Декларация эры Водолея

      Солнце освещало двор поместья Ренгоку, бликовало в листьях деревьев, заливало золотом подметенные дорожки. Поутру было еще по-прежнему свежо, жемчуг росы блестел в траве, отчего таби быстро намокали и липли к коже. Сенджуро, поджимая пальцы ног из-за этого, спешил к небольшому строению в глубине сада, стоящему отдельно от жилых помещений дома. Члены его семьи редко заглядывали сюда: здесь, в основном, хранили инвентарь или старые вещи, которые не использовались никем, но по какой-то причине не могли быть выброшены. Неслышно присев рядом с плотно задвинутыми фусума, мальчик робко постучал, прислушиваясь и пытаясь унять громко стучавшее в груди сердце. Дом отозвался на его стук неживой тишиной, но он все равно не спешил заходить внутрь. Постучав еще раз, чуть громче прежнего, Сенджуро прислонился ухом к дверям, затаив дыхание. Беспокойство не оставляло его, и повод этому был не один. Приходить в это строение, находившееся в глубине сада, с определенного времени стало для него очень волнительно. Ко всему прочему погода в последние дни стояла прекрасная – солнце не затмевалось облаками даже на пару минут. В другой раз младший сын семьи Ренгоку радовался бы такой благодати, однако сейчас яркое солнце лишь заставляло сердце испуганно сжиматься, а его самого с раннего утра бежать в сад, в это одинокое строение.       Не дождавшись ответа и на второй стук, мальчик судорожно перевел дыхание, и, еле слышно прочистив горло, тихонько заговорил:       – С-сегодня очень солнечно… Я могу завесить чем-нибудь все двери, чтобы… чтобы вас не достало, – он боязливо опустил голову, будто чувствуя на себе испытывающий взгляд с хитрым прищуром через седзи. Внезапно двери бесшумно раздвинулись, приоткрыв маленькую щелку, и Сенджуро придвинулся ближе, заглядывая внутрь. Яркая полоса света пролилась на деревянные половицы и забралась на противоположную стену, но не осветила никого. Мальчик сглотнул и попробовал разглядеть что-нибудь через открывшуюся щелку, но все его попытки не увенчались успехом. Тогда он отодвинул дверь в сторону еще немного, робко заглянув в помещение, чувствуя, как от страха подгибаются колени. – Я-я могу быть вам чем-нибудь п-полезен?       – Можешь притащить для меня тушку какого-нибудь преступника, если уж так не терпится, – неожиданно раздалось совсем рядом, прямо над ухом мальчика, и тот, от испуга оступившись и наступив на край собственных хакама, привалился к полуоткрытой двери, раздвинув ее до конца. Половина комнаты озарилась солнечным светом: в нем Сенджуро увидел нетронутый футон, пиалу с водой и лампаду, которые он собственноручно принес сюда несколько дней назад. «Он не нуждается во сне?.. – эта была первая мысль, пришедшая к нему в голову после увиденного, а уже потом он вдруг спохватился и запаниковал. – Боги! Нет! Я был так неосторожен: позволил солнцу проникнуть в комнату! Я едва не убил его!»       – Пожалуйста, простите меня! Я такой неуклюжий… – дрожащими руками мальчик быстро закрыл изнутри дверь обратно и только тогда заметил сидящего рядом демона. То ли по счастливой случайности, то ли по какой-то другой причине, но тот оказался на другой стороне комнаты, которую солнечные лучи не тронули. Младший Ренгоку облегченно выдохнул, вытирая проступивший на лбу от волнения пот. Ярко горящие желтые глаза внимательно глядели на него из тени комнаты, и Сенджуро до сих пор не мог отделаться от мысли, что их владелец смотрит на него с неприязнью. – Простите…       – Хватит извиняться ни за что. Терпеть не могу.       – Простите… Ой! Пожалуйста, простите! Нет, я!.. Простите меня!       – Да хватит уже! – вдруг гаркнул на него собеседник, и младший Ренгоку, у которого от этого душа ушла в пятки, готов был поклясться, что слышал, как захрустели костяшки сжатых пальцев демона. Следующим мгновением он лопатками встретился с полом, испуганно вскрикнув и вцепившись пальцами в мускулистые руки, схватившие его за плечи. Глаза с высеченными в них кандзи двумя сверкающими в темноте гелиодорами смотрели на его испуганное лицо почти вплотную. От сковавшего его по рукам и ногам страха у Сенджуро даже дыхание занялось. Киноварного цвета брови сошлись на переносице, и насупившийся демон отвернулся, чтобы не видеть, как белый точно мел Сенджуро глядит на него пугливым олененком. – Лучше скажи, что нужно делать…       – Э?.. – не понял мальчик, но заметно расслабился, поняв, что демон ничего не сделает ему за его неуклюжую выходку.       – Я спрашиваю, какие у тебя есть дела сегодня! С чем тебе нужно помочь?       – С чем помочь?.. – невольно вновь переспросил тот и удивленно посмотрел на оппонента, все еще крепко сжимающего его плечи. Высшая Луна выглядел раздраженным, но и одновременно с тем как будто бы смущенным чем-то. Точно он нервничал от собственных слов, от которых веяло какой-то странной заботой. А у Сенджуро на сердце теплело с каждой минутой, пока они молчали. Страх постепенно отошел на второй план, уступив место благоговейному восхищению – демон действительно спрашивал, с чем он может помочь ему, простому мальчишке. Легкая улыбка запросилась на лицо младшего сына семьи Ренгоку, и даже железная хватка, в которой его держали, вдруг показалась для него ласковыми объятиями. – Все в порядке! Я со всем справлюсь самостоятельно. Солнце очень яркое сегодня: лучше не покидайте этого дома до вечера. А когда оно сядет, вы сможете выйти.       – Да к черту солнце! К черту это все! Как… как ты? – рука демона осторожно переместилась на заметно округлившийся живот мальчика, отчего щеки того залились легким румянцем – Сенджуро, робко убрав чужие руки, переставшие его держать, отполз в сторону, поворачиваясь к демону спиной. Повисло напряженное молчание, в котором было слышно, как сбивчиво дышал взволнованный Ренгоку. Третий раздраженно скрипнул зубами, обнажая клыки, снова заводясь с пол-оборота. – Ты что, решил избегать меня? Мне нельзя до тебя даже дотронуться? Будешь вести себя так же, как и все остальные?!       – Нет! Пожалуйста, прошу вас, не сердитесь! Я п-просто до сих пор нервничаю, когда кто-то прикасается к нему… Я не хотел вас обидеть! Я доверяю вам, Аказа-сан…       Гнев и раздражение улетучились в один миг: демон во все глаза смотрел на этого беззащитного ребенка, чувствуя, как бушующая внутри злость на весь мир утихает. Этот мальчишка, как две капли воды похожий на своего старшего братца, как будто бы обладал какой-то странной силой, которая из раза в раз усыпляла в Аказе все его недоверие к окружающим, ненависть и ярость. Иначе было бы трудно объяснить происходящее теперь.       Дрожащая, вспотевшая от волнения ладошка коснулась его татуированных пальцев, несмело сжимая их: Сенджуро положил руку демона себе на живот, тут же смущенно отводя взгляд в сторону. Этот нерешительный, но ласковый жест растопил бы любое, даже самое черствое сердце, и Аказа, давно поддавшийся невинному обаянию этого ребенка, оттаял.       – Вот… – еле слышно мяукнул младший Ренгоку, пытаясь за янтарными прядями скрыть полыхающие алым щеки. А потом, вспомнив, о чем его спрашивал собеседник, спешно добавил. – Я чувствую с-себя хорошо.       – Не перетруждайся, понял? Если не справляешься с чем-то, просто подожди меня.       – Понял! Тогда я пойду? Но если и вам будет что-то нужно, дайте мне знать.       – По рукам, маленький Ренгоку. Иди уже, – сказав это, демон отошел вглубь комнаты и разлегся напротив стены, спиной к Сенджуро. Ему не хотелось, чтобы мальчишка уходил и оставлял его одного, но признаться в этом даже самому себе Третий просто не мог. Теперь их связывали особые отношения, и Аказа прекрасно чувствовал это в такие моменты, когда в нем просыпалось сильное желание не отпускать от себя этого ребенка ни на шаг. Тем более в свете последних событий.       Они встретились друг с другом одним роковым глубоким вечером. Сенджуро не знал в лицо врага, заставившего его брата оказаться на грани жизни и смерти, но, лишь увидев этого демона однажды, безошибочно определил: это и есть он. Назвавшийся Аказой. А демону, в свою очередь, не потребовалось много соображать, чтобы понять – перед ним был Ренгоку. Далеко убежать напуганный до смерти мальчишка не смог: демон в несколько прыжков нагнал его, пригвоздив к земле. Такого сумасшедшего удовольствия Аказа еще не испытывал никогда – в его руках трепыхалась маленькая копия того прекрасного мечника с великолепными способностями, которого Третий не успел отправить на тот свет. Первым желанием было вырвать парнишке его огромные глазенки, чтобы навсегда оставить себе славное напоминание о Кёджуро Ренгоку, но демон и сам не понял, как вместо этого принялся вылизывать чужую кожу, отказывая себе в удовольствии даже кусок от этого мальчонки откусить. Доведенный его запахом до одурения, Аказа насильно завладел чужим телом, заставив младшего Ренгоку захлебываться рыданиями и срывать горло в мольбах пощадить его и криках о помощи.       Сенджуро сам не знал, как он остался жив после всего произошедшего, и благодарил богов за то, что смог вернуться домой. Брат и отец допрашивали его о случившемся, но признаться было стыдно, поэтому он ограничился ответом о встрече с демоном. А потом с ним начали твориться все эти странности. Временами Сенджуро чувствовал себя нехорошо, ему совсем не хотелось есть привычную еду, его даже несколько раз стошнило съеденным с утра завтраком. Даже когда он был голодным, то чувствовал, будто живот распирает и тянет изнутри. Новый ученик его старшего брата, Камадо Тандзиро, при встрече с ним сначала долго смотрел на него ошарашенным взглядом, а потом, отозвав Сенджуро на пару слов, в лоб спросил, почему внутри него развивается жизнь. Тогда-то вот все и началось.       Это было что-то невероятное, но обследования у столпа Насекомого, Шинобу Кочо, подтвердили слова мечника младшего ранга – внутри Сенджуро зрел плод. Когда мальчик услышал эти слова, то не смог вымолвить ни слова в ответ. Они с Кочо просто смотрели друг на друга в течение какого-то времени, прежде чем младший Ренгоку робко попросил ее повторить сказанное. Его реакция была вполне объяснима, и потому девушка после двухчасовой беседы с ним, выяснив обстоятельства произошедшего, решилась предложить ему возможные варианты разрешения возникшей проблемы. От услышанного у Сенджуро подкосились ноги: ему в тело предлагалось ввести яд специального состава, который, безвредный для него, уничтожил бы растущий плод. Ведь это нечто с вероятностью больше пятидесяти процентов могло оказаться демоном. Но поступить с еще не родившимся ребенком настолько бесчеловечно мальчик просто не мог и своего согласия на этот абсурд не дал, твердо решив сохранить плод во что бы то ни стало.       Передать словами реакцию на эту новость Шинджуро и Кёджуро было невозможно. Все и без того были в курсе, что бывший столп Пламени знает всяческую грязную брань и нередко к ней прибегает, но вот то, что подобную ругань знает и нынешний столп Пламени – это было неожиданностью для всех. Отец со старшим сыном, в конце концов, все-таки добились того, что Сенджуро рассказал им всю правду о случившемся, и потом долго отчитывали его. Конечно, они также и снизошли до жалости, но слова поддержки говорились ими вперемешку с наставлениями и нравоучениями. И оба в один голос твердили об убийстве зарождающегося дьяволенка. Вот только младший сын, не в силах больше выносить их разговоры о внутриутробном уничтожении ребенка, однажды в истерике заявил, что сразу же после того, как этого ребенка не станет, он, не медля, убьет самого себя.       – Мне не важно, демон это или кто-то еще! Я не стану убийцей безгрешного существа, которое даже не видело этот свет! – решительно заявил младший Ренгоку, утирая слезы, рукой закрывая свой живот от суровых взглядов отца и брата. После этого те вроде бы оставили его в покое.       Вскоре Сенджуро вызвал к себе Глава организации охотников за демонами. Покорно склонив голову перед ним, мальчик повторил ему все то же, что приходилось говорить и всем окружающим: убивать ребенка он не намерен, а если кто-то попытается это сделать, то пусть лишит жизни и его самого. Однако Ояката-сама в этой ситуации принял совершенно другую позицию и отнесся к проблеме младшего сына Шинджуро с пониманием. «Если тебе вдруг понадобится какая-нибудь помощь, никто из организации охотников не откажет тебе», – степенно произнес он, после чего по-доброму улыбнулся нерешительно поднявшему голову мальчику. И тогда на душе у Сенджуро воцарился покой. Он окончательно примирился с мыслью о рождении ребенка и решил покорно ждать наступления положенных сроков.       Но неожиданное появление в фамильном поместье Ренгоку Третьей Высшей Луны перевернуло все с ног на голову. Тогда Сенджуро вдруг проснулся посреди ночи, почувствовав резкий удар изнутри – плод активно пинался, да так, что мальчик даже несколько раз вскрикнул от неприятных ощущений. Не в силах заснуть в таком состоянии, он решил прогуляться на свежем воздухе – возможно, это успокоило бы ребенка, так он рассудил. Но, увидев чужака, босиком стоявшего на стертом ребре крыши, младший Ренгоку позабыл о боли в животе. Тело его невольно задрожало при виде этого существа, сердце испуганно провалилось в груди, и Сенджуро быстро опустился на траву, согнувшись пополам и заслонив руками собственный живот. «Возможно, Шинобу-сан удастся извлечь и спасти ребенка!» – пронеслась сумасшедшая мысль в его голове. Мальчик приготовился умирать. Но Аказа не убил его и даже не надругался, как в прошлый раз. Вместо этого он спрыгнул на землю, остановившись напротив Ренгоку, и с подозрением пригляделся к нему.       – Откуда у тебя внутри это существо?.. – только и успел севшим голосом проронить он, прежде чем огненный вихрь настиг его, разрубив мощное татуированное туловище пополам. Сенджуро испуганно вскрикнул, и в ту же минуту сильные руки отца подхватили его, подняв от земли. Рядом появился взволнованный Кёджуро с обнаженной катаной, и они с родителем внимательно осмотрели непонимающе хлопающего глазами мальчика.       – Ты цел? – сурово спросил отец, невольно задерживаясь взглядом на животе ребенка, который тот все еще закрывал руками. Шинджуро действительно волновался за него, и мальчик, пораженный этим открытием, даже не сразу сообразил, что нужно хотя бы кивнуть на вопрос родителя.       – У тебя хватило наглости пробраться в поместье Ренгоку? – Кёджуро загородил собой отца и брата, наблюдая за тем, как демон медленно поднимается на ноги, взъерошенным волком смотря на столпа Пламени. Тело срослось воедино, и от раны не осталось даже следа. Заметив это, Сенджуро почему-то с облегчением выдохнул под непонимающий взгляд отца. – На этот раз я точно тебя убью.       – Тебя это не касается, – без тени привычной насмешки в голосе выдал Третий, переводя испытывающий взгляд на мальчика. Тот вздрогнул, но глаза не опустил, и Аказа смягчился, будто забыв о присутствии здесь двух мечников. – Ты… Что с тобой произошло? Нет, откуда?.. Я чувствую это внутри тебя. Расскажи мне об этом – я ничего тебе не сделаю.       – Еще смеешь спрашивать, дьявольское, ты, отребье?! После того, что ты сделал с ним! – огрызнулся на него Шинджуро – Сенджуро почувствовал, как пальцы отца, державшие его, сжались крепче. Лицо демона помрачнело от этого выпада в свою сторону, на татуированных руках вздулись крупные вены. – Грязный пес! Просто обезглавить тебя будет мало!       – Отец, н-но он с-сказал, что хочет п-просто поговорить!.. – испуганно пискнул мальчик, но родитель лишь грозно посмотрел на него, отчего нутро похолодело от страха.       – Не встревай, Сенджуро! – одернул его старший брат, не сводя гневного взгляда с демонического существа, стоявшего перед ним.       – Н-но…       – Замолчи, сказали тебе! Вся организация охотников и так пошла тебе на встречу: они оставили нашу семью и это существо внутри тебя в покое! Поэтому прояви должное уважение ко всем мечникам и замолчи! Перед тобой демон, черт возьми, враг человеческого рода! И не важно, насколько любезно он с тобой разговаривает и что обещает! По-хорошему, нужно убить его и это отродье, что растет в тебе от его семени, – Шинджуро, наконец, отпустил сына, который тут же измученно осел на землю на ослабевших ногах. Сердце билось у него как сумасшедшее – сейчас он не видел поддержки ни в лице отца, ни даже в лице старшего брата, и чувствовал, что вот-вот должно произойти что-то ужасное, если они продолжат эти распри. Демон говорил пока еще спокойно, но с каждой секундой мальчику казалось, что терпение его подходит к концу. На словах бывшего столпа об «этом отродье», Третья Луна заметно встревожился и каким-то странным обеспокоенным взглядом посмотрел на мальчика. Но вместе с тем его охватывало все большее раздражение – эти двое мечников явно мешали им.       – И это вы называете хваленой людской любовью? – презрительно выдал Аказа, обратившись к истребителям и скривившись при этом от отвращения. – Оставьте его в покое: он же боится вас больше, чем демонов! Чертовы защитники! Ты, Сенджуро Ренгоку, так? – все еще будучи на взводе, но уже заметно мягче произнес демон, вглядываясь в бледное лицо ребенка. Тот робко кивнул, нервно дергая рукава своей ночной юкаты. – Скажи, это… это из-за меня? То есть, от меня?..       – Да…– еле слышно проронил мальчик, опустив глаза. Демон судорожно выдохнул и, округлив воспаленные глаза, отступил на несколько шагов назад. Сказать, что он выглядел обескураженным, это значило не сказать ничего. Сохранялось неловкое молчание, которое не решались нарушить даже мечник, хотя и Шинджуро, и Кёджуро так и подмывало сказать что-нибудь едкое в адрес этого существа.       – Я… я могу подойти поближе?       – Даже не смей приближаться! – в один голос рявкнули мечники, направив на него катаны. Горящие желтые глаза сузились, а сам демон крепко сжал татуированные кулаки, отчего Сенджуро боязливо сжался, будто всеми силами хотел уменьшиться в размерах. Он не испытывал неприязни к этому существу и тем более не ненавидел его, а после его слов и вовсе проникся к нему симпатией – все выглядело так, будто демон действительно задумался о его состоянии, о том, как ему приходится нелегко. Слезы сами собой полились по щекам – он сам не ожидал, что отреагирует так эмоционально. Все остальные, увидев, как мальчишка расплакался, растерялись, не зная, что предпринять и как реагировать.       Как в тот день удалось избежать трагедии, Сенджуро до сих пор не мог понять – он лишь благодарил богов за то, что его родные остались невредимы. И что демон тоже не пострадал. Третью Высшую Луну взяли под стражу. Нет, если точнее, он сам добровольно сдался под стражу, а младший Ренгоку в присутствии всех столпов и других охотников на коленях умолял достопочтенного Главу пощадить ни много ни мало самого приспешника Кибуцудзи. Присутствующими было выдвинуто множество вариантов решения участи демона и демонического дитя, которое носил Сенджуро, но не только Кёджуро вступился за него, когда один человек предложил сиюминутно казнить мальчишку вместе с демоном. Аказа загородил младшего Ренгоку собой от взглядов остальных мечников, обнажив клыки, словно зверь в охоте. «Если вы хоть пальцем попробуете тронуть этого Ренгоку вместе с его ребенком, я обещаю, что утоплю вас и всю округу в крови! Даже если отрежете мне голову или подставите тело под чертово солнце – я найду способ вырваться из любой западни и перебью вас всех!» – клятвенно заверил охотников демон, оглядев всех присутствующих испепеляющим взглядом. Сенджуро тогда хоть и дрожал словно лист на ветру, испугавшись его страшных слов, но невольно восхитился отважностью этого существа. Ведь Аказа не обещал мечникам расправу за причинение вреда себе. Он грозился отомстить за самого Сенджуро.       Это казалось невероятным, но их действительно помиловали. Демона оставили под бдительным контролем мечников дыхания Пламени, а само фамильное поместье Ренгоку окружили глициниями, отрезав все возможности улизнуть отсюда и устроить резню. Но Аказа вопреки всему совсем не приносил хлопот – его, что говорится, было не слышно и не видно. В солнечную погоду он не выходил из старого строения, ставшего ему клеткой, а как только главное небесное светило падало за горизонт, недвижимо сидел на энгаве, прикрыв глаза. Шинджуро и Кёджуро однажды увидев, как одним пасмурным днем демон помогал младшему Ренгоку по дому, чуть не забыли человеческую речь. Сначала Аказа развешивал футоны, потом таскал воду, не позволяя мальчику даже просто держать что-нибудь тяжелое – он брался за любую работу, если видел, что Сенджуро трудно ее выполнять. И мальчик про себя восхищался этими благородными порывами – он уже давно понял, что просто не сможет позволить брату, отцу или другим охотникам причинить вред этому существу. Рядом с Третьим он чувствовал себя иначе. Конечно, страх перед демоном все еще не отпускал его, но было и другое чувство: оно заставляло большое сердце Сенджуро биться быстрее при любом взаимодействии с Аказой. Словно бы тот не был похож на всех своих демонических собратьев. Словно он по-прежнему оставался в какой-то степени человечным.       Сенджуро весь день словно летал на крыльях: с лица не сходила счастливая улыбка, мысли были далеко, а работа спорилась. Конечно, передвигаться ему уже было тяжеловато: поясница постоянно ныла, хотелось присесть куда-нибудь и долго не вставать, к тому же постоянно присутствовало чувство голода – привычных скромных порций было ему недостаточно, но он, сидя с виноватым видом под непонимающие взгляды отца и брата, боялся доложить себе еды. Ему больше не приходилось несколько раз в неделю наведываться в поместье Бабочки – теперь Шинобу-сан приходила к нему сама, спрашивала, как его самочувствие, делала осмотр и прочие необходимые вещи. И за лояльное отношение столпа Насекомого к этой ситуации Сенджуро не знал, как ее благодарить.       К вечеру мальчик закончил все свои дела – сытые Кёджуро и Шинджуро почивали у себя в комнатах. Ребенок внутри него вел себя немного не спокойно, не давая сомкнуть глаза, и Сенджуро не придумал себе занятия лучше, кроме как тихонько на энгаве штопать белый дзюбан брата. Старший особо-то никогда и не был аккуратным: одежда, даже специальная униформа истребителей легко рвалась, портилась от постоянных тренировок и проверок на прочность – зашивать приходилось часто. Кёджуро на это внимания не обращал: думал, что одежда сама собой как-то приходит в норму. И Сенджуро никогда не сетовал на него за эту беспечность и безразличное отношение к своему труду. Ведь его брат был охотником на демонов – он не должен был думать о таких мелочах. Да и вообще в повседневной жизни старший сын семьи Ренгоку мало что смыслил. Ходить за продуктами, прибираться в доме – будто все это делалось для него по волшебству. «Простите, Тандзиро-сан, – с улыбкой выдохнул Сенджуро и на мгновенье опустил руки, в которых держал ткань, вспоминая то, каким старательным предстал перед ним новый ученик его брата, Камадо Тандзиро, – брат совсем не хозяйственный. Наверное, вам придется тяжело, но я верю, что вы справитесь и у вас двоих все сложится хорошо». Едва представив ретивого Кёджуро, окунувшегося в быт и семейную жизнь, младший Ренгоку невольно захихикал, прикрыв рот ладошкой, а потом начал тихо мурлыкать мотив какой-то веселой песни.       – Тебе, как я погляжу, весело, – вдруг раздалось практически над ухом, и Сенджуро вскрикнул от испуга, выронив из рук все вещи. Когда он обернулся, взгляд его в первую очередь зацепился за ярко горящие желтыми огнями глаза и ядовитого цвета волосы: Аказа по-звериному сидел на корточках, внимательно вглядываясь в него. В такие моменты мальчик невольно сравнивал демонов с животными, хищниками – действительно, определенное сходство у них было. Аказа, например, был похож на волка или на бездомного бродячего пса. Но сказать о чем-то подобном вслух младший Ренгоку бы ни за что не решился, а потому судорожно сглотнув, он опустил взгляд на свой живот, неловко прикрыв его руками. И это действие демон истолковал по-своему. – Чувствуешь себя плохо? Где-то болит? Скажи, что мне нужно сделать.       – Нет, Аказа-сан, в-все в порядке! – встрепенулся он и замахал руками перед лицом у Третьего. – Со мной все хорошо!       – Тогда почему ты еще не лег спать?       – А, ну… Он ведет с-себя как-то неспокойно… толкается и вертится… – смущенно проговорил Сенджуро, чувствуя, как краснеют щеки. Говорить с Луной о ребенке всегда было волнительным для него: мысли о том, что это их совместный плод, заставляли его лицо пылать. Подумать об этом было странно, но он и Аказа теперь фактически образовывали семью. «Семья?.. – невольно сам себя переспросил мальчик, удивившись собственным мыслям. – Н-но ведь я Ренгоку, а он демон… Аказа-сан, конечно, отличается ото всех, но демоны ведь ненавидят людей…»       – Идем, – вдруг нарушил все его раздумья Третий и, ловко подхватив мальчишку на руки так, словно тот ничего не весил, в одно мгновенье оказался в помещении, укладывая опешившего Сенджуро на расстеленный футон. Сколько заботы, нежности, боязни не сделать больно было в каждом его жесте – младший Ренгоку думал, что стук его взволнованного сердца слышно даже за закрытыми дверями комнаты. Он порывался закрыть пылающее румянцем лицо ладошками, но потом кое-как совладал со своим смущением. Тем временем демон быстро опустился на пол рядом с футоном, неудобно пристроив голову на татуированную руку, и невесомо коснулся пальцами чужого живота. Брови мальчика удивленно поползли вверх. – Эй, веди себя поспокойнее – ему нужно отдохнуть. И как прикажешь это делать, если ты беснуешься там? Интересно посмотреть, что ты из себя представляешь. Ты ведь сильный – я это уже сейчас чувствую. Поэтому прибереги силы до встречи со мной, а сейчас дай этому Ренгоку поспать.       – Это… – робко подал голос Сенджуро, тоже в свою очередь погладив округлившийся живот. Аказа поднял на него вопросительный взгляд, и мальчишка зарделся еще сильнее. Он стеснялся произнести вслух, но после слов Третьего ребенок внутри действительно успокоился и перестал толкаться. Словно действительно услышал и понял то, что ему говорили. «Семья», – снова пронеслось в голове у младшего сына Шинджуро. Преодолев смущение, он несмело накрыл пальцы демона своей ладонью, – помогло, Аказа-сан… Он теперь спокоен…       – Вот и спи тогда.       – Останьтесь здесь! – младший Ренгоку сжал татуированную руку крепче, не желая отпускать, стыдливо опустив взгляд: смотреть в изумленные глаза демона сейчас было выше его сил. Ему было уже не страшно оставаться наедине с этим приспешником Кибуцудзи: он боялся, что Аказа уйдет и оставит его. Ведь, что не говори, а Третий был единственным, кто действительно желал рождения этого странного существа внутри Сенджуро. – Пожалуйста…       Свет погас, и комната погрузилась во мрак. Сильные руки обняли Сенджуро со спины, бережно огладив живот, и замерли неподвижно. С облегчением вздохнув и устроившись в постели поудобнее, мальчик счастливо улыбнулся самому себе – он словно спал в крепких объятиях хищника, под его надежной защитой, и никто не посмел бы теперь его обидеть.       – Этот!.. – замолчал на полуслове старший сын семьи Ренгоку, взметнув кверху указательный палец. Вид у него был пугающий: сурово сведенные к переносице брови, мрачное лицо, вздутые на лбу вены – одним словом, нынешний столп Пламени был раздражен до крайности. На его возглас тут же участливо откликнулся Камадо.       – Что случилось, Ренгоку-са… Ва! Ч-что с вашим хаори?! – Тандзиро тут же подскочил к своему наставнику, разглядывая вещицу, которую тот держал в руках. На прежнее белоснежное хаори с величественными языками пламени, украшающими кромку, этот кусок ткани был едва ли похож. Белое полотно было изрезано чем-то острым и перепачкано черными пятнами. У старшего Камадо, который смотрел то на хаори, то на раздраженного наставника, стремительно побледнело лицо.       – Этот ребёнок! – прорычал Кёджуро, закрыв глаза и попытавшись успокоиться. – Он испортил фамильное хаори Ренгоку! Выкрал его, изрезал ножницами и окунул в чернильницу!       – Этот ребёнок! – тут же послышалось откуда-то из недр поместья Ренгоку. Не прошло и минуты, как на энгаву выскочил взлохмаченный и разъяренный Шинджуро. Кёджуро и Тандзиро изумленно замерли, уставившись на его исписанное чернилами лицо. Завидев стоявших неподалеку мечников, мужчина небрежно махнул рукой в ту сторону, откуда пришел. – Он разрисовал двери моих покоев какими-то рогатыми мордами, пока я спал! Каков же наглец! Это уже четвертый раз за неделю! Демоническое дитя! Если тот, которого сейчас ждет Сенджуро, будет таким же, я самолично вырублю все глицинии вокруг поместья и вышлю эту бесовскую семейку отсюда к черту!       – Ренгоку-сан, кажется, ваш отец обещал сделать это, еще когда Сенджуро-кун носил второго… А теперь вот снова... – тихо проговорил Тандзиро, прикрыв рот рукой, чтобы бывший столп не услышал его слов. Но на это Кёджуро лишь покачал головой. Ведь все-таки, несмотря на все угрозы, Шинджуро слишком сильно привязался к маленьким «демонятам».