Её самый надёжный советник

Гермиона смотрела на записки, бланки и письма, сложенные на её столе, как альпинист в начале своего следующего восхождения. Всего пару дней назад её стол был пуст, если не считать единственной газеты, а теперь она едва могла видеть дерево под пергаментом. В кабинете министра магии дела пошли быстро. Утро она провела, проводя индивидуальные встречи с представителями различных отделов, и, наконец, смогла найти небольшой промежуток, в котором она могла выполнять часть своей работы. Обмакнув перо в ближайший горшок с чернилами, Гермиона потянула к себе первую форму и, как она была уверена, не в последний раз, обнаружила, что с тоской вспоминает о том, что у нее был хроноворот, как само собой разумеющееся на её третьем году в Хогвартсе. Когда она уже два часа работала и была на полпути редактирования речи, которая была отправлена ​​ей на одобрение, Гермиона была прервана стуком в дверь её офиса. — Войдите! — позвала она, едва отрываясь от пергамента, зная, что это должна быть Тесса. — Эээ, министр, извините, что прерываю, но у вас… эээ, у вас посетитель? Гермиона никогда не слышала, чтобы Тесса так колебалась. — Посетитель? — Гермиона внимательно посмотрела на голову Тессы, выглядывающую через приоткрытую дверь, меньше интересуясь личностью посетителя, чем очевидным замешательством Тессы относительно того, можно ли считать этого человека таковым. — Да. Он сказал, что у него не назначена встреча с вами, но он уверен, что вы захотите его увидеть, и он более чем готов подождать, пока вы не будете готовы его принять. Гермиона посмотрела на толстые строки, которые она только что набрала во всем абзаце своей речи, и внезапно почувствовала себя очень усталой. Посетители обычно были уважительным поводом для чашки чая. — Ладно, и кто это, Тесса? Я уверена, что найду время. — Это мистер Малфой. — Драко? — с некоторым удивлением спросила Гермиона. Она не получала известий от него довольно долгое время, хотя не знала, почему Тесса вела себя так тревожно, если это был всего лишь Драко. Он был гораздо терпеливее, чем в школьные годы; Гермионе понравились несколько приятных разговоров с ним после войны. — Нет, другой. — Тесса почти прошептала. Брови Гермионы взлетели вверх. Был только один другой мистер Малфой. Во всяком случае, она надеялась. — Люциус Малфой? Тесса кивнула, и её тонкая белокурая челка подпрыгнула и упала на её брови. «Хорошо, — подумала Гермиона, отталкиваясь от стола, чтобы подняться на ноги. — Теперь я поняла, почему сейчас Тесса такая… ну, не Тесса»; она была в том возрасте, когда Малфоевская репутация, как бывшего Пожирателя смерти все еще что-то значила для нее. — Ну, пригласи его войти, я полагаю. — Вы уверены? Я могу сказать ему, что вы заняты; я имею в виду, что это не совсем ложь, не так ли? — предложила Тесса, кивая на гору пергамента на столе Гермионы. — Судя по тому, что ты сказала, Тесса, независимо от того, насколько я занята, он определенно нет. Я лучше приглашу его сюда, чем позволю ему сидеть с тобой снаружи весь день. — К тому же ей было безмерно любопытно, хотя ей не хотелось в этом признаваться. — Хорошо. Отлично. Спасибо. Я позову его. — Тесса выглядела виноватой, но явно испытывала облегчение. — Принесите еще чаю, хорошо? — Гермиона крикнула ей вслед, услышав, как сквозь дверь со скрипом снова заскрипел звук подтверждения. Вздохнув, Гермиона заткнула чернильницу пробкой и бесполезно перетасовала бумаги. У нее не прошла неделя в офисе, так на что Люциусу Малфою можно было жаловаться? Некоторое оскорбление стандартов Чистокровных с её стороны было единственным, что она могла предположить, что могло вывести его из Уилтшира впервые за столько времени, что она даже не могла вспомнить, как долго. Гермиона почувствовала некоторое облегчение, когда начала работать в Министерстве и обнаружила, что Люциус Малфой больше не ходил регулярно по коридорам. После войны он полностью отошел от политики, и Кингсли сказал ей, что ему даже не пришлось отбиваться от каких-либо попыток снискать его расположение. На самом деле, Малфоев мало кто видел на публике с конца войны. Гермиона узнала о смерти миссис Малфой через Пророк и почувствовала сочувствие, хотя в основном это было по отношению к Драко; как единственный ребенок, который сам был близок со своими родителями, она понимала, как сильно он, должно быть, переживал потерю. Её собственные родители могли быть незнакомцами в Австралии, но она, по крайней мере, могла немного успокоиться, зная, что они счастливы и здоровы. Прозвучал сигнальный стук и звук распахивающейся двери вырвали Гермиону из задумчивости. Она подняла глаза, положив руки на бедра, и увидела самого Люциуса Малфоя, стоящего в дверном проеме. Он выглядел совсем иначе, чем в последний раз, когда она видела его; когда он был изможденным и измученным, тенью прежнего себя на территории Хогвартса. Мужчина перед ней был больше тем Малфоем, которого она знала в былые времена. Высокий и гордый, он был одет в элегантную черную мантию, его длинные светлые волосы были собраны в низкий хвост. Он был в значительной степени возвращен к своей былой славе, хотя Гермиона с интересом отметила, что, хотя одежда, которую он носил, были явно дорогой, в ней не было золотой парчи и другого демонстративного хвастовства, которое он когда-то любил. Однако его верная трость, вернулась в его распоряжение, и Гермиона с отвращением посмотрела на серебряную змеиную голову. При виде его безупречной одежды Гермиона застенчиво поправила перед своей мантии, скомканной за все часы, что она провела сидя. Как и его сын, Люциус Малфой обладал поразительной способностью заставлять ее чувствовать себя неаккуратной, даже когда это было не так. «Это невероятно, — подумала она, взглянув на его лицо, — как мало он постарел за прошедшие годы.» Конечно, на его лице было еще несколько морщин, и были участки его волос, которые теперь явно больше склонялись к белому, чем к блондинистому, но его телосложение и осанка были такими же, как у гораздо более молодого человека. Она бы не удивилась, если бы в его старинных стенах поместья было что-то вроде консервирующих чар, удерживавшего его жителей в состоянии мумий, и поэтому они старели только тогда, когда выходили на улицу. — Мистер Малфой, — наконец сказала Гермиона, обретя голос, — пожалуйста, войдите. Разве Тесса не…? — Она что-то бормотала о чае, прежде чем куда-то убежала. — ответил Малфой, полностью войдя в комнату, небрежно оглянувшись через плечо. — Нервная малявка, не так ли? Я думал, что у министра магии будет более дрессированный личный помощник. Гермиона стиснула зубы и резко вдохнула через нос. Казалось, отсутствие изменений в нем не ограничивалось его внешностью. Сам Мерлин запретил Люциусу Малфою унижаться. Она уже могла сказать, что этот визит не будет приятным. Малфой повернулся к ней должным образом и впервые с момента прибытия посмотрел ей прямо в глаза, приподняв бледную бровь, словно приглашая, дерзнуть и высказать свое недовольство тем, что он сказал. Его взгляд был таким же проницательным, как она помнила, и Гермиона выругала себя, когда она инстинктивно прервала зрительный контакт. Он прошел в середину комнаты и просто стоял там, глядя на нее, пока она стояла за своим столом, не зная, что сказать. Он казался более непринужденным в ее офисе, чем она, и она уже глубоко сожалела, что согласилась принять его. — Могу ли я сесть? — спросил он со всей вежливостью, хотя Гермиона услышала тонкую критику ее манер за то, что она не сделала предложение первой. Гермиона провела рукой по лицу, ущипнув переносицу, как будто это был включатель ее мозга. — Пожалуйста, — сказала она наконец, указывая на два сиденья напротив ее стола, прежде чем вернуться на свое место. Он опустился в кресло и откинулся назад, скрестив одну ногу с другой. Прежде чем он окончательно устроился, Гермиона наблюдала, как он слегка нахмурился и поднял трость. Ей с трудом удалось удержаться от схватки за свою палочку, когда он вытащил свою, но он только направил ее на сиденье под собой и безмолвно наложил то же смягчающее заклинание, которое она использовала всего несколько дней назад. Чувствуя себя более комфортно, он вернул палочку в ножны, прислонил трость к спинке ее стола и снова посмотрел на нее с выжидательным выражением лица. Прежде чем Гермиона смогла наконец узнать, что, во имя Мерлина, он делал в ее офисе, Тесса ворвалась в комнату с подносом с чаем. Она пошатнулась к столу, двигаясь так быстро, как только могла, поднос звенел при каждом шаге. Она поставила поднос, нервно взглянув на Малфоя, и он пристально посмотрел на нее, явно наслаждаясь ее нервозностью. — Это будет все, министр? — Ее голос звучал почти умоляюще. — Да, спасибо, Тесса. Ты можешь идти. Бросив последний встревоженный взгляд на Гермиону и Малфоя, Тесса поспешно вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Гермиона поставила поднос с чаем на середину стола и махнула рукой так, чтобы Малфой налил себе чай, что он с радостью и сделал. — Сахар? — он спросил. На пустой взгляд Гермионы он кивнул на чашку, которую готовил, и до нее дошло, что он сначала заваривает ей чай. Она почувствовала, как по щекам подступает жар, и не знала, смущает ли ее убогость своих манер или его самонадеянность. — Нет, спасибо. — сухо сказала она. Он издал легкий звук, похожий на удивление, и передал ей чашку. — Почему вы здесь, мистер Малфой? — внезапно огрызнулась Гермиона, раздраженная тем, как он осторожно начал наливать свой чай, как будто они были на вечеринке в саду и у них было все время мира. — О, вы сразу переходите к делу. Очень по-министерски, мисс Грейнджер. — Гермиона не пропустила ухмылку, которая играла на его губах, когда он на мгновение отвел внимание от чайника, чтобы взглянуть на нее. — Теперь миссис Уизли. — Прошу прощения? — Наконец он поставил чайник обратно на поднос и уделил ей все свое внимание. — Меня зовут миссис Уизли, а не мисс Грейнджер. Мы с Роном поженились. — Что ж, боюсь, так не пойдет. — Простите? Вы пытаетесь аннулировать мой брак, мистер Малфой? — Я бы даже и не мечтал об этом. Молодая любовь, мечты и все такое. Но для меня не годится называть вас миссис Уизли. — А почему бы и нет? — Потому что это заставило бы меня почувствовать, что я обращаюсь к Молли Уизли как к своему министру магии, и я просто не могу согласиться с этим даже в своем воображении. Но я готов пойти на компромисс. Я буду называть вас мисс Грейнджер, если это будет приемлемо для вас. — Вы можете называть меня министр. — предложила Гермиона, только наполовину шутя. На что получила только пренебрежительный взгляд. — Послушайте, мистер Малфой. Извините меня, если я не в настроении, чтобы присоединиться к вам в разговорном танго, но у меня очень мало времени. Я бы хотела, чтобы вы добрались до того места, где говорите мне, почему вы решили после нескольких лет затворничества приехать в Министерство, чтобы увидеть меня из всех здешних людей. Как будто для того, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Люциус сделал большой глоток чая, все время не сводя глаз с нее. Гермиона прищурилась и почти закатила глаза, все еще немного обеспокоенная его настойчивостью в продолжительном зрительном контакте. — Я, — наконец сказал он, опуская чашку, чтобы прижать ее к груди, — пришел сделать вам предложение. Если бы она пила свой чай, она бы подавилась им. Вместо этого она недоверчиво засмеялась. — Что-нибудь смешное? — легко спросил он. — Ну, ваша фраза для начала. — Ну-ну, мисс Грейнджер, как для замужней женщины, у вас тогда будет одно незначительное препятствие. Прежде чем Гермиона смогла выразить свое раздражение, Малфой продолжил: — Я имею в виду, что пришел, чтобы сделать вам политическое предложение. На этот раз настала очередь Гермионы сделать большой глоток, надеясь, что чай поможет смазать винтики, которые начали быстро крутиться в ее голове. Значит, он пришел не жаловаться. — Что, мистер Малфой, вы можете предложить? — Чтобы вы держали меня, как своего советника. Чего бы Гермиона ни ждала, это было не то. Идея о том, что Люциус Малфой захочет быть в ее правлении, а не срывать его извне, была для нее совершенно непонятна. — Где мы впервые познакомились? — внезапно спросила она его. Единственное моргание было единственным признаком того, что Малфой опешил из-за внезапного отклонения в разговоре. — Флориш и Блоттс, я полагаю, если это можно назвать знакомством. Я думаю, единственное, с чем меня познакомили — это ваш сердитый взгляд. Но я не совсем уверен, какое отношение это имеет к тому, о чем мы говорим. — Да, извините, я просто хотела убедиться, что вы не какой-то репортер, использующий Оборотное зелье, пытаясь обмануть меня, чтобы черпать информацию или что-то в этом роде. — Меня довольно оскорбляет то, что вы считаете возможным, что какой-то жалкий репортер смог бы подобраться ко мне достаточно близко, чтобы вырвать волосок и уйти при этом целым. Гермиона невольно усмехнулась: — Да, я думаю, вы считаете каждую прядь перед сном и когда просыпаетесь, чтобы быть в безопасности. На этот раз они оба выпили, оценивая друг друга поверх чашек, в то время как Гермиона пыталась изгнать из головы образ Люциуса Малфоя, делающего что-то столь приземленное, как сон. Однажды она, Гарри и Рон пошутили о том, что они с миссис Малфой забираются в двойной саркофаг в конце дня. Теперь это казалось дурацкой идеей. — Как я уже говорил до того, как вы грубо прервали разговор, мисс Грейнджер, я хотел бы предложить вам свои услуги в качестве политического советника. Я думаю, вам может пригодиться моя помощь. Гермионе хотелось посмеяться над его высокомерием, но она остановила себя; она не позволит ему спровоцировать её ещё больше, чем он уже сделал. — Думаю, учитывая то, где я сижу, я доказала, что вполне способна на это без вас, мистер Малфой. Не так ли? — Ммм, — ответил он, наклоняясь вперед, — от низов Департамента по регулированию и контролю над магическими существами, через Департамент правоприменения магии. И, наконец, до Министра магии. Да, я достаточно внимательно следил за вашей карьерой; должен сказать, что это был впечатляюще быстрый взлет. Конечно, все это было возможно, когда вы работали под руководством человека, который был полностью с вами согласен, который был готов одновременно продвигать вас и быть вашим оплотом против чрезмерного сопротивления. Гермиона чувствовала, как её спина становится прямее, а её брови опускается все ниже с каждым его словом; он явно дошел до своей точки зрения, и она могла сказать, что ей она не понравится. — Я думаю, вы могли бы обнаружить, — продолжал он с блеском в глазах, — теперь, когда вы пробираетесь к вершине, что все будет немного нестабильным без Кингсли Шеклболта. По факту, даже малейший толчок со стороны не того человека, может заставить вас упасть обратно. Я часто говорил, что переходный период в правительстве - идеальное время для некоторых менее, ах, прогрессивных фракций нашего министерства, чтобы они начали сплачиваться, и у них было некоторое время, чтобы изучить ваши слабости. Вы — сила, мисс Грейнджер, в чем я вам не откажу. Но вы не политик. Я политик. Патриций. Я понимаю тонкости министерства, и я думаю, вам понадобится кто-то вроде меня. — Думаю, вы обнаружите, Малфой, что Министерство сильно изменилось с тех пор, как вы в последний раз были его частью. Пока я, пробиралась к вершине, как вы говорите, я внесла некоторые изменения, которые понравились людям, что вы были лишены власти. Если мне не изменяет память, а я знаю, что это так, в ваших последних длительных отношениях с министром, вы были больше заинтересованы в помощи себе и своим друзьям, чем в помощи кому-либо еще. — Что ж, я не благотворительная организация, мисс Грейнджер, мне нравится получать небольшую пользу от моих усилий. — Действительно. И какую вы хотите получить от меня пользу? «Грубый вопрос, — подумал Малфой, — и не правильный». Прекрасный пример того, зачем я ей нужен. Малфой на мгновение задумался о ней, размышляя о том, насколько честным он должен быть. Он представил, что она хорошо отреагирует на честность. Или, по крайней мере, то, что казалось честностью. — Я ищу… близости к власти. Гермиона приподняла бровь, явно удивленная прозрачностью ответа. — Мне нравится быть в центре событий, мисс Грейнджер, — пояснил Малфой, — не будучи мишенью, так сказать. Это то место, где Малфои чувствуют себя наиболее комфортно, и я скучаю по этой позиции. Гермиона положила ладони на поверхность стола и прищурилась. — Если ваша сила и влияние пострадали так сильно, как вы предполагаете, я действительно не понимаю, чем вы можете быть мне полезны. У меня скорее создается впечатление, что я помогу вам больше, чем вы мне. — На данный момент я могу быть за сценой, мисс Грейнджер, но, как вы скоро узнаете, большинство ваших проблем, вероятно, возникнут именно оттуда. Вы можете найти их несколько более безумными теперь, когда во главе стоит женщина-маглорожденная. Он поймал ее взгляд, когда сказал, маглорожденный. Она знала, что это был преднамеренный выбор слов. Не так тонко, как он подумал. — И что, — а не кто, — тогда? Голос несогласного против маглорожденной, находящейся у власти? Я вспоминаю времена, когда это было бы правдой. — Я нахожусь в совсем не тех временах, в которых я когда-то жил. — Не думаю, что это полностью отвечает на мой вопрос, мистер Малфой. — Я думаю, что мое присутствие здесь должно ясно выразить мои чувства. Действия, как я полагаю, говорят маглы, говорят громче, чем слова. Как и мои предки до меня, я должен меняться со временем. — На самом деле, я думаю, что вы все еще немного отстал от времени. Малфой быстро сжал, а затем разжал кулак. Он медленно сел и с глухим стуком поставил чашку с чаем на стол. — С годами вы становитесь все медленнее, мистер Малфой. Когда вы были впереди всех, ваши меняющиеся маски могли быть более убедительными, но, боюсь, все, что я вижу перед собой — это человек, отчаянно пытающийся сохранить лицо, притворяясь тем, кем он не является. Люциус вскочил на ноги так быстро, что он мог бы аппарировать, от чего Гермиона вздрогнула. Его губы были сжаты в тонкую линию, а глаза горели. На одно безумное мгновение Гермионе показалось, что он действительно может проклясть ее в ее собственном офисе, независимо от последствий для него самого. — Вы очень ясно заявили о себе, мисс Грейнджер. Если вы закончили уничтожение моей личности, я больше не буду отнимать у вас время. Малфои не задерживаются, когда они не нужны. Схватив трость, он зашагал через комнату, застигнув Гермиону врасплох своими быстрыми движениями. Он остановился у двери, положив руку на медную ручку, и, оглянувшись, увидел, что ее рот слегка приоткрыт. — Но если вы передумаете, а я думаю, что вы это сделаете, вы знаете, где меня найти. И с этими словами он ушел. Гермиона выдохнула что-то среднее между смехом и криком — высокомерный придурок. Это не стоило чая.