Чёрный гроб

Вики щелкнула выключатель настольной лампы, выключая её, и быстрым шагом прошла к окну. Она раскрыла шторы, впуская в комнату уже тускнеющий солнечный свет. После чего, дернула ручку, открывая створки и вдыхая свежий воздух. На улице пахло сыростью, кажется, прошёл обещанный дождь. Девушка мимолетно подумала о парнях из кафе, о том, взял ли Джи зонт, как посоветовал ему заботливый Фрэнк, о том, как сложится их, вероятно, донельзя счастливая жизнь, и ей стало ужасно тоскливо. Как всего лишь одна ошибка может сломать сразу пять жизней? Или даже больше? Каково будет Сэми, ещё совсем парнишке, нести этот груз на себе? А ведь и у них с Шелли могло что-нибудь выйти, правда? Может быть, они бы переехали в другой город, поженились, усыновили двух славных детишек: мальчика и девочку, которых воспитали бы по всем идеалам современного общества? А вдруг у Фрэнсис и Люка всё же получилось бы завести таких желанных детей? Или, отчаявшись, они бы взяли собаку из приюта и любили бы её также сильно, как друг друга? Все могли бы стать и сделать других людей счастливыми. Не стали и не сделали. И это её вина. Хватит уже думать об этом. Назад пути нет. Ничего не исправить. Тормоза отказали. Остаётся только сесть в машину и въехать в стену на полной скорости. Но сначала нужно пообщаться с этой женщиной. Вики осмотрела комнату, прошлась по ней, собирая лишний мусор, поправила простынь и одеяло на кровати, прошла на кухню, помыла посуду, полила цветы. Зачем? Ты хочешь впечатлить её? Далее вышла в коридор, расставила обувь по полочкам, лишнюю верхнюю одежду убрала в шкаф. Ты боишься, что она будет упрекать тебя? Затем прошла в гостиную, рукой смахнула пыль с телевизора, унесла стоящие на журнальном столике тарелки на кухню и помыла их. Боишься, что она отчитает тебя? Вернулась обратно, аккуратно составила подушки на диване, раскрыла шторы. Всë ещё думаешь, что она имеет над тобой власть? Зашла в подсобку, взяла веник и прошлась с ним по всей квартире, собрала небольшую кучку мусора в совок и выбросила её. Вот видишь, у тебя дома чисто, зачем ты это делаешь? Подошла к зеркалу. Давай, убери свою кислую мину. Отошла, взяла косметичку, вернулась. Думаешь, получится скрыть от неё эти мешки под слоем тонального крема? Нанесла тон, подкрасила ресницы тушью, взяла расческу и причесалась. Как будто собираешься на свидание. Переоделась. Кого ты пытаешься обмануть? Села на кровать. Себя. Звонок в дверь прозвучал спустя минут пятнадцать и в два подхода: сначала тихо, после чуть громче. Вики медленно поднялась с кровати и на дрожащих ногах подошла к входной двери. В глазок смотреть было без надобности, ведь она знала, кто пришёл. Вики провернула замок и, опустив ручку, толкнула дверь от себя. — Привет, — первой поздоровалась женщина. Вики кивнула и пропустила её внутрь, сделав шаг назад. Та вошла и закрыла за собой дверь. — Как твои дела? — вновь раздался низкий голос. — Почему ты говоришь на русском, так уверенная в том, что я тебя понимаю? — резко спросила Вики, взглянув ей прямо в глаза. — Но ты ведь меня понимаешь, — ответила та, всё ещё не желая пресекать языковой барьер, и взяла дочь за руку. Та отстранилась и прошла на кухню, женщина последовала за ней. — Чай будешь? — произнесла Вики не очень уверенно. — Я пью его редко, но знаю, что ты любила пить его раньше каждое утро и... — Буду, — кивнула женщина Вики достала кружку и кинула туда пакетик, налила в чайник воду и включила его. — Нужно немного подождать. — Как твои дела? — снова спросила женщина, обращая на себя внимание. — Сойдёт, — ответила Вики. — А у тебя? — Я скучала по тебе. — Правда? — усмехнулась девушка, поджав губы. Она подняла глаза к потолку, стараясь сдержать подкатывающие слезы. Разве скучать – значит не звонить и не писать столько лет? — Правда. — Тогда почему ничего не сделала для того, чтобы больше скучать не пришлось? Она поджала губы. Ответа не последовало. Женщина плакала. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное. — Слушаю. Чайник вскипел. Вики налила в стакан кипятка и поставила его перед ней. Та поболтала пакетиком в воде и вытащила его, оставляя на столе. Девушка прикусила губу, наблюдая за тем, как под ним остаётся коричневая лужица. — Когда ты была младше, ты часто спрашивала об отце. Я говорила, что он канадский хоккеист, что мы познакомились на матче, влюбились, поженились и всё такое... Но это не так. Он был не хоккеистом и вообще не спортсменом, обычный офисный работник, но с достаточно хорошей зарплатой, прожить вполне возможно, а ещё он был женщиной. Вики смотрела на неё с недоумением. Внутри заиграли странные чувства. Она правильно поняла её слова? Он был... Женщиной? — Что значит "он был женщиной"? — переспросила она, повторив её фразу на русском, сомневаясь в правильности перевода. — Это значит, что у тебя не было отца. Мы с ней познакомились в интернете, я тогда учила английский, она предложила свою помощь, и я была так окрылена чувствами к ней, что верила всему, что она говорила. Я не до конца понимала своих ощущений, я не знала, что именно к ней испытываю, но я просто чувствовала, что хочу прожить с ней всю свою жизнь, умереть с ней в один день, и даже там, на небесах, быть рядом с ней. Вики внимательно слушала, пытаясь понять ситуацию. Если её отец был женщиной, это вероятно значит, что она...? — Мы взяли тебя из канадского детского дома. Ты очень на неё похожа. Очень. Она так сильно хотела узнать правду об отце, но ожидала ли Вики, что она будет такой? И почему женщина решила рассказать всё именно сейчас? — Твоё воспоминание о России не ложное. Мы ездили туда, чтобы переубедить моих родителей в их позиции насчёт моей ориентации. Но ничего не вышло. И эта поездка дала мне понять, что мы слишком разные люди с разным взглядом на жизнь. Одной нашей любви было недостаточно. И мы решили, что на этой ноте пора всё закончить. Женщина подняла стакан и отпила. Что она чувствует? Ей стало легче, когда она всё рассказала? Или тяжелее? А что Вики должна ответить? Что она сама чувствует? Ничего? — Это то, что я хотела сказать. У тебя остались вопросы? Вопросы? Какие тут могут быть вопросы? — Если честно, это тяжело для осознания, — тихо сказала Вики. — Но это было давно, и я сомневаюсь, что сейчас имеет какое-то значение. Девушка замолчала. Вопросов, похоже, совсем не было. В голове всё спуталось, не желая приходить в норму. Но внезапно её осенило. Эта женщина любила девушку. Так же, как и она сама. Тогда почему, побывав на её месте, она не приняла её, как и любой другой нормальный канадский родитель? — Только вот, одно теперь стало непонятным, — заговорила она снова, — почему ты не приняла меня, если буквально была на моем месте? Женщина опустила глаза. — Я просто надеялась, что ты ошибаешься. Быть "не такой, как другие" тяжело, и ты это знаешь. Я не хотела для тебя такого. И, полагаю, совершила большую глупость, разрушив наши доверительные отношения. Я виновата перед тобой очень сильно. Прости меня, Тори. Она посмотрела на Вики. Тори... Только она так называла тебя ещё с детства, помнишь? По щекам стекали слёзы. Она хотела, чтобы твоё полное имя звучало, как "Виктория", она говорила тебе, что ты её победительница, её гордость, её любимая дочь. Женщина протянула руку к Вики, неуверенно переплетая их пальцы. — Прости меня, доченька, — повторила она, поднося холодную кисть девушки к своим губам и оставляя на ней горячий поцелуй. Скажи это, Тори. Вики молчала, слезы наворачивались на глаза, рука в объятиях женщины дрожала. Давай, Тори, скажи. — Я прощаю тебя, мам, — прошептала девушка, впервые за долгие годы сказав это слово. Каждый раз, когда кто-то пытался заговорить с ней о её семье, Вики уходила от темы, не желая вспоминать о ней. И сейчас это слово уже казалось каким-то несуществующим, будто она сама придумала его. Тори поднялась со стула и, подойдя к женщине, крепко прижалась к ней. Та в свою очередь обняла её в ответ, целуя в макушку. Обе дали волю слезам, и ещё с пару минут сидели молча, лишь изредка слышны были всхлипы и шмыганья носами. — Расскажи о ней, — шепнула вдруг Тори, поднимая глаза на мать. Та улыбнулась. — Она была яркая, жизнерадостная, улыбалась постоянно и во всём искала хорошее. Даже в самой критической ситуации она говорила мне, что всё будет замечательно, ведь мы вместе. Когда она в первый раз приехала ко мне, мы обошли пешком весь город, в котором я жила. У неё были большие планы на жизнь, она любила жить. Она любила этот мир чертовски сильно, и, если бы я только могла быть такой же, как она, мы были бы счастливы, но я тянула её на дно, я приносила в наши отношения трудности, ссоры, печали и тревогу. Ей было тяжело со мной, она была солнцем, а я тучей, которая не давала ей светить так ярко, как она хотела. Как бы сильно я не любила её, может быть, даже до сих пор, я должна была оставить её, чтобы она могла сиять. Наша жизнь была однообразна, утром мы просыпались в семь, она собиралась на работу, никогда не завтракала, целовала меня на прощание и уходила, я сидела дома с тобой, получая образование онлайн, она приходила с работы в одно и то же время каждый день, я встречала еë вкусным ужином и фразой "потише, Тори только уснула", за столом она рассказывала мне всякие новости, улыбалась, смеялась, потом мы тихо занимались самазнаешьчем, через некоторое время просыпалась ты, и весь остаток вечера мы проводили у телевизора, ложились спать ровно в десять, ведь завтра нас ждал точно такой же день, отличающийся лишь содержанием диалогов за столом. И с каждым днем я видела, как она тускнеет. Каждые выходные она пыталась разнообразить нашу скучную жизнь, но каждый раз ничего не выходило, и я видела, как ей становится всё тяжелее. И, когда мы были в России, мы поссорились достаточно сильно, просто слово за слово, она ушла из гостиницы, громко хлопнув дверью номера, я надеялась, что она придет вечером в аэропорт, но этого не случилось. Через неделю она появилась в нашей квартире. Она пришла за вещами. Вики сильнее прижалась к матери. Проблемы и смерти, окружившие её саму, на данный момент ушли на второй план. Ни разу не перебив её за время рассказа, она лишь слушала, пытаясь воссоздать в памяти лицо второй родительницы, но как бы она ни старалась, ничего не выходило. — Она ушла из моей жизни, заблокировав меня везде, даже сменив номер. Она будто бы просто исчезла, и иногда я даже думаю о том, что её никогда и не было, что я сама её придумала, и лишь старые переписки, которые я до сих пор сохраняю и иногда перечитываю, доказывают её существование. Тело начинало затекать, положение для объятий было не самым удобным, но Вики упорно терпела, желая дослушать маму до конца. — Её звали Лили. И, до сих пор сохраняя абсолютное спокойствие, она разрыдалась. Разрыдалась громко, сильно, выплескивая все накопившиеся эмоции, всю боль, залегшую глубоко на дно израненной души. Тори обнимала её, поглаживая плечи и спину, желая, чтобы та успокоилась, улыбнулась, чтобы они снова наладили отношения, жили долго, счастливо, спокойно, чтобы она забыла каково быть одинокой, каково быть несчастной. Страх и осознание подходили к Вики медленно, на цыпочках, после чего положили по руке на её плечи, вражески сжимая их и коварно улыбаясь. «Ничего не выйдет» — говорили они, напоминая обо всём, от чего девушка успела отстраниться за время разговора. Что же делать? — А как твои дела, милая? — прошептала женщина, медленно поднимая голову дочки за подбородок, второй рукой вытирая свои слёзы. — Я убила пять человек, — еле слышно прошептала Вики себе под нос, смаргивая слёзы. — Что? — не расслышав переспросила женщина, слегка насторожившись. — Я тоже скучала по тебе, мам, — сказала Вики громче, и женщина улыбнулась. — Давай съездим куда-нибудь? У меня есть машина.