***
— Эрвин, ну зачем ты так с собой? — обратилась пожилая женщина к сыну. — В детстве ты так любил историю. Стал бы учителем и начал бы преподавать её детям, как твой отец. Зачем так рисковать собой? Ну, или хотя бы пошёл бы не в Развед-корпус, а в Военную полицию, например. Или хотя бы в Гарнизон. — Если бы не папа, то я бы, наверное, совсем не пошёл бы в Кадетский корпус. Цель моей жизни — это доказать, что за Стенами ещё есть люди, и папа умер не зря. Его смерть и так произошла по моей же глупости… Мне нужно как-то искупить вину пусть даже и перед умершим человеком. — Ты с детства у меня такой фантазёр… Порой ты слишком сильно увлекаешься своими фантазиями и мечтами. Как тебя ещё не съели титаны? Хотя о чём это я? Хорошо, что этого не случилось. Я бы не пережила ещё и твоей смерти. Это мне скоро умирать, а тебе ещё жить и жить. — Поживи ещё несколько лет, — нежно сказал Эрвин, слегка улыбнувшись. — Ради меня. Элеонор сжала лежащую рядом с собой руку сына. Ей было приятно слышать такое от него. Но, с другой стороны, это отчасти была и её заслуга. Она воспитала его таким. От некоторых детей, как от Жана, например, чего-то подобного не дождёшься, а вот Эрвин этого совсем не стеснялся. — Когда тебя выпишут отсюда, то что ты собираешься делать? — спросила женщина Эрвина. — Снова пойдёшь сражаться и размахивать лезвиями? — Я вернусь в строй, — казалось, что голос Эрвина звучал очень серьёзно. — Но все титаны за Стенами истреблены. Точнее, почти все. Мы истребили всех неразумных титанов, которые когда-то пожирали людей. Остались только несколько разумных. По этой причине мы планируем в ближайшее время лишь изучать. Благодаря нам человечество вернуло себе стену Мария. Наша следующая миссия: отправиться в Шиганшину, что за стеной Мария, и изучить подвал одного из наших солдат. Если всё получиться, и мои теории окажутся верными, то это даст нам ответы на многие вопросы. А может, это поможет нам узнать о наличии людей за Стенами. Я так долго шёл к этому. То, ради чего я пошёл в Развед-корпус несколько лет назад, вот-вот воплотится в жизнь. — Даже если сейчас вам предстоит что-то более безопасное, чем ваши предыдущие вылазки, но… Будь осторожен. Опасность может подстерегать тебя именно в тот момент, когда ты этого совсем не ждёшь. — Хорошо, — Эрвин сжал рукой одеяло. — Я сделаю всё возможное для этого. После недавнего я передумал умирать в ближайшее время. Хотя и хотел этого. Боль была невыносимой… Мне хотелось поскорее покончить с этим. — Ты молодец, что не сделал этого. В тебе есть такой плюс, что ты всегда настаиваешь на своём. Думаю, это помогает тебе во многих вещах. — Есть такое. — Я уже поняла, что ты достиг больших успехов в Развед-корпусе. Но расскажи хоть немного о своей личной жизни. Даже у таких, как ты, она должна быть. Может, у тебя жена есть? Или, может, невеста? Ты очень симпатичный, Эрвин. Грех такому человеку не иметь второй половинки. Эрвин вздохнул. Сейчас на его лице читалась не нежность и любовь к матери, а что-то совсем другое. Смит стал каким-то… Грустным. Слова про вторую половинку его явно не обрадовали. С чего бы ему так реагировать? Ответ на этот вопрос был только один. Эрвин её так и не нашёл. Даже несмотря на всего его плюсы. Эрвин отвёл взгляд. В этот момент он не мог смотреть в глаза матери. Ему было стыдно перед ней за это. — Эрвин? — спросила Элеонор, когда не получила ответа. — Что случилось? Почему ты не отвечаешь мне? — Мама… , — неуверенно начал блондин. — Мне очень стыдно перед тобой. Вот тут я тебя подвёл. Элеонор слегка непонимающе посмотрела на сына. Она не совсем поняла о чём он говорит. Она собиралась переспросить его, чтобы точно знать о чём он, но Эрвин её опередил и без дополнительных вопросов и просьб начал объяснение. — У меня до сих пор нет той избранной. Прости… Я не хотел. Эрвин всё больше виновато отводил взгляд. Мать так надеялась на него. Пророчила ему замечательную невесту и жену. Прекрасных детей. Спокойную и мирную жизнь. Но ничего из этого у Эрвина не было. — О, Эрвин… — Элеонор потянула руку к лицу Эрвин и повернула его к себе так, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я ужасный сын, — Эрвин пытался смотреть на мать. — Погубил отца, а твоих надежд не оправдал. Смит вздохнула. Она действительно очень хотела, чтобы у её любимого и единственного сына была семья. Она предполагала, что полученный ответ имеет место быть, но всё пыталась выкинуть его из головы и не думать о нём. — Эрвин, — Элеонор перешла на волосы командора, которые он в последнее время не укладывал и даже не особо-то и расчёсывал, — Не извиняйся. Всё-таки, чего бы я не хотела, ты имеешь полное право на подобное решение и на подобное. Эрвин, я люблю тебя и хочу лучшей жизни для тебя. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив. Если тебе хорошо так, как ты живёшь сейчас, то я не буду тебя заставлять что-либо поменять. Если в дальнейшем ничего не изменится, то я переживу как-нибудь. — Мам… — Эрвин, кажется, повеселел, и в его глазах вновь появился некий огонёк, — Я люблю тебя… И всегда любил. Ты самая лучшая мама на свете. Элеонор улыбнулась. Такие слова грели ей душу. От этого все обиды сразу исчезали, как будто их и не было. Женщина ничего не ответила. Она лишь обняла сына, а тот обнял её в ответ.***
Солнце почти село. Потихоньку различные жёлтые, оранжевые и золотые оттенки начали темнеть и переходить во тьму. Начало темнеть. Это стало знаком для того, чтобы Эрен, Микаса и Армин начали закругляться и собираться назад в штаб Развед-корпуса. Совсем поздно возвращаться туда не хотелось. У троицы были лошади. Благодаря им они доберутся до места жительства быстрее, чем пешком. Но была вероятность, что они не доберутся туда до того момента, когда станет совсем темно. Даже во время дороги назад друзья детства что-то рассказывали друг другу, смеялись и дурачились. Порой в них просыпались дети, и им хотелось поразвлекаться и сделать вид, как будто никаких титанов нет, как и никакой угрозы для жизни. Хоть пять лет назад их и потрепала жизнь, но частичка какого-то озорства у них всё же осталась, что отчасти даже хорошо.***
Когда Арлерт, Йегер и Аккерман вернулись в штаб разведки, то их в очередной раз встретила полная тишина. В коридорах, по которым шла троица, направляясь к своим комнатам, слышалось лишь эхо от голосов этой же троицы. Эрвин в штаб ещё пока не возвращался. На данный момент он всё ещё отлёживался в Тросте под присмотром врачей. А все остальные из Развед-корпуса, наверное, уже разошлись по своим комнатам, возможно, готовясь к скорому сну. С одной стороны, было приятно, когда не было суматохи, никто не толкается и нет никакой шумихи. Но с другой стороны, это и напрягало. Особенно, когда ты знаешь причину, по которой в этом месте такая тишина. — Такая тишина у нас в штабе, — сказал Армин. — Даже как-то неудобно что-то говорить. Даже, если это будет сказано шёпотом. — Раньше, когда нас было больше, то иногда хотелось, чтобы все замолчали, или людей стало меньше, — теперь заговорила Микаса, закутывая лицо в шарф, подаренный когда-то Эреном. — Только вот теперь я жалею, что мне когда-то хотелось чего-то подобного… Это хуже. Я беру свои слова назад. — Чего вы снова загрустили? — спросил Эрен. — Что произошло уже не изменить. Давайте жить дальше. Слезами горю не поможешь. Да и помимо горя, у нас есть ещё и некий праздник. Спустя столько лет мы наконец истребили всех титанов. По крайней мере, тех, которые были неразумными. Неужели это не круто? — Круто, — Микаса наполовину выбралась из шарфа и попыталась улыбнуться. — Только вот… Развед-корпус и так всегда был самым малочисленным корпусом. А сейчас, когда нас осталось только десять, то нам будет очень трудно набрать хотя бы прежнее количество. Тут Эрен замолчал, задумался и почесал затылок. Тут Микаса права. На эти слова аргументов у Йегера не нашлось. Как и у Армина. Комнаты троицы находились не совсем рядом. Им это не совсем нравилось, но драться за маленькую комнатку, где ты будешь спать — не лучшее занятие. Пришлось смириться с тем, что есть. Так компания со временем становилась всё меньше и меньше, пока в коридорах не осталось никого из них. Делать сегодня что-либо ещё совсем не хотелось. Никто из них допоздна со сном засиживаться не стал.