностью улыбнулся, вплетая пальцы в рыжие волосы, ласково их поглаживая. — Я тоже так думаю, — поделился страшной тайной Олег полушепотом. Сердце Сережи замерло, а затем сильнее забилось. У них обязательно все получится.