Доктор Этери

Даниил, сдав номер, постучался к старшему тренеру в ее номер, однако ему никто не открыл. Он стал ждать. Наконец, в конце коридора показалась хозяйка номера с темным пузырьком в руках. - Что это у тебя? – спросил он, когда она подошла. - Да Майе ухо капала ходила. Ты снял их? – он кивнул. – Пойдем, посмотрим на эту чемпионку. Она открыла дверь и заглянула в комнату. Щербакова не спала, а что-то искала в телефоне. Заметив тренеров, она хотела встать, но Тутберидзе не дала ей этого сделать, чуть надавив на плечо. - Ты как тут? – спросила она, стряхивая термометр. - Получше вроде. – Аня закашлялась. - Держи, меряй. – она протянула ей стекляшку. – Даниил Маркович, девочек отведите на арену, пусть разминаются, готовятся. Я подойду к началу соревнований, —женщина протянула ему список очередности и хореограф удалился. А она обернулась к своей пациентке. – Ну, давай посмотрим, что у нас там. Давай градусник. – Щербакова протянула ей прибор. Она только прищелкнула языком. – 38,2. Ну, лучше чем было, но не хорошо. Аня, заметив, что тренер снова полезла в сумку, вся сжалась. Повторения уколов ей точно не хотелось. Но она вынула оттуда лишь упаковку с ватными дисками и перекись. - А теперь расскажи, где руку порезала так. – она принялась обрабатывать порезы на ладошке Щербаковой. - Да так, ничего страшного. Просто неудачно конек захватила на тренировке. - Ладно. Сейчас принесут обед, тебе надо поесть и выпить таблетки. – женщина выложила перед ней гость разных пилюль, Аню аж передернуло. Тут постучались, Этери Георгиевна вышла и принесла ей поднос с тарелкой куриного бульона и стаканом чая. - Я не голодная, Этери Георгиевна. - Щербакова, ешь давай, твоему организму силы нужны. Вздохнув, девушка взялась за ложку и принялась есть бульон. Тренер внимательно наблюдала за своей подопечной. Аня съела полтарелки, выпила чай и запила водой таблетки. Тутберидзе молча забрала у нее тарелки, затем, не церемонясь скинула одеяло и выдала ей ее же футболку. — Это тебе Камила собрала. Переоденься, а то майка вся мокрая. – она вышла, а Аня быстро переоделась и юркнула в кровать. - Ань, у нас сейчас уже начнутся прокаты. Полежишь сама, хорошо? Если станет совсем плохо, напишешь мне или девочкам. Градусник на тумбочке, каждый час мерить обязательно. Если поднимется выше, чем 38,8 – позвонишь мне немедленно. Понятно? Она лишь кивнула и тренер, подхватив сумочку и надев пальто, удалилась из номера. На арене она оказалась ровно к началу. - Ну? Что тут? – спросила она у коллег. - Всё хорошо, шестиминутная заканчивается, начнем сейчас. Как Аня? – спросил Сергей. - Получше вроде, но посмотрим. Алена, иди сюда. – она подозвала Косторную. – Ты на дорожке почему спотыкаешься? Смотреть надо вперед, а не на свои ноги. Пойдешь сейчас кататься первой, не надо так делать, поняла? – спортсменка лишь кивнула в ответ. Разминка была окончена. На лед выходили и ее, и не ее ученицы. В разгар проката последней, Трусовой, на телефон пришла СМС от Ани: 39,5. «Попробуй поспать, я скоро буду» - настрочила она в ответ и заволновалась. Наконец, прокаты были окончены. Трусова первая, Валиева вторая, Косторная третья в короткой. Бросив Сергею Викторовичу, что у Ани опять поднялась температура, она улетела за две минуты. В номер она вошла тихо, скинула пальто и сумку, вымыла руки и прошла в комнату. Аня надрывно кашляла даже во сне. Она потрясла ее за плечо. - Анют, вставай. Ты как? - Плохо, Этери Георгиевна. Болит по-моему вообще всё. - Сейчас, погоди. – она поставила ей градусник. Вынув его, только покачала головой. – Ань, поворачивайся. Тут уже не 39 даже, тут 40,1. – она вновь сделала девочке два укола, сама лично перевернула ее на спину и только тут Аня заметила штатив с капельницей у кровати. - Этери Георгиевна, а вот без этого как-то можно? – спросила она, указывая на капельницу. - Аня, нельзя. Мне тебя за завтра надо на ноги поставить, чтобы до Москвы долететь. Расслабь руку. – велела тренер, перетягивая плечо девочки жгутом. Она ввела иглу и повернула регулятор. – Все, лежи. Тут раздался стук. - Заходите. – это оказался Глейхенгауз и Саша. Причем вторая явно выглядела хуже, чем на прокате. Тутберидзе указала ей на стул у стены, а сама повернулась к Даниилу. – Чего случилось? - Да она с прокатов вышли нормальная была. Потом побледнела резко, пошатало ее немножко. - А почему сюда, а не в медпункт? – она уже щупала пульс на запястье девочки. - Да были мы там, нет никого. – Даниил махнул рукой. – Ты мне сказать можешь, что с ней? - Не знаю пока, похоже на переутомление. Пульс низковатый даже для спортсмена. На меня посмотри. – она посветила фонариком в глаза девочки. – Реакция есть. Саш, расскажи, как сама себя чувствуешь? - Голова кружится, слабость дикая, подташнивает. – Трусова выдохнула и откинулась на стену. - В глазах темнело? – тренер посмотрела на бледное лицо девочки. - Нет. Этери Георгиевна, а можно окошко открыть? Душно у вас здесь очень. - Душно? – тренер подняла голову на кондиционер, а девочка в этот момент стала заваливаться на бок. - Так, тихо-тихо. Саша, на меня смотрим, не отключаться, слышишь – стучала она по щекам девочки. Та подняла затуманенные глаза на тренера, а потом совсем обмякла в ее руках. – Господи, что же это. – она достала пузырек с нашатырем и налила на ватный тампон. – Дышим, Саша, давай, давай. – девочка завертела головой. – Фу, уберите эту гадость, я нормально. – она подтянулась обратно на табуретку. - На. – тренер протянула ей ватку с нашатырным спиртом, сама достала тонометр и обернула вокруг тонкой руки Трусовой. Прибор сжимал руку, а Этери внимательно прислушивалась к тонким ударам артерии. Скоро этот процесс закончился. - Саш, низкое очень. Вот тебя и шатает во все стороны. Ты когда ела в последний раз? И спала нормально? – она посмотрела в глаза ученицы. - Не помню. Вчера кажется днем ела, а спать… Дня три уже ночами просыпаюсь. - А почему молчала? Совсем с ума сошла? Четверные – это хорошо, но не когда они в урон здоровью. А если бы ты на прыжке упала в обморок? Посиди, я глюкозу поставлю. – она отошла к тумбочке и вернулась со шприцем и жгутом. – Всё, зажимай. Девочка послушно согнула руку в локтевом суставе. - Посиди минут десять, перемеряем давление еще раз. – Этери приоткрыла окно. Саша тем временем посмотрела на Аню. - Как она? – спросила у тренера девочка. - Как видишь, не очень. Попробую вытащить до самолета, лететь с температурой она точно не сможет. – она подошла и сняла капельницу с тонкой руки. Щербакова завозилась и проснулась. Она заметила Трусову с пережатой рукой и тренера, смотрящих на нее. - Саш, привет. А ты чего тут? - А это у меня в номере лазарет местного разлива образовался. – она подошла к Саше и перемеряла давление еще на раз. – Саш, 100/65, лучше чем было, но все равно ниже нормы. Иди в номер, обязательно поешь и выспись завтра перед произвольной. – фигуристка кивнула и поднялась со стула. – Будет плохо, приходи или звони. Да, держи. – она протянула девочки две таблетки. – Это просто пустырник, ничего больше. На ночь выпьешь и выспишься. Всю оставшуюся часть дня и ночь тренер боролась с температурой Щербаковой, которая скакала и только к утру стала ниже 38 градусов. Тренер уснула буквально на пару часов, успев лишь черкануть Дане, что с утра на тренировку девочек они ведут сами. И просьбу проследить, чтобы Трусова поела. В этот день Ане очевидно было лучше, она даже порывалась встать и уйти к себе, но строгий взгляд старшего тренера велел остаться здесь. В итоге Этери даже вырвалась посмотреть произвольную и награждение. Трусова упала с четверного и в итоге осталась второй, Валиева первой, а Косторная – третьей. На следующий день Щербаковой стало легче и до Москвы они добрались без приключений. Этери тут же сгребла Анечку в охапку, подальше от любопытных журналистов и привезла к себе домой. Еще три дня Щербакова провела в постели в комнате Дианы, а затем отправилась домой долечиваться с угрозой, если придет раньше чем через неделю получить по полной.