С тех пор, как Уиллоу призналась в своей сапфичности и простила Луз, прошло чуть больше недели. За это время, казалось бы, Луз действительно стало проще и легче — она стала меньше нервничать в школе, больше улыбаться в компаниях и самую малость стала увереннее, глядя на спокойную подругу. Уиллоу, казалось бы, и вовсе не отягощалась своей ориентацией — как узнала позже Луз, она была пансексуалкой. Девушка общалась со сверстниками, как с равными себе, и, не считая своей природной тихости, действительно не переживала насчёт реакции остальных людей. Глядя на то, как подруга мило смущалась в присутствии Боши и хихикала с её шуток, Луз едва ли сдерживала улыбку — ей было приятно смотреть на то, что кто-то мог быть счастлив, несмотря на свою ориентацию. Потому что Луз так не могла.
Уиллоу и Луз болтали тихо на уроках, переписывались в социальных сетях по вечерам и иногда отправляли друг другу забавные гейские мемы. Сначала девушка переживала и думала, что делает что-то странное, но постепенно она расслаблялась. Это было забавно. А ещё это напоминало её мечты о дружбе — о весёлых разговорах, совместных занятиях и поддержке, которые всегда показывались в фильмах и сериалах, но не были частью её жизни. Теперь же, сидя на уроках биологии, Уиллоу мягким и тихим голосом объясняла непонятные темы, и Луз ощущала себя понятой и принятой, хотя так и не призналась подруге в своей бисексуальности и не решилась рассказать о своей семье.
Она чувствовала себя частью чего-то. И этого было достаточно для того, чтобы вне дома оставаться относительно спокойной и счастливой.
Ещё одним весьма неожиданным изменением стало то, что Эмити Блайт — её холодная, закрытая староста, — стала приветственно кивать Луз и порой спрашивала что-то на переменах. Они не общались и не дружили, конечно, но это всё равно оставалось чем-то неожиданным и новым. Это было в особенности заметно потому, что Эмити практически ни с кем не общалась в школе, кроме Боши и своих брата и сестры.
И если в школе они периодически пересекались и неловко здоровались, то за её пределами их общение было чуть более насыщенным. Вскоре на ближайших выходных близнецы переехали в новую квартиру, и Луз немного помогла им с переездом и распаковкой. И с тех пор, как Эмити стала жить с Эдриком и Эмирой, одноклассницы стали ожидаемо сталкиваться гораздо чаще, чем раньше.
Несмотря на то, что Эмити оставалась закрытой и скупой на эмоции девушкой, она общалась с Луз, пусть и не всегда охотно. Зачастую они просто обсуждали серию книг об Азуре, когда оба близнеца были отвлечены или отходили, и больше заняться им было нечем. Девушек нельзя было назвать кем-то большим, чем приятельницами, но, казалось, обе оставались довольны таким статусом. Они не стремились сблизиться, предпочитая оставаться знакомыми в общей компании. Луз и Эмити при близнецах обычно не разговаривали друг с другом — разве что только в редких случаях, — но невольно привыкали к безмолвному обществу друг друга. Когда их вновь поставили в одну пару на одном из уроков, Луз практически не волновалась, и это было бесспорным достижением.
Она всё ещё не могла отделаться от мысли, что Эмити — вместе с Эдриком и Эмирой, — перестанут с ней общаться и начнут презрительно относиться, лишь узнав о её ориентации и родительницах, но старалась меньше об этом думать. Хотя бы за пределами дома.
Однако, несмотря на небольшие изменения в социальной жизни, которые, бесспорно, были весьма приятными, Луз всё ещё чувствовала сильный дискомфорт, когда думала о своей семье. Пусть она и видела пример сапфичной счастливой девушки, но, в конце концов, даже это не было её главной проблемой. Ориентацию всегда можно было скрыть в случае чего, но вот лгать и утаивать свою семью едва ли представлялось возможным.
Когда она возвращалась домой, она неизменно чувствовала беспокойство и страх. Ей хотелось как можно скорее подняться на второй этаж и запереться в своей комнате, чтобы не видеть и не слышать мягких и любящих голосов двух женщин. После той истерики во время ужина отношения с ними ухудшились ещё сильнее, и Луз значительно отдалилась. Даже есть девушка стала чаще всего в своей комнате, пытаясь минимально пересекаться с матерями.
Она видела и чувствовала, что этим приносит им боль. И ей было жаль. Засыпая, она обнимала подушку и устало думала, когда же это всё кончится. Ей хотелось прийти к Иде и Камилле, обнять их и рассказать обо всём, что её тревожит. Но стоило таким мыслям лишь появиться в её голове, как Луз начинала ощущать давление на грудь и с беспокойством тяжело дышала. Даже если она и хотела, она не могла. Ей оставалось лишь ждать, когда что-то изменится, и девушка сможет вновь стать близкой к мамам.
Несмотря на их избегание и отстранённость, они всё равно порой были вынуждены проводить вместе время. Для Камиллы и Иды это было к счастью, для Луз — к сожалению. В один из таких дней они ходили по магазинам, потому что постепенно начинался зимний сезон, и необходимо было докупать какие-то тёплые вещи. Луз за пару часов до этого похода вернулась с новой квартиры Блайтов, поэтому была в относительно хорошем настроении.
Мамы, сразу уловив её доброе расположение духа, смогли уговорить сходить в местный торговый центр и посмотреть новые вещи на эту зиму. Луз не была в восторге от этой идеи и сразу же напряглась, однако деваться было некуда: она прекрасно понимала, что её прошлая куртка уже была поношенной, и ходить в ней в школу было бы стыдно. Особенно учитывая, что Уиллоу, а в особенности Блайты, одевались хорошо и со вкусом.
Луз сразу же, как только вышла из дома, стала идти на пару шагов сзади от родительниц и на ходу рассматривала каменную дорогу под своими ногами. Ей не хотелось видеть чужие взгляды или ощущать какое-либо внимание к себе. Она спрятала руки в карманы и хмуро наблюдала за трещинами на асфальте, краем уха слыша разговор Иды и Камиллы. Они обсуждали какую-то незначительную глупость вроде выхода нового фильма. Их голоса были самую малость уставшими после загруженной рабочей недели, но оставались тёплыми.
Камилла, на самом деле, практически всегда была выжатой после рабочего дня, потому что она работала в больнице и тратила на это огромные силы. Иде было чуть проще в этом плане, потому что она вот уже как лет пять работала тамадой, бросив к чёрту работу юристом. На самом деле, история её трудовой книжки была весьма насыщенной.
В семнадцать лет юная Ида ужасно захотела бас-гитару, чтобы основать свою музыкальную группу, но родители наотрез отказались давать денег — в то время это была неподъёмная сумма. Поэтому девушка пошла подрабатывать в Макдональдсе, и спустя пару месяцев смогла приобрести необходимый инструмент. После этого она в течении нескольких лет грезила о музыкальной карьере и даже записала несколько песен со своим напарником Рейн, однако спустя много попыток Ида так и не смогла достичь желаемого результата, и поддалась на уговоры матери поступить на престижный юридический факультет. Учиться девушке не нравилось, и она с трудом выпустилась, едва не вылетев из университета. В итоге она поступила на работу по профессии, и работала на ней в течении какого-то времени, но после окончательно сорвалась и уволилась.
После этого Иду кидало в разные места: она была охранницей в гей-клубе, работала на ресепшен, пару раз была работницей торгового зала и однажды — больше ради шутки, чтобы позлить мать, — устроилась в секс-шоп, но проработала там всего пару месяцев. Потом Ида наконец обособилась и стала тамадой, а её праздники — стоит сказать, весьма взрывные и недетские, — быстро обросли популярностью в небольшом городе. Так Ида и Камилла познакомились, когда вторая устраивала вечеринку в честь развода со своим мужем. Уже через полгода после этого события женщины решили вступить в отношения.
Многие подробности их знакомства и других мест работы Иды Луз узнала только год назад, когда мама пригубила шампанское и стала разговорчивее обычного. Впрочем, такой информации она не была шибко удивлена: Ида всегда создавала ощущение безбашенной женщины, пусть даже с возрастом её взрывной характер несколько смягчился.
Работа Иды, безусловно, тоже являлась трудом и была непростой, потому что угождать желаниям клиента и одновременно соблюдать собственный стандарт было весьма непросто. Но всё же Луз давно замечала, что именно Камилла после рабочего дня заваливалась на кровать и устало проваливалась в сон. Во многом домашняя работа была на плечах Иды.
Даже сейчас ощущался этот контраст: Ида была заметно бодрее своей жены, в то время как та была несколько вялой, пусть и улыбчивой. Луз бросила быстрый взгляд на женщин и на то, как близко они находятся рядом друг с другом, и вновь стала смотреть на асфальт, стараясь не отставать от матерей.
В торговом центре было гораздо теплее — и намного душнее, — чем на свежей улице, пахнущей первыми осенними морозами. Начались долгие походы из одного магазина в другой в поисках подходящей одежды как для женщин, так и для девушки. Ида и Камилла выбирали одежду не особо долго, пусть и по-разному. Если первой было достаточно набросать всего того, что придётся ей по душе, то Камилла всё же смотрела на сочетаемость вещей, и она искала спокойный стиль в кремовых оттенках.
Луз же попросту бегло рассматривала одежду и сковывалась, не умея чётко формулировать свои желания. Девушка не понимала, что именно ей нужно, поэтому с одеждой для неё семья провозилась в течении нескольких часов, пока не выбрали тёмно-коричневое пальто и шарф цвета хаки. За это время нервозность Луз повысилась — мало того, что она близко контактировала со своими матерями, так ещё с трудом могла выбрать хоть какую-то симпатичную одежду, и всё это в совокупности очень сильно нервировало и раздражало. Когда семья вышла спустя пять часов из торгового центра уставшими, с парой пакетов, они облегчённо выдохнули, впуская в лёгкие свежий холодный воздух. Ещё не было достаточно поздно для заката, но постепенно начинало смеркаться.
— Здесь неподалёку есть парк, — произнесла Ида, блаженно прикрывая глаза, когда ветер прошёлся по её пепельным волосам. — Может, прогуляемся там? В этом центре ужас как душно, мне хочется минимум час провести на улице.
— Согласна, очень жарко, — кивнула Камилла и несмело повернулась к дочери со слабой улыбкой. — Ты не против, Луз?
Луз была, конечно же, против. Последнее, чего ей хотелось после пяти часов, проведённых в обществе родительниц, гулять с ними на свежем воздухе и вновь контактировать. Но, во-первых, ей не хотелось причинять им дискомфорт возвращением в тёплый отапливаемый дом, а во-вторых, в торговом центре действительно было душно, и Луз сама хотела побольше времени провести на свежем воздухе.
Скупо кивнув, она согласилась, и семья свернула с привычной дороги из торгового центра в сторону небольшого парка в десятиминутной ходьбе от дома. Луз молча плелась за матерями и пинала камни под ногами, а женщины всё также о чём-то беседовали, изредка бросая взгляды на свою дочь.
Когда они вошли в парк, горизонт пылал багрянцем. По небу плыли розовые облака, а деревья, словно отражения заката в озёрной глади, горели осенним пожаром. Нос щекотал запах прохлады и зелени. Луз глубоко его вдохнула, и её лёгкие заполнились приятной свежестью.
Людей в парке было довольно много: в субботний вечер он всегда заполнялся отдыхающими рабочими, гуляющими компаниями подростков и шумными детьми, кричащими на площадках. Людские голоса смешивались с шелестом деревьев на ветру.
Где-то вдалеке, за высоким ажурным забором, носились по дороге автомобили. В самом парке по длинным извивающимся асфальтированным дорожкам катились велосипеды, звонко сигналя друг другу, самокаты и скейты. Откуда-то из глубин доносилась популярная музыка, кричащая из колонок. Рядом шли собачники, и их питомцы восторженно лаяли на проходящего мимо ребёнка, который канючил у уставших родителей сладкую вату.
В парке, безусловно, было шумно, но эти звуки смешивались в гармоничную эвфонию, и Луз прикрыла ненадолго глаза, чтобы окунуться в них с головой и прочувствовать бьющую ключом жизнь на кончиках пальцев. Конечно, она ощутила только привычную усталость. Она открыла глаза, и сквозь кроны деревьев на её лицо упали бардовые солнечные лучи.
Ида и Камилла шли дальше, сворачивая с самой проходимой дорожки и уединяясь в глубине парка. Луз шла за ними, переступая бордюр и идя по жухлой желтеющей траве. Она в какой-то момент пожалела, что не взяла с собой наушники, потому что гулять и вести мысленный диалог с самой собой было тяжело.
Она пыталась себя занять разными вещами — то вспоминала домашнюю работу, которую она наконец-то смогла решить без помощи Уиллоу, то думала о времяпровождении в компании новых друзей. Луз уже осмеливалась назвать Эдрика и Эмиру своими друзьями — они как минимум раз в неделю собирались и либо смотрели фильмы, либо гуляли; шутили и обсуждали разные мелочи, иногда даже переходя на такие серьёзные темы, как политика. Впрочем, одну из тем ребята точно ещё не обсуждали и даже не затрагивали — об ЛГБТ. И, вероятно, к счастью, потому что Луз было страшно представить их лица в тот момент, когда они всё узнают.
Безусловно, она не раз представляла, как это случится. Она бы не хотела, чтобы произошло нечто подобное, однако понимала, что скрывать своих матерей долгое время будет невозможно. Рано или поздно Блайты захотят прийти к ней в гости, или кто-нибудь — может, даже Эмити, — случайно увидит в школьных списках имена родителей. Это могло случиться в любой момент, и Луз чувствовала, что лишь оттягивала неизбежное.
Возможно, привязываться к ним было глупостью. Однажды такое уже было — в седьмом классе Луз подружилась с одной девочкой, но как только вскрылась правда об однополой семье, та тут же переметнулась на сторону обидчиков и не раз молча наблюдала за тем, как у Луз вновь отнимают школьный обед. Её отведённый взгляд, будто бы ничего вовсе не происходило, девушка никогда не сможет забыть.
И подобное вновь могло повториться — с Блайтами. Но Луз не могла остановиться, да и не хотела. Впервые за несколько лет у неё появились друзья, и она слишком сильно боялась потерять это в какой-то момент. Даже если ей придётся что-то скрывать или о чём-то врать — она будет делать это до последнего, чтобы не потерять дружбу с Эдриком и Эмирой.
Её мысли вновь стали затягиваться вокруг шеи душащей петлёй, поэтому пришлось вынырнуть из этого круговорота. Луз несколько раз моргнула и осмотрелась по сторонам. В глаза бросался спелый оттенок рыжих листьев и безлюдье. Было мало прохожих, и Ида с Камиллой шли непозволительно близко друг к другу, переплетая пальцы. Луз нервно посмотрела на их руки, но проглотила горькие слова в себе, чтобы не разрушить возникшую идиллию.
Девушка неспокойно осматривалась по сторонам, пытаясь заметить чужие взгляды, но несколько мимо проходящих людей на них даже не оглядывались. Здесь, в этом городе, всем будто бы было всё равно на однополую любовь; что Уиллоу не боялась говорить о своей ориентации, что прохожие не обращали внимания на нежности Иды и Камиллы.
Луз закусила губу и опустила взгляд вниз, почувствовав тяжесть на своих плечах. Только в её голову закралась мысль — слабый проблеск надежды — что Эдрик и Эмира спокойно относятся к ЛГБТ, как девушка тотчас вспомнила презрительные слова Эмити о лесбиянках. Наверняка близнецы разделяли взгляды своей младшей сестры.
Хотя чем больше Луз проводила времени в обществе Эмити, тем всё больше она сомневалась в её гомофобии. Это казалось чем-то странным — староста всегда была спокойной, порой даже дружелюбной, и она была фанаткой «Доброй ведьмы Азуры» — а сколько лесбийских фанфиков можно было встретить на просторах Интернета с пейрингом Азуры и Гекаты! Но всё же нельзя было отрицать этого факта — Эмити явно недолюбливала представителей сексуальных меньшинств. А обсуждать это с ней — последнее, чего Луз хотела.
Девушка вздохнула, вновь зайдя в тупик в своих размышлениях. И она вновь вынырнула из потока своих мыслей — и практически сразу увидела в десяти шагах от себя нежный и быстрый поцелуй двух женщин. Будто бы украдкой, но не от прохожих, а от самой Луз. Она подавленно вздохнула.
Но, наверное, девушка даже закрыла бы на это глаза и не стала бы тревожиться насчёт этого поцелуя, однако неподалёку проходила компания каких-то подвыпивших ребят чуть старше самой Луз. Они повернулись в сторону женщин и почему-то свистнули под улюлюкание. У Луз внизу живота тотчас закрутился тревожный узел, а по спине прошёл холод.
Когда незнакомые ребята стали подходить ближе, тревога сменилась нарастающим ужасом.
— Эй! — крикнула одна из девушек в сторону напрягшихся женщин. — А вы это, того, неплохо развлекаетесь!
Компания за его спиной взорвалась смехом, и Ида, нахмурившись, сделала шаг вперёд, оказываясь между парнем и Камиллой.
— Чего тебе, малая?
— Да мне нечего, тётя, — иронично и как-то злобно сказала она.
Девушка сложила пальцы левой руки в кольцо, и просунула в него указательный палец правой руки в недвусмысленном жесте. Она ухмыльнулась и сдула со лба пряди коротких фиолетовых волос.
— Просто тоже развлекаться хочется, как вы.
— Ну так иди и поделай домашнюю работу, ребёнок, — раздражённо произнесла Ида и уже хотела сделать шаг вбок, чтобы уйти вместе с Камиллой и Луз, но туда уже встал один смуглый долговязый парень с гадкой ухмылкой.
— Давайте лучше вы пососётесь, — проигнорировав слова женщины, сказал парень. — И вам, и нам приятно.
— Мы не в цирке, чтобы тебя развлекать, — сцепив зубы, процедила Ида. — Малы ещё, чтобы гавкать.
Кажется, отказ разозлил девушку, и её компания тотчас вспетушилась. Она скрипнула зубами и засучила рукава, специально медленно, чтобы припугнуть своих жертв. Камилла испуганно посмотрела на жену и тихо прошептала ей в спину:
— Ида, здесь Луз.
Вдвоём они, в случае чего, и могли подраться с тремя подростками — пусть Камилла и не была любительницей подобного, — но втягивать в подобное свою дочь было верхом дикости. Кажется, Ида тоже осознала всю ситуацию и ругнулась себе под нос.
Тем временем Луз оцепенело стояла на одном месте и в ужасе смотрела на происходящее. В её голове не было ни одной мысли — только поглощающая сознание паника. Она не могла пошевелиться от сковывающего страха — разве что только тело стало мелко колотить от мандража.
Мир сузился до одной точки, и всё стало странно расплываться и темнеть от прилившей к вискам крови. В голове набатом отдавались быстрые удары сердца. Всё внутри громыхало.
А потом поблизости раздался чей-то уверенный и негодующий женский голос:
— Эй, вы, отморозки, чего к ним пристали?
На голос повернулась и компания, и женщины. Девушка краем глаза увидела крепкую девичью фигуру, а потом её замершее тело стало понемногу оживать, и Луз разглядела незнакомцев.
Голос принадлежал низкой, но сильной на вид девушке. Из-за стучащего в голове страха она почти не запомнила её, но в памяти отпечатался её хмурый решительный взгляд и серебряная сверкающая серьга в ухе. Она казалась Луз отчего-то смутно знакомой. Рядом с ней были два парня — один высокий и темноволосый, а второй низкий и рыжий. На фоне своей спутницы они выглядели гораздо безобиднее.
— Кого ты назвала отморозками, сука?! — ощетинилась главарь первой компании.
— Тебя, а кого ещё? — фыркнула девушка. — Отъебись от людей, Бриа. Никому не интересны твои влажные фантазии.
Бриа гневно свернула глазами и сделала несколько шагов в сторону девушки.
— Не смей мной командовать, Вайни.
— Я тебе уже сказала, — с напором произнесла та, — отъебись. Или ты думаешь, что я испугаюсь показать твоим родителям и администрации вашей строгой школы звукозапись этой желчи?
Бриа вспыхнула и, кажется, была готова броситься на Вайни, но к ней подбежал смуглый высокий парень из её компании и торопливо, испуганно что-то зашептал на ухо.
— Гэвин, я не буду идти тебе на уступки только из-за твоего придирчивого отца, — рявкнула девушка.
— Тогда я не буду помогать тебе, — тихо прошипел Гэвин.
Бриа зыкнула на него, а потом хмуро посмотрела на Вайни.
— Да подавись, сучка.
Бриа и её компания сгруппировались и быстрым шагом ушли прочь под взгляды остальных. Вайни фыркнула им вслед, а потом повернулась к женщинам.
— Всё в порядке?
— Да, — облегчённо вздохнула Ида. — Я уже думала готовиться к потасовке.
— Бриа всегда такая, — дёрнула плечом Вайни. — Агрессивная. Я часто её вижу здесь, так что осторожнее. Она любит прикапываться к людям на ровном месте.
— Спасибо, что помогли, мы вам признательны, — тепло поблагодарила Камилла. — Хорошего вам вечера.
— Да не за что, и вам тоже, — кивнула Вайни, и вместе с парнями пошла дальше.
Ида и Камилла переглянулись, посмотрели на притихшую Луз и, ничего не сказав, двинулись вперёд. Луз медленно пошла вслед за ними.
В ней так и не включились эмоции. Всё внутри было ещё застывшим, и только тело скованно двигалось. Девушка шла на несколько шагов дальше от родительниц, и в её голове разрасталась оглушительная тишина. В пустой груди образовывалась душащая тяжесть — начал ощущаться накопившийся стресс. Её страхи насчёт мам, размышления о гомофобии, мысли о том, как Эдрик и Эмира узнают правду о её семье — и в довершении конфликт прямо на улице, чуть не закончившийся дракой.
Тело Луз наливалось свинцом от обрушивающейся на неё тяжести. Отчаяние медленно стало заполнять девушку, словно пустую чашу, и смесь негативных чувств понемногу стала затапливать. Дыхание сбилось.
И она увидела робко переплетённые пальцы задумавшихся женщин.
Луз сорвалась.
— Хватит! — рявкнула она так, что воздух вышибло из лёгких.
Ида и Камилла испуганно повернулись к дочери.
— Луз?..
— Хватит держаться за руки! — крикнула девушка, крепко сжимая кулаки. — Хватит целоваться! Хватит вести себя, как пара! Прекратите, господи, просто прекратите!
Мысли и слова Луз смешались в один неразборчивый гам, и сознание поплыло: от захлёстывающих, переполняющих её эмоций девушка не помнила, что кричала. Её голос срывался, а перед глазами плыли тёмные пятна — она видела лишь бледные лица матерей. Двух женщин. Двух незнакомых женщин.
В сознании отпечаталась истеричная фраза, которую Луз произносила, словно мантру, перемешивая звуки и слова до неразборчивого крика — совсем как в кабинете биологии, когда она говорила: «Ненавижу».
— Вы только подруги! — визжала она и чувствовала на щеках что-то мокрое. Из груди доносились хрипы рыданий. — Только подруги! Прекратите! Подругиподруги
подругиподру…
Луз видела лишь глаза Иды и Камиллы, полные боли. А потом в её памяти образовалась дыра.
Она стала осознавать себя только спустя час в своей запертой комнате, полураздетой и трясущейся на кровати.
***
Эмити вышла из здания школы, вдохнув осеннюю сырость. Недавно закончился дождь, и по асфальту растеклись длинные глубокие лужи, отзеркаливая пёстрые деревья и высокие многоэтажки. Небо оставалось затянутым плотной серой дымкой. Учебный день, тяжёлый и мучительный, наконец-то подошёл к концу.
Эмити быстро соскочила со ступенек крыльца, и заметила в десяти метрах от себя Луз, сидящую на бордюре. Девушка сгорбилась и держала в руках энергетик, залпом отпивая его. Весь день одноклассница была сама не своя, сторонясь других и пребывая в каком-то мрачном настроении.
Эмити заметила это сразу же, как только зашла в кабинет перед первым уроком. Луз никак не отреагировала на её приветствие, а потом даже не кивнула подошедшей через пару минут Уиллоу. Она безразлично отвечала на все вопросы, но при напоре стала раздражительно реагировать, прося оставить себя в покое. На уроках она угрюмо молчала и смотрела в пустую тетрадь. Эмити, бросая на одноклассницу косые взгляды, невольно ощущала сочувствие.
Она не знала, что произошло, да и не хотела узнавать — девушка уже увидела резкую реакцию на вопросы от Уиллоу. Наверняка Луз нужно было побыть одной, если случилось что-то неприятное или раздражительное. Однако если произошло нечто действительно плохое, то, вероятно, ей нужна была поддержка — такая, какую оказали ей самой Эдрик и Эмира.
Но Эмити не знала, как поддержать, да и сомневалась, было бы ли это уместно. Они не были подругами и мало общались; тем не менее, с каждым днём девушка всё быстрее привыкала к повадкам и обществу своей одноклассницы. Она не чувствовала к ней какой-либо привязанности, но видела растущую тёплую дружбу между Луз и близнецами. И ей не хотелось видеть эту девушку подавленной. Раз они были связаны общими друзьями, то приходились друг другу хотя бы приятельницами, и Эмити, несмотря на свою замкнутость, не хотела бросать знакомую в беде.
Пусть Луз и была странной.
Зачастую Эмити не могла её понять. Её дёрганности, отведённого взгляда, порой напряжённости; некой хаотичности и тревожности. Но, несмотря на это, Луз оставалась весьма доброй, пусть и замкнутой. Эмити часто слушала её разговоры с Эдриком и Эмирой, когда девушка приходила к ним в гости, и невольно соглашалась со многими её словами. Даже если они практически и не общались, всё же Эмити и Луз в последнее время проводили много времени вместе.
Впервые за долгое время Луз стала первым человеком, который становился частью её окружения. И Эмити ощущала слабое беспокойство за неё, как бы ни стыдилась такого чувства. На долю секунды засомневавшись, девушка прошла вперёд, наступая ботинками на лужу. Она остановилась рядом с Луз и осторожно присела на край бордюра. Луз вновь сделала большой глоток энергетика.
— Привет, — тихо поздоровалась Эмити и бросила быстрый взгляд на одноклассницу.
Под глазами у неё пролегли тени, а карие глаза казались безжизненно пустыми. Почему-то сердце сжалось, хотя девушка никак не показала этого. Луз коротко кивнула, не обернувшись на старосту. Эмити также отвернулась и положила бледные ладони на колени, пытаясь собраться с мыслями. Раз уж она подошла к Луз, то нужно было сказать хоть что-то.
— Я могу чем-то помочь?
Луз как-то странно усмехнулась, и всё же посмотрела на Эмити. Её глаза были потемневшими.
— Помочь? Ты? — голос Луз был хриплым и уставшим. — Ты — точно нет.
Эмити поджала губы на эти слова.
— Как знаешь.
Они помолчали. Луз сделала ещё глоток.
— Случилось что-то серьёзное?
Собеседница дёрнула плечом.
— Не знаю. Наверное.
— Возможно, если ты выскажешься, то тебе станет проще.
Поймав удивлённый полуприкрытый взгляд Луз, Эмити пояснила:
— Эмира часто мне говорила, что это помогает.
— Мне не поможет.
— Уверена?
— Я это знаю.
Эмити вздохнула, думая о том, что такого могло произойти в жизни Луз, что никто не может оказать ей помощь. Она провела ладонью по прямым каштановым волосам, пытаясь понять, что следует сказать дальше. Потом внезапно ляпнула:
— Хочешь погулять?
Луз изумлённо посмотрела на Эмити, и та осознала, что сказала. Она залилась отчего-то краской и притихшим голосом дополнила:
— Ну, и с Эдриком и Эмирой, конечно. Вчетвером.
Луз отвернулась и пожала плечами, закусив губу. Она нервно заломила пальцы, прежде чем еле слышно пробормотать:
— Да, я думаю, можно…
Услышав это, Эмити как можно незаметнее постаралась написать близнецам с просьбой приехать в парк.
***
Эта прогулка отличалась от остальных, и все это ощущали на своей шкуре. Конечно, раньше ребята тоже были не всегда бодрыми и активными, но только сегодня кто-то из них казался разбитым и раздробленным на куски. Эмити написала близнецам, что у Луз что-то произошло, и, наверное, стоило её отвлечь, так что Эдрик и Эмира были предупреждены.
Однако, несмотря на это, всё равно ощущалась тяжесть в общении. Эмира порой мялась и сочувственно смотрела на подругу, не зная, что сказать. В основном разговор вёл Эдрик, отличаясь хорошим чувством юмора, и постоянно пытался травить анекдоты, вызывая слабую улыбку на лице Луз. Спустя час их прогулки её глаза всё же стали чуть более оживлённо поблёскивать в свете серого осеннего солнца.
Близился конец октября. Дождливых дней становилось всё больше, а листья практически полностью опали, оголяя кривые ветви деревьев. Парк постепенно терял свою пышную красоту. Эмити шла рядом с Эмирой, краем уха слушая болтовню брата и одноклассницы. Слабый холодный ветер трепал её отрастающие волосы. Почему-то на душе становилось умиротворённо и спокойно.
Сестра часто доставала телефон и с кем-то переписывалась, но Эмити не смотрела, с кем именно. На лице Эмиры возникала тёплая улыбка, которую она тотчас пыталась подавить. Эмити давно не видела сестру в таком приподнятом настроении.
Луз случайно упомянула Гекату в разговоре, и девушка навострила уши, а потом вклинилась в диалог, рассуждая о её характере. Завязалась непринуждённая беседа, в ходе которой Луз и Эмити принялись обсуждать взаимоотношения между Гекатой и Азурой. Эдрик понемногу вышел из разговора, ничего не смысля в этой серии книг. А спустя десять минут он внезапно произнёс:
— Девочки, извините, но я вынужден отчалить. У меня через час начнётся смена.
— О, — встряла в диалог Эмира, — я тоже скоро уйду. У меня встреча. Извините, что так неудобно получилось.
— Ничего страшного, — слабо улыбнулась Луз, — спасибо, что погуляли с нами. Было здорово.
Эдрик и Эмира обняли Луз, помахали на прощание младшей сестре и пошли в сторону выхода из парка, чтобы потом разойтись в противоположные стороны. Когда они скрылись из поля зрения, Эмити внезапно осознала, что она осталась наедине с Луз. Впервые за время их знакомства и приятельского общения.
Они неловко потупились, прежде чем Эмити спросила:
— Так… мы тоже расходимся?
— Я думала, мы ещё обсудим конфликт Азуры и Гекаты в четвёртой книге, — пожала плечами Луз. — Но, если хочешь, можем и разойтись.
Эмити закусила внутреннюю сторону щеки — четвёртая книга была её любимой. Она немного замялась, прежде чем со вздохом сказала:
— Хорошо, я… я была бы рада обсудить четвёртую книгу.
Они пошли дальше по усыпанной лужами и листьями дорожке, неторопливо рассуждая о взаимодействиях двух героинь. Казалось, что с каждым словом Луз стала всё больше оживляться, и невольно Эмити радовалась тому, что однокласснице стало лучше. Воздух пах свежо, и покалывающий пальцы холод отчего-то показался приятным.
Спустя минут двадцать девушки незаметно для себя вышли из парка, и мир вокруг наполнился грохотом шин, гудением и громкими разговорами прохожих. Жизнь вокруг кипела; Луз и Эмити в это время находились в другом мире, с головой погружённые в сюжет любимой книги. Впервые Эмити видела, как пустой или усталый взгляд одноклассницы начинает искриться от восторга. Она ещё никогда не знала людей, которые также сильно любили «Добрую ведьму Азуру».
Луз несколько раз наступила в лужи, но, несмотря на мокрые кроссовки, довольно бодро шлёпала по улице, спрятав руки в карманы. Её голос сочился будоражащей радостью, когда она говорила о подвигах Азуры; Эмити же, чуть прикрыв глаза, добавляла, насколько храбра была Геката. Это стало неожиданно идиллией, приятной сердцу.
На душе стало отчего-то тепло. Страх за своё будущее, мучение от переломных моментов в жизни и усталость отошли на второй план впервые за долгое время, и девушка смогла полностью раствориться в сюжете любимой книги и разговоре. Правда, она никогда бы не смогла подумать, что таким собеседником окажется Луз Носеда.
Шум автомобилей стал сильнее, когда одноклассницы подошли к краю гудящего шоссе. Эмити стояла с краю тротуара, и смотрела куда-то в карманы Луз — она не любила поднимать голову на лицо собеседника. Голос девушки был бодрый, и она рассуждала об одной сцене, где Геката помогла Азуре. Эмити молча слушала, подготавливая ответы по окончанию её монолога.
Сапоги девушки цокали каблуками очень близко к краю — тротуар был узким. В какой-то миг Луз экспрессивно взмахнула руками, впервые позволив себе такой эмоциональный жест, и в этот момент щиколотка Эмити подвернулась. Сапог завалился вбок. По инерции девушку потянуло вслед, и она, взмахнув руками в попытке за что-то ухватиться, упала на край проезжей части. Колени и ладони полоснули по дороге.
В метре от Эмити пролетела машина, и она, похолодев от ужаса, вскочила. Она ощутила, как её схватили за воротник куртки и потянули назад, и девушка, споткнувшись о бордюр, опять неловко завалилась на асфальт, но на этот раз — на тротуарный. Сердце бешено колотилось, когда Эмити смотрела распахнутыми глазами на дорогу, по которой на бешеной скорости ехали автомобили. Её колотила дрожь.
Руки Луз всё ещё не отпускали её воротник. Эмити сглотнула, прежде чем на ватных ногах подняться с земли. Только после этого ошарашенная одноклассница расцепила руки.
— Ты в порядке? — нервно спросила она, заломив пальцы.
Эмити убрала мешающуюся прядь за ухо и поняла, что её лицо мокрое от пота, а по лбу скатывались капли. Она дёрнула плечом.
— Вроде бы.
— У тебя колени кровоточат.
Эмити опустила взгляд и увидела, что её колготки порвались, а колени действительно были разодраны. Она поморщилась от обжигающе-болезненного ощущения.
— Вижу.
— Нам нужно зайти в аптеку, — пробормотала Луз, и её глаза взволнованно заблестели.
— Да ладно, я просто до дома дойду, — попыталась отнекиваться Эмити.
— Может начаться заражение.
Девушка глубоко вздохнула. Спокойствие улетучилось, и вместе с колотящимся сердцем повысилась раздражительность. Но контраргументов у неё не было, поэтому она просто кивнула и позволила Луз себя вести. Первые пять минут Луз опасливо цеплялась за рукав куртки Эмити, но после, поймав предупреждающий взгляд, отпустила.
Они дошли до ближайшей аптеки молча, больше не говоря об Азуре. Постепенно дыхание Эмити выровнялось, как и сердечный ритм. Луз оплатила в светлой и пахнущей антисептиком аптеке пластыри, мирамистин и влажные салфетки, и девушки вышли на улицу. У горизонта уже начинало темнеть.
Они дошли до ближайшей лавочки, и Эмити, взяв протянутые покупки, стала обрабатывать колени. Она провела салфетками по коже, вычищая грязь, попрыскала мирамистином, едва не поморщившись от жжения, и закрыла колени пластырями. Всё это время Луз бросала на неё взгляды, но ничего не говорила. Напоследок Эмити салфетками стала чистить руки, которые тоже пострадали при падении. Сидевшая рядом одноклассница приобняла себя за плечи и отвела взгляд.
— Извини.
— За что? — искренне удивилась Эмити, глядя на девушку.
— За то, что не успела подхватить, когда ты падала.
Эмити изумлённо приподняла брови и моргнула. А после вздохнула.
— Теперь понятно, почему ты с Эдриком спелась. Пересмотрела мелодрам.
— Не в этом дело, — понурилась ещё сильнее Луз. — Просто, ну… Этого можно было бы избежать.
— Я сама упала.
— Но если бы я…
— Перестань.
Голос Эмити обрёл уверенность. Она хмуро взглянула на одноклассницу, и та умолкла.
— Случилось и случилось. Не вини себя в том, чего не делала.
Луз опустила голову.
— Хорошо.
Эмити выпрямилась. Она глубоко вдохнула свежий прохладный воздух. Волосы трепал несильный ветер, холодя шею. Девушка сложила ладони вместе, почувствовав, как заледенели её пальцы. Возможно, скоро придётся носить перчатки.
Холод отрезвил голову и убавил эмоции. Раздражительность и паника после падения больше не возвращались. Колени только самую малость саднили, и то, Эмити этого почти не замечала. Девушка бросила взгляд на сидящую рядом Луз, сгорбившуюся и печальную. Эмити подумала, что, похоже, она просто о ней беспокоилась.
— Я правда в порядке.
Луз посмотрела на неё, и в карих глазах отразилось заходящее солнце, задребезжав золотым на радужке.
— Это хорошо.
— Будем расходиться по домам?
— Да, давай.
Девушки встали с лавочки, прошли первые пять минут рядом, пока не оказались у перекрёстка. Эмити и Луз разошлись в разные стороны, на прощание помахав друг другу.
Спустя полчаса, сидя в вагоне метро и слушая унылый скулёж колёс вагона по рельсам, она подумала, что с Луз не так уж и плохо общаться.
