Декларация эры Водолея

      Тандзиро кажется Иноске странным. Рядом с ним все привычные для Хашибиры вещи изменяются, а мир насыщается совершенно новыми красками. Тандзиро ведет себя совсем не так, как другие: не ругается и не кричит, а еще зачем-то делает много странных вещей. Например, отдает ему, Хашибире, свою еду за обедом. И еще спрашивает каждый раз, все ли с ним хорошо. Иноске теряется, раздражаясь и чувствуя, как под маской начинают жечься собственные щеки.       – Да что со мной может быть не так?! Я лучше всех! Мне всегда хорошо, понятно?! – в очередной срывается Иноске, грозя товарищу кулаком, внутренне пугаясь собственной реакции на Тандзиро – почему-то хотелось сграбастать его в охапку и унести куда-нибудь очень далеко, чтобы никто не смог найти. Например, на свою гору. И жить там с ним.       А что в этом такого? Иногда у Хашибиры проскакивали и такие мысли: Камадо был деятельным, умел вкусно готовить, не был приставучим, да и ко всему прочему был очень силен. А еще был невероятно заботливым. Ласково будил по утрам, если Иноске залеживался в постели дольше обычного, никогда не завтракал без него, всегда составляя компанию за едой. И улыбался так, что Хашибира чувствовал, что плывет.       – Убери свой футон, мерзкий кабан! Тебе вообще знакомы такие слова как «культура» или хотя бы «приличие»? – надрывался Зенитсу с утра пораньше, пытаясь заставить товарища собрать свое спальное место перед уходом. Они, возвращаясь с очередной совместной миссии, остановились на ночлег в доме с гербом глицинии. Вот только Иноске блондина и слушать даже не хотел, а все норовил отвесить ему хорошего пинка, чтоб не орал как резанный. – Мы ведь не дома, а всего лишь в гостях! Если тебе дали спальное место, изволь его прибрать!       – Сам приберешь! Не рассыпешься, слизняк-Моницу! – отвечал ему кабан, гордо сложив руки на груди, будучи очень собой довольным. Появление в дверях удивленного столь ранней их ссорой Тандзиро заставило обоих мечников замолчать, уставившись на вошедшего. Быстро увидев в его лице единомышленника, Агацума бросился к нему, хватая за руку.       – Тандзиро! Скажи, ну скажи этому кабану! Он совсем дурак!       – Все в порядке, Зенитсу! Иноске, хочешь, я уберу футон вместо тебя? Мне, правда, не трудно. А потом позавтракаем все вместе! Я чувствую: хозяева приготовили что-то невероятно вкусное! – его обворожительная улыбка вынуждает Хашибиру замереть на месте и непонятливо покоситься в его сторону. Опять это странное чувство внутри, когда хочется взвалить лобастого к себе на плечо, унести и спрятать от всего мира. Даже от Зенитсу. Ведь он себе внимание Камадо слезами и нытьем зарабатывает! «Ух он ушлый хорёк! – ругается кабан про себя и крепко сжимает кулаки. – Лезет на то, что моё!» А потом сам удивляется своим мыслям – Тандзиро его?       – Я сам! Сам! – кричит Иноске, начиная быстро собирать спальное место, как если бы он соревновался с кем-то на скорость. Зенитсу только удивленно приподнимает брови, глядя на то, как Хашибира с большим энтузиазмом сворачивает свой футон сразу же после первой фразы Тандзиро. И только маска спасает Иноске от пристального взгляда товарища – уж кто-кто, а Агацума бы точно приметил, как вспыхнули щеки на аккуратном личике Хашибиры.       За завтраком Камадо привычно отдает половину своей порции прожорливому кабану, вызывая тем самым недовольное ворчание блондина и снова вводя обладателя дыхания Зверя в ступор. Взгляд у Тандзиро светлый, а смотрит он так ласково, протягивая свою пиалу с кусочками свинины и тушеных овощей, что Иноске вообще забывает про еду и утренний голод. И под ошарашенный взгляд Агацумы Хашибира резким жестом протягивает парню с карточными серьгами свою пиалу, уже наполовину опустошенную.       – Эээ… Иноске? – недоумевает Камадо, смотря на красное от смущения и раздражения лицо товарища, отвернувшегося в сторону, по-прежнему державшего пиалу с едой на весу. – Ты не хочешь есть из моей тарелки? Хочешь, чтобы я переложил еду в твою?       – Нет, черт тебя дери! Я хочу есть из твоей тарелки! Да я даже могу есть с твоих палочек! Но сейчас я отдаю тебе свою порцию! А ну ешь, Гонпачиро! Живо жри, пока даю! – он впихивает пиалу в натруженные руки Тандзиро, успевая зло зыркнуть на Зенитсу, чтобы не таращился на него таким взглядом. Мечник с карточными серьгами какое-то время отстраненно смотрит на отданную ему еду, потом на хмурого Хашибиру, после чего лучезарная улыбка показывается на его лице. А у Иноске от этого внутри сердце делает стремительный кувырок. Ему хочется громко кричать, стоять на голове и ходить на руках от счастья, наполнившего его в одно мгновенье от одного только вида этой улыбки. Тандзиро сердечно благодарит его, откладывая свою еду и принимаясь есть из чужой тарелки, чему Хашибира несказанно радуется. Он тоже может быть заботливым. Он может все.       – Ты дурак, вот ты кто, – роняет Зенитсу, устало прикрывая глаза в какой-то из очередных их споров. Кажется, в этот раз спор начался из-за того, что кабан отказался тренироваться без старшего Камадо. У Тандзиро были другие заботы: он обучался у своего нового наставника, Пламенного столпа, Ренгоку Кёджуро. А Хашибира почему-то места себе не находил в отсутствии мечника с карточными серьгами. «Ну этот столп с кукольными глазками силен, да! – каждый раз ворчал он, недовольно складывая руки на груди. – Но я тоже крут! Я могу все то же, что и он!»       – Чего сказал?! Кто это здесь еще дурак! – кричит парень ему в ответ, хрустя костяшками на руках. – А вот ты у меня сейчас схлопочешь, слизень никчемный!       – Что я говорю – дурак дураком! Я тебе помочь хотел, а ты!.. Неблагодарный кабан!       – Чего?! Да кому нужна твоя помощь!       – Ну и бегай тогда за нашим Тандзиро с влюбленным видом дальше, пустоголовый идиот! – с раздражением заявляет ему Агацума, и Иноске замирает как стоял, даже позабыв рот закрыть от удивления. И ведь как блондин это сказал – в лоб, без предупреждения! Заявил, что он, Иноске Хашибира, с влюбленным видом бегает за этим твердоголовым лобешником! А Зенитсу, довольный произведенным эффектом, торжествующе улыбается, прикрыв глаза. – Да-да! Ты простой как ведро и по тебе сразу все видно! Да и я это слышу прекрасно: влюбленный человек звучит по-особому! Так значит, не нужна тебе моя помощь? Ну и бегай дальше! Желаю успехов!       И в итоге Иноске приходится сдаться, и он, ругаясь и чертыхаясь, все-таки просит у Агацумы его «любовных советов», которые тот с победоносным видом выдает ему. Какой ерундой, оказывается, некоторые люди забивают себе голову! Красивые слова, объятия, поцелуи – Зенитсу так и светится от наслаждения, рассказывая обо всем этом. Дескать, можно обнять, а можно сделать комплимент, и это, якобы, несомненно, поможет Иноске заполучить старшего Камадо себе.       – Кто-то вроде Ренгоку никогда не догадается применить этот метод, поэтому действуй смело! – с необыкновенно серьезным лицом говорит ему блондин, и Иноске в этот момент даже заключает про себя, что в Зенитсу, помимо тела, все-таки есть что-то от мужчины. Он значительно подрос в глазах кабана, и Хашибира думает даже отказать себе в удовольствии поколачивать его временами.       Вот только понимает он все эти советы очень по-своему, и вместо того, чтобы сказать старшему Камадо что-то милое, как учил Зенитсу, говорит первое, что приходит ему в голову. И Тандзиро узнает, что у него и катана длинная, самая лучшая, и что руки у него вставлены нужным концом, и что лицо у него, оказывается, нормальное. Агацума хватается за голову, став свидетелем подобной сцены, а Камадо в ответ на такую своеобразную похвалу только лишь привычно обаятельно улыбается. Обрадованный Иноске плавится от его улыбки и понимает – вот он, путь к успеху. Он, Хашибира Иноске, и не такое может.       А потому после удачного завершения очередной миссии он, памятуя об объятиях, о которых говорил блондин, сбивает Тандзиро с ног, повалив на землю, и придавливает собственным телом сверху. Бордово-карие глаза смотрят на него с непониманием, но мечник с карточными серьгами молчит, ожидая слов от Хашибиры. Они лежат друг на друге, нос к носу, и Иноске внезапно понимает, что чувствует себя странно – сердце колотится в груди как сумасшедшее, щеки горят – маска как всегда выручает его.       – Иноске?.. – изумленно спрашивает старший Камадо, мягко касаясь его руки, и тот аж вздрагивает от этого действия. Когда Зенитсу говорил об объятиях, Хашибира слушал его в пол-уха, а теперь в нерешительности смотрел на то, как покрываются нежным румянцем щеки Тандзиро, и не знал, что предпринять и чем оправдаться. Почему какие-то странные флюиды Камадо так действуют на него? Почему у него внутри аж все переворачивается от волнения и возбуждения, когда он смотрит на смущенного Тандзиро?..       – Ты меня охмурил, чертов Гонпачиро! – кричит Иноске, а в следующее мгновенье срывает с себя маску и неуклюже клюет старшего Камадо в губы. Этот странный неловкий поцелуй длится всего несколько секунд, после чего Хашибира вскакивает с товарища и, быстро напялив маску обратно, стремительно убегает куда подальше, оставив красного от смущения Тандзиро удивленно смотреть ему вслед.