how you doin'?

Наступления вторника Рут ждала больше, чем Рождества. Проводить время в доме тети Альмы, а теперь уже — в ее доме, было невыносимо. Время растягивалось в вязкий кисель, никак не желающий заканчиваться. Рут хотела застать рассвет в этом хмуром месте, но и тут ее ждало разочарование: у неба в запасе было лишь два цвета и несколько их оттенков. Серый и черный. Временами серый становился светлым, но никогда — белым. А чернота лишь сгущалась, съедая на своем пути все: дома, силуэты, деревья, столбы с проводами. Лишь робкие желтые блики фонарей прорывались сквозь нее, но и их было недостаточно. Темнота всегда была ненасытной, ела все подряд без разбору. И совсем скоро она перейдет свою на излюбленную диету. На людские сердца. Город засыпал и просыпался незаметно. Дом стоял на самой окраине, но это мало что меняло. Даже стой он посреди главной улицы, жизнь текла бы в своем никому не заметном темпе. Встреча была назначена на половину одиннадцатого. Рут была готова уже к десяти. Просто сидела на диване, впитывая в себя дурацкий колорит дома. Ее разум принимал это по-своему милое жилище и даже пытался находить в нем плюсы. Все искал и искал, пока не натыкался на лестницу, ведущую на второй этаж и вместе со своей хозяйкой шугался ее, как огня. Уже на выходе ее осенила мысль о ремонте. Однако, чтобы его сделать, необходимо было задержаться здесь подольше. Насколько дольше? Ремонт — дело непредсказуемое, а Рут привыкла просчитывать все наперед, это уже издержки образования, но все же, вынести этот город, дом, больше недели, она бы не смогла. Стоило ей перешагнуть порог, все мысли, касающиеся ее нового места жительства, тоже остались позади. *** В редакции было шумно, многолюдно. Большое помещение в центре, почти на самом верхнем этаже с огромными окнами, пропускающими через себя каждый солнечный лучик, вымощенным светлым деревом паркетом. У входа стоял автомат с кофе и снэками за пять долларов, но Дейл Дарлинг предпочитал спускаться на цокольный этаж по лестнице за «самыми вкусными сэндвичами в мире», если верить его словам. А верить им стоило, ибо Дейл врал редко, а когда дело касалось самого важного, то есть еды, то — никогда. — Вот, пробуй, — Дарлинг протянул молодому стажеру, завернутый в фольгу, сэндвич. И видя, как тот мнется повторил, уже с нажимом. — Ну же. — Не знаю, Дейл…— юноша коснулся ладонью затылка, отводя глаза то в пол, то на свои красные «Конверсы». — Давай закажем «Чик-фил-эй», а? Или…сходим в «Тако Белл» через дорогу? — Чего?! — возмутился Дейл так сильно, что заставил группу обедающих неподалеку коллег невольно посмотреть в их сторону. — Что ты несешь вообще! Это, — он потряс сэндвичем прямо перед лицом своего стажера, — лучшее, что когда-либо бывало в твоем рту. Кому нужен добланный «Тако Белл», когда есть прекрасная альтернатива дешевле и вкуснее? Юноша сдался, все-таки принимая обед в свои руки. Еще теплый, подумал он, а закусочные доставляют всегда остывшее. Именно по этой причине, коллектив редакции дружно скинулся на микроволновку. Но стажер Дейла Дарлинга никогда не видел, чтобы его начальник к ней подходил. — Почему я должен есть то же, что и ты? — не унимался подросток и Дейл выпустил из себя усталый вздох, посмотрев на своего подопечного из-под бровей. — Чтобы синхронизировать наш разум, Мартин! — Дарлинг коснулся пальцами висков и улыбнулся. — И чему вас в школе учат… Нехотя, но все же, Мартин развернул серебристую шуршащую обертку. В нос приятно крадучись, словно кошка, проник аромат поджаренного с двух сторон хлеба с золотистой корочкой, пропитанного сливочным маслом. Первым шел сыр, идеально-тянущийся, за ним свежие помидоры, сладковато-пряные ломтики бекона. Затем — хрустящий латук, и, наконец, белоснежная глазунья с глянцевым желтком. — Черт, — не сдержался стажер, ругнувшись на выдохе. Дейл победно усмехнулся. — Впредь будешь слушать старших? Обедали молча: каждый наслаждался порцией маленького шедевра стрит-фуда в оберточной фольге. Но с обедом вскоре было покончено, а время еще оставалось. Мартин поерзал на своем кресле. — А как…как там твоя подружка? — Уехала. В какую-то глушь… Лаленбург. Слыхал? — небрежно бросил Дарлинг, утирая рот салфеткой. Мартин энергично покачал головой в стороны, поджав губы. — Тебе что? — У нас на неделе срез. Думал, она меня подтянет…не за бесплатно конечно. Сам я тему плохо помню. — Понял, — коротко кивнул мужчина, разворачиваясь к своему столу и глядя на дисплей телефона, надеясь застать СМС от Рут. Но его не было, и Дейл принял это за знак. Дела Мартина его мало волновали, ему хотелось услышать ее. А разве для этого нужен повод, рассудил Дейл, так, способ завести беседу. — Слышь, я это… Рука Мартина осторожно коснулась Дейлова плеча. Дарлинг обернулся, откладывая мобильный в сторону и глядя на стажера вопросительным взглядом. Мальчишка неловко прошелся ладонью по черным кудрям, показывая Дейлу телефон. — Это ж реальная глушь, чел, — ошарашенно произносил стажер. — В интернете ниче нет. Вообще. Даже положения на «Гугл Картах»…— Мартин нахмурил брови, листая поисковик вниз. — Только какие-то архивные статьи про чувака…Джеймса Уотткинса. Кто это вообще такой? — Паренек покачал головой. — Я сам бы не сорвался в такое местечко. — И почему же? Трусишь что ли? — Еще бы! — Охотно согласился стажер. — Прикинь, сдохнуть там и никто тебя не то что не хватится…не найдет даже. После этих слов лицо Дейла вытянулось и помрачнело. Он поджал губы и быстро поднялся с кресла, взяв с собой телефон. — Сейчас буду. Начни редактировать статью. И быстрыми шагами сокращая расстояние, Дейл Дарлинг покинул редакцию, набирая номер Рут. *** Кабинет, куда ее привели, был маленьким и очень коричневым. Письменный стол, с креслом из потертой кожи и двумя жесткими стульями на против. На полу лежал однотонный ковёр с мелким невыразительным ворсом. На бежевых стенах развешаны вырезки из газет, пожелтевшие от времени и помятые, фотографии в простых рамках. На окнах были обычные пластиковые жалюзи, а по углам стояли растения в горшках, только усиливая впечатления Бишоп о том, что она попала в какой-то офис. Широкие шкафы, плотно заставленные книгами и цветными папками. Обстановка была совсем не той, какой она ее представляла. Ей виделись чистые стены, огромные столы из блестящего и полированного дерева, широкие ковры, запах ирландского скотча и чистоты, большие окна с льющимся из них светом. Это помещение было прямо противоположным ее представлениям, но Рут не удивилась, застав такое запустение. Она начала привыкать к царящей здесь атмосфере. В кабинет энергично вошёл мужчина в дорогом костюме. Он кивнул Рут в знак приветствия, выдавая ей белоснежно-вежливую улыбку профессионала, услуги которого явно не каждому по карману. Бишоп кивнула в ответ, мужчина указал ей на неудобный стул, а сам опустился в потертое кресло. Его синий костюм неприятно контрастировал с преобладающим в кабинете коричневым. Да и он сам казался Рут вырванным из иного места. Мужчина посмотрел на неё: — Тревор Шиверс, — и протянул руку. — Рут Бишоп. — Так это вы наследница? — Он усмехнулся и оглядел женщину с ног до головы быстрым, оценивающим и неприятным взглядом. — Очень приятно, мисс Бишоп и сочувствую вашей утрате. — Нотариус говорил быстро и четко. Слова его звучали зазубренным наизусть четверостишием и, разумеется, ни о каком сочувствии не шло и речи. Не глядя на нее, Шиверс буднично зашуршал бумагами. Рут ничего не ответила: а что тут скажешь? Она молча следила за тем, как Шиверс доставал из портфеля бумаги и с деловитым видом читал их, иногда поглядывая на клиентку. Тревор создавал впечатление делового и подвижного человека. Даже от его одеколона разило какой-то морской свежестью. — Полагаю, мы готовы? — Рут кивнула, не чувствуя в себе абсолютно ничего и нотариус прочистил горло. — Что же, по праву наследования вы, моя дорогая, имеете: дом на Мэйсон Марч Стрит и все, что в нем, тоже, разумеется ваше. Было бы забавно, если бы мебель изъяли? — Мужчина усмехнулся и посмотрел на Бишоп, сверкнув лазурью глаз. Рут потупила взгляд и поджала губы, касаясь ладонью затылка. На мгновение женщина почувствовала себя также, как и в свой первый рабочий день: ее запихнули в самый проблемный класс и когда дети позволяли себе швыряться словами, Бишоп растерянно перебирала в голове варианты. Она не знала, находятся ли такие вопросы в компетенции нотариусов, потому просто пожала плечами. — И есть ещё одна вещь, о ней распорядилась лично мисс Лестер. — Рут настороженно посмотрела на мужчину, замерев в ожидании. Тот же, в свою очередь достал из портфеля деревянную шкатулку с позолоченной защелкой, абсолютно лишенной всякого декора. — Она тоже ваша. — Я могу ее взять? — Можете делать с ней все, что душе угодно — она всецело ваша, мисс Бишоп. Я подготовлю бумаги, один момент. Женщина кивнула, осторожно беря шкатулку в руки, будто бы боясь, что оттуда кто-то выпрыгнет. Перед ней встал вопрос: открыть ее в присутствии нотариуса или по возвращении домой? Дом угнетал ее, потому, она решила сделать это здесь. Ни о какой приватности и речи не шло, но пусть так. Навряд ли там что-то ценное, подумала Рут, уже изучившая дом покойной тети. Шкатулка отворилась со скрипом. Тревор не подал даже тени заинтересованности, в отличие от самой Бишоп, в глазах которой начал зарождаться интерес. На дне лежали семь кассет и серебряный медальон. Кассеты были абсолютно идентичны и больше напоминали не использованные «болванки», на которые только предстояло что-то записать. Но взяв одну из них в руки, Рут обнаружила лаконичную надпись: #1. Приглядевшись, она заметила остальные номера, соответствующие количеству кассет. Медальон был самым обычным, никаких интересных особенностей. Рут поймала себя на том, что вертит его в руках и несмотря на то, что украшения она не носила, эта вещь показалась ей милой. Бишоп не упустила возможности вспомнить слова Дейла про «дорогущий китайский сервиз». Он был бы очень кстати. — Где-то работаете? — Внезапно задал вопрос Шиверс, заполняя бумаги и Рут, не ожидающая этого, вздернула брови. — Я? — Столы не говорят. Очевидно, мисс Бишоп, вы, — скользко улыбнулся Тревор. Рут вновь перенеслась мыслями в проблемный класс. — Я работаю в школе. Я - учитель. От неожиданности, Тревор даже поднял голову, приложив дорогую ручку ко рту и разглядывая Рут несколько минут. Ей это не понравилось. Шиверс откровенно пялился и столь долгие взгляды такого рода она могла позволить лишь одному мужчине — Дейлу. В иных случаях это раздражало, пугало и будто бы обязывало. — Вы очень спокойны для учителя. Дайте угадаю: литература? Или может, испанский? — Математика, — небрежно бросила Рут. Лицо мужчины вытянулось в недоверии, но быстро приобрело прежнее выражение. — Не думал, что женщины «потянут», — нотариус усмехнулся, продолжая работу. Рут вопрошающе вынула бровь. — Ну, знаете, в мои годы девчонки всегда просили парней помочь им с математикой, в обмен на свидание или… прятали шпоры под короткими юбками, носили в сумках только расческу и вонючие духи. Красились так ярко, что глаза могли выпасть обсуждали ноготочки и тряпки от «Джуси Кутюр». — И в этом нет ничего плохого, — тут же возразила Рут, скрещивая руки и чувствуя, как внутри неё все начинает закипать. — Математика дана не всем, и я не дура, чтобы ожидать от каждого исключительных результатов. Моя работа вообще не в этом, мистер Шиверс. Математика сложная, я знаю, и моя задача помочь ученику, направить его. Показать, что дроби, логарифмы и линейные уравнения — решаемы. А что до девчонок…— Женщина задумчиво накрутила тёмный локон на палец. — Скажите, на кого вы сам смотрели, когда были в школе? С кем-то встречались? — Вообще-то нет, — с губ нотариуса сорвался неловкий смешок. — То-то оно и видно. Где подписывать? — Вот тут, в углу, — произнес мужчина. Покинув кабинет одни раздражающие цвета сменились другими. Но на пустующей улице Рут чувствовала себя спокойнее. Оставив Тревора в тошнотворно-коричневом кабинете Бишоп направилась в сторону своего дома. Изредка мимо проезжали старенькие машины, в основном темных цветов. Бишоп удивленно глядела им вслед. «И как такие развалюхи еще ездят?», — подумала она, быстрым движением делая фотографию очередного раритета на колесах, в надежде показать Дейлу. Наконец, из переулка, переполненного однотипными зданиями, показался знакомый женщине силуэт. Джереми нес в руках большую коробку, переполненную различными запчастями. На бледном лице виднелись черные пятна то ли копоти, то ли еще чего. Когда он подошел ближе, Рут смогла рассмотреть на нем темно-зеленый комбинезон рабочего автомастерской, с вышитым именем на нем. — Здрасьте, мисс Бишоп, — Джереми кивнул ей. — Привет. — Че эт у вас? — С интересом вытянув шею спросил мальчик. — Это вам не дед случайно «антиквариат» толкнул? Слушайте, какую бы лапшу он вам не навешал, это — просто старческий хлам да и вообще… — Это мое наследство, Джереми, — перебила его Бишоп и мальчик замолчал, рассматривая шкатулку и пробормотал что-то вроде «звиняйте». — Там… там кассеты. Может, что-то важное. Может — нет. Но я хотела бы их посмотреть. Нужно отвлечься, нотариус меня взбесил… — Этот гандон снова в городе?! — Лицо мальчика неприятно исказилось, а брови резко сошлись на переносице. Джереми раздраженно сплюнул, а Рут, не ожидавшая таких перемен, удивленно промолчала. — Да уж, ходячее дерьмо держит планку…если он и вас взбесил. Я притащу вечером видик, идет? А щас бежать надо, или Родни с меня шкуру сдерет. И, не прощаясь, мальчик перешел на легкий бег, вновь теряясь среди домов. Рут проводила его задумчивым взглядом. Разумеется, нотариус Тревор Шиверс был не подарок, вот только что же он сделал, чтобы вызвать столь сильную неприязнь у юного Джереми?