how you doin'?

Лес. Огромное чёрное пятно, окольцевавшее город. Деревья — острые шпили, хвоя — иглы, земля — могильный грунт. Рут смотрела на лес из окна, не ведавшая страха перед этим местом, но тянувшаяся к нему. «Что такого может быть среди деревьев?» — думала она, задвигая занавеску на прежнее место. Затем остановилась, тут же изменив формулировку своего вопроса. «Что там могло навредить тетушке?» Тетя, очевидно, была больна. Слаба рассудком. И Рут даже не винила ее: в таком месте, как это, тяжело оставаться в здравом уме. Альма явно была не из тех, кто намеренно стал бы причинять себе вред. Бишоп, к своему сожалению, совсем не знала ее. Женщина даже не была уверена, на каких из всех этих многочисленных фотографиях, что оккупировали весь первый этаж, была ее родственница. Вечерело и, чтобы отвлечься, женщина прокручивала в голове события, произошедшие днем, как только она покинула душный коричневый кабинет и общество хамоватого нотариуса. *** Рут остановилась на ступеньках здания городской администрации, вертя в руках то, за чем ехала много-много миль. Она попыталась представить лицо Дейла: удивленное, разочарованное, смеющееся. Хоть какое, не важно. Обаятельный журналист уж точно нашел бы способ развеять здешнюю скуку, сдвинуть время с мертвой точки. С ним все казалось Рут таким наполненным, живым, даже самые банальные и рутинные вещи Дейл Дарлинг умел превращать в праздник. А она не умела. Бишоп, осознавая свое бессилие в этой ситуации, поджала губы и убрала шкатулку в сумку. Глазами женщина устремилась в серо-коричневый пейзаж Лаленбурга, почти однотонный, он все равно уходил в черноту. Светлых участков было мало, ничтожно-мало, даже светло-серое небо, без единого облачка на нем и с жалким блеклым размытым пятном, вместо солнца, казалось меньше, на фоне домов и деревьев. В самом городе растительности было мало. О цветах или клумбах не стоило даже заикаться. Невольно Рут подумала о том, что возможно этим занималась тетя Альма и вместе с этой мыслью ее посетила тягучая, странная грусть. Бишоп спустилась со ступенек, подставляя лицо слабому, но прохладному ветру. Тот, будто бы прочитав ее мысли, унес с собой всю грусть, разнося и растворяя ее в воздухе. «Домой» (теперь так ей приходилось называть то место, где она вынуждена была коротать дни) возвращаться пока не хотелось. Рут восприняла это как неплохую возможность ближе познакомиться с городом. Хотя бы узнать, где ближайший магазин и аптека. «Это место больше напоминает пародию на город. Как незавершенный рисунок. Здесь отсутствует столько всего, я не удивлена, почему его нет на картах!», — не без раздражения делала выводы Бишоп. Благо, к ее счастью, все здесь было в шаговой доступности и именно эта формулировка вернула мысли к образу странного курьера. Женщина, убедившись, что никто не видит ее, быстро сморщилась от неприязни. Ей потребовалось пройти ровно один перекресток, чтобы оказаться у магазина с продуктами. Не особо большой, для приезжего, вроде нее, но для среднестатистического жителя Лаленбурга — вполне сойдет. Рут вошла, взяв с собой тележку на колесиках. «Неужели у меня будет подобие нормального дня?», — усмехнулась она сама себе и скрылась средь стеллажей. Особым разнообразием местный продуктовый не отличался: в основном, преобладали консервированные в банках супы, которые Рут терпеть на дух не могла, лапша быстрого приготовления — туда же, и полуфабрикаты. Для Бишоп, привыкшей питаться иначе, стало настоящим испытанием отыскать для себя нечто пригодное. На кассе, мужчина средних лет, механически пробивал ее товары, даже не глядя. Ради интереса, женщина быстро взглянула на него и тут же опустила глаза, обнаружив вместо лица плотно застывшее выражение абсолютного безразличия. Но так было даже лучше, решила Рут. Когда она складывала свои покупки в пакеты, ее окликнули: — Мисс Бишоп, — Джереми подходил к кассе с сэндвичем в пластиковой коробке и банкой «Маунтейн Дью». Кассир даже не поднял головы, пробивая теперь уже покупки мальчишки, но Рут обернулась и улыбнулась Джереми. На нем все еще был комбинезон рабочего автомастерской, только на лице уже не было пятен и грязи. —А вот и ты. Привет. У тебя обед? Мальчик коротко кивнул: — Ага. Вы сейчас к себе? — Бишоп кивнула в ответ. Тогда Джереми взял ее пакеты, перед этим всучив женщине свой скудный ланч. — Я вам помогу, — констатировал мальчик, направляясь к выходу. — Вы — женщина, не должны сумки тягать. — Пояснил он, когда они вышли. Рут хотела было мягко возразить, но промолчала, с улыбкой позволяя юному мужчине «проявить себя». Да и к тому же, пакеты и правда были немного тяжеловаты… Джереми шмыгнул носом: — Я это…мисс Бишоп, спросить хотел. — Что такое? — Я могу с собой кое-кого привести еще? Типа «плюс один». — Да…да, конечно, приводи, — закивала Рут, собираясь было сказать Джереми, какая это глупость, да только в этот момент ее прервал звонок мобильного. На экране высветилось имя Дейла. — Погоди секунду, я отвечу. Привет, — поздоровалась она, взяв трубку. Голос Дейла звучал бодро: — Привет, Эйнштейн! Ну что, на сколько окупилась твоя поездка? — Лукаво спросил он, и Рут невольно ощутила прилив сил, стоило ему снова начать шутить свои дурацкие шуточки. — Трудно сказать, — озадаченно призналась она. — Нотариус сказал, что я получила дом, — Дейл на другом коне провода шутливо присвистнул и Бишоп рефлекторно захотелось ткнуть его локтем в бок, — но это еще не все. Тетя передала мне шкатулку с кассетами и медальон…— и предвидя вопросы Дарлинга, Рут торопливо добавила, — ничего из этого не похоже на реликвию, с ценой в миллион долларов! — Вот ведь досада, — ответил Дейл, с напускной грустью, но спустя мгновение вновь оживился, — значит, тебя ничего больше не держит в «Ла-Ла лэнде»? Рут закатила глаза, в ответ на его остроту: — Вообще-то, — она кинула взгляд на молча идущего рядом мальчишку, — у меня есть одно пустяковое дело. Но после него — сразу же обратно. — Идет, — согласился Дейл. Когда они попрощались, Рут и Джереми уже стояли напротив ее дома. «Мы пришли так быстро?», — удивилась Бишоп, принимая сумки. — Спасибо, герой, — поблагодарила женщина, глядя на хмурого мальчишку с крыльца. — Приходи со своим «плюс один» к шести. *** В назначенный час внук Гарольда действительно пришел не один. Пока у Рут было время, она (не без облегчения) избавилась от хлама на втором этаже. Заходить туда было тяжко, непросто. Будто пристыженная, женщина прятала глаза, но картина, увиденная ей ранее, была слишком свежей. Бишоп смогла избавиться от осколков разбитого зеркала с каплями крови и вычистить комод, с множеством баночек из-под таблеток. «Храни господь черные пакеты», — думала Рут, с чувством удовлетворения избавляясь от следов безумия. В тот миг, преисполненная удовольствием, она не учла того, что на замену старого — всегда приходит новое. Теперь же, мысли ее были заняты стенами и ковром. В конце концов, сверху, на стены всегда можно наклеить обои или запросто закрасить, но что касалось пятен на ковре…женщина даже не могла установить их происхождения и нечто вроде «инстинкта» подсказывало ей, что к этому лучше не прикасаться. Рут была готова к тому, что Джереми приведет товарища. Такого же угрюмого, хмурого и отчужденного, но, когда из-за спины юноши показался девичий силуэт, Бишоп не смогла сдержать слабой улыбки. Джереми представил девочку: — Мисс Бишоп, это Барбара. Женщина на миг замерла, разглядывая гостью. Она была очень красивой и очень…не подходящей внешне, для мрачного юнца, вроде внука Гарольда. Барбара была на две головы ниже Джереми, она вошла в дом Рут несмело, кротко опустив взгляд больших и самых голубых глаз, которых Бишоп когда-либо доводилось видеть в своей жизни. «Забавный дуэт, — с усмешкой подумала Рут, глядя как дети усаживаются за стол, — не думала, что Игги Поп водится с Грейс Келли». Но подобные мысли лучше было оставить при себе, решила женщина, ведь когда-то и они с Дейлом выглядели для канонов общественности несуразно. — Итак, — начала Рут, расположившись напротив них. — Вы готовы? Дети одновременно подняли головы и кивнули. Наверное, вопрос этот Рут задала больше самой себе, чем им, но все сорок минут, что они разбирали логарифмы и линейные уравнения, ни Джереми, ни Барбара не подали признаки усталости. От женщины не могли укрыться эти косые, и «якобы незаметные» взгляды, которые мальчишка кидал в сторону своей одноклассницы. Рут не нашла в себе желания одергивать его, в конце концов, в этой девочке и правда было нечто очаровательное: может, дело было в ее глазах или милой улыбке, которая расцветала на губах, стоило Барбаре понять решение или формулу, или то, как отливали золотом ее каштановые волосы в свете лампы…да и к тому же, Джереми старался «держать лицо» как можно дольше. Воспитанный пуританскими установками своего деда, мальчишка ни за что не позволил бы какой-то там девчонке (пусть даже самой красивой в городе) узнать о его симпатии! — Извините, мисс Бишоп, я могу воспользоваться ванной? — робко спросила Барбара и Рут подумала, что неплохо бы сделать перерыв, чтобы мозги детей не лопнули. — Конечно. По коридору и налево. Когда девочка ушла, Рут молчаливо и выразительно посмотрела на Джереми, постукивая ногтями по столу и как бы вопрошая: «ничего не хочешь мне сказать?» Тот нахмурился и отвел взгляд. Убедившись, что Барбара не слышит их, он, наконец произнес: — Мне надо будет вас подготовить перед тем, как мы туда пойдем. — Рут согласно кивнула. — Перенесем на день? — Нет смысла. — Джереми поджал губы, проводя ладонью по голове. — Можно как раз перед походом. Вас устроит? — Вполне. Она красивая, — спустя минуту добавила Бишоп, облокотившись на спинку. Жалобный скрип тут же заполнил собой уютную тишину. Джереми ткнулся носом в тетрадь. — Вы…? — Осторожно начала Рут, вопросительно подняв брови, но мальчишка торопливо перебил ее, не поднимая темных глаз. — Пока нет. — Ясно. — Бишоп, думавшая, что на этом их разговор прервется, ошиблась. — С ней чет не то, — женщина повернула голову в его сторону. Джереми говорил негромко, также опустив лицо. Будто боялся, что Рут увидит сомнения, терзающие его. Бишоп поддалась вперед, подпирая щеку рукой, вся обращенная в слух. Ей даже не нужно было ничего говорить — мальчишка раскалывался сам, хватаясь за возможность поговорить с кем-то, кроме сварливого деда и товарищей. За возможность получить дельный совет. — Она последние дни как в воду опущенная. Грустная. Если обидел кто, то че молчит? Сама же знает, что, если реально обидели — мы с пацанами быстро стрелу забьем и рожу начистим. Я пробовал с подружками ее говорить, но они мало того, что дуры, так еще и не знают ни черта! — В конце Джереми перешел на громкий шепот, чтобы уж наверняка не быть услышанным. — Я вообще так решил: там, походу, есть кто-то. У нее. — С чего вдруг? — Да с того, — мальчишка цокнул языком, — видели, как она шла за дома. Только она редко туда ходит, раз в две недели, а то и реже…— Джереми почесал голову. — Короче, не нравится мне это. — Может, это и не то, что ты думаешь. — Юноша посмотрел на нее вопросительно и Рут поспешила пояснить. — Не очень она смахивает на «занятую», — и готовясь ответить на еще один вопрос, женщина тут же ответила, — по опыту сужу. Понаблюдай еще. И головой подумай, — Рут медленно постучала пальцем по виску, — если бы ты ей не нравился, ее бы тут не было. Лицо Джереми посветлело, несмотря на всю присущую ему серьезность, эти слова его обрадовали. — Кстати, она чёт долго. — Я проверю. И обменявшись с мальчиком короткими кивками, женщина поднялась из-за стола. Несколько секунд она стояла у двери ванной, прислушиваясь: шум воды, бьющей из-под крана и…тихие всхлипы? В груди у Рут неприятно заскреблась тревога. Она открыла дверь, тут же постучав по ней. Барбара, как напуганная лань, резко обернулась на звук и застыла, встречаясь с Бишоп красными и заплаканными глазами. Рут машинально закрыла за собой дверь, в глубине души застигнутая врасплох, Бишоп запретила себе теряться. Работа обязывала иметь дело с плачущими девочками разных возрастов, но Барбара выглядела такой солнечной и счастливой минуты назад. «Я должна была догадаться, что что-то не так…», — отчитывала саму себя женщина. Подростки всегда остаются подростками, хоть в Верхнем Ист-Сайде, хоть в Бруклине, хоть в Африке, хоть в Лаленбурге. Она подошла к девочке, что торопливо утирала глаза рукавом и шмыгала носом. — Возьми, — женщина протянула ей бумажные полотенца. Подождав, пока девочка приведет себя в порядок, Рут осторожно спросила. — Ты…хочешь мне о чем-нибудь рассказать? Такие моменты ощущались Рут как ходьба по лезвию. Или по тонко натянутой веревке, а внизу — пропасть. Отступишься и твоя судьба незавидна. Меньше всего ей хотелось быть «тем самым страшным взрослым», той строгой теткой, которая посмотрит со смесью презрения и удивления во взгляде и скажет, прыснув: «всего-то?» Иногда, учащиеся приходили именно к Рут, вместо школьного психолога. Разумеется, они отнимали ее время, за которое она могла пообедать или оформить бумаги, табели успеваемости, проверить домашние задания. Разумеется, мисс Бишоп настоятельно рекомендовала в подобных ситуациях идти в места, где их с этим ждут, а не в кабинет математики… Но какая-то часть нее сжималась, когда эти еще неокрепшие, глупые птенчики переступали порог кабинета. Какая-то ее часть просто не позволяла выгнать их или проявить равнодушие. Возможно потому, что внутри она сама все еще была глупым, неоперившимся птенцом, а потому и понимала их, как никто другой. Бишоп усадила девочку на край бортика ванной, и сама присела рядом. Барбара подняла на нее свои сапфировые глаза, в точно такой же манере, как и Джереми, рассматривая ее лицо. Этот «фейсконтроль» на доверие учитель математики старших классов Рут Бишоп проходила сотни раз. Да и к чему ей, взрослой женщине, секреты тинэйджеров? Барбара нервно сглотнула, проведя рукой по своей щеке: — У меня начались прыщи. Из-за тоналки, кажется… Рут кивнула, осторожно и заботливо, будто Барбара была и впрямь фарфоровой куклой, заправила выбившуюся прядь волос ей за ухо. Девочка только шмыгала носом, не решаясь поднять на Бишоп глаза и пялилась в стену. — В твоем возрасте иметь прыщи — это нормально, здесь нечего стыдиться. Твое тело меняется, поэтому так происходит. — Бишоп успокаивающе провела ладонью по плечу плачущей девочки. На секунду в глазах Барбары промелькнул страх, и она замерла, но как только ей стали понятны действия Рут, то девочка будто вздохнула с облегчением. — Я, конечно, не дерматолог, но…может, пересмотришь содержание косметички? Скажу по секрету: не все люди видят наши недостатки, потому что слишком заняты своими собственными. Подумай, а что, если…— Рут позволила себе слабую улыбку, наклоняя голову к Барбаре, — кому-то ты нравишься настолько сильно, что ему нет совсем дела, до твоих прыщей? — Откуда вы знаете? — По опыту сужу. Когда они вернулись, Джереми ничего не сказал, только оглядел вошедших женщину и девочку, и все тактично сделали вид, будто ничего не было. Часы показывали половину девятого и Рут, забеспокоившаяся за сохранность детей, вызвалась проводить сначала Барбару, а затем немного пройтись с Джереми. Бишоп помнила, как «дважды два», что Дейл настоятельно советовал ей не брать никого на дополнительные занятия, но, подумав, Рут расценила это по-другому. Взаимопомощь. Так было лучше и правдивее, что, надо признать, редко идет рука об руку. Шли не торопясь. Мысленно, женщина уже паковала вещи. Представляла Дейла, в одних штанах готовящего завтрак (обязательно подгоревший), непослушных, но таких родных старшеклассников, походы в кино или в бар с друзьями и коллегами, рабочую рутину, звонки, тетради, «можно пересдам?», просьбы вытащить жвачки со ртов. Все это скоро вернется в ее жизнь, успокаивала себя Рут. Совсем немного осталось: она, любопытства ради, краем глаза глянет на местную легенду и мигом домой. Больше ей делать нечего. Джереми молчал, видимо стараясь подольше задержать информацию в своей голове. А Рут не знала, о чем заговорить, но нельзя сказать, что компания внука Гарольда была ей неприятна. Ночью город казался еще меньше. Заброшенной части города не было видно в темноте — фонари ставить там смысла не было, даже местная «рисковая молодежь» не видела смысла там шляться. Телефон издал кратковременную вибрацию и Рут посмотрела, думая, что это что-то маловажное. Сообщение. От Дейла. «Прочти!!! Сейчас». Далее шла ссылка на статью. Женщина быстро пролистала сайт, посвященный загадочным преступлениям, так и не раскрытым делам, преступникам и маньякам, которых подозревали в оккультизме и поклонении Дьяволу. «Серьезно, Дейл?», — Бишоп скептически подняла бровь и поджала губы. Однако заголовок поубавил ее саркастичный настрой. «Лесник Джимми наконец-то на стуле: Серийный убийца из Лаленбурга получил по заслугам» Женщина кинула быстрый взгляд на мальчика. Спрашивать было неловко, но больше, увы, некого. Она не особо верила в местные байки, но, застав дом помершей тетушки, решила поинтересоваться. — Джереми, скажи мне, кто такой…— она замялась, поправляя волосы, — Лесник Джимми? Мальчишка раздраженно закатил глаза. Услышанное ему явно не понравилось. Рут подумала, что он сейчас буркнет, «что это не ее дело». — Кто вам…? А, впрочем, — он махнул рукой, смирившись и не горя желанием влезать. — Это местный убийца. Его так в СМИ обозвали, звали по-настоящему Джеймс Уотткинс. Родился и вырос тут, и свои хреновы злодейства тут же проворачивал, в лесу. — Мальчишка коротко кивнул куда-то в темноту. — Как показало следствие, еще с малолетства. Поэтому и «лесник». Говорят, он не в себе был. Ну, типа…— вместо слов, Джереми красноречиво покрутил пальцем у виска. Рут кивнула. — Запутанное дело, но, в итоге, в восемьдесят пятом году, его казнили на электрическом стуле. Какое-то время в город приезжали всякие…охотники за славой, — последние слова мальчишка едва ли не выплюнул на тротуар. — Но горожане не хотели такой славы. Мисс Бишоп, базарю. — Джереми даже остановился и посмотрел на нее, приложив руку к сердцу. — Хоть меня и не было, был дед — он врать не станет. Это город простых работяг, тут вообще строить хотели автозавод и древесину добывать! Даже если искать на него что пойдете — ищите в архивах, но ничего стоящего там нет. Все, что принадлежало ублюдку, имело на себе его имя, отношение к нему — было уничтожено. Все, кроме…письма. — Мальчик потер переносицу, с каждым словом, становясь все мрачнее и мрачнее. — Он написал письмо в день казни. Скажу так: если будете читать, то не после завтрака или…вообще приема пищи. Джеймсу хватило наглости не только описать все в деталях, но и свалить вину на какого-то лесного монстра! Такого дерьма я в жизни не читал. Письмо выкупила какая-то газета и напечатала. А сейчас, в интернете и подавно найдете. «Письмо в пустоту», — вот название той дряни! Рут внимательно выслушала мальчика, иногда кивая головой, а иногда и вовсе, заслушивалась настолько, что теряла ощущение пространства и времени. Когда Джереми замолчал, она огляделась вокруг. Осмотрела дома, дорогу и тротуары, тонувшие в черноте, бескрайний лес вдали, совсем утерявший очертания в ночи. Ей было неудобно перед Джереми: в воздухе повисло напряжение. Должно быть, Джеймс Уотткинс даже спустя столько лет остался несмываемым, но что парадоксально, — единственным значимым пятном истории Лаленбурга. Женщина решила не углубляться в это, чисто из принципа. «Так вот ты какой, Лаленбург» — подумала Рут, прощаясь с Джереми. Она говорила себе, что все это в скором времени потеряет смысл, нет смысла забивать голову этим. Совсем скоро, это станет лишь историей, только и всего. Или нет..?