Фотограф

      Её голова покоилась на мужском плече, и она вдохнула резкий аромат, чем-то напоминающий кубинский ром. Таким парфюмом пользовался лишь один человек в её окружении, но убедиться стоило наверняка. Тяжёлые веки с огромным трудом приоткрылись, глаза пронзила острая боль, но женщине всё же удалось сфокусировать зрение и разглядеть того, на чьих руках она находилась. — Папа? — Тише, малышка, всё будет хорошо, — убедительно произнёс мужчина, целуя дочь в прохладный лоб, совсем как в далеком, почти безмятежном детстве, когда она, будучи совсем ещё ребёнком, не осознавала всей опасности, витающей вокруг её персоны.       Позади них завязалась суета, и мысль о Робине пронзила Реджину. Миллс повернула голову, и картина, представшая перед глазами, заставила сделать глубокий вдох. Проигнорировав боль в груди, Реджина вцепилась в идеально отглаженный ворот пиджака отца и напряглась всем телом, даже невесть откуда взялись силы широко распахнуть глаза. Робин стоял на коленях, склонив голову, а к его затылку был приставлен пистолет. Вот где время действительно имело значение, и секунды играли важную роль. — Нет, нет, нет! — замотала головой Реджина, ей хотелось закричать, но громче шёпота говорить сил не было. Чувство дежавю переросло чуть ли не в панику. — Папа, нет! — посмотрела на отца с испугом во взгляде. — Оставь его в покое! Он спас меня! — прозвучал убедительный довод, и Голд заглянул в глаза дочери.       Такого животного страха, такого лютого испуга, такого ужаса, застывшего на её лице, Голд в жизни не видывал у этой смелой девочки. — Стойте! — скомандовал Роберт, и мужчина, не отводя руку с пистолетом, лишь поднял глаза на хозяина и застыл в ожидании дальнейших указаний. — Он правда спас тебя? — спросил Голд, и она качнула головой. — Отпустите его, — Реджина облегчённо выдохнула, обессиленно роняя голову на плечо отца. Сердце бешено колотилось — ещё секунда, и Локсли бы распрощался с жизнью.       Высокий мужчина плотного телосложения убрал пистолет за пазуху, и вся охрана Голда рассредоточилась у выхода. Робин поднялся на ноги, не отводя взгляда от глаз Роберта. Перед ним стоял никто иной, как убийца его матери, и если бы не Реджина, которая в полубессознательном состоянии висела у него на руках, Локсли бы непременно вцепился ему в глотку.       Не сейчас. Время ещё не пришло. Слишком рано раскрывать карты — игра в самом разгаре. Робин сжал руки в кулаки и посмотрел на Реджину. Сблизиться с женщиной, чтобы подобраться к её отцу; влюбить её в себя, чтобы втереться в доверие к Голду; войти в круг приближённых к нему людей и ударить изнутри; проникнуть в систему, разорвать все его связи, подставить, уничтожить, сдать копам, чтобы тот гнил в тюрьме, сгорая от одиночества и бессилия до конца своих дней, — такой был план. Но всё рухнуло в тот момент, когда где-то глубоко в груди начало зарождаться тепло, и Робин осознал, что Реджина уже не просто средство на пути к достижению цели. Он почувствовал к ней что-то: неведомую тягу, привязанность, симпатию, влечение. Что-то, что вдохнуло в него новую жизнь и дало второй шанс. Она была как долбанный наркотик — он много раз повторял себе, что не должен чувствовать к ней ничего, но слова не помогали. Чем чаще он виделся с ней, тем больше привязывался.       Месяц. Короткий, пролетевший, словно миг, месяц привязал его к этой женщине намертво.       В третью их встречу Робин понял, что ему нравится с ней разговаривать. Она была умна, начитана, свободно говорила на нескольких языках, красиво рисовала, запросто могла обыграть его в шахматы, разбиралась во многих вещах, таких как, живопись, литература и искусство; она любила путешествовать и могла рассказать о достопримечательностях каждой страны, и то, с каким восхищением она говорила, заставляло удивляться и умиляться.       Реджина была красноречива, так чётко и чертовски красиво излагала свои мысли, что Робин заслушивался вплоть до потери счёта времени. Выпадая из реальности, Локсли всматривался в тёмные глаза, пытаясь убедить себя, что ничего к ней не чувствует, но стоило ей улыбнуться… Он любовался её улыбкой часами, ласкал взглядом её лицо, пока она спала, втягивал носом её аромат при каждом удобном случае.       Спустя две недели ежедневных встреч Робин осознал, что одержим ею: просыпаться и засыпать с мыслью о ней стало привычкой, желать спокойной ночи и доброго утра — чем-то вроде обязанности. И тогда, в парке, когда она прижималась к нему, растворяясь в его объятиях, Локсли окончательно понял, что нужно искать другой способ уничтожить Голда.       Робин прекрасно знал о привычке Реджины менять любовника всякий раз, как только тот начинал намекать на возникшие чувства, поэтому старался не раскидываться красивыми словами и вести себя, как подобает любовнику, не более того, но следующая неделя загнала его в ещё больший угол.       Леопольд покинул страну, и Реджина буквально жила под одной крышей с Локсли все семь дней. Робин и представить не мог, что такая женщина — дерзкая хищница — может быть домашней, милой и застенчивой. Она оказалась прекрасной хозяйкой, замечательным поваром и просто идеальной компанией для веселого времяпрепровождения.       Тонкая тропинка вела их в неизвестном ей направлении. Робин крепко, но бережно сжимал женскую руку и шёл впереди, ведя её за собой. Кругом ни единой живой души, прекрасную тишину нарушал лишь шорох от прикосновения ветра к высоченной траве. — Куда мы идём? — спустя долгие минуты поинтересовалась Реджина. — В одно чудесное место. Уверен, тебе понравится. — Я бы не отказалась от конкретики, — возвела взгляд в голубое небо, провожая глазами летящих на солнце птиц. — В вас ни капли терпения, мисс Миллс, — улыбнулся Робин. Их взгляды встретились на короткое мгновение, а затем мужчина отвернулся, продолжая идти вперёд. — Это сюрприз, Реджина, и если я отвечу на твой вопрос, он таковым уже не будет. — Ладно, — вздохнула она, — мне всё равно, главное, что с тобой и подальше ото всех.       Послышался шум воды, и Реджина вытянула шею, выглядывая через плечо мужчины. Через несколько шагов они вышли на каменистый берег. Вдали ревели водопады, а высоко над озером висел железный мост, и, возведя голову, Реджина увидела, как человек полетел вниз, а спустя несколько секунд повис на верёвке, болтаясь из стороны в сторону. Её изумлённый взгляд метнулся на Робина и встретился с его глазами. — Это роупджампинг, — пояснил Локсли. — Класс, — оценила она, окидывая взглядом обширную территорию. — Никогда не видела этого вживую, — глубоко вдохнула воистину свежий воздух, прикрывая веки.       Реджина расслабилась, скрещивая пальцы руки с пальцами мужчины, и с улыбкой на лице заглянула в его глаза, не подозревая подвоха. — Мы следующие, — лукаво улыбнулся Локсли, и его слова ударили обухом по голове. — Ты серьезно? — округлила глаза. — Н-нет, — замотала головой, — даже не думай, я никогда на это не соглашусь, — упёрлась рогом, а Робину было забавно наблюдать за тем, как, казалось бы, всегда бесстрашная девушка протестует против прыжка. — Нет! — угрожающе выкрикнула она под его игривым взглядом. — Да, — улыбался Робин. — Нет! — Да, — ринулся вперёд, таща её за собой. — Робин! — упираясь, шикнула Реджина.       Мужчина с женщиной взобрались на возвышенность, преодолев высокий склон, Робин поприветствовал нескольких человек, не знакомых Реджине, но, судя по всему, знакомых ему, а затем они внимательно выслушали инструктора. Альпинистское снаряжение скрепило их тела вместе, отвечающий за безопасность проверил надёжность карабинов и дал добро на прыжок.       Её руки дрожали, ноги тряслись, ладони вспотели, губы пересохли, а на лбу выступила испарина, когда она посмотрела вниз. — Ты уже делал это раньше? — украдкой поинтересовалась брюнетка. — Несколько раз. — Сколько тут метров? — вцепилась в предплечья Робина, всё ещё поглядывая вниз. — Не так страшно прыгать, как стоять на краю, так что, заканчивай пялиться вниз и посмотри на меня, — он дождался её взгляда, а затем, улыбнувшись, приложил ладонь к нежной щеке. — Ты мне доверяешь? — Полностью, — уверенно заявила Реджина. — Тогда просто отключи голову и постарайся максимально всё прочувствовать. Тебе понравится. Готова? — спросил Робин, положив руки на женскую талию. — Если я скажу нет, мы уйдём отсюда? — нервозность так и сочилась из неё. — Я боюсь высоты, — призналась, шокируя мужчину. — В детстве упала с крыши дома и сломала ключицу. — Та-ак… — протянул Робин. — Почему ты раньше не сказала? Пока мы не поднялись сюда? Если хочешь, можем… — Нет, мы прыгнем, раз уж пришли, — уверенность послышалась в её голосе. — Хорошо. Давай на счёт пять. Раз, два, три…       Робин шагнул в пропасть, и Миллс, прикреплённой к нему тугими ремнями, ничего не оставалось, как шагнуть вслед. Падение длилось пять секунд, даря незабываемые эмоции. Реджина завизжала во всё горло, крепко сжимая плечи мужчины, а когда канат полностью растянулся, и они повисли над озером, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник, она громко засмеялась, уткнувшись лицом в мужскую грудь. Робин посмеялся в ответ на её заливистый смех и крепко обнял за талию. Безумное ощущение падения в пропасть заставило выплеснуться лошадиную дозу адреналина, и теперь, когда они парили, словно птицы, в нескольких метрах над водой, сердце женщины бешено колотилось, а пульс зашкаливал. Реджина подняла голову, он широко улыбался, а глаза его сияли счастье. Робин заправил прядку тёмных волос за ушко и погладил нежную кожу щеки. Всматриваясь в голубые глаза и паря практически над пропастью, Миллс почувствовала себя как-то иначе: более счастливой, более свободной, более живой. Окольцевал шею мужчины руками, Реджина впилась поцелуем в его губы.       Робин смотрел на, казалось бы, бездыханное тело на руках отца, на секунду в его голове промелькнула мысль, что она не дышит, и его сердце пропустило удар, а затем забилось в учащенном ритме, когда Реджина, дав тихий ответ на вопрос Голда, повернула к Робину голову и заглянула в его глаза. — Кто этот балбес, которому явно надоело жить? — спросил Роберт у дочери. — Не знаю, — шёпотом ответила Миллс и, посмотрев на Робина, еле заметно кивнула ему, призывая ничего не говорить. — А ты? — обратил Голд взор на Локсли. — Знаешь, кто похитил мою дочь? — Без понятия, — повёлся на поводу у женщины и солгал, пожав плечами. — У нас завязалась драка, затем спор. Потом ему позвонили, не уверен, но, кажется, у него что-то случилось, и он пулей вылетел из здания. Я хотел догнать его, но… — перевёл взгляд на Реджину, — она была так бледна… Я испугался, что её время на исходе. Я не мог оставить её, а потому упустил похитителя, дал ему уйти.       Голд, поджав от недовольства губы, двинулся к выходу с дочерью на руках и остановился возле Робина. — Полагаю, я должен сказать спасибо, — заглянул в голубые глаза мужчины. — Ты ведь в курсе, что она замужем, да? — Локсли кивнул головой. — И что этот брак обеспечивает ей безопасность? — Вот тут я бы поспорил, — отозвался Робин. — Папа… — её шёпот опередил отца, оставляя его слова не высказанными. — Отдай меня ему.       Голд поколебался, угрюмо смотря на дочь, но её весьма настойчивый взгляд, говорящий, она знает, что делает, заставил мужчину подчиниться. Реджина — единственный человек на планете, под которым Голд без колебаний прогибался, чьи капризы воплощал в жизнь и спорить с кем никогда не мог.       Роберт нехотя передал дочку в руки незнакомца, спасшего его девочку, и прожёг глаза Робина таким взглядом, что Локсли передёрнуло. — Пойдёмте отсюда, машина за углом, нужно отвести мою дочь в больницу, — шагнул из здания, и его охрана, пропустив вперёд Робина, проследовала за ним. — Я не могу там появиться, в целях безопасности Реджины, поэтому в руки врачей передашь её ты. — Моя машина там, — Робин кивнул в противоположную сторону и снова заработал убийственный взгляд Голда. — Мы поедем на моей машине, — строго отчеканил Роберт не терпящим возражений голосом. — Отдашь ключи одну из моих парней, он поедет следом за нами и оставит твою машину у больницы.       Охрана Голда — четыре угрюмых парня в строгих костюмах — скрылась в салоне чёрной иномарки с тонированными стёклами, а сам Роберт распахнул дверцу внедорожника перед Робином. Локсли максимально аккуратно опустил Реджину на заднее сиденье и в ту же секунду собирался занять место возле неё, но был остановлен. Голд поймал мужчину за локоть, обращая на себя его взор. — Похоже моя дочь тебе доверяет, — он был не в восторге от этого факта, но признать очевидное всё же пришлось. — Береги её. — Обязательно, — заверил Робин обеспокоенного отца.       Именно отца и только его он видел сейчас в хладнокровном убийце своей матери. Невооружённым взглядом было видно, как Роберт переживал за свою девочку, хоть и изо всех сил старался держать маску непоколебимости. Робин окончательно понял, в кого пошла характером Миллс, что свела его с ума за столь короткий срок.       Роберт сел на переднее сиденье возле своего водителя, а Робин — к Реджине. Локсли прижал к своей груди брюнетку, крепко обнимая её, и, поцеловав в макушку, прислонился щекой к мягким, потрёпанным, слегка спутанным волосам.       Машины рванули с места, оставляя тёмные следы покрышек на асфальте. Голд время от времени подглядывал в зеркало заднего вида, подозрительно кидая взгляды на мужчину. Миллс тяжело дышала, проваливаясь в дремоту, и только запах парфюма, ставший любимым мужским ароматом, не давал забыть Реджине, где и с кем она находится.       Прогремел оглушительный взрыв, и Голд с Локсли одновременно обернулись, обращая взгляды в заднее стекло, и их примеру последовала Реджина. Машина Робина, окутанная яркими языками пламени, сделала несколько оборотов и в конечном итоге свалилась в кювет. — Да ты счастливчик, парень, — отозвался Голд. — Третий раз за день ты избежал смерти… — протянула Реджина, лениво роняя голову обратно на грудь мужчины. — Ты счастливчик, Робин Локсли, — прижимаясь к нему, она плотно сомкнула веки, слушая бешеный ритм собственного сердца, которое билось практически в такт мужскому.       Голда будто сковало по рукам и ногам. Краем уха услышав знакомую фамилию, Роберт резко повернул голову и ошарашено уставился на Робина. Непонимание, сомнение, гнев и злость смешались в его взгляде. Он стиснул зубы и сжал кулаки, а в карих глазах заплясали чертята. Кто он или что он? Случайность или враг? Голда не волновало, насколько этот незнакомец, носящий знакомую фамилию, опасен для него — он переживал лишь о дочери. — Ты слишком часто пытаешься умереть… — протянула Реджина, отчего-то роняя слезу. — Не делай так больше. Ты нужен мне, — сорвалось с её губ тихое признание, и Робин улыбнулся краешками губ, сильнее стискивая женщину в объятиях.